Бодроперцовое зелье обожгло горло, и я поморщилась.
- А ты что хотела, милочка? – мадам Помфри улыбнулась и дружелюбно погладила меня по плечу. – Может, все-таки останешься хотя бы на денек и отлежишься? Выглядишь неважно…
- Нет, спасибо. Правда, со мной все в порядке, - мой громкий чих заставил школьную медсестру осуждающе покачать головой.
- Хотя бы поспи пару часов, все равно никуда не пойдешь, ведь дым будет идти из ушей.
Я кивнула и улеглась на первую попавшуюся кровать, бессмысленным взглядом уставившись в окно. Мадам Помфри аккуратно закрыла дверь, и я осталась одна.
Тишина стеной отгородила меня от всего мира. И лишь звук ударяющихся о карниз неугомонных капель нарушал безмолвие.
А с утра началась оттепель. Ночной ветер, вдоволь наигравшись со снежинками, разогнал тяжелые тучи, и весь день ярко светило солнце.
Ноябрь в здешних местах всегда был слишком непредсказуемым месяцем.
Мягкая подушка под щекой и темнеющее небо за окном. Звенящее спокойствие… Будто ничего не случилось, ничего не было. Все приснилось? Но я дословно помнила утреннюю речь Дамблдора, а его голос еще эхом звучал в ушах: «Волан-де-Морт выступил открыто. Война началась…». И еще много всяких разных слов с глубоким смыслом, который он пытался донести до наших детских ушей. Но для тех, кого уже коснулась эта война, все слова теряли смысл. Испуганные глаза учеников, страшное имя, отзвучавшее в Большом зале, перешептывание, крупные заголовки в «Ежедневном пророке»… Неужели все это реальность? Наша реальность?..
Уроки, как во сне… Уже сейчас я успела забыть все то, чему нас учила сегодня МакГонагалл; не помнила, какое зелье мы варили, и до сих пор не могла понять, почему мой котел подгорел… Что подавали на завтрак? На обед? А ведь кто-то меня спрашивал о расписании дополнительных занятиях… Мерлин, по какому же предмету?
Зато я отчетливо помнила покрасневшие глаза Алисы и ее тяжелое молчание. Зато я никак не могла поверить в то, что за завтраком Люпин и Петтигрю были вдвоем, и оба прятали взгляд в тарелке.
Хогвартс притих.
Никто не разговаривал в полный голос, не смеялся, не таился по углам, замышляя какую-нибудь проказу. Бессмысленные занятия, буквы, складывающиеся в слова на книжных страницах, отработка новых заклинаний… Отчего все так? Ведь солнечные зайчики так весело пробирались сквозь витражные стекла, скользили по полу, пытаясь отогреть холодные камни…
Хогвартс опустел. Без него опустел.
Впервые столы, за которыми сидели Сириус и Джеймс, пустовали. Впервые я весь день не слышала его голос. Впервые я знала, что не увижу его в гостиной на диване около камина… Каменные стены, выступы, знакомые кабинеты не запоминали его шаги и громкий смех. По привычке – еще утром – я вглядывалась в мелькающие лица студентов, глупо надеясь, что вот-вот мелькнет знакомая лохматая шевелюра… Но всякий раз одергивала себя – сколько не смотри, все равно не увижу. Рано утром они уехали. А ведь Алиса хотя бы проводила Фрэнка. Просто ночью больное горло сыграло со мной злую шутку, наградив за неосмотрительность в такую холодную пору повышенной температурой и обрывочным сном, который под утро сменился настолько глубоким, что я даже не слышала, как вставала Алиса, как звонил будильник…
Джеймс уехал. А я осталась.
Мили… Расстояние сводило с ума, не позволяя впасть в забытье, заставляя неустанно думать о нем. Воспоминания, словно надетые на нитку бусины, всплывали в сознании одно за другим.
Время… Всего лишь кончики торопливых секунд.
Шерстяной шарф покалывал кожу шеи, и было больно глотать.
А ведь мама всегда говорила, что сон – лучшее лекарство от болезни. А еще, когда не спится, советовала считать до ста – точно уснешь.
Забыть о нем… Хотя бы на минуту… Хотя бы во сне.
Простейшие числа - нетрудные мысли…
Один, два, три…
«- Эванс, а знаешь, я научился варить Амортенцию. Не боишься пить сок?
