Глава 8. Рамзес

Солнце уже давно перекатилось за свою самую высокую вершину на небе и теперь освещало теперь даже самые дальние уголки пещеры. Но никто не спешил наружу. Симба давно так сладко не спал, несмотря на то, что его тело по-прежнему ныло после вчерашнего. Все проблемы были решены, все страхи разом исчезли.
Когда уже давно миновал полдень, проснувшись, Симба лениво наблюдал, как его мама медленно выходила на мыс Скалы. Внезапно та остановилась, присмотрелась к чему-то и с радостным воплем кинулась в сторону спуска:
– Рамзес!
Симба тут же поспешил на выход. Остальные львицы потянулись наружу, удивленно переговариваясь, вслед за ним. Сарафина в смятении и сильном удивлении остановилась у входа, словно увидела привидение и стала пристально наблюдать за тем, кого счастливая Сараби обнимала обеими передними лапами за гриву и едва не плакала от радости:
– Боже мой, Рамзес! Это ты! Вернулся, наконец! Как долго же тебя тут не было!
– Ну, тише, Сараби, не стоит, – ответил коренастый лев с серо-желтой шерстью и гривой пепельного цвета, что означало его большой возраст. Он был лишь не намного выше обнимавшей его львицы и заметно уступал в росте даже Кову, но судя по взгляду и манерам держаться, относил себя ко львам с высоким статусом. Он слегка потрепал правой лапой загривок королевы, а потом мягко, но настойчиво отстранил её от себя: – А то что подумают другие? Ты же все-таки Королева Мать.
– Мне все равно! – ответила радостная Сараби, – Ты пришел, и словно вернулись старые добрые времена. Помнишь, как мы втроем мечтали на твоей скале, а? Я, Муфаса и ты? Боже, я так хочу вернуться в то время!
– Моя милая подруга, это невозможно, – покачал головой гость. – Мы можем только вспоминать!
– Мама?! – в диалог вмешался удивленный Симба.
– Ох, прости, – ответила ему Сараби. – Это Рамзес. Он когда-то учил твоего отца и был нашим лучшим другом. Рамзес, это Симба, наш сын.
Гость склонил почтительно голову и ответил:
– Приветствую тебя, Симба! Я вижу, ты очень похож на Муфасу.
– Где ты пропадал столько зим? – спросила Сараби. – О, если бы ты только вернулся много раньше, стольких бед можно было бы избежать….
– Я не мог, Сараби, я клятвенно обещал, – вздохнув, ответил тот.
– Кому?! – удивилась та.
– Муфасе, – последовал ответ. – И сыну моему, Айзеку. Он взял с меня слово, что я не появлюсь здесь до его приглашения. И все из-за Шрама и Зиры. Я сам не видел его три зимы. Но недавно прилетел Макс и я тут же отправился сюда. Поэтому меня так долго не было, Сараби, хотя и очень хотел прийти.
– О каком Айзеке ты говоришь? – спросила Сараби. – Здесь таких нет.
– Как нет?! – удивился Рамзес. – Айзек или Шторм, так его зовут сейчас все, кроме меня. Он должен быть здесь, он и ястреба своего присылал.
– Погоди, – Сараби посмотрела на сына. – Не тот ли это чужак, что недавно пришел?
Прекрасное расположение духа у того мигом улетучилось. И он лишь кивнул в ответ.
– Так это твой сын?! – произнесла Сараби. – Боже, почему он сразу не сказал?! Где он, Симба?
– На своей скале, – уныло ответил тот. – Я думаю.
– Надо его позвать, – быстро заговорила Сараби. – Я должна с ним познакомиться! Невероятно, это твой сын здесь!
– Подождите, – остановил её Рамзес. – Но он уже два полнолуния тут провел, а вы ничего не знаете?! Не понимаю. Он уже давно должен был рассказать про наш союз. И Рафики тоже. Кстати, его и надо позвать. Что произошло? Почему Айзек не с вами? Он должен быть здесь!
