- Если честно, то я не очень поняла, почему я должна переписывать это эссе, - Алиса непонимающе моргала и умоляющими глазами смотрела на меня. – Мадам Спраут явно ко мне придирается. Ты же знаешь, что у нас с Фрэнком работы всегда разные, правда, Лили?
Я опаздывала. На часах уже четверть восьмого. Мерлин мой, собрание уже началось, а это был лишний повод позлорадствовать Уилксу, поэтому я уже вовсю пыталась предугадать его выпад в мой адрес и придумать возможный вариант ответа.
- Лили, ну, пожалуйста, помоги мне его переписать. Всего лишь чуть-чуть, - она дернула меня за руку и состроила жалостливую гримасу на лице.
- Алиса, я опаздываю, - я с шумом выдохнула, косясь на заветную дверь, а затем покачала головой: сопротивление было бесполезно. – Хорошо, после собрания подумаем, что можно будет сделать с твоим эссе.
Алиса радостно взвизгнула, а я торопливо высвободилась из ее объятий и открыла дверь.
В кабинете было душно. За большим круглым столом уже сидели все старосты, но по их расслабленным позам я сделала вывод, что собрание все же еще не начиналось.
- Простите, я опоздала, - я бегло обвела взглядом собравшихся старост и торопливо прошла к своему месту за столом.
- Ничего страшного, Эванс, - Уилкс небрежно махнул рукой. – Тебе теперь все можно – ты же у нас героиня.
Я на миг застыла около отодвинутого стула, не поднимая глаз на слизеринца, а затем молча села.
- Не обращай внимания, - шепнул мне на ухо Колин.
- Я пытаюсь.
На несколько секунд за столом воцарилась тишина: никто не решался начать собрание. Я пересилила себя и с надеждой взглянула на Поттера, а он глазами указал мне на место около доски, предлагая начать первой. Я вздохнула и вышла из-за стола.
- Что ж, пожалуй, я начну собрание, - мне совсем не хотелось говорить о Деннисе, но я понимала, что этого не избежать. – Наверно, уже вся школа в курсе поимки того, кто нападал на учениц, и тем не менее… Как вы все заметили, один стул за нашим столом пуст.
Все непроизвольно глянули туда, где обычно сидел Лайон, а его напарница Эрни Купер тяжело вздохнула.
- Однако, как сказал Дамблдор, нам можно надеяться на скорое возвращение Денниса.
- И он снова будет старостой? – Эрни осторожно подняла глаза.
- Да, конечно, - уверено ответила я. – Нам не стоит забывать, что Денн был под заклятием Империуса, поэтому после того, как его допросят авроры, он снова вернется в школу.
Мой взгляд непроизвольно скользил по кончикам взъерошенных волос…
Быстро, чтобы не поймали.
- Мне до сих пор не верится, что Денн мог совершить такое… - Руби покачала головой. – Я бы могла подумать на кого угодно, но только не на него.
- Вот вам и пример того, насколько мы уязвимы, - Джеймс сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Одно единственное заклинание, и даже твой самый верный друг станет марионеткой в руках Волан-де-Морта.
От этого имени все вздрогнули и переглянулись.
- Я смотрю, ты у нас храбрец, Поттер, - Уилкс поигрывал пером и хищно скалился, глядя на Джеймса. – Все-то тебе по плечу.
- Мой отец научил меня не пасовать перед лицом врага, тем более перед его именем, - Джеймс сказал это резко и холодно.
Поначалу Уилкс всматривался в глаза Поттера, а потом на его губах повисла усмешка, от которой у меня все похолодело внутри, но Джеймс уже снова уткнулся взглядом в стол и не видел ее.
- Значит, Эванс, мы все ждем не дождемся возвращения несчастного Лайона и непременно готовы все простить и забыть, - Уилкс покачал головой. – Наверно, его и пожалеть стоит.
- Не стоит ерничать, - вступился Ремус, и я кинула на него благодарный взгляд. – Дамблдор сказал, что Денн уже давно находится под Империусом.
- После того, как с него сняли заклинание, - пояснила я, - последнее, что он помнит, это туалет в «Дырявом котле». В паб он зашел со старшим братом накануне отъезда в Хогвартс.
- Значит, наложить его мог кто угодно? – с интересом спросила Руби.
Я уже было открыла рот, как меня перебил Джеймс.
- Вот здесь-то и загвоздка: да, наложить его может кто угодно, но вот управлять человеком под Империусом может только тот волшебник, который наложил заклятие, - он посмотрел на меня. – Это значит, что он сейчас в Хогвартсе.
Снова стало тихо. Я не знала, что меня заставило молчать: высказанная Джеймсом вслух мысль о том, что ничего еще не закончилось, а только началось, или его обращенный ко мне взгляд – внимательный, цепкий, немного колючий…
Я с трудом отвела глаза.
- И нам ни за что не узнать, кто этот волшебник, - подвел итог Колин.
- Как вы думаете, тот волшебник, который заколдовал Денниса, действовал сам или..? – голос Руби оборвался, и она опустила глаза.
- Я так не думаю, - сказал Колин, а затем встал и подошел ко мне. – Тот-Кого-Нельзя-Называть пытается показать неспособность Дамблдора защитить учеников, а заодно запугать родителей. Его план предельно прост: достаточно заиметь своих людей в школе, которые не побоятся воспользоваться непростительным заклинанием, и готово – страх перед именем лишь усилится.
- Тейлор прав, - серьезно сказал Джеймс и обвел взглядом старост. – Хогвартс – место, которое слишком значимо для всех, поэтому и является самым простым способом ударить больнее как по обычным волшебникам, так и по министерству.
