Воспоминания приходят тогда, когда их совсем не ждешь

Когда Шторм и его спутницы растворились в траве, сливавшейся с цветом их шкур в багрово-золотистых лучах садящегося солнца, его отец и сын поднялись к остальным, сопровождаемые Киарой и семенившим в конце Рафики. Уже наверху, Рамзес подошел к Симбе, сидевшему по-прежнему неподвижно, и негромко сказал:
– Что ж, мой сын ушел, и я не смог его остановить. Но союз с Муфасой продолжается и…
– Что, простите? – Симба отвлекся от своих мрачных мыслей.
– Я говорю, что союз с твоим отцом по-прежнему остается в силе, Симба, – терпеливо повторил Рамзес.
– И что с того? – опустил взор тот. – Шторм не будет моим Учителем, как вы того хотели.
– Но я-то все еще тут, – ответил тот, слегка улыбнувшись.
– На что вы намекаете? – недоверчиво спросил Симба. – Вы сможете заменить его?
– А почему нет? – ответил Рамзес. – Я многих учил в Долине Прайдов. Я выучил твоего отца, в конце концов.
– И?! – с надеждой спросила Сараби.
– И сейчас свободен, а потому хочу предложить себя в качестве твоего Учителя, если не возражаешь, Симба, – закончил, улыбаясь, Рамзес.
– Ты наш самый верный друг! Не знаю, как и отблагодарить тебя, – просияла Сараби и обняла, попутно поцеловав, чем вызвала резкое замешательство и неловкость на лице последнего. Он какое-то мгновение стоял, не зная, куда деться из столь тесных объятий, но потом все же сумел мягко и настойчиво освободить свою шею.
– Погоди, Сараби. Пусть Симба скажет свое последнее слово.
– Я и в самом деле недостойный, – безнадежно сказал тот. – Стоит ли тратить время на меня?
– Так, – Рамзес пристально вгляделся в глиняное дно глаз Короля, – позволь мне объяснить тебе одну вещь: недостойное поведение, ошибки и многое другое исправимо, если захотеть этого. Это не ярлык на всю жизнь. И что ни произошло бы между Айзеком и тобою, это не меняет твоих обязанностей, не снимает ответственности за тех, кто рядом. Так что давай сейчас положим большую кость между тем, что уже было и тем, что еще должно произойти. Ты можешь и далее считать себя плохишом и тогда, в самом деле, можешь кончить плохо. А можешь попробовать исправиться, но для этого надо перестать унижать самого себя. Так что ты выбираешь?
– Легко давать советы. Сложнее следовать им, – ответил Симба, вздохнул и, помолчав мгновение, добавил: – Я все же попробую.
– Значит ли это, Симба, что ты согласен быть моим учеником? – учтиво спросил Рамзес.
– Да, – кивнул тот.
– Отлично, – удовлетворенно сказал Учитель. – Я не потрачу время зря. Тогда, может, пойдем домой?
Обратная дорога была длиннее и молчаливее. Движение, как и заведено, возглавлял Симба, Кову с Киарой отставали на обычных полкорпуса. Остальные шли неспешно и вразвалочку, кому как бог на душу положит. Необычными были лишь частые оборачивания назад Сарафины, её пристальный взгляд в конец, где шел гость. Она все время порывалась отстать, но сильное желание Налы идти почему-то именно сейчас рядом с мамой, делало её усилия тщетными. Уже возле Скалы Рамзес резко ускорил шаг и нагнал Симбу:
– Сегодня был не самый легкий день, так что отдыхай. А послезавтра мы приступим к учебе.
– Почему только послезавтра? – удивился Симба.
– Я хочу немного погулять по твоим Землям, – ответил Рамзес. – Вспомнить молодость, так сказать. Один. Надеюсь, ты не против?
– Нет, не против, – ответил Король. – Вы вольны…
– Ты. Обращайся на ты, – перебил Учитель. – Или просто по имени. Не терплю неуместной фамильярности.
– Хорошо… Рамзес.
– И еще, Симба, – голос наставника был твердым, не терпящим возражений. – Твоим партнером по учебе будет Кову. Айзек просил за него, я дал слово.
– Хорошо. Я и сам того хочу.
Когда Рамзес ушел, то Симба отвел в сторону Рафики и тихо сказал:
– Прости меня, что не доверял тебе. Скажи, чем могу загладить вину пред тобою?
Мандрил обнял Короля и радостно ответил:
– Стань великим королем, Симба! Вот лучшая награда для старика.
– Сегодня утром я думал, что избавился от врага, а вечером понял, что потерял друга. Скажи, вернется ли он вообще?
– Поверь мне, – ответил шаман, – он нигде не найдет счастье, кроме как здесь. Шторм столько сил отдал ей, что никогда не сможет забыть и разлюбить. А значит, вернется. Ему просто нужен отдых. Вот и все.
– И когда он вернется? Скоро?!