Сараби смотрела широко открытыми глазами:
– Постой! О каком союзе ты говоришь? И почему твой сын... Айзек? ...должен быть с нами?!
– Потому что он – учитель для Симбы! – ответил Рамзес. – И ваш защитник! Сараби, ты что, забыла? Ты же сама видела его с Муфасой!
– Я?! – еще больше поразилась та. – Когда?
– В день представления Симбы на Скале, – ответил Рамзес. – Он же тогда впервые пришел сюда и заключил союз с Муфасой. Ты видела его!
– Так тот молодой мускулистый лев... – припомнила Сараби.
– С черной гривой. Это Айзек, мой сын, – закончил Рамзес.
Симба опустил голову. Он все понял. Шторм не был тут гостем, не хотел он его земли или трона, наоборот. Он защищал их дом, который был и его домом. Ища поддержки, король оглядел свой прайд, но никто ничего не говорил. Кову с Киарой вообще исчезли со Скалы. Нала что-то шептала на ухо своей маме. Остальные опускали взор и прятали глаза.
Сараби почувствовала, что произошло что-то очень нехорошее. Она решила выяснить все до конца:
– Зазу!
– Да, Ваша милость? – робко спросил тукан.
– Приведи сюда Рафики, немедленно! – властно приказала Сараби.
– Слушаюсь! – Зазу взмыл ввысь и исчез на горизонте.
– Рамзес, – попросила королева мать. – Я хочу, чтобы ты все рассказал. Надо разобраться, что это за великие тайны нас опутывали все время и зачем. Муфаса ничего в тот день не объяснил, с кем был тогда. Я видела, что они хорошо знакомы. Но о чем они говорили, я не знаю. Он все время прятал свои большие планы от многих, даже от меня, боялся, что брат пронюхает. И что это за союз?!
Рамзес вздохнул, подошел к краю Скалы, развернулся и сел:
– Я не понимаю, почему вы до сих пор ничего не знаете, но если мой рассказ об Айзеке поможет во всем разобраться, то слушайте. Его мама – тигрица Тиара. Никто не знает, откуда она пришла в Долину Прайдов. Она была большой, сильной и красивой, да и я выглядел тогда много лучше чем сейчас. Мы любили друг друга и у нас должны были вот-вот появиться дети. Внезапно она заболела. Роды проходили очень тяжело. Из всех троих младенцев выжил только Айзек. Через день Тиара умерла. Сынуля никогда не видел свою маму и знает о ней только по рассказам моей сестры Амади, с которой Тиара очень дружила. Именно она вырастила моего сына вместе со своими львятами. Я же... – тут Рамзес остановился, вздохнул, вспоминая те дни, и продолжил: – И тут к нам пришел Ахади и предложил мне стать учителем своего сына, Муфасы, только у себя дома. Проблемы у него были с некоторыми королями в Долине. Я решил пойти, но с условием, что зимой же вернусь вместе с учеником, который и закончит свое обучение у меня дома. Мы с ним очень сблизились за ту весну и лето, особенно после того, как он спас меня. Ты это знаешь, Сараби.
– А что произошло? – тихо спросил Симба.
– Однажды я случайно повис на краю обрыва скалы, – ответил Рамзес. – Муфаса вытащил меня. С тех пор я обязан ему жизнью. И мы заключили союз. Мечтали втроем о великом будущем. Потом я забрал его в Долину. Там он впервые и познакомился с Айзеком. Он стал учиться вместе с Муфасой. Сынуля был больше своих сверстников и сильнее их. Это дар Тиары. Сила тигра сложилась в нем с силой нашего рода. Он оказался прирожденным охотником и бойцом. Поначалу Муфаса легко одолевал Айзека в силу своего опыта. Но тот быстро усвоил приемы соперника и научился им противодействовать. Скоро они уже боролись долго, до изнеможения, пока оба не падали без сил. И однажды Айзек все– таки одолел Муфасу.
– Не может быть! – непроизвольно выдал король.