- Зачем ты приплетаешь сюда еще и политику? – Кэрролл Экройд прищурилась. – У министерства достаточно сил – его не запугаешь каким-то фанатиком якобы под Империусом.
- А ты как думаешь, почему исчезают работники министерства, а потом возвращаются, как ни в чем не бывало? – Джеймс немного наклонился вперед, чтобы лучше видеть слизеринку. – По-твоему, они в неплановый отпуск уезжают?
- Мой отец говорит, что… - начала Кэрролл, но Поттер ее тут же перебил:
- …что их просто посылают на какие-то секретные задания? Или они просто хотят пару дней ото всех отдохнуть? – лицо Джеймса затвердело, застыло, точно превратилось в маску. – Я считал тебя умней, Экройд.
Она презрительно смотрела на него, но не спорила.
- Но если мы не знаем того, кто наложил заклятие и руководил Лайоном, то этот волшебник снова может заколдовать еще кого-то? – в глазах Лоры, старосты Гриффиндора, черной тенью промелькнул страх.
- В этом все дело, - Колин прислонился к краю доски и взглянул на меня.
- Нам необходимо быть бдительными и присматриваться к сокурсникам, - я старалась говорить бегло и деловито, чтобы никто не уловил волнительных ноток в голосе. – История не должна повториться.
Как я и ожидала, мнения разделились: одни не верили в его невиновность, другие поддерживали Денна, видя в нем жертву. Впрочем, первых было всего лишь двое.
В комнате повисла тишина. В голове было слишком много мыслей, но они рассыпались, как кусочки мозаики, не успев сложиться воедино. Я цеплялась за эти фрагменты, чтобы попытаться донести всю сложность и ответственность нашего положения в нависшем над школой мраке, но на лицах старост читала лишь страх перед этой угрозой извне. Так бывает, если чувство опасности знакомо лишь со страниц приключенческих книг, когда ты точно знаешь, что добро все равно победит зло. А в жизни… А жизни геройствовать не так-то просто, как кажется.
- Ладно, хватит уже жалеть Лайона – приедет, тогда и разберемся, - Уилкс откинулся на спинку стула, всем своим видом демонстрируя, что ему уже надоела эта тема.
- Дело не в Деннисе, - Колин говорил ровно, но в глазах была твердость и непонимание. – А дело в том, что тот, кто наложил на него Империус, сейчас беспрепятственно разгуливает по коридорам Хогвартса и общается с нами… Тебя это вообще не волнует?
На лице Уилкса промелькнула тень злобы, но он быстро скрыл ее за презрительностью:
- А что ты предлагаешь? Сварить сыворотку правды и подлить ее всем студентам в тыквенный сок за завтраком? К тому же я не уверен, что Лайон не врет по поводу Империуса.
Колин открыл было рот, чтобы возразить, но неожиданно его перебил Джеймс:
- Все, закрыли тему, - Поттер с хрустом потянулся. – Переходим к рапортам за неделю. Давай ты начнешь, Рем?
Все старосты переглянулись. Я удивленно приподняла бровь, совершенно не понимая причину такого поведения. До Ремуса, казалось, слова Джеймса дошли не сразу, потому что он какое-то время продолжал просто смотреть на своего друга, пока его не толкнула в бок напарница.
Колин вернулся на свое место и нахмурился. Он бросал неприязненные взгляды на Поттера, но тот уже взял перо и уткнулся в пергамент, что-то записывая.
Я прислонилась к стене – возвращаться за стол не хотелось. Холод камней пробирался через позвонки, разбегался по венам, скрывал рвавшийся на щеки румянец.
Душно.
Я училась подглядывать сквозь ресницы. Незаметно, точно воришка, скользила взглядом по его профилю, по волосам, линии плеч… В голове клубком путались бессвязные мысли, цеплявшиеся за обрывки фраз, взгляды и всплывающие образы. Я себе напоминала куклу-марионетку, которую дергает за ниточки хорошо известный кукловод – страх. Я до дрожи в коленях боялась выдать себя Джеймсу, свои истинные чувства, которые все больше пускали корни, разрастались во мне, поэтому одергивала себя за слишком долгие, по моему мнению взгляды, нелепые улыбки и чрезмерную, не свойственную мне, рассеянность.
Алиса не уставала смеяться надо мной, наслаждаясь моей растерянностью и смущением. Она толкала меня в бок и бросала красноречивые взгляды на Джеймса, а я начинала так дико паниковать, что он все это заметит, поэтому заливалась краской и прятала глаза, одергивая подругу.
Мне хотелось, чтобы все изменилось и стало предельно ясным и понятным, чтобы все недосказанности между мной и Поттером закончились, и я узнала о его истинных чувствах. Но с другой стороны я даже не могла представить себя рядом с ним, хотя и это было не самым нереальным: больше всего я боялась рассказать ему о своих чувствах, боялась его реакции. Лили Эванс, которая столько лет вертела от Джеймса нос, вдруг на глазах у всех станет ходить с ним за руку – это казалось похожим на утопию.
Но при воспоминании о вчерашнем вечере, о том сладком – по-другому и не сказать! – сне, сердце начинало слишком громко стучать. Однако к этому примешивалось чувство незавершенности, смутное ощущение, что я упустила что-то важное, значительное…
Снова пробежалась глазами по его левой скуле: кожа смуглая, ровная, даже нежная. Тень от ресниц, раскинувшись веером, лежала на щеке. Он слегка наморщил нос, а затем его губы приоткрылись.
Его близость на расстоянии нескольких шагов дурманила не хуже огневиски. Всего лишь одно его присутствие в полном народа кабинете… просто здесь, а не где-то…
Я затылком прижалась к стене.
