2024-11-27

16

0

0

В этой главе встречается довольно много балетных терминов. Я постараюсь давать пояснения в скобках, но вот ссылка на один из словарей, где можно найти расшифровку практически всех непонятных слов, имеющих отношение к классическому танцу: СЛОВАРЬ

Я проснулась от громких ударов в дверь. Взглянула на часы. Полседьмого. Кто, чёрт возьми, будит меня в такую рань? С жалобным стоном я перевернулась на другой бок и натянула на ухо подушку.

- Отстаньте! – пробормотала я и тут же осознала, где нахожусь. В балетной школе.

Чёрт! Я подскочила в постели и увидела, что на меня уставились все обитательницы нашей спальни. Они уже встали. Чуть поодаль я заметила Лорен. Она ухмыльнулась мне и перевела взгляд на входную дверь. Я быстро повернулась туда.

В дверях подбоченившись стояла мадам Эсми

- Доброе утро и вам, мисс Свон, - отрывисто сказала она.

- О чёрт… то есть я имела в виду, извините! – я закрыла рот, пока из него не вылетело ещё что-нибудь.

- Я рановато? – мелодично поинтересовалась она, а потом взглянула на свои часы. – Может быть, мне следует зайти ещё разок - скажем, в десять? – Я услышала, как позади меня хихикнула Лорен. Откинув одеяло, я встала, пытаясь выглядеть достойно в майке и синих пижамных штанах в белый горошек.

- Извините, мадам… я просто не привыкла к этому, - да, это прозвучало по-настоящему жалко.

Она приподняла, глядя на меня, идеальную бровь, а потом снова сосредоточила своё внимание на спальне. Хлопнув в ладоши, она распорядилась:
- Dépèchez-vous! (Прим. пер.: Поторапливайтесь! – фр.) – и вышла из комнаты.

Лорен фыркнула и захохотала.
- Молодец, Белла!

Я провела рукой по своим спутанным волосам и закатила глаза.
- Замолчи, язва, - буркнула я и открыла свой кофр, чтобы найти какую-нибудь одежду. Снаружи было ещё темно. Я никогда не была «жаворонком», и тому, кто меня будил, приходилось мириться с моей раздражительностью. Но только не мадам Эсме… я мысленно съёжилась. Господи!

Я быстро вытащила из кофра чёрный леотард с V-образным вырезом и тонкими лямками, бледно-розовые колготки, а ещё кардиган и вязаные шорты - чтобы ходить в них на переменах. Дресс-код академии не слишком строг: если леотард был в основном чёрным, а колготки – розовыми, всё остальное не имело большого значения. Потом я направилась в душ, зная, что сейчас в спальне почти наверняка будут надо мной потешаться.

Тёплая вода была той самой побудкой, что мне требовалась. Пока поток падал мне на спину, я потянулась и размяла плечи. Сегодня у меня начинались занятия… от этой мысли живот свело нервным спазмом – первым из многих. О боже, что подумают обо мне преподаватели? Что подумает каждый из них? Что если я действительно ничего не умею? Ведь именно поэтому меня приняли только на первый курс.

Я закрыла кран в душевой кабине и оделась, молясь только о том, чтобы не выставить себя сегодня полным посмешищем, в чём, как я себе напомнила, я уже и так достаточно преуспела. Потом я собрала волосы назад и свернула их в обычный пучок. Девочки вокруг меня плели на головах замысловатые косички, украшая их лентами под цвет своих леотардов. Я вздохнула, глядя на свою простую причёску, потом залила волосы лаком и вышла.

Как только я вернулась в спальню, ко мне с улыбкой подошла Анжела.
- Если я скажу «доброе утро», ты не откусишь мне голову? – она пыталась сохранить серьёзное выражение лица.

Я закатила глаза, но потом неохотно улыбнулась ей в ответ:
- Я на самом деле не привыкла к таким ранним подъёмам. В моей старой школе занятия начинались без четверти девять.

Что ж, лучше бы тебе привыкнуть, а то Лорен описается, если будет смеяться, как сегодня.

Я вздохнула.
- И что у нас сейчас? Забег на десять кругов?