– Да, Симба, – вздохнул Рамзес. – И побеждал в дальнейшем. Именно тогда я понял, какой силой он обладает и задумался о его особом будущем. У такого льва не может быть обычная судьба. Или его все будут очень любить и уважать, или он станет тем, кого будут ненавидеть и бояться. А возможно и то и другое сразу. Я думал о том, кем Айзеку быть, когда Муфаса, что как раз должен был вернуться на родину, предложил мне пойти с ним, жить в его прайде, стать названным братом. В общем, хотел породниться с нами. Я отказался.
– Почему? – удивилась Сараби. – Ведь ты наш друг!
– Знаю, – ответил Рамзес. – Но у меня были совсем другие планы. И я решил отдать вам Айзека. Он был молод, кроме того, хорошо знал эти земли со слов Муфасы, и очень опечалился, когда узнал, что друг детства уходит. Но когда я предложил тому вместо себя своего сына, то они оба моментально согласились на мой план. Твой муж ушел. Я еще несколько раз потом приходил сюда зимой, да и следующим летом был из-за смерти Ахади и Уру. Айзек заканчивал свое обучение и готовился к совершеннолетию. Вскоре я узнал о твоей беременности, Сараби. В свой последний приход мы уговорились с Муфасой, что он предупредит о дне представления Симбы на Скале заранее. И тогда мой сын придет сюда впервые. Так и случилось. Они заключили союз. Айзек в тот же день отправился к аутсайдерам.
– Зачем? – спросила Сараби.
И Рамзес стал подробно рассказывать, зачем его сын ушел к аутсайдерам, как тот участвовал в их турнирах, а после того, как узнал о гибели Муфасы, вернулся в Долину прайдов к отцу. И как однажды снова ушел сюда, в Земли прайда Симбы, бывшего в то время далеко, где встретил свою любовь и самый большой обман всей жизни. В конце гость добавил:
– Когда прилетел Макс и позвал нас к Айзеку – это был настоящий праздник! Я пришел так быстро, как смог. Нашел останки львов на вашей северной границе. О-о, об этом будут долго говорить в Долине! Мой сын убил Саманью, как и его отца за пару зим до того. А заодно, насколько я понимаю, и банду разгромил, что долгое время наводила ужас на наши окраинные прайды. Вот примерно таких отрядов и опасался Муфаса. Я горжусь сынулей!
Сараби повернулась к Симбе:
– Это правда? Шторм принимал участие в битве?
Тот кивнул.
– И он не с вами? Почему? – удивился Рамзес.
– Потому что изгнан! – послышался знакомый голос, сильно запыхавшийся от быстрого шага. – Он и Витани.
Внезапно появившийся Рафики подбежал к Симбе и огрел его своим посохом по голове. Тот даже не уклонился от удара.
– Зачем ты сделал это?! – таким старого шамана давно никто не видел. Его глаза горели так, как горят у отца при виде сильно провинившегося дитя.
Симба попытался робко оправдаться:
– Я считал, что он хочет отомстить за Зиру и занять мое место. Я не верил ему и не хотел, чтобы он оставался...
– Что?! – Рамзес не верил своим ушам.
На мгновение повисла гнетущая пауза. Затем Симба со злостью спросил Рафики:
– А ты где был? Почему не мог все объяснить раньше?! Почему не пришел, к примеру, вчера?!
– Потому что некто не хотел меня слушать! – голос мандрила дрожал от обиды и раздражения. – Не ты ли сам запретил мне говорить на эту тему?!
– Мог и не слушать меня, – огрызнулся Симба. – Если знал, к чему может привести мой запрет. Разве я когда наказывал за ослушание, если оно было на пользу, если я был не прав?!
– Возможно, – ответил мандрил чуть спокойнее. – Да, есть тут и моя вина и не малая. Но когда Шторм дрался за тебя, разве это не было лучшим доказательством его намерений?! Разве тот, кто хочет свергнуть тебя, станет помогать в битве с врагами, рисковать своей шкурой вместо того, чтобы просто дать им убить тебя и тогда спокойно взять желаемое?! Ты был ослеплен страхом перед сильнейшим, и потому заглушил свой голос разума. Не хотел ничего слушать. Вот почему ты тут, а Шторм там!
