Глава 6. Маски. Часть I



Таймер будильника оживил музыкальный центр. Из его динамиков моментально вырвался рык бас-гитары, плотно пульсирующий ритм секций и шум барабанов, по которым били резко, с напором. Вокал исполнителя, точно боевой клич, старался изо всех сил пустить по жилам слушателей энергию; безоговорочно требовал действовать, не отступать, шаг за шагом идти вперёд, не обращая внимания на кровоточащие раны тела и души.

Экспрессия роковой композиции заставила сон Беслана неохотно, но быстро отступить от его сознания. Тот, зевая, потянулся. Мотнул головой и лениво сел на кровати. Щурясь, посмотрел на дисплей музыкального центра, который показывал ровно восемь часов утра.

– Чёртова электроника, не могла, что ли, сломаться?.. – вновь зевнув, потёр лицо ладонями и, откинув одеяло в сторону, встал. Сделав музыку погромче, взял со стула аккуратно сложенные джинсы и футболку. Одевшись, распахнул шторы. Июльское солнце, на миг его ослепив, спряталось за облаками. Они быстро плыли и уплотнялись, подгоняемые ветром, который в скором времени сулил привести за собой дождь. Приоткрыв окно, Беслан почувствовал резкий запах цветов. После достал из шкафа, обклеенного плакатами полуобнажённых девушек в эротичных позах, туристический рюкзак. Сев за стол, ещё раз пересмотрел рыболовные принадлежности, которые накануне в него положил. Убедившись, что ничего не забыл, закинул рюкзак за плечо. Засунул мобильный телефон в задний карман джинсов и, выключив музыкальный центр, покинул свою комнату. Проходя мимо кухни, бросил рюкзак к столу. Мысленно отметил, что Ангелина, его сестра, уже ушла, раз в помещении не пахнет кофе и не жарится омлет. Испытал досаду, что она убежала на занятия, не попрощавшись с ним. Бурча под нос: «Эти мне танцы-обжиманцы», – открыл дверь в ванную, вошёл и остолбенел.

Дёрнувшись, Ангелина с зубной щёткой во рту, одетая в одно лишь алое кружевное нижнее белье, обернулась к нему и тоже замерла.

Сердце Беслана резко сорвалось с места, погнав по венам вспыхнувшую желанием кровь. Он, не в силах отвести взгляд, с жадностью принялся разглядывать изгибы стройного тела сестры, которое показалось ему самым прекрасным зрелищем в мире. В голове стали очередями взрываться безумные чаянья. Горячее и тугое созрело внизу живота, требуя атаковать, прорывать преграды, пробивать их и пробивать, словно таран стену крепости.

– Стучать разучился? – Ангелина густо покраснела. Её голос дрогнул. Взгляд серых глаз наполнился смятением. – Ты почему, вообще, не спишь? Куда собрался? – учащённо задышала. Попыталась сделать вид, что ничего особенного не произошло, но это не увенчалось успехом. Мимика выдавала, что она находится в растерянности.

Но Беслан, словно не слыша вопросов и не замечая ничего вокруг, продолжал раздевать её пылающими лихорадочным блеском глазами.

– Беслан! – с нервной ноткой обратилась Ангелина к нему, смущаясь ещё больше.

– А, да. Прости, – заморгав, потерянно сказал он, ощущая, будто ему зарядили пощёчину. Попятился, но продолжил взглядом ловить сладкие для себя линии губ, шеи, плеч и бёдер Ангелины. – Я думал, ты... мне тут… потом, – закрыв дверь, алчно задышал. Быстро прошёл на кухню. Взял из холодильника бутылку газировки и сделал несколько глотков. Приложил холодный пластик ко лбу. – Чёрт, – сквозь зубы. – Нужно быстрей по серьёзному завести себе женщину. Хватит цветы, поцелуи и поглаживания с Полиной разводить.

Сейчас Беслан чувствовал стыд, но и желание подчинить своей воле каждый вдох и выдох Ангелины никуда не уходило. Это было ему не ново. С самого детства он ощущал сильное желание заботиться о сестре. Рядом с ней ему всегда было спокойно. Врозь делалось неуютно, что-то постоянно раздражало. До полового созревания тяга к сестре не причиняла ни мук совести, ни боли где-то глубоко в груди. Он оберегал Ангелину, делился с ней вкусностями или вовсе все свои отдавал, играл с ней в куклы, бывало, и спорил, чуть ли не дрался, но всегда мирился первым, уступал ей, после чего моментально получал поцелуй в щёку и чувствовал себя самым счастливым. Но детство стало заканчиваться, и он обнаружил, что его сильно злит, когда она общается с другими мальчиками; что ему интересно наблюдать, как ветром приподнимается её юбка, и хочется увидеть больше до такой степени, что руки жжёт. Во рту пересыхает, когда смотрит на бугорки с каждым годом растущей груди. Он понимал, это неправильно, она сестра, но иногда его словно обуревало безумие, и контроль трещал по швам. Тогда он украдкой подглядывал за ней, занимающейся домашними делами, или болтающей с подружками, или купающейся в речке. Мысленно трогал её там, где было нельзя, предавался неприличным фантазиям. Бывало, удовлетворял себя, думая о ней. Но эта болезненная тяга ослабла и отступила, когда он попробовал ближе общаться с другими девочками. У него получилось переключить стыдные желания с сестры на тех, которых можно трогать и целовать. Правда, встречаться у него получалось лишь всегда с одной, хотя внимание к нему проявляли несколько девушек. Выбор зачастую падал на ту, что вызывала не только симпатию, а манила к себе желанием заботиться о ней, как об Ангелине. Он искал любви разрешённой, способной увести его от безумия запретной. С Полиной посчитал, что встретил такую.