- Поверь, тебе даже это не поможет, Поттер»
Двенадцать, тринадцать, четырнадцать…
«- Оцени, я – лучший ловец за всю историю Хогвартса!
- Ты - не больше, чем лучший хвастун за всю историю Хогвартса»
Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь…
«- Чем Гигантский кальмар лучше? Ну, скажи?
- Он хотя бы не надоедает глупой болтовней»
Пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять…
«- Он за тобой увивается, Джеймс Поттер за тобой увивается!
- Я знаю, что Джеймс Поттер - безмозглый задавака. Можешь не трудиться, мне это объяснять»
Семьдесят три, семьдесят четыре, семьдесят пять…
«- Не понятно, как твоя метла еще поднимает в воздух твою чугунную башку! Меня от тебя тошнит!»
Девяносто один, девяносто два, девяносто три…
«- Тебе этот олень не дает покоя, да?
- Ни днем, ни ночью…»
Сто один…сто один…



«Все-таки хорошо, что сегодня мы выбрались хотя бы в библиотеку», - грустно подумала я, украдкой глядя на Алису. Она что-то царапала на пергаменте, время от времени заглядывая в книгу.
Ее спокойствие было фальшивым до кончиков пушистых ресниц. Вот уже больше часа она усердно занималась: эссе по трансфигурации сменилось очередным переводом рунического текста. Но я даже не могла вспомнить, когда в последний раз она так долго молчала. Эта умиротворенная библиотечная тишина играла на нервах, заставляя острее чувствовать это неестественное молчание между нами. И все-таки так было лучше, потому что уже два вечера Алиса просто пролежала на кровати в обществе одиноко кружащих красных сердечек.
Молчание объединяло нас. Тишина оплетала плотными нитями.
Я знала каждую мысль Алисы, каждое движение ее натянутых нервов, каждую бусину стягивающего горло ожерелья печали. Нам не нужны были слова утешения или поддержки, множество бессмысленных фраз о том, что все будет хорошо. Мы молчали, и это была наша помощь друг другу, наше спасение от слез и самоистязания.
Рунический текст, словари-переводчики, пергамент. Желтоватый свет старой лампы, пыльный запах и видимость отсутствия гнетущего бездействия.
Алиса отложила перо и отодвинула пергамент, освободив место, а затем положила голову на руку.
- Это не помогает, Лили. Совершенно не помогает…
Она даже не смотрела на меня, устремив взгляд куда-то в сторону окна. В ее усталых глазах играли блики света, подчеркивая их ярко-серый цвет.
- Знаю… Но заставляет хотя бы не так много думать об этом.
В голове постоянно крутились какие-то фрагменты мыслей, пустых разговоров сегодняшнего дня, ненужных вопросов. Но все это расползалось, и что-то важное заполняло голову, а потом укладывалось тяжелым грузом на сердце.
- Мне сегодня Фрэнк письмо прислал, - Алиса тяжело перевела взгляд на меня. – Писал, что его отца будут хоронить завтра. И родителей Поттера тоже.
Прозвучавшая фамилия отозвалась колокольчиком в сердце, но звон тут же рассеялся в сути сказанного.
- Хорошо, что Блэка отправили вместе с Джеймсом. Не могу даже представить, каково ему было бы одному…
Я улеглась в ту же позу, что и Алиса. Глаза сонно слипались.
- Дамблдор говорит, что началась война…
Слова зазвенели, словно неправильно натянутая струна.
- Лили, что с нами будет дальше?
Пергамент пах свежими чернилами, а строчки на нем как-то неуклюже плясали.
- Не знаю, - прошептала я, гуляя взглядом по синим линиям букв. – У меня нет сил, чтобы думать об этом.
- Наверно, надо верить в лучшее… - голос Алисы едва отличим от библиотечной тишины.
Я споткнулась об эти простые слова.
Что там, за стенами Хогвартса?
А там Фрэнк с матерью организовывают похороны, стараясь сдержать рвущуюся боль, запрятать ее в мелких проблемах и приглашениях. А там Джеймс в опустевшем доме, впервые столкнувшийся с тем, о чем даже никогда не помышлял… А там Сириус, которого съедает заживо чувство вины всякий раз, когда он смотрит на своего лучшего друга, и бессильно сжимает кулаки в неотпускающем приступе ярости… А там авроры бурно обсуждают усиление мер безопасности в магическом мире. А там расползающийся в разные стороны страх…
И там наша реальность.