Пестрый кончик пера в его руке дрожал – Джеймс что-то писал, сосредоточенно водя пером по пергаменту. Казалось, его совершенно не интересовало наше собрание, и он явно не слушал Ремуса. Так привычно было видеть Поттера таким – отрешенным, углубившимся в какие-то свои мысли и непременно рисующим на уголке пергамента. Он ведь всегда так делает, когда ему нечем заняться, когда скучно…
Эта идея была внезапная.
Я тут же обвела глазами старост, удостоверившись, что все они не обращают на меня внимания, и медленно оторвалась от стены. Люпин читал рапорт, и его тихий, размеренный голос действовал успокаивающе, поэтому все были расслаблены, а многие время от времени зевали.
Шаг за шагом в сторону окна за спиной Джеймса. Отличный предлог, чтобы, наконец, удовлетворить свое врожденное любопытство.
Я уже поравнялась со столом, когда Ремус неожиданно замолчал, закончив доклад. Все встрепенулись, а Колин, кашлянув, занял место на трибуне – теперь настала его очередь рассказывать о происшествиях на неделе.
Джеймс даже не поднял головы.
Я осторожно сделала пару шагов, стараясь оставаться незамеченной для Поттера.
Вот уже вытянутой рукой я могла достать до высокого подоконника. От моего взгляда скрылись губы и ресницы Джеймса, но черты его скул и подбородка стали более острыми и четко очерченными.
Еще шаг – я приблизилась вплотную, остановилась четко за его спиной.
Поттер меня не замечал. Вихры его волос забавно торчали на макушке, а белая рубашка плотно облегала спину, вычерчивая дорожку позвонков, спускающуюся к черному ремню на брюках.
Я немного нагнулась, вытянув шею, и глянула через его плечо: пергамент перед ним был чистый, как новый. Джеймс что-то старательно вырисовывал в самом уголке, полностью увлекшись этим. Его пальцы скрывали от меня сам рисунок, и лишь кое-где мелькали чернильные завитушки. Неожиданно он сдвинул руку чуть вверх, приступив, по-видимому, к новой картинке, и я увидела жирно-синие, покрытые разнообразными узорами инициалы «L.E.».
Стало невыносимо жарко. Эта неестественная духота окончательно раскидала бессвязные мысли в моей голове. Все кроме одной – той самой, что была так ярко написана на желтоватом пергаменте.
«Неужели?.. Мои инициалы…» - мысль метнулась в самое сердце, натянув до предела тонкую струну, а потом с мерзким звуком оборвала ее.
Лина Эртон…
Лина?
«Не может быть, - непроизвольный вздох сорвался с губ. Воспоминания яркими вспышками замелькали где-то в сознании, крошечными мотыльками сгорая в синем огне чернил. – Это не она».
- Лили? – неожиданно позвал меня Колин. – Что ты там делаешь?
Все, будто очнувшись, устремили свои взгляды на меня.
Джеймс тут же резко накрыл узорчатые буквы своими пальцами и обернулся. В его шоколадных глазах вспыхнуло удивление, сменившееся непониманием.
Я отскочила на шаг и потянулась к оконной ручке.
- Очень жарко, - замок поддался с трудом. – Никто не будет против, если я приоткрою окно?
Стекло в раме пискляво звякнуло, и холодный воздух нежно соприкоснулся с моей разгоряченной кожей на щеках.
Колин странно прищурился.
Секундная стрелка часов на стене привычно бежала по циферблату, но мне казалось, что время от нее нещадно отстает. Тонкий голос Эрни Купер уже сменился ровным басом Уилкса, который с легким пренебрежением рассказывал о какой-то шалости третьекурсников с Пуффендуя. Привычные проблемы, одни и те же вопросы, скучающие лица полусонные позы…
Все так банально и изучено за столько лет. До омерзения.
В пляшущих тенях пламени факелов на стенах сгорали одинокие пылинки, поднятые нашими мантиями. Душный, спертый воздух оседал в легких.
Колин зачем-то закрыл окно.
- Эванс, соизволь, наконец, завтра вывесить расписание факультативных занятий у Слизнорта, - Уилкс фальшиво улыбнулся, возвращаясь на свое место.
Все оживленно стали собирать сумки, небрежно запихивая перья и пергаменты.
Колин подошел ко мне вплотную и, осторожно взяв меня за локоть, прошептал на ухо:
- Тебя проводить?
Я отрицательно покачала головой.
- Прости, но мне лучше пойти в гостиную с Джеймсом и Ремусом. Я обещала Алисе помочь с гербологией.
Он прикрыл глаза, и его губы скривились в горькой усмешке. Колин склонился ко мне, слегка дотронулся лбом моей макушки и молча вышел из кабинета.
Джеймс демонстративно хмыкнул и взмахом палочки стал стирать с доски белые линии мела. Ремус удрученно ковырял ботинком ножку своего стула. Я смотрела на оконное стекло, где, как в кривом зеркале, отражались блики факелов в мерцающих сочной весенней зеленью глазах…
Прохладный воздух школьных коридоров вскружил голову. Хотелось дышать глубоко, заполнять легкие ароматом сквозняков с улицы, даже запах копоти факелов казался приятным. И было так тихо в коридоре, что немного сиплое дыхание Джеймса слишком ярко звучало у меня в ушах.
- Сохатый, ничего страшного, - заговорил Ремус, и я удивленно подняла на него глаза. – Видимо, ты пока еще не привык.
- Лучше бы и не начинал привыкать, - Джеймс сокрушенно покачал головой. – Знаешь, Рем, я раньше думал, что ваша организация старост имеет хоть какую-то цену, но сейчас окончательно понял – шоколадная лягушка ей цена! И то за потраченное время.