– М-да, чёрт, – ещё несколько глотков студёной воды. – Надеюсь, она даст, иначе придётся сбегать из дома, – он усмехнулся. – Чёртовы гормоны! Пожалуй, пойду в армию, сбегу с пользой.

Открыв холодильник, Беслан положил на полку бутылку и достал кастрюльку с остатками борща. Подогревать его было лень, поэтому он, поставив ту на стол и взяв хлеб с ложкой, принялся есть суп холодным.

– Ох… – войдя на кухню, всплеснула руками Ангелина. Она уже была одета в шорты и широкую майку. На кончиках мокрых чёрных волос висели бусинки воды, а на щеках играл румянец. – Ты смерти моей хочешь? Отдай! – забрала у него ложку.

– Да чего? – обиженно проворчал он с полным ртом.

– Меня мама убьёт, вернувшись из санатория, если прознает, что ты питался прокисшим борщом! – она отняла у него и кастрюлю, в которую он лез вымочить кусок хлеба.

– Да? Он пропал? – удивился Беслан, откусывая хлеб. – А я думаю, чего такой кислый стал… хм.

– Вот именно – пропал, – вздох. Ангелина закатила глаза. – Я же тебе вечером говорила, отдай собаке! Чем ты меня слушаешь?..

– А-а-а… – глубокомысленно протянул он, встав из-за стола и кладя недоеденный ломоть хлеба в рюкзак. – По-моему, нормальный борщ. Маме я скажу, что ты кормила меня каждый день новым блюдом, вкуснющим до невозможности! – он чмокнул Ангелину в щёку и подмигнул.

– Ты куда? – она нахмурилась, придержала его за лямку рюкзака.

– С пацанами на рыбалку, – задорная улыбка.

– Какая ещё рыбалка? Ты с ночной смены вернулся, не спал, не отдыхал, и вечером вновь работать! – строгий обеспокоенный взгляд. – Или на склад не пойдёшь?

– Два часа я уже поспал, – Беслан махнул рукой. – Вернусь с реки – ещё вздремнуть успею часа четыре. Потом уже на склад. Не волнуйся ты, мамочка, я уже взрослый! – он, смотря на неё сверху вниз, потому как она была чуть ниже его, щёлкнул её по кончику носа.

– Ты семнадцатилетний ребёнок! А я семнадцатилетний взрослый! Меня и папа, и мама за старшую оставили! Так что иди в кровать, – требовательный взгляд.

Беслан криво улыбнулся. Ангелина от его вмиг сменившегося взгляда ещё больше зарумянилась.

– Интересно, конечно, как ты меня накажешь, если не послушаюсь, но лучше скажи, почему ты дома? Проблемы на танцах?

– Проблемы с ушами твоими, – она покачала головой. – Сегодня занятия вечером. Вчера говорила тебе, что днём в магазин пойду только.

– А-а-а… Тогда я тебя вечером провожу, – он мягко улыбнулся.

– За мной Алекс заедет, – со смущением ответила Ангелина.

– Ясно. Ну, не скучай, – выдавив из себя полуулыбку, Беслан тронул пальцем ей нос и направился к входной двери. Грусть сдавила сердце. Надев кроссовки, вышел на улицу с мыслями о том, что Алекс – партнёр Ангелины по танцам – весьма хороший девятнадцатилетний молодой человек. Добрый, воспитанный и деятельный.

«Ещё год, и он… Может начать с Ангелиной взрослые отношения со всеми втекающими и вытекающими последствиями. Возьмёт в жёны. Наверное…» – подумал Беслан, а в душе упало солнце, разбилось о зависть и затлело угольками.

Со спины подбежала собака и уткнулась носом в его ладонь. Облизала.

– Эльза, Эльза, – прошептал Беслан, поглаживая её по шее и скребя пальцами по короткой шерсти грязно-песочного цвета. Присел на корточки. Обхватив руками голову собаки, уткнулся в её лоб своим. Заглянул в тёмные глаза, которые, казалось, сияли человеческим умом. – Похоже, я лишил тебя внеочередной похлёбки.