– Хе-хе, ты такой нетерпеливый, – ответил Рафики, – словно деревья для тебя по-прежнему великаны! Дай время, Симба, время. Может следующей зимой, может через лето. А пока думай о другом.
– Симба, ты не видел мою маму? – выглянула из пещеры Нала.
– Нет, – ответил тот. – А разве вы не шли вместе?
– В том то и дело, – вздохнула львица. – Вот незадача!
– А что случилось? – встревожился Король.
– Ну как? – ответила Нала. – Ты отпустил двух хороших охотниц. Кто теперь будет загонять вместо Витани? Ну с этим-то ладно, я найду на её место. А вот кто заменит Тришу? Хотела попросить завтра пойти маму вместо неё, да видишь – не могу найти.
– Сарафина не маленькая девочка, найдется, – ответил Симба и кивнул в сторону пещеры: – Пошли спать.
– Я все же хочу найти маму до того, как мы все тут уляжемся, – сказала Нала, направляясь к спуску. – Во сне попросить её пойти на охоту я уже не смогу. Скоро буду.
Рамзес молча осматривал пещеру, где еще утром лежал его сын. Везде был его запах, по полу были разбросаны обрывки листьев. И багровые пятна, лужицами очерчивавшие контуры массивного тела, что возлежало неподалеку от входа.
Послышались раскаты грома вдали, мелкие капли забарабанили по камням у входа. Немного поежившись от налетевшего холодного муссона, Рамзес решил спрятаться в глубине, где еще сохранялось тепло короткой осени.
Воспоминания неслись бурным потоком к тому дню, когда он впервые появился тут. Когда Ахади привел своего маленького принца и отсюда показывал границы будущего королевства….
– Посмотри. Все, чего свет солнца касается, – мягко мурлыкал он своему старшему сыну, – это наше королевство. Нелегко оно далось нам. Еще труднее удержать его в своих лапах. Жизни всех существ тут зависят от Короля, поэтому надо ставить общие интересы выше личных. Я должен править мудро, чтобы всем жилось у нас хорошо.
– Даже тем, кого мы едим? – Муфаса сильно удивился.
– Даже им. Ведь если бы тут не было зебр или антилоп, нас бы тут тоже не было. В этом мире все взаимосвязано в едином Круге Жизни. И ты важная его часть. Это очень ответственно и в то же время чудесно. Всегда прекрасно быть нужным кому-то, особенно когда ты всего себя посвящаешь другим. Однажды ты познаешь это чувство, так как я выбрал тебя следующим Королем.
– Я понял. Можно, мы пойдем домой, если это все? – Муфаса, хоть и нехотя, но испортил всю величественность этого момента, так как торопился в теплую пещеру, потому что сильно хотел спать.
– Не все, сынок, – Ахади глубоко вздохнул, набираясь терпения как можно больше и делая вид, что торжество это никуда не делось. – Решение было непростым. Я привел тебя сюда еще и для того, чтобы познакомить с новым Учителем. Отныне тобой с рассвета и до заката будет заниматься только он. То, что он передаст тебе, – мудрость великих королей настоящего и прошлого, этой земли и земель других прайдов, живущих далеко от нас. Ты должен слушаться его как самого меня и хорошо учиться, чтобы стать лучше меня. Когда-то я тоже учился у Учителя целыми днями. Теперь его сын будет учить тебя. Ты понял меня, Муффи?
– Да, папа…, – уже очень тихо ответил он, сильно испугавшись. Сонливость пропала полностью.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Ахади. – С этого дня твое беззаботное детство закончилось. Ты будешь тут днем один, других львят не будет. И еще. Пока ничего не говори Таке о своем Учителе. С этого момента это наш маленький секрет.
– Почему, папа? – удивленно спросил Муфаса.
– Если он узнает о том, что я уже выбрал будущего Короля и пригласил для его обучения Учителя, то может сильно обидеться. Я же не хочу этого сейчас. И еще хочу пока сохранить в тайне присутствие чужака. У нас есть сильные враги. Если спросят, будешь говорить Таке и всем другим, что ходишь к Рафики. Я же сам буду учить твоего брата. Помни, так надо, потому что ты – избранный, мой преемник. Понятно?
– Да, папа. Я буду говорить так, как ты велел, – клятвенно пообещал напуганный Муфаса.
– Ну, вот и отлично! Рамзес! – позвал Ахади.
Он вышел из пещеры за их спиной и быстрым шагом направился к присмиревшему львенку.
– Из него выйдет хороший Король, Ваше Величество! – заключил Учитель после беглого осмотра ученика пытливым взглядом.
– Зови меня по имени, Рамзес. Как и твой отец, – сказал Ахади. – Рад, что Муфаса понравился тебе!
– А где брат? – спросил Рамзес: – Почему его здесь нет?
– Он не будет учиться вместе с ним, – ответил Ахади. – Я уже выбрал наследника и хочу, чтобы тот учился один.