Мы с Ремусом переглянулись.
- Джеймс, не говори так, - мягко сказала я. По его резким движениям и жестам я поняла, что он зол. – Старосты необходимы, потому что…
- И почему же? – перебил меня Поттер, сверкнув глазами.
- Потому что мы помогаем преподавателям организовывать учебный процесс.
Он негромко, но ядовито рассмеялся.
- Видимо, все старосты только на это и способны, - мы вышли на лестницы, и Джеймс быстрыми шагами стал подниматься вверх. – Мне было просто противно слушать все эти жалкие разговорчики о Лайоне. Да им же всем просто страшно за свою шкуру!
- А чего ты от них хочешь? – я сказала это громче и резче, чем собиралась. – Они – не герои из книжек, а обычные люди, которые имеют право бояться!
- Главное, это право не превращать в образ жизни.
Я вспомнила, как когда-то давно предполагала, что Джеймс такой нетерпимый, потому что не может себе представить, что есть люди не такие храбрые, талантливые или решительные, как он. Сейчас Поттер блестяще подтвердил мою догадку.
- Не все могут бросаться под летящее заклинание, Сохатый, - тонко заметил Ремус. – И от этого они не становятся ни хуже, ни лучше.
Мы замолчали. Джеймс открыл дверь в коридор седьмого этажа, пропуская нас, и я уловила его мрачный взгляд.
- Может, ты и прав, Лунатик, - Поттер остановился, а потом с силой захлопнул дверь. – Вот поэтому страх перед волшебником изощряется и превращается в страх перед именем…
Я тряхнула головой, с трудом освобождаясь от этих серых мыслей. Говорить о Том-Кого-Нельзя-Называть я не хотела. Не хотела слушать об этой войне и узнавать какие бы то ни было новости. Все было таким сложным и непонятным, что у меня просто не осталось сил, чтобы сейчас об этом думать. Хотелось просто все забыть, пусть на несколько дней или часов, и пожить нормальной жизнью – без страха, без шепота о Темном волшебнике и грядущей войне.
Джеймс вздохнул и посмотрел на часы. Потом я увидела, как он отстегивает значок старосты с мантии. Мои глаза округлились.
Он бросил на меня полный холодной уверенности взгляд, а я не к месту подумала о том, что раньше и не замечала, как красиво загибаются кончики его ресниц…
- Эванс, эта «реликвия» тебе на сохранение. Хотя бы пару часов хочу почувствовать себя свободным, - Джеймс взял мою ладонь и вложил в нее значок.
Его холодные пальцы обожгли меня. Он сжал мою руку, а затем мягко провел по внешней стороне ладони.
Коридор пошатнулся.
В душе что-то значимое и весомое сорвалось вниз, сладко защемив дыхание.
Поттер шумно втянул воздух, а затем резко отвернулся и взялся за дверную ручку – замок щелкнул.
- Джеймс, куда ты? – перед глазами все было каким-то неестественно блеклым.
Он остановился, развернувшись вполоборота. Взгляд крепко вцепился в меня, словно здесь и сейчас решается безумно важный вопрос. От моего понимания реальности не осталось и следа – теплые глаза цвета шоколада с коньяком пронзали насквозь. Мне показалось, что спала пелена тайны с моих мыслей, оголились чувства, раскрылись желания, точно перламутровая морская раковина…
«Я – книга, - глупая мысль юрко пронеслась через голову. – Его настольная книга, в которой склеены страницы».
Неразгаданный ребус, запутанная головоломка, покрытая синими узорчатыми завитушками…
Его взгляд становился все настойчивее, пронзительнее – он сжигал меня изнутри. А я не делала попытки спастись, точно завороженная вглядываясь в такие знакомые, но еще чужие черты лица.
Джеймс отвел глаза, нервно запустил руку в волосы – обычный жест давно приобрел четкую ассоциацию с Поттером.
А затем дверь со скрипом отворилась - яркий свет с лестниц ослепил меня, но тут же все безумство ушедшего мгновения потонуло в охровых сумерках опустевшего коридора.
Этой ночью мне не спалось. Я лежала, до подбородка укутанная теплым одеялом, и смотрела в потолок.
Посеребренная темнота ночи расползлась по комнате, скрыв лихорадочный блеск в глазах и успокоив тишиной сбивчивое дыханье. Девочки мирно спали неподалеку, и от ощущения присутствия близких людей рядом становилось легче.
Луна лениво висела на небе, рассыпая свои тусклые лучи на полу нашей комнаты. Тени… Кругом уродливые фигурные тени. Они двигались, перемещались, трансформировались, меняя белесый цвет на мрачно-серый. Их игра на потолке завораживала, разгоняла мысли, которые так назойливо лезли в голову.
Я дотянулась до волшебной палочки на прикроватной тумбочке и взмахнула. Потолок над моей кроватью окрасился в нежно-лиловый цвет, а в воздухе запорхали крохотные прозрачные бабочки. Они так весело кружили, что я улыбнулась.
Безмятежная тишина оглушала.
Неожиданно одна бабочка стала преследовать другую, задевая ее крылышками, отчего с той сыпалась золотистая пыльца. Она отчаянно пыталась увернуться от навязчивой бабочки: взмывала под самый потолок, резко меняла направление движения, падала почти мне на колени… Но в конце концов выбилась из сил и сдалась воле победителя.
Теперь они порхали вместе, но отдельно от остальных, точно таких же, призрачных бабочек.
Я взмахнула палочкой, и снова стало темно.
Все было не так. А так должно было наступить слишком давно, что я уже не помнила, когда именно.