Рафики подошел к Рамзесу и обнял его:
– Прости меня, Рамзес! Не смог я помочь ни Симбе стать мудрее, ни Шторму – стать другом прайда, ни тебе выполнить свой уговор с Муфасой. Видно, слишком старым стал шаман. И на что мне мои знания, если не смог даже уберечь от беды! Твой сын жив, хотя и очень слаб. Я сделал все, что мог. Всю ночь мы были возле него.
Рамзес в ярости повернулся к Симбе:
– Ты бросил раненого без помощи?! Так тебя мать воспитала?!
Рафики продолжил:
– И хотя раны заживают, а силы возвращаются, но теперь он категорически не хочет остаться! Только ты, Рамзес, сможешь его остановить!
– Он все еще на скале? – спросил гость.
В этот момент на Скалу прилетел Зазу.
– Сир, Шторм, Витани и Триша идут к северной границе вдоль реки.
Рамзес посмотрел на Симбу и сказал:
– Их можно перехватить у дальнего брода на пограничной реке, если он идет в сторону Долины. Это кратчайший путь отсюда.
– Откуда вы знаете? – спросил Король.
– А ему больше некуда податься, – ответил гость и добавил: – Глубоко раненый зверь всегда идет к родному дому. Надеюсь, ты проводишь меня на встречу с сыном?
– Мы все пойдем, – встала рядом с мужем Нала. – Крепись, Симба, нам всем придется смотреть ему в глаза.
– Да, – встряхнул головой тот, готовый до конца выслушать на этот раз все, что пожелает сказать его будущий обличитель.
Прайд быстро спустился со скалы и молча двинулся на север.
Одинокая троица молча пробиралась среди высокой травы на север, оставляя позади себя все, что еще вчера было близким и дорогим, что составляло смысл их жизни. Шторм думал о том, сможет ли он преодолеть полупустыню, что отделяет его от цели и успеет ли свидеться с отцом. Триша и Витани пытались представить себе, что их ждет в недалеком будущем, смутно представляя, куда они теперь все идут. А ещё попутно смотрели, чтобы их единственный и самый дорогой лев во всей земле не стал опять сильно кровоточить, справедливо опасаясь за его раны. Когда они подходили к горному водопою недалеко от Кладбища Слонов, то из кустов навстречу им вышли Киара и Кову. Последний подошел к Шторму и сел перед ним, склонив голову и не смея взглянуть на отца с сестрой.
– Глянь, кто пришел, – нарочито громко заговорила Витани. – И чего это вас потянуло искать нас?! А?!
– Сестра, прошу тебя, выслушай…– начал, запинаясь, Кову. – Я хочу повиниться перед вами… перед моим… папой….
– С папой?! – зарычала в ярости та, – А вчера ты кем его считал? Не папой?! И ведь не икнулось тебе, когда кровью за вас расписывались на земле, а потом в награду получали изгнание! Где ты был, когда мой папа ночью истекал в своем доме?! Крепко спал, да?! Хорошо, небось, прятать милую мордочку в меху королевской дочки, так удобно решать все проблемы! И ты после всего смеешь называть моего папу своим?!
– Витани, помолчи! – коротко приказал Шторм.
– Но папа, он же еще больший предатель, чем Симба! – горячо возразила та.
– Он – мой сын, – прозвучал ответ. – Проведите меня к воде. Только вы оба.
Втроем они медленно спустились к небольшому озерцу, что образовывалось вливанием двух небольших ручьев, проистекавших из подножия отвесных скал, где еще вчера была кровавая битва. Шторм молча опустил свое лицо в ледяную прозрачность и сделал несколько больших глотков чистой воды. Потом тихо сказал:
– Я не считаю тебя предателем, Кову.
– Но Витани права. Это я передал весь разговор с Витани Симбе, – сказал виноватым голосом тот. – Если бы не это...