– Это несправедливо, – сказал Учитель. – Когда Така вырастет, то может затаить обиду и даже отомстить. Может, все же передумаете? Гораздо проще будет выучить их двоих, а там пусть правит достойнейший….
– Решение принято! – отрезал Ахади и чуть тише: – Таку беру на себя. Обещаю, он ничего не узнает про тебя. Отныне это место принадлежит тебе. Ты будешь тут жить, я же буду приводить Муфасу к тебе каждое утро и забирать после полудня.
– Я все же не думаю, что эту тайну удастся долго сохранить, – заметил в сомнении Рамзес.
– Я же сказал, Така – не твоя забота, – раздраженно сказал Ахади и тут же добавил более миролюбиво: – Прости, у нас снова проблемы с гиенами! На взводе я….
– Понимаю, – сказал Рамзес. – Хорошо. Только одно условие. Когда зима пройдет, я обязательно вернусь в Долину, к Айзеку. Чтобы закончить обучение, Муфаса должен пойти со мной. Ты отпустишь его?
– Я уже думал по этому поводу. У меня есть план, – сказал Ахади и отвел Рамзеса в сторону: – Это очень жестокий план, но Уру будет в курсе. Уверен, он сработает.
– Какой план? – насторожился Учитель.
– Ты заберешь Муфасу с собой. И все.
– И в чем же жестокость плана?
– Для всех это будет похищением, кроме нас, Рафики, тебя и Муфасы. Понял? – прошептал Ахади.
– Ты в своем уме?! – обескураженно спросил Рамзес.
– Цель оправдывает средства. Я готов даже на это, – ответил Ахади. – Впрочем, если предложишь идею лучше ….
Рамзес помолчал мгновение, потом сказал:
– Что ж, это ваши Земли и ваша жизнь. Я не уверен в исходе, но все же….
– Все будет хорошо, Учитель, – ответил Ахади и продолжил уже громче: – Что ж, нам пора! Сынок, попрощайся с Учителем до завтра!
– До свидания, – уже веселее сказал Муфаса, подойдя к отцу и виляя хвостом. Он устал и хотел как можно быстрее вернуться домой.
– Увидимся утром, – произнес Рамзес и подошел к краю выступа.
Как и сейчас, тогда небесная вода скрыла следы присутствия тех, кого там быть не должно было…
Она смотрела на него из-за угла тропинки, не обращая внимания на мелкий барабанный дождь, прильнув к земле с разведенными ушами, полуприкрыв глаза. В памяти явился образ давних дней, когда они впервые встретились ….
Это было вскоре после гибели Ахади, когда Королем стал Муфаса, а лучшая подруга, Сараби, – Королевой. Они раньше вместе ходили на охоту, но теперь все переменилось: королевской львице, да еще в положении, та была не по чину. И как только закончился траур, она упросила Муфасу разрешить одиночную охоту в отдаленных уголках. Узнав об этом, Сараби спросила:
– Зачем? Ведь ты еще молода и не очень опытна.
– Вот и наберусь его, – последовал ответ.
Сараби хитро прищурилась:
– Да-а? Тогда почему просишься на границу и даже дальше? А-а, я поняла. Хочешь встретить одинокого льва, не так ли?
Львица ничего не ответила. Сараби подошла поближе и нежно потерлась о её шею:
– Будь осторожна, сестричка! И удачи в твоей охоте.
Неделю она обходила саванну вдоль восточной или южной границы, не опасаясь врагов с Кладбища Слонов. После гибели Короля, гиены попытались вторгнуться в Земли Прайда, но Муфаса прогнал их, задав хорошую трепку. Теперь они боялись подойти к границе даже на расстояние дневного перехода. Однако и те, кого она ждала, почему то не приходили тоже. Жаркие дни монотонно сменялись прохладными ночами, за которые ей удалось поймать только одного спрингбока да зебру, чтобы подкрепиться. И все же терпеливое ожидание и методичный поиск цели принес свои плоды. Когда она уже собралась было совсем покинуть южное приграничье, утром при последнем обходе в нос ударил запах незнакомого льва. Следы! Они были отчетливо видны в траве и вели в сторону от Земель прайда. Львица последовала за ними и вскоре обнаружила невдалеке от большой общей лужи чужеземца, припавшего к земле и жадно пившего воду. Видать, тот шел издалека. Она тихо подкралась сзади и притаилась, внимательно рассматривая незнакомца. Немногим меньше Муфасы с шерстью неярко желтого, местами пепельного цветов. Массивную шею венчала густая светлая грива с черными кончиками волос. И еще она разглядела его длинные, шикарные вибриссы, описывавшие в воздухе короткие дуги по мере того, как незнакомец пил.
Львица решила подобраться поближе и медленно протянула лапу вперед. Раздался сухой щелчок, и она тут же отдернула назад. Но незнакомец услышал и резко обернулся. Боже, как и сейчас! Её присутствие было раскрыто; его глаза с пристальным удивлением разглядывали её за валуном. Промокшая насквозь львица вздохнула, решив больше не прятаться, и смело шагнула вперед:
– Привет, чужачок! Ну вот, мы и свиделись снова спустя столько зим….