Она засмеялась.
- Проверка спален. Заправь свою кровать, приведи в порядок всё в своей зоне, постарайся выглядеть опрятно.

- Никогда не видела смысла заправлять кровать, - пробормотала я.

- Попробуй сказать это мадам Эсми. Она перфекционистка.

- Как все преподаватели балета.

Она кивнула:
- Точно.

Я начала расправлять своё одеяло и уже натягивала его последний угол, когда зашла мадам Эсми:

- Готовы, дамы? – это был риторический вопрос. Она быстро прошла внутрь, останавливаясь перед девочками и делая замечания за спущенные петли на колготках или небрежную причёску. Было полное ощущение, что все мы в армии. Возможно, здесь полагалось отдавать честь.

Добравшись до моей кровати, она кивнула мне, давая понять, что помнит, как я облажалась чуть раньше. Я знала, вся спальня ожидает, что мадам Эсми выплеснет на меня свой сарказм, но она только оглядела меня и проследовала дальше. Я перевела дух. Слава Богу!
Завершив наконец свою инспекцию, она прошла обратно между кроватями, цокая по полу высокими каблуками.

- Хорошего вам дня, mes fleurs! (Прим. пер.: мои цветочки! – фр.)
- Господи, эти преподаватели так непредсказуемы, - сказала я Анжеле, когда мы спускались на завтрак. На ней был тот же, что и вчера, чёрный леотард с зелёной отделкой, волосы уложены в элегантный завиток.

О, я знаю, - ответила она. – И всё же они очень хорошие – строгие, но хорошие.

Я глубоко вдохнула, мои нервы снова натянулись, как струны.

- Надеюсь, сегодня они меня не убьют.

- А откуда у них возьмётся причина для этого?

- Уфф! – простонала я, взявшись за голову. – Уверена, они найдут.

- Ты этого не знаешь, - возразила Анжела.

Когда мы вошли в обеденный зал, солнечный свет только начинал проникать сквозь окна. Я посмотрела на стол для преподавателей, где они сидели, попивая кофе и читая газеты, словно в нормальном доме. Это было по-настоящему забавно. Многие уже закончили завтракать и направлялись к выходу. Я смотрела им вслед, пока брала свой фруктовый салат и апельсиновый сок.

- Неужели здесь все такие ранние пташки? – спросила я Анжелу.

- Ты быстро научишься этому, Белла.

- Да уж, особенно после сегодняшнего эпизода, - пробормотала я. Мы сели за тот же стол, что и накануне вечером. Сейчас там был только Бен, одетый в чёрное трико и белую футболку с короткими рукавами.

- Привет, Анж! – сказал он ей, улыбаясь.

- Привет, - застенчиво отозвалась она. – Готов к сегодняшнему занятию?

- Да, - ответил он, - а ты? Мистрис Трумэн вчера просто доводила тебя.

Она посмотрела на свою тарелку:
- Я думала, никто не заметил.

Они погрузились в молчание. Оно не было неловким – скорее, они просто ждали друг друга. Я принялась за свой фруктовый салат, стараясь не улыбаться. Меня порадовало то, что завтрак здесь был лёгким. От танцев на полный желудок я плохо себя чувствовала.

- Привет! – донёсся до меня преувеличенно восторженный голос, который я подсознательно боялась услышать. – Это Балетная Белла! - Я повернулась и попыталась улыбнуться Майку, пока он усаживался прямо рядом со мной и ставил на стол тарелку с хлопьями. Как и Бен, он был одет в чёрное трико и заправленную в него белую футболку. – Готова к сегодняшнему? – спросил он меня.

- Насколько это вообще для меня возможно, - пробормотала я.

- Не волнуйся, я всё время буду с тобой, - заверил он меня.

- Майк, - укоризненно сказала ему Анжела. – Я уверена, что если ей понадобится преданный спаниель, который будет вечно крутиться рядом, она попросит. Ладно, Белла, пошли. – Мы встали и вышли.

- Спасибо, - поблагодарила я её, когда мы поднялись на первый этаж.

- Не за что, - ответила она. Майк подчас заходит в своей «любезности» слишком далеко.