Наконец, Алиса приподнялась и потянулась.
- Я, пожалуй, пойду, - она неторопливо стала собирать вещи в сумку. – Опять всю ночь сегодня не спала – хочу прилечь.
Ее глаза на мгновение задержались на мне:
«Прости, что оставляю одну…». А затем скрылась за стеллажом.
Секунды стекались в минуты, разъедавшие тишину. Тепло библиотечных каминов, казалось, растворялось в этом беззвучии, и я куталась в мантию. Часы отбивали восемь вечера. Перо было отложено. Длинный свиток пергамента исписан, работа закончена. И когда только успела?
Я подумала о Колине. После уроков я предложила ему прогуляться немного, и он с готовностью согласился: было видно, что ему хочется выговориться, что-то сказать в оправдание и просто побыть со мной. Хотя его отец не пострадал, но чувство вины, что все это случилось именно на презентации, сквозило сквозь усталый взгляд серых глаз. Он тоже плохо спал. Я всячески пыталась его подбодрить, сменяла тему за темой, только бы он не говорил о смерти, о войне… Учеба, обязанности старост, погода, его скорый день рождения… Только не презентация, только не Пожиратели, только не весь этот ужас… Мы бесцельно бродили по тропинке вдоль Черного озера, обсуждая обыденные темы, но думая совершенно о другом. Промозглая погода и слякоть под ногами лишь усугубляли невеселое настроение. Мне хотелось поскорее вернуться в гостиную к теплому камину, но я видела, что сейчас нужна была Колину хотя бы своим присутствием, поэтому неторопливо шла рядом с ним, взглядом цепляясь за серые картинки пейзажа.
Я знала, что Колин лишь делает вид, что ему не холодно и поэтому не надевает перчаток: Тэйлор ждал возможности взять меня за руку. Мне казалось странным, далеким и неуместным такое желание, поэтому я не вынимала рук из теплых карманов. Искренность Колина еще больше оголяла мою фальшь, и казалось, что я уже сплошь лицемерю. Я никогда бы не подумала, насколько двуликой умею быть. Ругала себя за малодушие, за несмелость сказать Колину правду, придумывая для себя разные отговорки… Но все это я себе твердила скорее по инерции, потому, что так было надо, так правильно, а на самом деле ничего не чувствовала.
Единственное, что еще вызывало во мне эмоции, были воспоминания о Джеймсе. Все такие разные, такие неповторимые… Каждое из них словно цветное стеклышко с радужным оттенком, и из этой многокрасочной плеяды складывалась наша с ним история.
Одна на двоих.
Целый калейдоскоп в моей голове… Всегда я оставляла Джеймса наедине с его мыслями и чувствами, гордо вздернув подбородок после очередного «нет», а он забывал и прощал. Всегда прощал. Но сейчас я осталась одна, не имея малейшего понятия о том, куда деть эти обезумевшие чувства. Они топили меня в своем омуте, туманя разум, а я даже не пыталась сопротивляться. Бесконечно думала, вспоминала… Вся школа – воспоминание о нем. Старый котел, за которым столько лет Джеймс постигал науку зельеварения, излюбленный им потертый диван около камина, пустые коридоры и лестницы, ночная тишина которых помнит его почти беззвучные шаги, двери, которые он открывал, а еще столы, парты, наша гостиная… Хогвартс дышал вместе с ним, проживал и его жизнь, хранил его смех и тепло рук на каменных стенах… А сейчас его здесь нет. И я осталась одна. В своих чувствах. В этом многолюдном замке.
А Марк Купер сегодня весь день суетился, договариваясь о тренировке. Конечно, ему было не привычно взваливать на себя функции капитана, потому что Поттер – тот, кому никогда не нужна была подмена. Лучший ловец… Обожающий квиддич…
И какая удивительная шутка судьбы – презентация метлы…
Точка отсчета.
- Джеймс… - мое дыхание оседало на странице раскрытой книги.
А в ответ холодная тишина, пахнувшая пылью старых фолиантов.