Рамзес посмотрел на неё внимательно, потом попятился и сел:
– Я не узнаю тебя. Кто ты?
– А ты вспомни, – львица подошла вплотную и села прямо перед ним: – Много-много зим тому назад ты приходил в окрестности тайно, никому не называя своего имени. Так, может, вспомнишь молодую львицу, которая не спрашивала тогда твоего имени, но с которой провел не один вечер?
– Ты? – начал смутно припоминать Рамзес. – Но я думал, ты не из прайда Муфасы, а проходящая мимо свободная львица….
– Упс, не угадал, – львица игриво склонила голову набок и улыбнулась: – Может, теперь познакомимся по-настоящему? Сейчас-то, надеюсь, этому никто не мешает.
– Ладно, проходи и устраивайся поудобнее. Будем сохнуть вместе, – ответил Рамзес. – Мое имя тебе должно быть уже известно. Каково же твое, сестричка?
– Сарафина, братик, – слегка передразнила его львица и замолчала.
Они немного помолчали, смотря на уходящее в багрово-оранжевом горизонте солнце. Потом Рамзес задумчиво сказал:
– Значит, ты была местной. Скажи, только как на духу – я не рассержусь и не прогоню тебя. Просто хочу знать: ты что-то говорила в прайде обо мне, о том, что мы… ну, это…, в общем, ты понимаешь.
– Не бойся, – Сарафина вздохнула, – никому ничего я так и не сказала.
– Но все это время помнила меня?! Почему? Ведь мы встретились случайно, это было так, мимолетное увлечение.
Сарафина резко повернулась к нему:
– Что?! Ну нет, все не так. Я, конечно, не ждала, как Триша Шторма, и разлюбила, но всегда помнила тебя. Тем более, что у меня был ежедневный повод делать это.
– Какой повод?
Сарафина улыбнулась:
– Ты мне оставил прекрасный подарок – дочку. Налу.
Его брови медленно поползли вверх:
– Ты имеешь в виду ту самую…, но… а….
– А ты знаешь тут другую?
Пару долгих мгновений Рамзес молча переваривал услышанное, а потом выдал:
– О Боже.
– Ты не бойся, она ничего не знает, – быстро заговорила Сарафина. – И не узнает, если ты захочешь…
– Что не узнает? – послышался знакомый голос у входа. – Мама?!
Сарафина в смятении обернулась и увидела её, стоящую прямо напротив Рамзеса, отливаясь темным серебром в густых стекающих на пол каплях дождя.
– Что ты тут делаешь, Нала?!
– Мне надо было с тобой поговорить, и я пошла за тобой по следам, мама. Так чего я не должна узнать?!
– Я думаю, Сарафина, – тихо сказал Рамзес, – дочь имеет право узнать.
– Встретились мы случайно, Нала, – начала та свое повествование. – В молодости я часто охотилась одна. Вот и наткнулась на него в приграничной полосе Красивый был лев и сейчас еще ого-го как ничего выглядит! В общем, влюбилась я в него. Рамзес не назвал мне своего имени тогда и очень просил не выдавать его присутствия. Мы встречались далеко за пределами Земель прайда, чтобы никто не мог проследить. Пол луны мы встречались, а потом…, – вздохнула Сарафина, – потом он ушел. И больше не возвращался. Я решила никому не говорить о нем, тем более, что и не знала его имени. До сегодняшнего дня.
Нала в изумлении смотрела на неё:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что он…
– Твой отец, – закончила Сарафина и замолчала.
От неожиданности дочь присела и долго смотрела в пол пещеры, словно не могла поверить услышанному.
– Ты всегда говорила, что он погиб, – тихо проговорила она. – Ты мне врала?
– Нет, – ответил Рамзес. – Твоя мама права. На долгое время я был для вас мертвым. Прости, Нала, что так вышло. Мой долг увел меня….
– Долг! – Нала просто взорвалась. – Гиены вас всех побери, опять я слышу это слово! Да что же вы за львы такие, что кругом и всем обязаны! Всем, кроме своих жен, дочерей, внуков! Бываете везде кроме дома! Да и его, наверное, нет!
– Он там, где мы живем, – почти шепотом ответил Рамзес.
Нала едва сдерживала слезы. Потом немного упокоившись, сказала:
– Хорошо. Рамзес – мой папа. И что дальше? Что это меняет?
– Ничего, – сказал тот. – Я ни на что не претендую. Не знаю, что делать дальше. Знаю лишь, что возможно уже слишком поздно становиться любящим и любимым отцом. Давайте будем просто друзьями.
Сарафина полушепотом ответила ему:
– Я согласна. Собственно, я и сама не знаю, зачем сегодня пошла за тобой, зачем выдала эту тайну. Мы не виделись уже столько зим, ты мог и далее быть в неведении. И может, так было бы даже лучше: не было бы так больно.