- Согласна. Так куда мы идём первым делом? – узел у меня в желудке затянулся сильнее. Я вытащила из кармана кардигана своё расписание.
8.30 – 11.00:
Хореография, студия восемь – Ты ведь в моём классе, да?

- Да, конечно, - сказала она. – На большинстве предметов. Какой у тебя музыкальный уровень, первый или второй?

- Второй, - ответила я. Мне пришлось выбирать уровень при заполнении присланных по почте регистрационных бланков. Я неплохо играла на фортепиано и, что более важно, легко схватывала ритмический рисунок.

- Вот чёрт, а я на первом, - сказала Анжела.

Мы прошли по тому же коридору, по которому я шла вчера вечером, когда увидела Эдварда. Я посмотрела на ту последнюю дверь слева, почему-то подумав, что он может быть там, но, конечно, сейчас это была обычная комната, в которую друг за другом входили танцовщики. Мы добрались до двери, на которой была табличка с надписью «Восемь», и вошли внутрь. Это была довольно обычная студия, оборудованная станками и чёрным пианино. Блестящий полированный пол, тюлевые занавески на больших окнах раздвинуты и закреплены на белых стенах. Передняя и правая стены были зеркальными. Над зеркалами на передней стене красовался герб Академии. Герб Маркуса Виньерона, как я потом узнала. Он был в каждом классе.

Преподаватель ещё не пришёл. Я вытащила из пакета свои балетные туфли и села, чтобы надеть их. Пуанты всегда были для меня и бременем и даром.

Бременем – потому что из-за них у меня появлялись ужасные мозоли, а когда я уставала, пуанты висели на ногах, как кирпичи… но они же добавляли мне роста, грации… танцуя на пуантах, я как будто становилась кем-то более значительным, чем просто я. И ещё, разумеется, имело значение то, что я умела делать нечто недоступное большинству людей. Конечно же, здесь всё было не так. Прямо сейчас рядом со мной обували свои балетные туфли остальные девушки, и они были такими же искусными в своём деле, как и я.

Я взглянула на свои пуанты: они были обтянуты традиционным бледно-розовым атласом, ленточки красиво обвивали мои ноги. Эти пуанты служили мне уже несколько месяцев и были далеки от идеала. Ткань протёрлась, и стали видны твёрдые мыски, поддерживающие пальцы ног. Я знала, что придётся покупать новую пару. В этих пуантах я сдавала вступительный экзамен, который был три месяца назад. Господи, как много всего произошло за это время!

Делая растяжку, я пыталась думать об обыденных вещах – например, какой леотард надеть завтра. Желудок сжимали нервные спазмы. Меня страшила неизвестность. Я не знала, смогу ли не отставать от одноклассниц. В Форксе всё было по-другому. Там я была в продвинутом классе. Но только потому, что Форкс слишком мал, чтобы иметь настоящий продвинутый класс, соответствующий здешнему старшему курсу. И всё же попасть на самый нижний уровень было для меня ударом, несмотря на понимание того, что я действительно не так уж хорошо танцую.

Я вздохнула и покачала головой, пытаясь избавиться от подобных мыслей. Попробовала мысленно напевать – разумеется, «Лунный свет».

Ничего не помогало… но ведь после того, как я увидела танец Эдварда Мэйсена под эту музыку, она приобрела совершенно новый смысл, отдалилась от меня. А сейчас мне было необходимо что-то близкое и привычное.

- Доброе утро, класс! – раздался громкий голос. В студию входила женщина, одетая в лиловый леотард с длинными рукавами и длинную пышную внизу чёрную юбку. Её тёмно-каштановые волосы были уложены в высокую причёску. За ней следовал худой мужчина, на котором были большие очки в чёрной оправе. Он немедленно занял своё место у пианино. Женщина, однако, задержалась в передней части студии с мрачной улыбкой на хмуром немолодом лице. Все встали. Я поспешила присоединиться к одноклассникам.