А сколько было разговоров об этой презентации! Как все ее ждали. Рассказы Колина, публикации в «Ежедневном пророке», сетования Фрэнка, что не сможет туда попасть…
Что-то зашевелилось во мне. В хаотичной череде блуждающих мыслей было нечто важное, но ускользающее… Разговоры, разговоры, разговоры… Я задумалась, вычленяя из памяти любые упоминания презентации и квиддича вообще. Шаг за шагом в омут прошлого…
«…Интересно, знает ли твой отец, как опасна эта игра?» - голос Мальсибера, пропитанный тонким намеком, который там, в коридоре, показался странным, пронесся в моей голове.
«…Хорошо, что это случилось накануне презентации – это хоть как-то отвлекло его внимание от нашей неудачи», - снова он…
Мозаика стала складываться, и мои пальцы все больше холодели. Неужели, все еще тогда было известно? Неужели, он знал о готовящемся нападении?
А Северус?..
Он был там, он тоже слышал…
«Не может быть… Не может… Никак не может…»
Мысли зазвучали слишком громко – голова наполнилась разными голосами, отзвучавшими в прошлом, но лишь сейчас ставшими такими значимыми. Чем дольше я к ним прислушивалась, тем отчетливее приходила уверенность, что слизеринцы знали… Знали все.
«Лили, они мои друзья», - твердая непоколебимость в знакомом до последней нотки голосе Северуса.
Сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть? Друзья?!
Я сжала пальцы в кулак – внутри меня все клокотало. Легкие не успевали насытиться кислородом, и мне приходилось часто дышать. Все смешалось: карусель из мыслей, воспоминаний, обрывков фраз… И она кружила меня, неустанно несла по заколдованному кругу, превращая стеллажи с сотнями корешков книг и желтоватый свет от настольной лампы в размытые картинки реальности. Я закрыла глаза.
Стоп!
Вдох-выдох.
Я распахнула ресницы – карусель остановилась.
На считанные секунды я замерла, брови сошлись на переносице, глаза прищурились… Затем я порылась в кармане и извлекла сложенный пергамент. Кончик моей волшебной палочки коснулся желтоватой страницы.
- Клянусь, что замышляю шалость и только шалость, - шепот был едва слышен.
Чернильные линии постепенно заполняли лист, разрастаясь на глазах и превращаясь в подробную схему школы. Взгляд блуждал по карте, пробирался в укромные уголки, упирался в тупики проходов, скользил по лестницам до тех пор, пока не натолкнулся на нужную точку – «Северус Снегг».
Я быстро покидала учебные принадлежности в сумку и, положив карту в карман, торопливыми шагами направилась к выходу из библиотеки. Едва я раскрыла дверь, как тут же в проеме столкнулась с Колином. От неожиданности встречи мы оба немного опешили, но он тут же нашелся и, пропустив меня, закрыл дверь.
«Как не вовремя!» - сокрушалась я.
Тейлор скрестил руки на груди. Его взгляд касался моего лица, плавно опускался по волосам, закручиваясь на кончиках моих локонов, – он не хотел отпускать меня, притягивая к себе, почти гипнотизируя. Он сделал шаг ко мне, подойдя так близко, что я невольно сделала движение назад, но он коснулся моего локтя, удержав на месте. В этом полумраке глаза Колина казались пронзительно-грифельными, а блики от факелов играли в его зрачках.
- Ты так рано уходишь? Еще часы не успели пробить четверть девятого…
А потом совершенно не нужно добавил:
- Или бежишь от меня?
На миг пришла в голову отчаянная мысль – рассказать всю правду, но этот разговор бы затянулся надолго, а ведь там, на шестом этаже, около окошка сидит Северус. Он там один, а это значит, что мы сможем поговорить.
- У меня есть дела поважнее, чем бегать от тебя, - улыбка получилась очень натуральной.
Колин улыбнулся в ответ, обволакивая меня теплотой взгляда.
Ниточки, связывающие то, что уже ушло, с тем, что, по мнению Колина, еще могло сбыться, закручивались в темноте коридора. Паузы заполняли потрескивания факелов.
- В последнее время ты неуловима, как пушинка в ветреный день, - он сжал пальцы на моем локте, легко и ненавязчиво притягивая меня к себе. – Признайся, тебе нравится быть такой или…
В голове стоял какой-то непонятный гул, в который врывался этот чужой, ненужный голос, ничего не знавший о том, как сильно я люблю другого…
- Колин, не говори ерунды, - я осторожно высвободилась из его рук. – Просто у меня действительно много дел и мало времени. Как, например, сейчас.