– А как теперь все это рассказать другим, мама?
– Не знаю, – ответила та.
– Давайте, я сам все расскажу Симбе, – предложил Рамзес.
– Нет, тогда он может неправильно понять, – сказала Сарафина. – Я начала эту охоту, мне и доводить до конца. Завтра сама расскажу всем.
– Погодите, – встрепенулась Нала. – Получается, что я – сестра Шторма. Это может все изменить! Мама, ты ведь сразу узнала моего отца. Почему же молчала?!
– Твоя мама правильно сделала, что ничего не сказала тогда, – глубокомысленно заметил Рамзес, упредив её ответ. – Айзеку было бы больнее, осознай он, кого вынужден оставить. Я сам все расскажу ему при нашей следующей встрече. А сейчас лучше всего отдыхать. Тяжелый день. Нала, мы можем поговорить сейчас откровенно?
– Да.
– Прости, я чувствую себя очень виноватым перед тобой, – виновато сказал он. – Я не знаю, что будет дальше. Но есть еще одно, что меня беспокоит.
– Что? – спросила Нала.
– Кову и Киара, – ответил Рамзес. – Ведь они двоюродные брат и сестра.
– И что? – сказала Сарафина. – Я уверена, на любовь между ними это никак не повлияет.
– Может повлиять на детей, – продолжил Рамзес. – У нас в Долине было много подобных историй. Но очень часто в них дети рождались слабыми, болезненными, а то и мертвыми, гораздо реже – здоровыми и сильными, словно действует некий закон природы. Вот чего я боюсь и буду молиться, чтобы у Киары все прошло хорошо.
Нала подняла брови:
– Ты знаешь?! Откуда?!
– Айзек сказал перед уходом.
– Но кто ему сказал? – спросила глубоко удивленная Нала.
– Триша могла знать, – предположил Рамзес. – Ведь в вашем приближенном кругу это давно не секрет, а она имела туда доступ. И чуткие уши.
– Что ж, нам пора, – засобиралась Сарафина.
– Туда?! – кивнула Нала в сторону выхода. Дождь, что еще какие-то мгновения назад был падающим сбором мелких каплей, превратился в уходящую высоко в небо стену воды.
– Оставайтесь здесь, – предложил Рамзес. – Утром вместе пойдем к Симбе и все расскажем.
Он первым лег возле входа и задумчиво уставился вдаль. Спустя мгновения две львицы легли неподалеку от него и тоже посмотрели вдаль. Некоторое время все молчали, потом первой заговорила Сарафина.
– Скажи, Рамзес, там, внизу у брода, вы ведь говорили о чем-то очень важном?
– Я не могу сказать тебе всего, – ответил тот. – Придет время, ты все узнаешь.
– Опять тайные переговоры, планы?! – разозлилась Нала. – Может, хватит уже? Вы с Симбой играете как с котенком!
– Иногда правда разрушает то, что было создано во благо, – вздохнул Рамзес. – Если рассказать все, о чем мы говорили, Симбе, можно уничтожить наше единство. Наше будущее. Я не всегда одобряю действия моего сына. Он мыслит на много ходов вперед, но порою бывает слишком жесток на пути к своей цели.
– Какой?! – воскликнула Нала.
– Сделать Симбу лучшим королем, – ответил Рамзес, – из тех, что правили тут. Так хотел его отец. Того же хочет Айзек. И я. Никакого заговора нет.
– Но если у вас благие намерения, зачем их хранить в тайне? – непонимающе спросила Сарафина.
– Потому что Симба не сможет сейчас верно понять, почему его учитель ушел, – пояснил Рамзес, – возненавидит снова, и на этот раз все будет кончено между ними навсегда.
Он поднялся, сделал пару шагов к Нале и нежно коснулся носом её щеки:
– Ты беззаветно любишь Симбу, дочка, и всегда будешь защищать его. Посмотри же на меня.
Глядя в её глубокие и ясные, как самое чистое горное озеро, глаза, он пообещал:
– Клянусь, я буду учить его так же, как когда-то Муфасу. Симба станет настоящим королем. Ты мне веришь?
– Прости… не знаю. Пока не знаю.
Рамзес замолчал. Он видел смятение и недоверие в глазах Налы и колебался. Если не скажет, то может потерять едва-едва появившееся доверие той, что сегодня вечером была названа его дочерью. Из лучших побуждений она могла разрушить их планы, не поверив своему отцу до конца, на что имела полное право. А если все же рискнуть, а если попытаться убедить её не говорить услышанного Симбе? Но тут еще один момент: сказать ей – значит отступить от данного слова. Поймет ли сын? Рамзес начал думать, как бы на его месте поступил Айзек. И тут он вспомнил, что помимо Налы рядом была Сарафина, что, осмотрев его полуприкрытые задумчивые глаза, внезапно сказала:
– А если я тебе пообещаю, что буду хранить все в тайне, пока ты сам не разрешишь говорить, тогда расскажешь нам? И если моя дочь пообещает молчать не тебе, а мне?