Собака лизнула его по носу, отчего грусть начала постепенно ослаблять оковы. Беслан улыбнулся и, почесав за ухом Эльзу, встал. Ему невольно вспомнилось, как три года назад он, выкидывая мусорный мешок, увидел около урны худющего щенка, дрожащего и вяло поднимающего полустоячие ушки. Не думая, взял его к себе домой и уговорил родителей оставить. Те вначале сетовали на то, что за ним нужен уход, спрашивали, готов ли он, Беслан, к такой ответственности, но, получив от него категоричное согласие, дали добро и ни разу не пожалели.

– Охраняй Ангелину, – взъерошив шерсть на затылке Эльзы, проводил её взглядом, пока та послушно бежала к двери.

Выйдя со двора, оглянулся на свой дом – одноэтажный, длинный и широкий, окрашенный в шафрановый цвет. Странная ностальгия охватила душу. Какое-то неосознанное беспокойство. Оно было похоже на страх потерять самое бесценное, что у него было. И это была не родная крыша.

Миновав несколько дворов и пройдя по узкой тропинке, окружённой кустами сирени, остановился напротив двухэтажного кирпичного дома. Просвистел морзянкой имя друга. Тот тут же отозвался из-за высокого металлического забора:

– Уже выхожу, капитан!

Потом до ушей Беслана донёсся обрывок разговора друга с матерью. Та строго напутствовала сына быть осторожным и внимательным на дороге, не гонять и соблюдать правила. Камил односложно отвечал, заверяя, что всё, как всегда, будет в порядке.

Спустя пару минут открылась железная дверь в заборе. На улицу из двора дома, перед фасадом которого был разбит небольшой сад, мигом выскочила немецкая овчарка и, радостно подпрыгивая, виляя хвостом, бросилась к Беслану.

– Марта, домой! – крикнул Камил, выкатывая мотоцикл.

На команду хозяина овчарка не обратила никакого внимания. Она развалилась перед присевшим на корточки Бесланом, который уже вовсю энергично чесал её за ушами, по шее, груди.

– Невозможное что-то. Ты её не кормишь досыта, не поишь, а она любит тебя с кутёнка больше, чем сейчас мясо. Когда ты мне признаешься, что в кости добавляешь, которыми её угощаешь? – Камил поставил мотоцикл на подножку. Рядом с ним он казался ребёнком из-за своего невысокого роста и худощавого телосложения.

– Воздух свободы, – поведя плечами, Беслан улыбнулся. – Домой, Марта! – мягко, но в то же время безапелляционно приказал он, хлопнув ладонью ей по бедру.

Овчарка, быстро встав, лизнула его в лицо и, махая хвостом, выполнила команду.

– Воздух… слышал уже, – с досадой на узком лице Камил закрыл заборную дверь.

– Хорошо, не обижайся, – Беслан подошёл к нему и взъерошил светлые волосы. – Я ей в полнолуние приношу в жертву девственниц-блондинок! Марта – оборотень! – серьёзным заговорщицким тоном прошептал он.

– Ха... ха... – Камил скривился и закатил глаза. – Не моряком военным тебе быть, а писакой ужастиков. Держи, – он протянул шлем.

– Я совмещу, – Беслан подмигнул. – Всё равно в океане нет женщин, почему бы не ваять пером что, – с полуулыбкой надел шлем.

– Ах, да... ещё стихи. Той принцессе неземной красоты, которая снилась тебе в детстве заточённой в зеркало в далёком замке за океаном, – посмеиваясь, Камил тоже надел шлем и сел на мотоцикл. – Не напомнишь, дракон там был, сторожил её или как?

– Был, – Беслан занял место позади друга. – Один в один на тебя похож. Я его победил волшебными словами.

– Ах… да, – Камил запустил двигатель. Мотоцикл утробно зарычал. – Это помню. Дам в глаз, принцесса моя!

– Верно. Я помню, ему в оба досталось.

– А тебе дракон нос расквасил зато! – Камил крутанул рукоять газа, и они понеслись по дороге между домов и редких деревьев, убегая от тёплых порывов ветра.

– Ещё и ремня влетело от бати, что в процессе борьбы с драконом зеркало разбил.

– Этого вот я не помню.

– Ещё бы, – Беслан хмыкнул. – Твоей же головой.

– И ты ещё мой лучший друг.

– Так голова у тебя одна, а зеркал много! Куда тебе деваться, – смешок.

– И не говори. Кстати, тебе много ещё на свой байк копить?

– Одна получка, – не без гордости отозвался Беслан.

– Ещё месяц ждать… – расстроенно. – Нафиг, друг, давай подарю, сколько не хватает. Или займу больше, и купишь новый. Зачем старьё брать?