Шаг назад – Колин криво улыбнулся.
- Прости, мне действительно пора: я очень спешу, - еще несколько шагов, но его голос заставил меня обернуться.
- Странно, Лили, - Тейлор немного нахмурился, и в его глазах появился стальной блеск, - Поттер уехал, но у меня такое чувство, что мы по-прежнему втроем.
- Что за фантазии, Колин, - мой голос упал, ушел куда-то внутрь, распирая грудную клетку. – Он уехал, он на самом деле уехал…
Я развернулась и торопливо пошла по коридору, жадно хватая ртом воздух, совершенно не понимая, как можно не ощущать каждым вдохом, что Джеймса здесь нет, что он так далеко…
Подойдя к выходу с четвертого этажа, я снова раскрыла карту: Северус так и оставался на том же самом месте - медлить было нельзя.
Ступеньки какой-то безумной вереницей промелькали перед глазами, и вскоре уже меня окутал теплый полумрак коридора. От быстрого бега сбилось дыхание, поэтому я медленно пошла по мягкому ковру, стараясь успокоить разыгравшийся стук сердца.
Я не знала, как начать этот разговор, да что там – я даже толком не знала, что именно хочу у него узнать. Было глупо и наивно думать, что он мне все расскажет и во всем признается, а потом пойдет к Дамблдору и сдаст всех своих друзей. Это было бы смешно. Нет, мне нужно было не это – лишь бы убедиться, что он ничего не знает, что он не приспешник этого темного волшебника, что он никаким образом не имеет отношения к смерти родителей Джеймса.
«Только не это, только не это…» - анафора в каждой новой мысли.
С каждым шагом желание все выяснить уменьшалось, трансформируясь в страх.
«Правда… Какая она? А вдруг не та, которую я бы хотела услышать? Что тогда? Что?!»
Я достала карту Мародеров, убедившись, что Сев никуда не ушел, едва слышно прошептала: «Шалость удалась», и снова убрала ее в карман мантии.
Почти беззвучно я шагала по ковру, слушая лишь пульс в висках. Наконец, показался Северус: он сидел на подоконнике, прислонившись спиной к каменной стене неглубокого оконного выступа. На его коленях лежал листок пергамента, исписанный почти наполовину. Он вертел в руке перо, кончиком касаясь щеки. Я медленно приближалась к нему, но он был полностью погружен в свои мысли и не замечал меня.
Остановившись в двух шагах от него, я задержала дыхание и заглянула в листок.
«… но ты должна знать, потому что сам я вряд ли смогу тебе это сказать…» - последняя строчка.
Я на полушаг приблизилась к нему – моя тень коснулась пергамента, и Снегг тут же обернулся, быстро скомкав лист.
Взгляды скрестились, смешивая оттенки пристальности и удивления. Лишь звук мнущейся бумаги нарушал тишину.
- Крадешься бесшумно, будто приведение, - он резко встал, не пытаясь скрыть свое раздражение. – У Поттера научилась?
Я вперила в него холодный немигающий взгляд и отчеканила:
- Интересно, а ты у своих друзей чему научился?
Его лицо стало непроницаемым – он явно не хотел говорить на эту тему. Я решила пойти обходным путем, поэтому опустила на мгновение глаза, и взглянула на него более дружелюбно.
- Что ты такое писал? – я посмотрела на зажатый бумажный комок в его кулаке. – Это письмо?
- Было письмом, - в подтверждение своих слов он еще сильнее смял его и убрал в карман мантии.
- Оригинально ты пишешь письма, - я слабо улыбнулась. – Если не секрет, кому оно предназначалось?
Северус повернул голову в сторону, скрыв взгляд, но по тому, как едва заметно двигались его брови, как щурились глаза, как сжимались губы, я угадывала, что он решается что-то сказать.
- Тебе…
Это же так просто и естественно – написать письмо. Но в знакомом голосе были новые нотки, а в глазах – тонкие лучи затяжной муки. Я напряглась.