- Доброе утро, мадам Кокс! – хором поздоровались все, кланяясь или опускаясь в реверансе. Я огляделась. Наверное, подобное не должно удивлять меня после инспекции спальни и обращений типа «мастер» и «мадам». Это было даже в некотором роде мило…

- Хорошо, все к станкам. Мистер Вулстон, будьте любезны, - она махнула пианисту. Он громко заиграл какую-то мелодию в среднем темпе. Все поспешили к станкам. Я почувствовала, как моё сердце переполняется предвкушением. Приятно было снова оказаться в студии. – И раз-два-три-четыре, - считала мадам, - и деми-плие для начала, будьте добры. И вниз два-три-четыре, и вверх два-три-четыре.

Я легко опустилась в деми-плие, без усилий сгибая ноги, а потом снова поднялась, чувствуя приятное натяжение мышц.

- Гран плие, и вниз два-три-четыре, и вверх два-три-четыре. Теперь ещё четыре раза, пожалуйста, - она начала обходить класс. – Поднимите руку, будьте добры, мисс Стэнли, а теперь тандю вперёд на раз-два-три-четыре и в сторону два-три-четыре. И ещё раз. Головы выше!

Мы продолжали выполнять простые движения, с которых начинается любой урок хореографии. Разминка у станка длилась не меньше двадцати минут, и только после этого мы перешли к упражнениям на пуантах.

А теперь дамы делают плие на раз-два-три-четыре и поднимаются на пуанты, два-три-четыре, и вниз в четвёртую позицию два-три-четыре, и ещё раз вверх два-три-четыре. Я легко встала на пуанты и снова опустилась на всю стопу, чувствуя облегчение из-за того, что не оступилась, как это со мной бывало.

Мы занимались у станка чуть ли не пол-урока. Эта часть занятия уже почти закончилась, когда мадам Кокс добралась до меня, наблюдая, как я старательно выполняю арабеск. Этот элемент кажется незамысловатым – просто одна нога идёт назад и вверх, но на пуантах всё усложняется. - Вытяните руку, - скомандовала она, идя вокруг меня. Подбородок вверх, очень недурно, очень хорошо. Вы новенькая, Белла Свон?

- Да, мадам, - сказала я, опускаясь из арабеска.

- Хм, очень недурно, - повторила она и перешла к следующей ученице.
Моя уверенность немного окрепла. Мы вышли в центр студии, где не было возможности держаться за станок. Как и до этого, комбинации фигур вначале были простыми, а потом усложнились. Значительно усложнились, но мне казалось, что я не отстаю от других. Хотя, конечно же, я устала. Раньше уроки длились у меня не более полутора часов подряд. Это занятие продолжалось два с половиной часа, а мадам Кокс всё ещё неумолимо командовала.

Напоследок она показала нам несколько связок, а потом велела разобраться на шестёрки, чтобы не тесниться.

- Ни у кого из вас это не получается! Четыре шага, потом пике влево, затем вправо, и шаг-поворот, шаг-поворот, и два шага, grand jeté, и два шага grande pirouette (Прим. пер.: здесь, вероятно, случайная ошибка в терминологии. Этот элемент вообще не женский и чрезвычайно сложен для исполнения, можете убедиться. Речь, видимо, идёт об обычных пируэтах), затем заканчиваем арабеском, левая нога сзади, - она хлопнула в ладоши. – Начали, на этот раз лучше!

Каким-то образом я очутилась в первом ряду, между Лорен и Джессикой.

- Хорошо, и раз-два… - Я встала на пуанты, потом сделала эти крошечные шаги, поднимая и опуская руки, потом по два быстрых шага в каждую сторону. Потом прыгнула, со свистом рассекая воздух. Я чувствовала себя такой свободной! – Не расслабляйте ноги, мисс Мэллори! Очень хорошо, мисс Свон! А теперь шаг-поворот, шаг-поворот, шаг-поворот – и в пируэт. Хорошо, продолжайте… и арабеск!

Я легко подняла ногу назад, балансируя на кончиках пальцев правой ноги.

- А теперь держать, держать! – Я услышала, как слева от меня резко опустила ногу Лорен. – Держать! Держите, девочки! – Мышцы ноги болели, но я собрала волю в кулак, напоминая себе, что надо дышать. Слышно было, как позади сдавались другие, но я держалась, вдыхая и выдыхая, вдыхая и выдыхая.

- А! – донёсся до меня вскрик Джессики. Музыка резко оборвалась.