– Он нашел бы другой повод выгнать меня, – ответил Шторм. – Дело не в том, что ты сказал ему. Дело в том, что ты сказал ему то, что он давно хотел услышать. А то, что ты рассказал Симбе о своем разговоре с сестрой, я считаю все же правильным.
– Но папа, он же ничего не понял! – горячо возразила Витани. – И вчера ни слова, ни полслова не сказал в нашу защиту!
– Да, Витани, он ничего не понял, – согласился Шторм. – И ты должна была ему все рассказать до конца, если уж начала! Или привести ко мне. Кову действовал из лучших побуждений, а это нельзя считать предательством. Даже если они привели к такому концу.
Шторм приподнял правой лапой поникший подбородок сына и почти ласково произнес:
– Не вини себя в том, что произошло. Ты не знал, как поступить правильно. Но из-за этого, Кову, ты не перестал быть мне сыном. Я восхищался тобой, когда видел в бою! Понимаю, чего испугался Симба, когда впервые познакомился с тобой уже взрослым. В тебе есть сила, и её надо развивать. Мой папа уже пришел?
– Да, – тихо ответил Кову. – Мы видели его, когда уходили со Скалы. Папа, не уходи!
– Откуда ты знаешь, что мы уходим? – спросил Шторм.
– Я всю ночь думал о вчерашнем, – ответил тот. – И просто понял, что ты и вправду подчинишься Симбе.
– Он не властен надо мною так, – сказал отец.
– Но он обязательно переменит свое решение, вот увидишь! – с надеждой выговорил Кову. – Твой папа сумеет убедить его!
– Ага, – буркнула Витани. – гляди, как бы его не ждал столь же радушный приём, как и сына полнолуние назад.
Внезапно к ним спустились Триша и Киара. Последняя подошла к Кову и села рядом:
– Мы видели Зазу, – сказала она. – Наверное, папа ищет вас.
– Это уже не важно, – ответил Шторм.
– Почему? – спросила Триша. – Мы можем никуда не уходить. Ты слаб и…
– Даже если Симба трижды передумает, – отрезал Шторм, – это не меняет ровным счетом ничего. Разве что я подожду их здесь.
– Ты не можешь простить Симбу? – спросил Кову. – Наверное, я на твоем месте поступил так же.
– Дело не во мне, сын, – ответил Шторм. – И не говори мне ничего более, прошу тебя! Да, мне очень плохо и больно, я слаб и так далее. Но я не останусь сейчас!
– Тогда мы тоже пойдем с тобою, – выпалил Кову.
– А как же Киара? – спросил тот. – Ты её бросишь или потащишь за собой? В её-то положении?!
– А откуда вы знаете? – поразилась Киара.
– От львиц такое трудно обычно утаить, – как бы небрежно ответил Шторм и хитро улыбнулся: – Триша сболтнула.
– Значит, я снова потеряю тебя, папа? – обреченно спросил Кову.
– Нет, мы обязательно еще увидимся и не раз, – ответил Шторм. – Просто нам всем надо взять паузу, попробовать все с начала. Вот, например, сейчас я больше всего хочу, чтобы вы с Витани помирились.
– Не хочу я с этим термитом мириться! – ответила та. – Для меня он – такой же предатель, как и другие. Неблагодарный.
– Иди ко мне, – мягко приказал Шторм ей. – Сядь рядом с братом.
Когда она нехотя повиновалась, отец сказал:
– Нет ничего важнее и сильнее кровной связи. Когда меня уже не будет, вы останетесь единственными самыми родными друг другу на этой земле. С кем бы вас по жизни ни сводила или разводила судьба, вы такие же части одного целого, как и ваши вторые половинки – части вас самих. Дети вырастут и покинут вас, жен и мужей может не оказаться потом и вовсе, а вот родства никто забрать не может. И горе тем, кто от него начинает отрекаться, посылая брата или сестру свою подальше от себя, говоря: «Не родня ты мне больше!». Ибо тогда сам Бог отправляет таких в долгий и мучительный путь одиночества. Поэтому как бы ни злились друг на друга, как бы ни ссорились, вы всегда должны найти путь к примирению, всегда поддерживать друг друга и прийти, если понадобится, на помощь. По крайней мере, так должны делать мои настоящие дети. Ненависти между ними быть не может.