- И что же там? – осторожно поинтересовалась я, но ответом мне послужила тишина. Тогда я решила пробить его молчание, пойдя напрямую. – Ты хотел мне что-то рассказать о нападении во время презентации?
Его брови сошлись на переносице, и он уперся в меня пронзительным взглядом.
- Причем тут это?
Я немного растерялась, не зная, как лучше продолжить эту тему, поэтому отвернулась от него и отошла к стене, положив пальцы на холодную каменную плиту. Я знала, как умеет закрываться Северус, уходить вглубь своего внутреннего мирка, отгораживаясь ото всех - даже от меня. Было важно не допустить этого. Собравшись с мыслями, я обернулась к нему лицом, прислонившись спиной к стене.
- Сев, я много думала о случившемся, - негромко и спокойно заговорила я, - и совершенно точно знаю, что твои друзья – Мальсибер и Айвери по крайней мере – были в курсе. Ты должен понимать, что у меня есть основания считать, что и ты тоже…
Даже в полумраке, окрашенном желтоватым светом факелов, я заметила, как он побледнел. Его взгляд стал острее ножа, и в воздухе замелькали невидимые стрелы. Хотелось отвести глаза, но я храбро сражалась, ставя на кон нашу прерванную дружбу, которая была так важна для нас обоих.
- Я не знал, - с усилием проговорил он сквозь зубы.
От меня не укрылась дрожь в голосе.
- Но ты же догадывался?
В эти несколько мгновений мне больше всего хотелось зажать уши, лишь бы не слушать говорящую тишину.
Все вокруг переворачивалось.
Если бы он стал оправдываться, придумывать и даже врать мне в глаза, я бы поверила в каждое его слово, но он молчал, молчал… Слишком громко молчал.
- Почему же ты ничего не сказал? - мир вокруг замораживался, покрываясь узорчатым инеем. – Как ты мог?..
Я не верила, что все это происходит наяву, что передо мной стоит Северус – мой Сев! – и затравленно смотрит на меня, онемевшими пальцами теребит застежку мантии…
- А что мне оставалось? – тихо, но твердо произнес он.
Я запустила дрожащие пальцы в волосы, взлохматив их.
- Что?! Ты должен был сообщить обо всем Дамблдору! Ты хотя бы понимаешь, что ты мог спасти жизни других людей?! – я захлебывалась словами, жадно втягивая воздух.
Северус резко дернулся и подошел ко мне вплотную, заслонив собой тусклый свет светильника.
- Что ты понимаешь, Лили? Думаешь, что все так просто, так легко…
- Не так легко? – я прищурилась и вызывающе вскинула подбородок. – Да ты просто боишься своих друзей, ты просто трус…
Он не дал мне договорить: больно схватил меня за предплечье и грозно склонился надо мной, прошептав почти в губы:
- Не смей так говорить, слышишь? Никогда!
Голос, взгляд, дыхание – все было пропитано ядом, и впервые я испугалась Снегга. Маленький шаг назад – камни прожгли холодом мантию.
- Мальсибер и Айвери Пожиратели, да? – едва слышно сказала я. Северус не отвечал, продолжая сверлить меня злобным взглядом. – А ты?.. Тоже?..
- Тебе еще раз продемонстрировать свою руку? – прошептал он.
Снейп стоял так близко, что воздух, который он выдыхал, едва ощутимо щекотал мой висок.
- Если ты когда-нибудь примешь метку, как и они, - мой голос дрогнул, а глаза распахнулись в немой мольбе, - это будет конец… Северус, конец, понимаешь?
Я почувствовала, как его пальцы расслабляются, а затем мягко двигаются вверх, касаясь моих плеч.
- Я знаю, - с обреченной твердостью произнес он. – Я не хочу, не могу потерять… тебя…
На мгновение я растерялась, ощущая как во мне просыпается жалость и еще что-то теплое, по-детски наивное… Но сейчас все было по-другому, да и мы уже не дети. И этот взгляд… Его я видела впервые.
- Лили… - мое имя сорвалось с его губ и тут же стало тишиной. Я застыла, точно статуя, читая в глазах Снегга слова, что рвались из самого его сердца. – Все, что мне нужно, это ты… Я на все готов пойти, чтобы доказать тебе, как сильно…
- Северус… - голос дрожал, почти скрипел. – Не надо… Я не могу…пойми…
Мое сердце разорвалось, когда я увидела, как застыли черные глаза, как они потухли, впервые погрузившись в полный мрак. Северус не двигался, не дышал, не слышал – не существовал вовсе. Но то были мгновения… А потом его взгляд наполнился ядом.