- Держите, мисс Свон! – быстро скомандовала мадам Кокс, не обращая внимания на Джессику. Я посмотрела в зеркало, что, как ни странно, делала не так уж часто, и увидела, что та сидит на полу, держась за лодыжку.

Мадам Кокс изучающе посмотрела на меня, как будто пыталась разобраться во мне. Я же просто старалась сохранить свою позу, нервничая из-за её взгляда. Наконец, словно придя к какому-то решению, она щёлкнула пальцами:

- Мистер Вулстон, продолжайте играть. – Пианист заиграл снова. – Помедленнее на этот раз, будьте добры, адажио, адажио. – Он сбавил темп, перейдя к плавной мелодии. – Хорошо. Мисс Свон, покажите мне ваш поворот, сохраняя эту позу, да, вот так, полный оборот. – Моя нога болела уже невыносимо. – А теперь опуститесь в четвёртую позицию. – Я опустилась, не забывая держать осанку, хотя мне хотелось просто со стуком свалиться на всю стопу и сделать перерыв. – Хорошо, теперь в передний арабеск с подъёмом рук. И задний арабеск, той же ногой. Очень хорошо. А теперь шаг влево. – Я выполнила её команду. – И давайте попробуем developpe.

Она заставила меня выполнить ещё несколько движений, некоторые из них я никогда раньше не делала, но сумела справиться. Когда музыка наконец закончилась, стоявшие позади одноклассники зааплодировали. Я густо покраснела.

- Отлично, мисс Свон, - сказала мадам Кокс, сопровождая свои слова короткой и наверняка редкой улыбкой. – Ладно, - добавила она, повернувшись к остальным, – урок окончен.

Вместо того чтобы запрыгать и кинуться к выходу, как сделали бы любые нормальные школьники, все выпрямились – кроме Джессики, которая всё ещё сидела на полу.

- Спасибо, мадам Кокс, - хором сказали они снова, с точно такими же реверансами и поклонами, как в начале урока. Понимая, что я стою прямо у неё на виду, я быстро сделала то же самое, чувствуя себя настоящей идиоткой. Потом все начали собираться. Я подошла к Джесс, которой уже помогали Лорен и Бен.

- Эй, ты в порядке? – спросила я.

Лорен с ехидным видом повернулась ко мне:
- Ты здесь не нужна, показушница. – Я закатила глаза.

- Она просто подвернула ногу, - добавил Бен с виноватой улыбкой, словно извиняясь за злобную реплику Лорен.

- Точно, - сказала я.

В конце концов мы с Анжелой сели рядом, чтобы снять свои пуанты.

- Ты была великолепна, Белла, - сказала она, радостно улыбаясь мне. – Больше никто не смог правильно выполнить эту связку. А мадам Кокс едва ли когда-нибудь проявляла к кому-то из учеников такой интерес.

Мне не удалось удержаться от улыбки. После всего этого утреннего стресса я наконец осознала, что, возможно, мне не о чем так уж сильно беспокоиться. Когда мы вышли из студии, Майк похлопал меня по спине:
- Это действительно было здорово, Белла. В начале занятия я не был в этом уверен, но теперь вижу, что ты отличная танцовщица.

- Э… спасибо? – да уж, вот это комплимент: «Я думал, что ты полный ноль, но на самом деле у тебя получилось неплохо». Майк не заметил моего несколько раздражённого взгляда и продолжал болтать, пока Тайлер не утащил его на занятие по общей физической подготовке.

Я снова надела свой кардиган, и мы отправились вниз, в гимнастический центр. Лорен и Бен помогали Джессике спускаться по лестнице.

- У нас здесь есть инструктор по лечебной физкультуре и врач, - сообщила Анжела. – Они с ней разберутся.

Поскольку я никогда раньше не занималась гимнастикой, то совершенно растерялась, не зная, что делать. Анжеле пришлось помогать мне почти во всём. Преподаватель гимнастики, мастер Абрего, испанец, был точно таким же неумолимым, как мадам Кокс, и заставлял меня делать упражнения снова и снова, пока мне не удавалось выполнить их хотя бы наполовину «perfecto» (Прим. пер.: идеально – исп.). Я выбралась с этого занятия едва живой. После тысяч стоек и неуверенных кульбитов руки просто отваливались.