Наверно, стоило привыкать к тому, что Поттер начал садиться за столом достаточно далеко от меня. Причем с каждым новым завтраком или ужином все дальше. Это не раздражало, не выводило из себя, а просто напрягало. Я ломала голову над причинами таких перемещений, вспоминая все события дня и прикидывая, чем я могла его обидеть, но в результате упиралась в тупик – мы с ним почти и не общались.
Из общего гомона голосов в Большом зале за ужином мой слух мастерски вычленял Мародеров: громкий смех Сириуса и восторженные восклицания Питера, но Джеймса слышно не было.
Делая вид, что поправляю волосы, я украдкой глянула в их сторону: Поттер что-то увлеченно обсуждал с Люпином, и, судя по всему, говорили они о важном и секретном деле, потому что Ремус с осторожностью поглядывал на соседей по столу. Они оба не обращали внимания на бегающую по столу вилку, которой Блэк трансфигурировал длинные смешные ножки.
Я нахмурилась и уставилась в тарелку, лениво ковыряясь вилкой в картофельном пюре. Чем больше Поттер отдалялся, тем сильнее я злилась на себя. Злилась за свои нелепые чувства, которые свалились на меня так не вовремя, ведь на носу выпускные экзамены; за свое глупое поведение, когда я всеми силами старалась не выдать себя Поттеру, а он, наверно, поэтому и отдалялся; за невыносимое сожаление по тому, что столько лет говорила ему «нет», а сейчас хочу снова услышать это глупое:
«Пойдем со мной на свидание, Эванс!»
«Если бы Гигантский кальмар знал, что он больше не мой фаворит, то он наверняка бы… Хотя ему все равно – он же кальмар, и его вряд ли заинтересует моя персона. Если только в качестве ужина», - я вздохнула и улыбнулась своим мыслям.
- … все-таки на Лили, - я услышала свое имя и повернула голову.
Мэри и Лесли, сидящие рядом, хитрыми глазами смотрели на меня. Я вопросительно приподняла бровь, а Лесли заговорщицки улыбнулась и зашептала беззвучно, одними губами:
«На тебя смотрит Поттер».
Сердце пропустило удар. Щемящее, волнительное чувство в груди заставило медленно повернуть голову в сторону Джеймса. Я неуверенно вскинула вверх ресницы и наши взгляды скрестились.
Мгновение, секунда… Он отвел глаза.
- И ты еще говоришь, что ему нравится Эртон?! – Лесли непонимающе покачала головой, глядя на Мэри.
- Я этого не утверждала! – запротестовала та. – Но он же с ней ходил в Хогсмид…
Лесли пренебрежительно фыркнула.
- И что? Ты просто не видела, как именно он ее пригласил в Хогсмид – это было весьма странно… - она выдержала многозначительную паузу. Алиса, услышав наш разговор, оторвалась от Фрэнка и во все глаза смотрела на Лесли. – Как мне показалось, тогда Джеймс был очень зол: он пулей пронесся мимо меня по коридору и случайно задел Эртон, рассыпав все ее учебники. Потом они их собирали… Кстати, он даже не извинился, - она немного улыбнулась. – Так вот, он уже уходить собирался, как вдруг сказал: «Эртон, а ты бы пошла со мной в Хогсмид?». Ну, а та, конечно, согласилась. Так что это явно было спонтанно.
Я поймала взгляд Алисы: она многозначительно приподняла бровь. Я смотрела на нее, слушая Лесли, и даже не знала, что сказать, что думать…
- Я уверена, что он ее пригласил только потому, что перед этим ему в очередной раз отказала Лили.
В голове была полная сумятица: коридор, рассыпанные книжки, странное приглашение… Я попыталась вспомнить тот день, чтобы понять все произошедшее.
- Лили? – Лесли слегка потрясла меня за локоть.- Ты ведь ему опять тогда отказала, верно?
- Да. То есть нет… Он меня и не приглашал… - я торопливо встала, схватив сумку, и вышла из-за стола. – Я пойду… в библиотеку...
Алиса сжала губы в узкую полоску, а Мэри с Лесли непонимающим взглядом смотрели на меня. До меня дошел громкий шепот МакДоналд: «Так Поттер ее даже не приглашал?».
Я почти выбежала из Большого зала, быстро захлопнула дверь и тут же окунулась в гул коридора около Главного входа: студенты сновали туда-сюда, громко разговаривали и смеялись. Я остановилась на пару секунд в замешательстве, огляделась по сторонам и твердым шагом направилась к лестнице.
Подробности приглашения Эртон в Хогсмид сбили меня с толку, поселив в душе сомнения. А вдруг Поттер действительно сделал это мне назло? Что, если Лина просто случайно попалась ему под руку?
«L.E.»…
Тогда эти инициалы могли означать только одно. Мое имя.
Я резко остановилась и сжала поручень перил.
«Неужели ничего не изменилось, и он действительно меня...» - было страшно даже думать об этом.
Какой-то младшекурсник, заговорившись с друзьями, натолкнулся на меня, и мысль оборвалась. Она, как бабочка, выпорхнула из головы, но ее дрожащие крылышки вызвали сладкое покалывание в сердце.
Я тряхнула головой и помчалась вверх по лестнице. Хотелось остаться одной, сбежать из привычной рутины привычных вечеров, все обдумать и понять, где именно разорвался замкнутый круг наших отношений с Поттером и что мне делать с этой новой реальностью.
В библиотеку. Конечно, туда.