– Но мам?!
– Спокойно, Нала, – сказала Сарафина, – уж мне-то ты можешь поверить?
– А ты ему веришь? – спросила та.
– Да. Как и тогда, когда обещала молчать среди своих о его приходе.
И тут он сдался. Вздохнув, Рамзес сказал:
– Тогда пообещай мне, что никто из вас не расскажет Симбе ничего из того, что сейчас услышит. И прошу тебя, Нала, не мешай мне, а поверь.
Сарафина наклонилась к той и поцеловала:
– Я обещаю тебе, Рамзес, что ничего не расскажем Симбе из того, что сейчас узнаем. Ты ведь не сделаешь этого, Нала?
– Да, мама …. Обещаю.
И Учитель рассказал им весь разговор у реки. Львицы слушала молча. В конце Сарафина спросила:
– Рафики тоже в курсе?
– Да, – кивнул лев головой.
– Это очень жестоко, – проговорила Нала. – Ты был прав: если Симба узнает, не простит Шторма. Тот слишком сильно его наказал.
– Вот поэтому он и другие ничего не должны знать, – сказал Рамзес. – Пока. Симба и Айзек сами разберутся между собой после новой встречи. Ты тоже сможешь потом надрать ему гриву, если захочешь. А сейчас у нас должна быть только одна цель – помочь Симбе. И поступок моего сына не должен этому мешать. Теперь ты тоже часть плана.
– Я?! – изумилась Нала.
– Ну а кто, как не ты, должен поддержать Симбу, заставить поверить в себя вновь, умалчивая о поступке твоего, между прочим, брата? Мы будем учить его.
– Но не путем же лжи! – воскликнула Нала.
– А кто говорит об этом? – сказал Рамзес. – Нет, мы не должны врать. Мы просто должны не говорить всей правды. Половина её, как известно, подобна полтуши – можно унести гораздо дальше. Мой Айзек верит в справедливость этих слов.
– Да уж, послал Бог родственничков, – проговорила Нала. – Спасибо, что был откровенен со мной. Но еще одну вещь я хочу знать.
– Какую? – Рамзес был готов ответить на все.
– Расскажи мне, наконец, кто такие учителя.
Это был сложный вопрос. Рамзес задумался. А кто они и в самом деле?
По истории вроде бы все просто. Учителя – это львы (и только львы, львиц в этом звании пока не было ни одной) из одного древнего рода Мванзилиши, первого, кого прозвали Учителем в Долине. Дело было во время очень давней, легендарной войны Прайдов, когда многие малыши остались без опеки своих благородных отцов, и несколько королев упросили единственного не ушедшего на войну старого льва помочь обучить их отпрысков королевскому ремеслу. Тот согласился. Но учить каждого отдельно, по разным правилам, естественно, было нельзя. И тогда Мванзилиши был первым, кто изучил законы всех прайдов, чьи королевичи должны были учиться у него, выбрал самые основные, общие и стал им учить, а также тренировать борьбе. Так в Долине прайдов появилась первая школа для принцев, а её основатель стал первым Учителем в Долине. Но когда война окончилась, то дело пришлось прикрыть. И причиной тому были не плохие уроки, а любовь. Старый лев учил на землях Короля, чья молодая дочь влюбилась в Учителя. И пока отец был в походе, выскочила за того замуж. Когда отец вернулся из похода, то поставил условие: либо покаяние дочери и мирный уход старика в другой прайд, либо они оба будут с позором изгнаны в граничащую с землями пустыню. Несмотря на то, что Мвеле, так звали эту львицу, была беременна, они вдвоем выбрали второе. Испросив разрешение родить все же дома. Надеясь, что дочь, в конце концов, образумится, король дал на это свое добро. Но просчитался. Когда родился сын – Мхиди, маленькая семья ушла в неизвестность.
Как оказалось, ничто так не сплачивает будущих королей, как совместная учеба. Когда королевичи заняли свои положенные родителями места в Великом круге жизни, то дружба между некоторыми не только не прекратилась, но и усилилась. И однажды они решили разыскать пропавшего своего Учителя. Его нашли в одном далеком-предалеком оазисе, в пещере на самом финише земного пути. Дав свое благословение бывшим ученикам и представив сына, тот покинул этот мир и ушел навсегда, как говорили потом, к великим королям прошлого ибо спустя луну на ночном небе горела новая яркая звезда. А Мвеле с Мхиди вернулась в родной дом, где отец простил её и принял с радостью внука. Когда тот вырос, то избрал путь отца осознанно, восстановил с помощью мамы и первых учеников его рассказы и отправился в путь. Ибо прежде, чем стать Учителем, ему следовало самому еще многому научиться. Но одно он сделал иначе, чем его отец: сначала женился и вырастил детей, а уж потом открыл свою школу. Его женой стала Мзази, простая и очень кроткая львица, не имевшая королевского происхождения, которую многие просто гнали прочь со своих земель, а Мвеле, памятуя о своем прошлом, не только приняла выбор сына, но и во всеуслышание назвала её своей дочерью. Эта история стала родовой легендой учителей, поэтому возникло особое благословение, которым отцы освящают жизненный путь своих детей. Чтобы они были тверды в своей вере и делах, преодолевая ими все невзгоды, как это делали Мванзилиши и Мхиди, или были верными спутницами жизни и помощницами в пути своих мужей, как Мвеле и Мзази.