Потом была двадцатиминутная перемена, во время которой мы имели возможность перекусить и зайти в туалет. Время перерыва пролетело слишком быстро.

День продолжался, и единственной передышкой оказался урок музыки. Всё остальное время я провела на ногах. Ещё никогда я не чувствовала себя такой измученной. После музыки мы отправились на занятие по характерному танцу – это очень похоже на балет, но с акцентом на выразительность и настроение. Мы пришли в разгар репетиции шотландского народного танца, и я многое пропустила. Потом мы перешли в другую студию на урок современного танца. Так как я занималась исключительно классическим балетом, мне показались непривычными все эти сгибания, размахивание руками, а также более современная музыка. Мы были в обычных балетках, что, по-моему, стало большим облегчением после занятия на пуантах с мадам Кокс.

Преподаватели не давали мне ни малейшей поблажки, если я чего-нибудь не знала, и я быстро научилась просто действовать по наитию и не задавать вопросов. Здесь не было снисходительного отношения к новичкам или времени на раскачку. Некоторые учителя даже не замечали появления новенькой.

Когда мы наконец вернулись в столовую, чтобы пообедать, я чувствовала себя выжатой как лимон. Бен, Лорен, Тайлер и Майк уже сидели за столом, когда мы с Анжелой подошли туда, неся свои порции салата из цыплёнка и воду.

- И что у нас следующим уроком? – спросила я Анжелу, накалывая на вилку немного салата.

- История балета, - проворчала она. – Кульминационный момент моего дня.

- Звучит скучно.

- И не только звучит, - заверил меня Тайлер.

Обеденный перерыв прошёл быстро, под восторженную болтовню Майка и ядовитые взгляды Лорен. Время от времени я поглядывала на Эммета Каллена и его друзей. Они были моими ровесниками, и всё же здесь я сидела с этими ребятами. Мне было интересно разговаривать только с Анжелой или Беном, хотя он очень молчалив. В Форксе у меня тоже было мало друзей – мои занятия балетом, школа и домашние задания не оставляли достаточно свободного времени для общения.

Урок истории балета тянулся мучительно медленно. Даже преподаватель явно был не в восторге от своего предмета. Я сидела рядом с Анжелой, чертовски скучая.

Примерно на середине урока я заглянула в своё расписание.
3.45 – 5.30 Урок парного танца

Я резко выпрямилась на стуле.

- Анжела! – торопливо шепнула я. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы очнуться от полудрёмы.

- Что?

Я ещё никогда не танцевала с партнёром!

- Не волнуйся, это весело, - прошептала она мне в ответ. – Много поддержек и пируэтов, и всё такое. Приятно выполнять всё это, когда тебя держит парень.

- Анжела, я даже не целовалась с парнями, не говоря уже о том, чтобы делать все эти поддержки в арабеске и тому подобное, - мой пульс зашкаливал. – Я имею в виду, его руки… ну… там.

- Белла, - она положила руку мне на плечо, - тебе всего лишь нужно отнестись к этому профессионально. Любой из них – просто твой партнёр. Всё будет в порядке. И мы не всё время занимаемся такого рода поддержками.

- О Господи… - я положила голову на парту.

Урок истории внезапно ускорился, и вот я уже сидела в очередной студии, завязывая свои пуанты.

- Всё будет хорошо, - говорила Анжела, - не беспокойся об этом.

Но нервы мои снова завязались в знакомый тугой узел где-то возле желудка. Я не знала, как танцевать настолько близко к кому бы то ни было… Я не привыкла к ограничениям, связанным с тем, что кто-то находится в тесном контакте со мной… о Господи, о Господи, о Господи!

- Белла, дыши!

Но потом к нам подошёл Майк.

- Эй, Белла, похоже, раз уж Джессики здесь нет, нам с тобой придётся танцевать в паре, - он улыбнулся мне, как будто ожидал, что я обрадуюсь. Я просто смотрела на него.

- Я не могу…

- Добрый день, класс!

Я резко обернулась, узнав этот низкий звучный голос.