– Спасибо, но нет, – категорично. – Я сам заработаю. Кстати, ты, когда увидишь ту рухлядь подержанную, с хозяином которой я уже сговорился и задаток внёс, так сам мне два новых предложишь в обмен на такого красавца. Он тюнингован, расписан и словно ворон летит!

– Упёртый ты. Пол-лета считай пройдёт зря, – Камил сбавил скорость и свернул на трассу, с одной стороны которой находился угрюмый лес, а с другой – раскинулось поле.

– Труд не пропадает зря. Мне в удовольствие видеть в глазах отца гордость, что я уже мужчина. Работаю, не за юбку матери держусь, в карман семьи не заглядываю, даже сам туда докладываю. Без обид!

– Нормально. Я не жалуюсь, что мои предки с достатком и меня балуют. Каждому свой кайф!

– Верно, – Беслан кивнул.

Камил немного прибавил газа. Спустя примерно полчаса они подъехали к реке. Беслан отметил, что ветер усилился. С горечью подумал, что дождю всё-таки быть, а значит, рыбалка будет недолгой.

– Кэп, динамит привёз? – их встретил Радек – рослый парень с густыми вьющимися волосами цвета сажи и тёмными глазами. Одна из его широких ладоней находилась в кармане шорт, второй же он держал горсть семечек, порой их грызя. Был оголён по пояс, однако мурашек от свежих дуновений ветра невозможно было приметить на его загорелой коже. Он уже лет пять вместе с бывшим одноклассником Петером увлекался тем, что закалялся. Принимал контрастный душ и часто зимой нырял в прорубь. Иногда они вместе ходили в спортзал. Радек был из тех, кто серьёзно следил за своей внешностью и своим здоровьем. Однажды сказал: «Кто не курит и не пьёт, тот на девочке помрёт. Самая классная смерть из всех!»

– Здоров, Радек, – Камил заглушил двигатель.

– Не клюёт? – Беслан встал с мотоцикла и снял шлем.

– Петер клюёт носом постоянно, – с широкой улыбкой ответил Радек, пожимая руку сперва Беслану, потом Камилу.

– С трёх ночи вы ничего не поймали? – Камил, вешая шлем на руль, скривил кислую мину. Почесал затылок.

– Почему?.. – Радек присел на сёдлышко мотоцикла с коляской, который принадлежал Петеру. – С десяток раков.

– У-у-у… – разочарованно протянул Камил.

– Курица не птица, рак не рыба, – Беслан снял со спины рюкзак. – Захватил я свои глушилки и донку.

– Не зря же ты Кэп у нас! – Радек чуть улыбнулся.

– Мне кинуть дашь? В прошлый раз обещал! – засветился предвкушением Камил. В глазах цвета янтаря заплясали чертенята.

– Как в позапрошлый бросишь? – Беслан криво усмехнулся, и они втроём пошли по тропинке, ведущей вниз по склону через заросли сорняков к водной глади.

– Оступился тогда. Говорил же, оступился! С кем не может случиться? Чего цепляться к этому?.. – Камил насупился. Сдвинул брови.

– О’кей, бросишь, – со вздохом сдался Беслан.

– Камикадзе! – с усмешкой Радек покачал головой. – Я, чур, подальше сначала отойду, потому как на встречу с ангелами или демонами не тороплюсь!

– Будто тебя кто из них желает видеть. Сдался ты им, мистер пугливое совершенство, – едко подцепил Камил.

Радек посмотрел на него блеснувшими глазами. Этот взгляд не понравился Беслану, но придавать значения ему не стал, ибо взаимные насмешки были нередки в их компании и никогда не порождали реальных ссор.

– Предусмотрительность не страх, – снисходительно улыбнувшись, сказал Радек. – Будет кому, если вдруг поскользнёшься – с кем не бывает – Кэпу скорую вызвать.

Камил, сжав кулаки, открыл рот, но тут же отвлёкся. Всплеснул руками и побежал вперёд, к стоящей почти у воды палатке. Возле неё на подстилке, развалившись, лежал Петер – рыжеволосый физически крепкий парень. На его руках, заведённых под голову, и груди красовались разноцветные татуировки: Смерть с косой, кельтский крест и скалящийся череп. Петер громко храпел, а у одного из четырёх фидерных удилищ вовсю пищал сигнализатор поклёвки.

– Чёрт! Вот же чёрт! – подсекая, взволнованно прокричал Камил.

– Здорово! – Беслан пожал руку проснувшемуся Петеру, который, приподнявшись на локтях, прищурился.

– Привет, Капитан, – почесав затылок, тот встал и зевнул. Лениво посмотрев на Камила, подтаскивающего к берегу рыбу, спросил: – Кнопка сегодня буйный или как?

– Ещё какой бешеный. Ядрёную смесь Кэпа кидать собирается! – хмыкнул Радек и взял подсак.

– О-о-о… – многозначительно протянул Петер. – Знал бы, так не дрых, окоп копал, – вместе с ним засмеялись Беслан и Радек.