С тех пор прошло очень много зим и лет, сменилось не одно поколение, но род Мванзалиши стал единственным в Долине поколением львов, что избрали себе особый путь, отличный от других – учить королевичей разных семейств, что обращались за такой услугой. Более никто этим не мог, да и не хотел заниматься. Ведь сложилась определенная каста, утвердились определенными отношения между королями и учителями, тем более, что для того, чтобы к тебе привели хоть одного малыша нужно самому провести немало времени у старшего мудрого тренера и повествователя. Последние сумели за долгое время выработать определенный свод законов, почитавшихся или в какой-то мере соблюдавшихся многими королями Долины прайдов – бывшими учениками. А далее – короли правят, учителя учат, остальные львы ищут свою долю. Так и повелось. Учитель мог приходить в прайд. Мог жить на своей земле (и тогда, по сути, ничем от короля не отличаться, кроме как дополнительными обязательствами на своей шкуре) и принимать учеников. Мог перестать учить вообще и стать обыкновенным львом, а потом вернуться к прежнему занятию, обладая почти полной внутренней свободой выбора бытия. Единственное, чего он не мог, так это нарушать заповеди своего рода – перестать быть Учителем вообще или стать аутсайдером.
Но что такое нынешний учитель в широком смысле? Как говорил Мвекунду, отец Рамзеса, их отличие от королей лишь в порядке действий: последние сначала говорят, а потом слушают; первые – строго наоборот: сначала работают ушами, а потом языками. Но не только. Король обычно знает то, что касается его земли, зато в мельчайших подробностях. Учитель – в более общих деталях, зато то, что касается всех. И более того – становится эдаким судьей, чье мнение о поступках иных королей имеет хоть какое-то значение и даже влияние. Оно и неудивительно – бывшие ученики всегда придут потом за советом, помощью; ибо когда ты их учишь, на тебя смотрят, как на авторитет, который сохраняется почти на всю жизнь.
Сарафина медленно открыла глаза и прислушалась в темноте. Неясные очертания льва и львицы на мрачно-синем фоне неба продолжали шептаться между собой, сна же не было у них ни в одном глазу. Дождь так же резко прекратился, как и начался накануне вечером, так что тихие слова долетали до чуткого уха уже немолодой львицы.
– Ты любил мою маму? Тогда? – шепотом спросила Нала.
– Да. Наверное…, – спустя какое-то молчание, ответил Рамзес.
– Почему ты ушел? Почему не искал её?!
– Не знаю, как и ответить даже... Я был здесь всего лишь гостем, думал, что и она тогда проходила мимо. Вообще не думал о таком будущем, а потом познакомился со своей второй женой. И снова влюбился... Прости, если тебе стало больно.
– Значит, ты женат сейчас?
– Увы, нет, – вздох Рамзеса был особенно тяжелым. – Мы вместе много не прожили. Болезнь отобрала её у меня. Надеюсь, ей теперь хорошо среди добрых королей прошлого.
Сарафина сглотнула внезапный комок в горле.
– Но посмотри на историю с другой стороны, – продолжал лев. – Уведи я тогда твою маму в Долину к себе, была бы ты сейчас так счастлива с Симбой? И встретила бы свою большую любовь Киара? Все в этом мире происходит не зря, у всего есть свое время. Мы лишь можем ненамного затянуть его….
Сарафина вновь закрыла глаза и задумалась. А ведь и она могла пойти за ним. Но почему-то не сделала это. А любила ли она его тогда? И что с нею происходит сейчас?
Как только наступил рассвет, все трое двинулись по взбухшей, напитавшись влагой, земле обратно на Скалу. Их уже ждал встревоженный Симба, что не мог никак найти следов своих двух самых важных львиц из-за обильного зимнего ливня. Увидев их у подножия, он тут же спустился и стремительным шагом подошел к ним:
– Не ожидал от тебя, Нала, такого! Ты почему не ночевала дома?!
– А разве мокрая земля не ответ, Симба? – ответила Нала. – Я нашла маму у него, и мы остались из-за ливня… да и просто поговорить.
– У кого это – него? – не понял тот.