Я торопливо бежала по ступенькам, не замечая ничего вокруг. То ли от быстрого бега, то ли от волнения сбивалось дыхание, все горячее становились щеки. Сумка постоянно сползала с плеча, и, немного притормозив, чтобы ее поправить, в общем гомоне я отчетливо расслышала голос Колина:
- … Миранда, я позанимаюсь один. В библиотеке спокойно, а мне нужно написать сложное эссе по зельям.
Я подняла голову и застыла. Нас разделяла пара ступенек, и я бы обязательно промчалась мимо него, даже не заметив. Рядом с Тейлором вышагивала Миранда Стоун – длинноволосая красавица с его факультета. Ее идеально прямые белокурые волосы струились по спине, привлекая внимание к хозяйке.
- Колин, признайся: ты просто хочешь застать там эту Эванс? – мою фамилию она произнесла брезгливым тоном. – Что вы только в ней находите?! Поттер за ней столько лет бегал, теперь ты еще.
- Миранда, это не самая лучшая тема…
Я понимала, что в любой момент они могут меня заметить. Замешательство заставило не двигаться, и я продолжала глупо стоять на ступеньке, смотря на эту парочку. Их разговора я уже не слышала – он потонул в более звонких и близких ко мне голосах проходящих студентов. Они уже подходили к лестничной площадке, на которой, развернувшись к следующему пролету, неминуемо увидели бы меня. А это значит, что еще один вечер я бы провела вместе с Колином - за высокими стеллажами книг, среди ровных интонаций его голоса, под его взглядами, полными надежды…
Я уже увидела тонкий профиль Миранды, как тут же круто развернулась и скрылась за дверью, ведущей в коридор третьего этажа.
После шумных лестниц тишина накрыла меня с головой. Коридор был пуст, и лишь тихо потрескивающие факелы на стенах нарушали эту безмолвную идиллию.
Я понятия не имела, куда идти. В библиотеке – непременно за моим любимым столиком – весь остаток вечера будет сидеть Колин и ждать моего появления, а в теплой гостиной Гриффиндора слишком много народа. А еще там Поттер.
Тяжело вздохнув, я бесцельно побрела по коридору. Тонкое эхо моих тихих шагов звучало в лабиринте убегающих вдаль стен, и какое-то время я просто к нему прислушивалась. Длинный коридор с его холодными камнями действовал угнетающе, но сейчас он был моим единственным прибежищем, где можно спрятаться ото всех.
Мне всегда казалось естественным понимание собственных действий: логика во всем, четкое соотношение поступков и внутренних принципов, правильное выстраивание жизненных приоритетов. Но сейчас, оглядываясь на прошедшие осенние месяцы, я понимала, что совершенно потерялась. Я уже была не той Лили Эванс, которую все знали – все слишком круто поменялось.
Наверно, серый дождь этой осени смыл какую-то дымчато-прозрачную маску, оголив прятавшуюся под ней настоящую меня. Ту, что воодушевленно мчится на метле навстречу ветру, солнцу и свободе; ту, у которой горят глаза, когда она крадется по коридору после отбоя; ту, которая узнала, с какой бешеной скоростью может биться ее сердце, заглушая все звуки вокруг…
Наверно, листопад и желтеющая с каждой ночью все больше трава наблюдали за этим преображением, перешептываясь друг с другом о том, чего еще я сама не понимала. Конечно, листьям виднее – они чувствуют любое изменение вокруг, даже направление ветра и неуловимый запах надвигающейся осени…
Наверно… Наверно... Только скользкая неопределенность и в мыслях, и в жизни.
Неожиданно вернулись все звуки этой каменной тишины, так бесцеремонно нарушенные негромким голосом:
- … кто мог предположить, что все пойдет не так?
Я резко остановилась, но уже через секунду прильнула к стене. В паре метров от меня коридор сворачивал налево, и там, за поворотом, кто-то был.
- Что теперь говорить об этом, Айвери, - я узнала низкий голос Мальсибера. – Какой-никакой, но эффект достигнут. Хорошо, что это случилось накануне презентации – это хоть как-то отвлекло его внимание от нашей неудачи.
Голоса приблизились, на полу появился фрагмент тени кого-то из слизеринцев, и я инстинктивно еще ближе прижалась к стене.
- Для него сейчас это важнее. Но если и там что-то сорвется, то нам…
Я почувствовала, как чья-то рука легла мне на плечо, и резко обернулась. В приглушенном свете тусклых факелов я увидела Северуса: его белая кожа приобрела палевый оттенок, а в черных глазах плескались теплые блики огня. Он медленно приложил палец к губам – молчок. Мы вглядывались друг другу в глаза: я – выжидающе, он – внимательно и уверенно. Затем Сев схватил меня за руку, крепко сжав пальцы, и потянул за собой подальше от этого поворота, от странного разговора, от своих друзей…
Снегг остановился около первой попавшейся двери и, быстро открыв ее, почти втолкнул меня туда. Глаза не сразу сфокусировались в этой темноте, и я достала волшебную палочку – в свете от ее кончика можно было разглядеть темные силуэты шкафов самой разнообразной формы, столы с застекленной поверхностью, сверкающие кубки. Я поняла, что мы в Зале славы.
- Подслушиваешь? – громкий шепот Северуса прозвучал рядом с ухом, и от неожиданности я вздрогнула.
- Скорее прислушиваюсь, - я гордо вздернула подбородок, смотря на Снегга снизу вверх. – А ты за мной следил?
- Скорее наблюдал, - он немного склонил голову на бок, и тень легла на его щеку.
Я спрятала глаза за темными ресницами и отвернулась.
Делая вид, что разглядываю какие-то медали за стеклом, я краем глаза следила за Северусом, замечая, что он следит за мной.
Я ждала.