– Эй! Мужики, помогать кто будет? Сорвётся же, блин! – обеспокоенно крикнул Камил.

– Пойду спасать нашу барышню от истерики, – хмыкнув, Радек направился к воде, помахивая подсаком, словно мечом.

Беслан снял рюкзак со спины, присел на корточки и стал выкладывать из него всё необходимое для рыбалки. Петер сел рядом.

– Слушай, Кэп, есть вопрос. Хочу по-тихому с тобой его обговорить, – сказал он с напряжённым взглядом зелёных глаз.

– Хорошо, – Беслан кивнул. – Насадки для донки есть? – закрыл рюкзак.

– Само собой, захватил тобой любимых обжаренных в семечках кузнечиков, ещё шпик и плавленый сырок.

– Отлично. Бери. Отойдём в сторону поставить донку и поговорим, – Беслан выпрямился, смотря на ребристую гладь воды.

– Обалдеть! Чёрт, гляди! Беслан! – держа над головой двумя руками карася, который весил явно не меньше полутора килограммов, Камил лучисто улыбнулся подобно солнцу, разгоняющему грозные тучи.

– Молодец! – Беслан показал ему большой палец вверх. – Дог, мы донку поставить. Присмотри за глушилками, – он кивнул на металлические цилиндры, лежащие у рюкзака, и пластмассовую баночку.

– Лады. Кнопка, куда рот открыл? Смотри в садок, рыбу, не промажь, кидай, – Радек взялся за воспитание Камила. – И не оступись!

– Да иди ты… вон, клюёт!

Беслан с Петером пошли вдоль берега, обходя заросли осоки.

Их разговор был безэмоционален, чёток и по делу. Петер сообщил, что их район начала посещать компания из соседского квартала. И всё было бы ничего, если среди тех не было бы наркоманов и воров, которые промышляли грабежами. Недавно один из них пристал к его девушке, когда та вечером возвращалась домой от подруги. Хватал за юбку, стараясь поднять. Она отмахнулась сумкой и убежала.

– Но, думаю, это была проверка. Выходит, если мы их не приструним, то они и вовсе страх потеряют и случится что-то совсем нехорошее, – закончил Петер.

– Забивай стрелку. Поговорим, – коротко отозвался Беслан.

– Их больше…

– Зато у нас кулаки и зубы крепче, – холодно хмыкнул. – Впервые разве? – вскинул бровь.

– Я в тебе не сомневался, – Петер похлопал Беслана по плечу.

Закинув донку, они вернулись к палатке.

Камил, словно голодный кот перед мышкой в банке, сидел около цилиндров с опасной химической смесью. Радек следил за фидерами. Увидев Беслана, с негодованием сказал:

– Твой оруженосец заносчивый идиот. Намылить бы ему шею, да ты на дуэль вызовешь. Мне оно нужно?.. – покачал головой. – Хочет подорваться – сам с ним разбирайся.

– Не вопрос. Не психуй, – твёрдо ответил Беслан. Приблизился к Камилу, который тут же сконфузился. Присел на корточки. – Ну и?.. – изогнул бровь, требовательно смотря ему в глаза.

– Да я что?.. Он нервный какой-то, – забурчал Камил, отводя взгляд. – Я ему говорил, что трогать не буду твои самоделки. Будто мне жить не хочется, что ли, – вздох. – Так он распричитался, как девчонка, что у меня руки не оттуда растут и ума хватит случайно тронуть, а потом ему отвечай. Ну его в баню!

– Детсад, – Беслан с теплотой чуть улыбнулся. Взяв металлический цилиндр, в котором находился концентрированный раствор перекиси водорода, отвинтил на нём крышку. Открыл пластмассовую банку и на глаз налил из неё в цилиндр быстро синеющую из-за взаимодействия с воздухом жидкость. Это был аммиакат меди. Все химические реактивы он доставал и готовил из них, что требовалось, благодаря внеклассным занятиям со школьным химиком. Небольшая плата тому два раза в месяц за помощь в познании широких просторов удивительной науки открывала Беслану и тайные от преподавателя перспективы и возможности. Быстро закрутил крышку. – Держи. Мирись! – бросил цилиндр Камилу, у которого моментально округлились глаза.

Тот с воплем: «Кэп, ты псих!» вскочил на ноги и побежал к воде. Сходу метнул смертельно опасный предмет подальше в реку. В те же самые секунды Радек и Петер с матом кинулись прочь в стороны. Прыгнули и, упав на живот, вжались в берег. Накрыли головы руками.

Беслан невозмутимо наблюдал, как на реке взметнулся к хмурому небу фонтан. Бас взрыва прокатился по воздуху, полному брызг.

– Ох, бля… – Камил, бледный словно мел, стоял и дрожал, с шоком смотря на Беслана. – Капитан, ты чего?.. Я чуть не обоссался.