- Конечно, - кривая, тонкая усмешка на секунду появилась на его губах и быстро исчезла. – Я не так хорош, как Тейлор, не так…
- Причем тут это? – перебила его я. – Сев, я просто сама не могу…
Он разжал пальцы и отошел от меня, отвернувшись. Я смотрела на его спину и не понимала, когда же это могло случиться, когда он полюбил меня. Когда? Неужели я была такой слепой, что не видела этого, не замечала, даже не предполагала? Пелена какой-то неоправданной вины ложилась на сердце… Я подошла к Северусу и осторожно положила руку ему на плечо.
- Прости меня, - я почувствовала, как под моими пальцами напряглись мышцы. – Мне очень жаль…
Он резко развернулся, и я замолчала, отдернув руку, как от раскаленного металла.
- Не жалей меня! – эхо его громкого голоса прокатилось по коридору, заставив меня вздрогнуть. – Почему ты не можешь дать мне даже шанса?
Тысячью огоньками в голове взрывались мысли, оставляя один единственный ответ на его вопрос – ответ, который для него хуже моего «нет»…
Северус расценил мое молчание как хороший знак, поэтому торопливо заговорил:
- Мы все могли бы поменять… Я перестану общаться со своими друзьями, ты – с Поттером и Тейлором, и все вернется на свои места, все будет как раньше, как в детстве – помнишь? Лили, давай попробуем, я сделаю, что ты захочешь…
И он говорил, говорил… Я смотрела на него, теряя нить смысла всех слов, которые он так вдохновенно произносил, почти не чувствуя невесомых прикосновений его теплых пальцев.
Просто он еще не знал, что некогда дикое сердце уже приручено…
Я слегка покачала головой… Потом отчетливее и быстрее…
Он замолчал на полуслове.
- Северус, прости…
Он резко выдохнул и замер. Что-то сломалось…
- Кто он?
Я опустила глаза в пол, чувствуя, что краснею.
«Он не узнает… Только не сейчас».
И я молчала, не зная, что ему ответить.
Легкое потрескивание факелов казалось оглушительным в этой тишине, а секунды текли слишком медленно …
- Прости, Лили…
Я подняла на него глаза – черный и зеленый цвета смешались - и успела уловить мимолетное движение его палочки…
В тот же миг коридор стал куда-то проваливаться, стираться, как акварельный рисунок, размываемый водой… Затем он и вовсе исчез, но теперь какие-то картинки – бесконечный набор кадров – замелькали перед глазами, будто я смотрела кино в кинотеатре.

...Моя комната, стеллаж, заставленный книгами, раскрытое окно – за ним лето… Я стою и напряженно смотрю в небо, откусывая кусочек сыра…

- Встретимся там, около гобелена с балетной школой троллей, - Джеймс совсем рядом, и я рассматриваю его ресницы. Он склоняется ко мне, и запах сандал впервые заставляет помчаться сердце вскачь…

- Неужели завтра мне опять придется лгать преподавателям? – я улыбалась.
- Ну, если тебя это так развлекает, то могу устроить, - Джеймс смотрит на меня с непонятной смесью лукавства и решительности...

…Тонкие веточки, связанные алой лентой, как закладка, лежат в раскрытой книге – мой третий запах амортенции.
- Колин, это ты мне их подарил?
- Откровенно говоря, нет…

…Темный класс гербологии. Я сижу на парте, бросая на Поттера косые взгляды.
- Я промок до нитки, - говорит он и скидывает мантию.
И мокрая белая футболка вычерчивает каждую линию…
Я понимаю, что не могу вздохнуть…

…Я стою в толпе студентов на вечеринке у Слизнорта и с замиранием наблюдаю за Джеймсом.
«Посмотри на меня… Ну, посмотри на меня…»

…Шумный паб, ровный голос Колина и его улыбка. Я, как завороженная, смотрю на двоих сидящих за столиком в другом конце зала. До нервного покалывания в кончиках пальцев я чувствую, что это я должна там сидеть, улыбаться – быть с ним…

…Я утыкаюсь носом в плечо Джеймса, а он крепко обнимает меня, согревая своим теплом.