– У Рамзеса, – после небольшой паузы последовало окончание ответа, – моего папы…
И не дожидаясь, пока Симба поймет до конца услышанную фразу, Нала быстрым шагом поднялась в пещеру, в угол, где лежали Киара и Кову. Те все еще спали. Дочь свернулась клубочком и прислонилась к мужу, вытянувшемуся вдоль её тела и левой лапой прикрывавшему шею, словно защищая от чего-то. Скоро она станет мамой. Нала вспомнила слова Рамзеса и встряхнула головой: «Все будет хорошо. Иначе быть просто не может». Она развернулась и носом столкнулась с обескураженным Симбой, за спиной которого виднелись гости:
– Объясни, что ты имела в виду, говоря про папу?
– По-моему, ты уже не маленький Симба, – ответила Нала. – Рамзес и Сарафина встречались какое-то время, в результате на свет появилась я. Что тут неясного?
– Ты что, так неудачно шутишь? – тот не верил своим ушам.
– Разве я похожа на шутника? Подробности ты сможешь узнать у них сам, для этого и пришли. А пока прости, мне надо побыть немного одной, подумать. Пусть только подождут меня на охоту.
И с этими словами вышла обратно наружу.
У неё щемило сердце одновременно чувство легкой тоски и грусти. Захотелось вновь вернуться в счастливое детство, когда они с Симбой бегали на закате солнца, играли и не знали забот. Хотелось точно так же убежать сейчас от всех проблем взрослой жизни, хотя бы на день или даже мгновение. Но Нала знала: это невозможно. Разве что когда-нибудь наступит такое время, когда все проблемы закончатся. Только вряд ли они смогут тогда просто так наслаждаться жизнью. Ибо будет оно вечным сном….
Сараби оторвала от невеселых мыслей.
– Так это правда?
– Да, – кивнула Нала головой. – Знаешь, какие-то странные чувства охватывают меня. Я всегда хотела знать, кто мой папа. Теперь знаю и… и, знаешь, верю ему. Надеюсь, когда-нибудь мы сможем относиться друг к другу как отец и дочь. Он искренен со мной и не претендует на то, чтобы я полюбила и слушалась его уже прямо сейчас. Хочет заслужить это право. Я чувствую в нем тепло и доброту. Но с другой стороны… Он оставил маму, хотя, как говорит, любил её. Разве можно было так поступить?!
– У каждого могут быть свои причины. Шторм любит своих детей, но ради них же оставил их в младенчестве, а сейчас Кову. Но скажи, Сарафина простила его?
– По моему, да.
– Тогда и ты должна простить своего отца и больше не думать об этом. Это будет тот шаг, которого он очень ждет.
Сараби помолчала и продолжила:
– Знаешь, я всегда ей немного завидовала. У твоей мамы есть несгибаемая воля, она всегда стремится к своей цели и при этом умеет ждать. И по мере сил управлять обстоятельствами. Выбирает самый удобный момент.
– Ты о чем?! – непонимающе посмотрела на неё Нала. – Хочешь сказать, моя мама специально охотилась за этим львом?
– Я хочу лишь сказать, моя дорогая, – мягко возразила Сараби. – что она все делает не просто так. Я же видела, как она вертелась на обратном пути, все хотела уединиться да ты мешала. А почему?
– Что почему?
– Потому что не могла допустить его потери еще раз. Видела, как на Рамзеса смотрели другие львицы?! Одинокий сильный лев, у которого такой сын! Сын, которого уже отхватила Триша, первой подарив ему свою любовь и тепло! Сей триумф не одной львице нашего прайда вскружил голову, поверь мне, все только и ждут удобного случая, найти повод познакомиться поближе, завести контакты... Сарафина потому и следила, чтобы его никто не увел в сторону первой. Конкуренция, Нала, конкуренция!
– А как же любовь, Сараби?! Моя мама не такая расчетливая! Как можно так говорить?! Да ей и дела нет до Рамзеса, если что и было, то уже давно прошло.
– Ты все еще не понимаешь меня, Нала. Никакого грязного расчета, о котором ты думаешь, и в помине нету. А есть прошлое, которое тянется в настоящее. То есть ты. И Симба. Любая молоденькая львица может охмурить его и увести, заставив быстренько закончить обучение. Одинокое сердце далеко немолодого льва ни за что не устоит перед диким и необузданным галопом нежной молодости, что растелится перед ним. Если только не будет занято другим. Например, осознанием того, что он учит не просто льва, но мужа своей вновь обретенной дочери. Чувствуешь разницу?
– Да, – тихо ответила та.
Сараби посмотрела вдаль:
– И потом кто знает, вдруг у них появится общее личное дело. Любовь, дочка, если она настоящая, никуда не девается. Она может жить где-то в потаенных уголках души, но умрет лишь с остановкой любящего сердца. Скажу больше: надеюсь, все же они будут вместе счастливы. Поверь, по крайней мере, она заслужила это. А теперь давай быстренько на охоту. Все уже заждались.
Нала и Сараби развернулись и пошли на Скалу. Уже у самого входа Королева остановилась, словно припоминая нечто важное, вздохнула и шагнула в темноту дома, твердо решив на следующее утро рассказать о беременности Киары.