– Ни хрена себе жахнуло, – присвистнул поднимающийся Петер.

– Да у меня вся жизнь перед глазами пронеслась, пиздец! Кнопка с бомбой бежит, орёт… – Радек сел на траву, покачивая головой. – Реально почуял, как мои яйца вмиг упали к пяткам. Ну, ты, Кэп, даёшь. Титановые нервы.

– Так у вас мир или вражда? – со спокойным видом Беслан взял ещё один цилиндр и принялся им жонглировать.

– Мир! – в один голос выкрикнули трое его друзей.

– Отлично, – Беслан положил цилиндр. – Хотя, может, у тебя, Камил, есть ещё желание кинуть?

– Не-не-не! – тот отчаянно замотал головой, подняв руки. Побрёл к фидерам. – Мне хватит. Кажется, я уже поседел. Вот ловля удочками – благодать, посмотрю на стрекоз, повспоминаю мамкины пирожки с капустой. Подышу глубже. Почувствую, как охрененно хороша жизнь!

– Я тоже о поэзии задумался, – усмехнулся Радек.

– Жуткий ты тип, Кэп, – шумно выдохнул Петер.

– Это давно не новость, – Беслан встал и начал раздеваться догола.

– Страшней тебя лишь сеструха твоя! – Радек широко заулыбался. – Бомба так бомба! Кажется конфеткой, и вдруг… – он резко хлопнул в ладоши. – И нет уже света в глазах у тебя. И что такого сделал-то?.. Дёрнул за косичку.

– Помню, круто она тебе, раз – и коленом между ног и сразу портфелем по затылку! – Петер захохотал во весь голос.

– Что от девочки ожидать, когда у неё такой брат замечательный, – Камил хихикнул. – А в одном классе с ней учиться просто сказка! Вам-то везёт, вы старше на два года, то есть наоборот, как мне подфартило быть с ней одного года! – снова смешок. – Теперь всё, школа позади. Хотя кто знает, может, мы с ней пойдём в один универ. Кэп, куда она документы собирается подавать? Явно не с тобой в морскую академию в Щецине, – мечтательно вздохнул.

– Хореографом Ангелина собирается стать, так что вам не по пути, конечно, если ты по взмаху какой волшебной палочки из косолапого кавалера не превратишься в грациозного лебедя, – заходя в прохладную воду, Беслан подмигнул ему. – Кнопка, если в тебя рыба прилетит, я не нарочно!

– А я точно специально кину… – хохоча, Радек стянул с себя шорты и пошёл к реке.

– Ты сначала в слона с двух шагов попади! – Камил, подтрунивая, махнул рукой.

– Не боись, Кнопка, я тебя прикрою от этого косого снайпера! – с весёлым выражением лица Петер взял подсак. – Буду отлавливать атомные рыбоголовки.

– Дог, давай сперва за той вон, крупной, – Беслан указал на большую рыбу, покачивающуюся на мелких волнах вверх брюхом. – Похоже, это сом! – довольно улыбнувшись, он энергично поплыл к цели.

– Какой трофей! Сейчас. Сам не тяни, – Радек прыгнул в воду.



– Ангел! – мокрый до нитки Беслан вошёл в дом. К груди он прижимал не меньше, чем семикилограммового сома. Это была не вся его честно заслуженная доля с успешно прошедшей рыбалки. Но он отказался брать больше, сказав друзьям, что этого вполне достаточно, потому как они покупали бензин и насадки и даже бутерброды брали. А он лишь кусок хлеба привёз да взрыв устроил, который посчитал мелочью по затратам. Друзья бурчали, ворчали, пытались впихнуть ему хотя бы ещё несколько приличных окуней, но смирились с его характером неприступной горы. На полпути домой их накрыла гроза и шквалистый ливень, но тот ничуть не испортил им прекрасного настроения от вместе проведённого времени. Они договорились на неделе ещё съездить половить плотвичку под засолку исключительно на поплавок.

Войдя в коридор, Ангелина, закинув на плечо полотенце, застыла на мгновение.

– Смотри, какую добычу я принёс, – радостно сказал Беслан и слегка потряс рыбу в руках.

– Ты мокрый весь! Чем думал? Зачем так долго рыбачил? Тучи уже шли с самого утра, – причитая, она подошла к Беслану и, нагнувшись, развязала ему кроссовки. Помогла снять, хотя тот пытался отнекиваться. – Заболеть хочешь? Бегом отнёс рыбу на кухню и отправился в горячий душ! А лучше ванну прими, – заботливо, но требовательно.

Тёплая волна пробежала по жилам Беслана. Не успел он и шагу ступить и слова сказать, как Ангелина встала перед ним. Горький аромат шоколада её духов ударил ему в нос.

– Стоять. Я полчаса назад только полы помыла, – стянув с Беслана грязные носки, достала из шкафа тапки и надела их на него. – Теперь ступай, но быстро.