- Не бойся, я всегда буду рядом, - шепчет он…

…Ветер шумит в ушах, бьет в лицо, заставляя щурить глаза. Вокруг расстилается солнечная осень. Я обнимаю крепкую спину, прижимаюсь к ней щекой, и стук его сердца заглушает все другие звуки…

… Кровь разносит по венам солнечные лучи, сжигая меня изнутри.
- Каким заклинанием ты заколдовал эту комнату?
Он улыбается так близко.
- Тем же самым, что и Астрономическую башню…

…Вопросительное и немного испуганное лицо Алисы в сумраке спящей комнаты… Сбившееся дыхание, хаос в голове, дрожь в теле…
- Алиса, я люблю его… Я люблю Джеймса Поттера…

…Его губы скользят по моей шее, руки жадно обнимают, так крепко прижимая к пылающему телу, что я с трудом могу дышать. Пальцы с силой сжимают мои ребра… Но хочется еще сильнее…еще ближе…еще крепче…
- Люблю тебя… - его шепот обжигает. – Люблю…
Я запрокидываю голову, подставляя выемку между ключиц для поцелуев, и распахиваю глаза…

Картинки внезапно погасли, словно кто-то выключил проектор. Снова в реальность возвращался полутемный коридор и треск факелов. Голова разрывалась от боли, и я инстинктивно обхватила ее руками, сдавливая виски. Щеки пылали, дыхание сбилось – перед глазами все плыло. Я опустила руку и уткнулась пальцами во что-то холодное – поняла, что сижу на полу. Сквозь прищуренные ресницы я попыталась осмотреться и уткнулась взглядом в Северуса, не сразу узнав его.
Он стоял безликий, серый, точно приведение, а в его опущенной руке была волшебная палочка, которую он лишь слегка придерживал. Снегг смотрел куда-то в убегающее пространство коридора, не обращая внимания на меня.
Я попыталась подняться, но ноги не слушались меня, а каждое усилие отзывалось резкой болью в висках.
- Что ты со мной сделал?!
Я снова попробовала подняться, опираясь рукой о стену, но сил не хватало. Северус, наконец, медленно перевел глаза на меня, и я замерла: взгляд из пустоты бесконечного неба, на котором вдруг погасли все звезды, исчезли планеты и галактики, поглощенные огромной черной дырой.
В сознание закрадывалось страшное понимание случившегося – возможная догадка, невероятный домысел…
- Ты был в моей голове…
Он молчал - ссохшийся от холода бутон…
- Ты все видел…
Ни слова, ни звука…
Из самой глубины на поверхность поднималась злоба, смешиваясь с исчезающим неверием, что Сев так поступил со мной. Я сидела на полу, стараясь унять дрожь на губах, сдержать слезы, не дав ему возможности увидеть, как мне больно…
Мы смотрели друг на друга. Наверно, только так могут прощаться близкие люди – без слов, без оставшихся иллюзий …
- Возвращайся в свою гостиную, Лили, - спокойно, почти холодно сказал он, и я бы поверила в его равнодушие, если бы Снегг не запнулся на моем имени - так было всегда, будто кто-то заколдовал его для Северуса.
Еще на мгновение его взгляд утонул в моих глазах, заскользил по щеке, губам, а потом, как с трамплина, соскочил с кончиков ресниц. Северус резко развернулся, взмахнув мантией, и быстро зашагал прочь.
Вскоре шаги смолкли, и лишь витающие в воздухе пылинки, поднятые мантией, напоминали о его недавнем присутствии.
Коридор по обе стороны от меня убегал в сумрак, стены, точно исполины, давили высотой своих сводов, и одинокая молодая луна лениво висела в небе, сквозь большое окно раскидывая нити белесого света по коридору.
Тихо, пусто, холодно.
Не думать, не думать… Просто смотреть. Просто созерцать. Просто быть.
Свет тусклого факела, прохлада каменного пола, дрожащий подбородок…
Я притянула к себе колени и, обняв руками, уперлась в них лбом.
Вздох был так похож на всхлип. А потом тишину потревожили мои негромкие рыдания.
Детские воспоминания и надежды рассыпались, словно горошины.
Забывай, все забывай...