Кову посмотрел на Витани и виновато протянул ей свою правую лапу:
– Прости меня, Витани.
Сестра сначала нервно била хвостом по земле, ничего не говоря. Было видно, как в ней борются два больших противоречивых желания: согласиться с отцом и от души начистить Кову морду. Но ярость уже прошла, слова папы ложились в душу, словно мази Рафики на телесные раны. В конце концов, она не выдержала и выдавила из себя, коснувшись в ответ протянутой братом лапы своей:
– Ладно. Проехали…. – И тут же добавила: – Но в следующий раз за такое я с сестринской любовью загрызу тебя.
Шторм улыбнулся и прилег. Перед его взором вновь встала картина того дня, когда он впервые увидел их так же сидящими рядом.
Он спешил домой со всех лап, едва получив весть о возвращении Симбы. Вот и граница земель, отделяющая плодородную жизнь от бесплодного существования, а на горизонте уже маячило Кладбище Слонов. Еще немного, и учитель, наконец, увидит своего самого главного в жизни ученика.
– Я так и знала, что ты придешь, – знакомый голос заставил его остановиться. Меньше всего он сейчас желал видеть его хозяйку. – Привет, Шторм.
– Привет, Зира, – процедил тот в ответ.
Она ничуть не изменилась: все такая же утонченная, стройная, дьявольски красивая. И как так получилось, что стала женой Шрама?
– Ты случайно не к Симбе спешишь? – спросила львица.
– Да, – холодно ответил Шторм. – Хочу видеть твоего Короля.
– Мой король Шрам! – в ярости рявкнула Зира. – Это его земли ты сейчас топчешь!
– Симба вернулся, он – прямой наследник. И если ты не признаешь его Королем, то, наверное, ты – в изгнании.
– Ты догадлив, – ледяным тоном ответила львица.
– Оставим любезности, – сказал Шторм и спросил: – Что тебе от меня нужно?
– Пойдем, мой любовничек, – нарочито мягко сказала Зира, – я хочу тебе кое-что показать. А к Симбе ты потом успеешь зайти. Если захочешь.
Сам не ведая зачем, Шторм все же последовал за некогда своей любимой львицей. Как же он её любил! А потом случайно узнал и про её замужество, и про её мужа….
Они пришли в небольшую пыльную пещеру на окраине саванны, где за скалами начиналась полупустыня. У входа тусовалась тройка худощавых львиц, ранее виденных в прайде Шрама.
– Благородный Симба великодушно позволил нам тут подыхать с голоду! – прорычала Зира, проследив взгляд гостя. – Но мы еще посмотрим, кто кого.
В пещере было темно и сухо. Войдя в нее и направившись в дальний от входа угол, Зира вновь оскалилась:
– Где этот паршивец Нюка?!
– Мышей пошел ловить, – ответил кто-то у входа.
– Вот я ему поохочусь, не встанет, – зло проговорила Зира, пропуская Шторма вперед себя.
Перед ним в песке копошились два маленьких тельца. Увидев мать, они как по команде сели рядом и уставились широкими, полными любопытства глазами на гостя.
– И что, ты хотела познакомить меня со своими отпрысками? – спросил Шторм.
– Кову – тот, что справа – родился незадолго до изгнания, – ответила Зира. – Именно его Шрам выбрал себе в наследники.
– А мне-то что до этого? Шрама больше нет, его наследства – тоже.
– Ошибаешься, – проговорила львица. – У Шрама есть сын родной, Нюка. Он должен быть наследником по праву первородства. Но он слишком слаб и не годится для роли короля. Шрам знал это. Но поскольку сам дать сильное семя не мог, то отцом достойных наследников мог быть только другой лев.
По спине Шторма пробежали мурашки. Зира сделала драматическую паузу и закончила торжествующе свою мысль:
– То есть ты, мой дорогой.