– Знаешь, иногда я сомневаюсь, что ты моя юная прекрасная сестра, а не старая-престарая ворчливая мамочка! Так и хочется подёргать тебя за нос, проверить, не снимется ли маска! – смешок. Положив рыбу на кухонный стол, Беслан подошёл к раковине мыть руки.

– Я тебе подёргаю ремнём по одному месту, так что и папой представишь, если не будешь себя беречь! – строго и недовольно.

– Ну да, не сомневаюсь, – он подмигнул. – Зато, гляди, какой сом, – самодовольно. – Знала бы ты, как мы его тянули! Тяжёлый, зараза.

О том, как именно трофеи доставались, Беслан предпочитал благополучно умалчивать. Отцу с матерью сестра, разумеется, как он знал, его не сдала бы, но сама стала бы нервничать и переживать, упрашивать больше так не поступать. Однажды он уже обещал семье не баловаться с химией. Хотя случился, как считал, сущий пустяк. Он всего-то чуть-чуть не рассчитал пропорции ингредиентов и безопасное расстояние, в результате чего мелкая раскалённая шрапнель пропалила ему куртку и немного испортила причёску. И сколько было криков из-за такой, как он говорил, ерунды. По сути, обещание он и не нарушил. Он его обошёл. Химией с того дня занимался серьёзно как в классе, так и на досуге.

– Представляю, – она улыбнулась. – Ещё и тиной очень пахучий. Даже не знаю, он сом или уже ты! – Ангелина потрепала его по мокрым волосам.

– Да, леска звенела, как струна гитары пела, – Беслан вытер руки о полотенце. – А дух глубины – мелочь, – он заглянул под крышку сковородки, стоящей на газовой плите. С удовольствием вдохнул запах плова. – Как вкусно… – протянул он и улыбнулся. – Я с тиной разберусь. По пути купил бутылку пива. Замочу сомика минут на пятнадцать. Потом помидорчиков и чесночка ему в брюхо затолкаю и засуну в духовку, хотя нет, лучше с ними кусочками поджарю! – достав из холодильника газированную воду под строгим и чего-то выжидающим взглядом Ангелины, сложившей руки под грудью, сделал пару глотков. – Что?..

– Я сказала – марш в душ! – она жестом руки указала на выход из кухни.

– Иду-иду, мамочка, сейчас, – вернул газировку на место. Сняв рюкзак, достал из него бутылку пива, поставил её на столешницу. – Какая же ты всё-таки несносная женщина. Никаких восторгов в честь добытчика! Лишь склочное ворчание, что он чумазый поросёнок. Э-эх… – проходя мимо Ангелины, взлохматил её распущенные волосы, достигавшие поясницы. В ответ она лишь фыркнула, но после едва заметно приподняла уголки губ. Беслан вдруг резко развернулся и отбежал обратно к столешнице. Схватив с разделочной доски пару нарезанных кубиков моркови, тут же получил лёгкий подзатыльник, больше похожий на робкое поглаживание.

– Да за что? Я же для аппетита, пробу свежести снимаю! – он прищурился на Ангелину. Сам же внутри чуть ли не падал от смеха.

– Бегом, дегустатор, мыться! Придёшь и нормально поёшь, – Ангелина показала язык и, словно вдруг чего-то испугавшись, поджав губы, отвернулась. Принялась дорезать овощи.

Стараясь сохранять спокойствие, Беслан отправился к себе в комнату, оставил в ней рюкзак и пошёл в душ.

Стоя под струями воды, весь в пене, Беслан закрыл глаза. На ощупь повернул ручку смесителя по памяти в сторону синей отметки на нём. Он стремился остудить пожар внутри тела, сердца, разума. Но этот манёвр не принёс ожидаемого результата. Перед глазами всё так же стояла Ангелина в коротких шортах и широкой майке. С её немного приоткрытых губ срывалось горячее дыхание, в глазах мерещился огонь за подтаявшей стеной льда. Изгибы стройного тела, вздымающаяся грудь манили к себе пуще, нежели мотылька – пламя. Явственно ощущался её аромат.

Беслан потряс головой, прогоняя наваждение. Распахнул глаза. Ему казалось, что во рту есть вкус языка Ангелины – влажного, жаркого, беспокойного. Но определить, какой тот – сладковатый ли, с пикантной горчинкой ли, с оттенком клубники или вишни, или персика, а может, чего-то иного – совершенно не получалось. Это вызывало злость в каждой клетке возбуждённо дрожащего тела.

– Срочно позвонить Полине, – процедил он и выключил душ. Вспомнив, что не взял с собой сухую одежду, наспех вытерся и обмотал полотенце вокруг талии. Закинув мокрые джинсы и футболку в стиральную машину, набрал номер на сотовом телефоне.