Как бы сейчас не складывались наши отношения с Севом, где-то на грани интуиции и простого понимания я чувствовала, что он хочет поговорить. Эта парадоксальная, пусть изгнанная и отвергнутая, связь между нами никак не разрывалась. Эта нить, словно тетива лука, натягивалась так, что слышались мерзкие звуки треска, и казалось, что ее уже нет ни в жизни, ни в сердце. Но она была.
Она есть.
Эта игра в молчанку продолжалась достаточно долго, пока я не услышала раздраженный, но с заметными только мне нотками волнения, голос:
- Зачем ты так рисковала собой? Для чего?
Я зажмурилась, оставляя его вопрос без ответа.
- Почему ты ничего не сказала мне? – еще резче.
Кубки позолоченные, кубки посеребренные… Мерлин мой, сколько же их накопилось за столько лет?!
Осторожные, почти невесомые прикосновения его рук к моим плечам… Он развернул меня к себе.
Я упрямо смотрела ему в глаза, считая золотистые блики около самых зрачков. Моего упрямства всегда хватало, чтобы погасить его непримиримость. Это как игра в прятки: я всегда заранее знаю, куда он спрячется. И он знает, что я это знаю, но все равно играет со мной.
- Я думал, что сойду с ума. Если бы с тобой что-то случилось… я… мне…
Он запнулся, и на его лице отразилась боль. Нет, не привычная морщинка на лбу сказала мне о том, что ему это тяжело далось. Все было слишком откровенно, искренне и пронзительно.
В сердце что-то упало и разбилось вдребезги. Сейчас передо мной был настоящий Северус – мальчик, который переживал больше меня, когда - в почти забытом детстве - я падала и сдирала коленку, а он кидался искать подорожник, чтобы приложить такой необходимый листок к ранке. И тогда не было волшебных палочек, страшных заклинаний, предательских слов…
Я подалась вперед, на шаг приблизившись, и легко коснулась его предплечья.
- Не думай об этом, - я сама поразилась, откуда в моем голосе столько ласки – он почти захлебывался ею. – Я здесь, и все хорошо.
Слова повисли между нами, а потом рассыпались осколками тишины.
Снегг поднял руку – кисть едва уловимо дрожала – и коснулся моей щеки. Такой рассудительный и хладнокровный Северус был очень теплым. Его прикосновение согревало меня, и крохотные заряды его нежности разнесла по телу кровь. Я смотрела в его глаза, ловя интонации его говорящего взгляда, но они были такими прозрачными, таким трудными, что я снова стала считать блики в черной бездне его глаз. Северус провел рукой по моей скуле, а потом мне пришлось закрыть глаза и сбиться со счета – он пальцем, едва касаясь, очертил дугу моих ресниц.
Когда я снова открыла глаза, увидела, что он с волнением смотрит на мои губы, а синяя жилка на его шее отчаянно бьется о белую, почти прозрачную кожу. Мне показалось, что если я приближусь, то услышу, как бурлит его кровь.
Границы дрогнули.
Достаточно всего лишь одного взгляда и убийственного молчания, чтобы все это прекратить. Это, безусловно, ничего не значащее безумство Сева не должно перерасти в его голове во что-то важное. Сейчас уже слишком поздно, хотя и раньше было точно так же.
«А ведь мельчайшее изменение в мимике моего лица скажет больше, чем сотня слов, - я все смотрела на пульсацию его крови. - Хотя нет, даже хмуриться не надо – достаточно взгляда».
И я подняла глаза.
Его пальцы осторожно выпутались из моих локонов, а потом рука медленно опустилась. Он сжал кулак так сильно, что костяшки на пальцах побелели, и я услышала, как хрустнул сустав.
А потом Снегг усмехнулся, и его лицо скривилось.
- Знаешь, иногда я жалею, что познакомился с тобой, - его тихий, ровный голос эхом отозвался в пустом зале. – Все было бы проще.
- Нет, Северус, - я прошла мимо него к выходу, а затем обернулась. – Тебе бы только казалось, что все проще.
Одними только глазами простилась с Северусом, и, уже открыв дверь, услышала сказанные мне в спину едва слышные слова:
- Не уходи… Ты нужна мне...
Большими шагами я шла по коридору, чтобы больше не видеть этих черных глаз, не чувствовать острое желание вырвать Северуса из плена его же собственных иллюзий. А еще эта странная и нелепая до покалывания в кончиках пальцев мысль, что его дружба, возможно, уже таковой не является. Ведь друзей не хотят поцеловать. Так не бывает.
Я перешла на бег, когда, проходя мимо ряда огромных, во всю высоту этажа окон, услышала, как хлопнула тяжелая дверь Зала славы – Северус возвращался в свою гостиную.
Шел первый снег. Приближалась зима...



Летели дни – календарь на стене делался все тоньше и тоньше. Казалось, к концу года время стремительно ускоряло свой бег, будто боялось куда-то не успеть, ну а нам ничего не оставалось, как по утрам срывать новые листы с прошедшими числами месяца. Промозглая и сырая осень окончательно сдала свои позиции наступающей зиме, которая уже заявила о своих правах тонким ледяным настилом на Черном озере, морозным воздухом и мягкими, пушистыми снежинками, укрывающими замерзшую землю…
С приходом ноябрьских холодов в замке было не отыскать ни одного приоткрытого окна или форточки - все берегли тепло жарких каминов, которые школьные домовики топили круглыми сутками. Из коридоров исчезали сквозняки, пропала промозглость, и даже в подземельях стало не так остро пахнуть сыростью. Свечи теперь горели постоянно, потому что даже днем сквозь тяжелые тучи дневной свет напоминал больше сумерки, пробивающиеся через множество цветных витражей.