– Хочешь сказать, что ты все спланировала заранее? – язык льва присох к гортани. Внутри него стала закипать ярость.
– Вместе со Шрамом, – подтвердила Зира. – Теперь ты внимательно выслушаешь меня?
– Что ты хочешь? – дрожащим голосом спросил Шторм.
– Вот это уже другое дело, – сказала Зира. – Выйдем наружу.
Там она отвела его в сторону от чужих глаз и продолжила:
– Так вот, Шторм. Ты забудешь дорогу сюда и никогда не войдешь в земли Симбы, если хочешь, чтобы Кову и Витани, его сестра, остались живы. Их убьют, как только ты появишься там, или эта выскочка узнает о тебе.
– Не-ет!!! – Шторм в ярости схватил Зиру и придавил к земле.
– Давай, – прохрипела она, – убей меня! И ты больше никогда не увидишь своих детей живьем.
Шторм откинул Зиру от себя и с ненавистью сказал:
– Только то, что ты – их мама, спасло тебя сейчас.
– Да уж, – ответила та, вставая и отряхиваясь, – мне повезло.
– Ты хоть Шрама то любила или с ним тоже ради выгоды спала?!
– А тебе какое дело? Завидно, да? – львица просто смеялась над ним. – Не люби ты так длинные лапки…. Впрочем, все вы одинаковы.
Лев наотмашь ударил Зиру, и та отлетела на небольшое расстояние, шлепнувшись на камни. Сплюнув сукровицу, она встала, вновь усмехнулась и угрожающе тихо сказала:
– Больше ты ко мне не посмеешь прикоснуться. И побереги свой поток ругательств для других.
– Пока не трону, – уточнил Шторм, немного успокоившись. – Хочу видеть их в последний раз и дать им свое благословение.
– Обойдешься, – ответила Зира. – Пошел вон, драный кобель! И не вздумай нас тут искать. Это место – уже земля Шрама. Временно оккупированная Симбой.
И с этими словами ушла, а Шторм медленно побрел на свою скалу.
Он провел там дюжину дней в размышлениях, что делать, когда вернулся посланный на разведку Макс и доложил, что видел следы аутсайдеров неподалеку.
– Ты уверен?
– Да, сир, уверен, – ответил ястреб.
Шторм немного подумал и сказал:
– Вот она, моя судьба и мой долг. Вот, что, Макс. Ты проведешь меня к следам, а затем полетишь в Долину, к моему отцу. Расскажешь про Зиру и моих детей, а закончишь тем, что я не смог войти в земли Симбы, но буду исполнять долг здесь. Надо разобраться с аутсайдерами и оставшимися гиенами.
– А вы долго собираетесь разбираться с ними? – спросил Макс.
Шторм ничего не ответил. Он еще не знал, что на это понадобится три лета и три следующие зимы….
Открыв глаза, он осмотрелся. Киара тихо переговаривалась с Тришей. Витани лежала рядом и молчала, Кову, лежа чуть поодаль от всех, понуро смотрел на озеро. Шторм приподнялся, согнав остатки видения, подошел к нему, возложил на его голову свои передние лапы и произнес в установившейся полной тишине:
– Да уподобит тебя Бог Мванзилиши и Мхиди. Благословляю тебя, сын мой.
Затем вернулся к Витани и над головой преклонившейся перед ним дочери сказал:
– Да уподобит тебя Бог Мвеле и Мзази. Благословляю тебя, дочь моя.
– Я люблю тебя, папа, – тихо прошептала та.
Никто не спрашивал, что за имена озвучил Шторм. Некоторое время они молча лежали и смотрели на озерцо, что неспешно раскрывало перед ними прохладу, а затем медленно поднялись.
– Пойдемте к границе, – сказал Шторм. – Похоже, не тут нас собираются встретить. Наверное, мой папа ведет их более коротким путем.
– Он так хорошо знает наши земли? – удивилась Киара.
– Конечно, – ответил Шторм, – ведь он учил твоего дедушку, прячась от Шрама и других нежелательных глаз. Ему сам Бог велел знать ваши земли как свои родные.