Хогвартс уже жил в неторопливом, хорошо знакомом ритме холодных будней.
Первый снег укрыл землю достаточно тонким одеялом, но с каждым днем оно плотнело, что не могло не радовать всех студентов. Едва ударит колокол, извещающий об окончании последнего урока, многие срывались с места, разбегались по спальням, чтобы одеться потеплее и встретиться на улице. Игра в снежки была сейчас любимым занятием, которому с упоением отдавались и первокурсники, и выпускники. Все старались окончательно прогнать дождливую и неприглядную осень, чтобы всласть насладиться зимними забавами и белоснежными просторами окрестностей.
Я уже начала входить в привычный ритм жизни: стала крепко спать по ночам, успевать сдавать все домашние задания раньше назначенного срока, хотя бы полчаса читать перед сном – так, как было всегда. Но теперь все это было приправлено постоянными мыслями о Джеймсе и осторожными взглядами в его сторону. Хотелось смотреть на него бесконечно, не отрывая взгляда, следя за его мимикой, ловя улыбки, тайком крадя его веселый смех… Но Поттер ускользал от меня. Порой мне начинало казаться, что если он смог стать анимагом, то научиться ходить сквозь стены, как школьным приведениям, ему не составит труда: Джеймс исчезал так внезапно, что я едва только успевала опустить глаза в книгу. Целые вечера я просиживала в гостиной, ожидая Поттера, надеясь хотя бы увидеть его, вздрагивая всякий раз, когда распахивался дверной проем, а потом разочаровано пряча взгляд в строчках учебников.
Я ломала голову над тем, чем именно занимается Джеймс… В школе было спокойно, ничего не случалось, и, казалось, даже Филч немного заскучал без происшествий. Однажды за завтраком Алиса настояла на том, чтобы мы сели поближе к Мародерам, официально мотивируя это тем, что там стоит креманка с вишневым вареньем. Тогда мне удалось услышать обрывки весьма подозрительного разговора Джеймса и его друзей:
- Ладно, с четвертым этажом уже покончено, осталось не так много, - хмыкнул Поттер, накладывая себе пудинг.
- Ага, только я пошел еще дальше, - сказал Блэк, старательно пережевывая еду. – Я попросил Чиппи нам помочь.
- Чиппи? Это еще кто? – Ремус обеспокоено покосился на него.
- Домовик с кухни. Нет, у меня была идея к Филчу обратиться, но потом подумал, что Лунатик бы точно не оценил.
Люпин толкнул его локтем в бок.
- Ты бы еще Пивза попросил, - Джеймс закатил глаза, а потом заговорил о квиддиче.
Так я поняла, что они чем-то заняты.
Тот факт, что Мародеры где-то пропадали вечерами, заметили все. Но мало кто заострял на этом внимание, за столько лет привыкнув к их постоянным шалостям и сопутствующим им отлучкам из гостиной даже после отбоя. Алиса постоянно поглядывала на меня, когда вечером я не уходила заниматься в библиотеку, а устраивалась на любимом подоконнике, усаживаясь на мягкую декоративную подушку так, чтобы видеть вход в гостиную. Но Поттер возвращался поздно, а я после десяти вечера уходила в спальню, так и не дождавшись его.
- Чем ты так сильно обидела Поттера? – шептала мне Алиса, когда мы обе склонялись над котлом на зельеварении. – После поимки Лайона вы вообще не общаетесь. А это уже почти неделя!
- Ничем я его не обижала, - цыкала я на нее, опасливо озираясь по сторонам, чтобы нас – не дай Мерлин! – никто не подслушивал. – Он просто сам не обращает на меня внимание…
Она склонилась предельно близко ко мне и заговорщицки прошептала:
- Может, сварим Амортенцию, а? – я исподлобья бросила на нее яростный взгляд. – Ладно, тогда давай дадим ему Сыворотку правды?
Оставалось только пренебрежительно фыркать и передергивать плечами.
Я пыталась отвлечься от этих навязчивых мыслей о Поттере и с головой ушла в учебу. Поначалу я испытывала настоящее блаженство, зазубривая любимые руны, но уже через полчаса поняла, что все это не помогает: мысли бумерангом возвращались к начальной точке – к Джеймсу.
Потом я начала бороться с собой, стараясь не вести себя как глупая первокурсница, влюбленная в знаменитого школьного дебошира. Тогда я с твердой уверенностью после ужина пошла в библиотеку, о чем с гордостью заявила Алисе, но не прошло и десяти минут, как пожалела о своем решении: за моим любимым столом с очаровательной улыбкой на губах меня встретил Колин. И если бы меня спросили, как я провела вечер, то получили бы исчерпывающий ответ: улыбалась в нужный момент и заговаривала Тейлора, чтобы избежать ненужных мне вопросов или действий с его стороны. Я чувствовала себя крайне мерзко, потому что не привыкла так играть чувствами других людей и так фальшиво улыбаться.
В конце концов, вся эта ситуация с Поттером меня окончательно разозлила, и я решила даже не смотреть в его сторону, по необходимости демонстративно обращаясь к извечно маячащему по близости Блэку, но только не к Джеймсу. Мне даже стала нравиться такая манера поведения, потому что я, наконец, перестала себя глупо чувствовать из-за постоянных взглядов в сторону Джеймса, которые, как мне казалось, уже заметило пол школы, а остальные не поняли лишь потому, что сами так же на него смотрят. Вспомнилась статья из какого-то журнала моей мамы о том, что люди иногда становятся немного странными, после попадания в стрессовые ситуации, и это стало отличным предлогом, чтобы начать внушать себе, что я лишь ненадолго сошла с ума...