– Да, любовь моя? – гудки в трубке сменил мелодичный женский голос. – Как ты? Почему не спишь? – обеспокоенно. – Соскучился? – игриво и с нежностью.

– Не представляешь, насколько истосковался, – натужный вздох. Беслан потёр ладонью словно каменеющее лицо. – Солнышко, сможешь сегодня со мной около восьми вечера встретиться?

– Я постараюсь, – радостно. – Очень-очень! – короткая пауза. – Где? – задумчиво.

– Можно в парке или в кафе недалеко от склада. Как тебе удобней. Но только если тебя есть кому проводить! Или я подъеду к тебе!

– Не придумывай, – недовольно.

Беслан представил, как она, скорее всего, сейчас отмахнулась и смешно наморщила нос.

– У тебя начальник форменное чудовище, не нужно лишаться работы из-за пустяка. Найдётся кому проводить и к тебе, и от тебя, волк ты мой соскучившийся, – с большой теплотой договорила она.

– Хм... да нет, Полина, обратно я сам провожу. Сегодня после восьми боров сваливает к любовнице, и у нас станет посвободней. Если загрузки не будет, то я волен как ветер! А коли придёт, найду возможность довести тебя до дома.

– Хорошо, проводят лишь к тебе, – застенчиво и томно ответила Полина. – А завтра он, значит, торчит для жены на работе?

– Нет, и завтра тоже гуляет. Жена к маме уехала. Неделю кабанчик без всякого присмотра, – Беслан ухмыльнулся.

– Какие замечательные новости, и так совпало, что ты сильно-пресильно соскучился, – дразнящим тоном отозвалась Полина.

– А ты не соскучилась? – его голос слегка сел.

– Я тебя люблю! – с глубоким чувством сказала она.

– Я тебя тоже люблю, солнце. Целую! – с внутренним напряжением ответил он. В голову пришла мятежная мысль, что девушка догадалась, зачем он её зовёт сегодня и в вечер, когда они договаривались встретиться завтра днём. – Мне пора. Увидимся. Люблю!

– Люблю!

Беслан отключил звонок. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Противоречивые чувства начали гулять по его гулко бьющемуся о рёбра сердцу. Он посмотрел на запотевшее зеркало. Протерев его ладонью, заглянул в темнеющую синеву своих глаз, на которые спадали пряди иссиня-чёрной чёлки.

– Чёрт. Нет, я прав. Она будет со мной счастлива. И я с ней тоже буду, – он повертел мобильный телефон в подрагивающих пальцах и покинул ванную комнату.

Зайдя на кухню, увидел, как Ангелина, уже надев фартук, стоит к нему спиной и пытает ножом сома.

«Тот, даже будучи мёртвым, героически сопротивляется разделке женскими руками. Не зря усач. Генерал-рыба», – с полуулыбкой подумал Беслан и, покачав головой, подошёл к сестре. Молча забрал у неё нож, отчего получил вопросительный с тенью укора взгляд, который отчего-то в следующую секунду заметался. Щёки Ангелины окрасились румянцем.

– Садись за стол, сейчас я положу тебе плова. А потом ложись спать, – мягко сказала она, пряча глаза. – Отдыхай. Рыбу я сама приготовлю. Встанешь – поешь перед работой.

– Что мужик добыл, то и приготовил. А дело благодарной женщины его развлекать, – ухмыляясь, отозвался Беслан, стараясь казаться расслабленным и весёлым. Но из-за бушующих фантазий, не поддающихся контролю, внутри него всё вновь сжалось, точно перед прыжком тигра на антилопу.

– Но… – нетвёрдый взгляд.

– Никаких «но», – категорично и с нежностью. Беслан щёлкнул по носу Ангелину. Аккуратно подвинул её в сторону и одним движением ловко вспорол рыбе брюхо.

– Ты невыносим! – она закатила глаза. – Тут нежарко. Хоть бы оделся, – мягко и с робостью. – Под дождём ведь был, простудиться можешь.

– В таком случае ты меня вылечишь. Не так ли? – Беслан подмигнул, кинув на неё голодный взгляд. Она смутилась. Закусив край нижней губы, затеребила на указательном пальце золотое кольцо с сапфиром, которое он подарил ей с первой получки два года назад.

– Вначале ремнём только пройдусь по твоей мягкой точке, – натянуто улыбаясь, немного нервно ответила Ангелина.

– Очередное заманчивое предложение. Такое воспитание лишь провоцирует мужчину не подчиняться! – с задором посмотрел на неё и сразу сделался серьёзным. Она стояла слегка бледноватая, кроткая и потерянная, хрупкая и такая невинно-чистая.

Пару минут задумчиво в тишине, нарушаемой барабанящим за окном дождём, Ангелина смотрела на него. Затем взяла с тумбы пульт и включила телевизор. Слушая его, принялась мыть посуду.

Беслан, уложив разделанного сома в эмалированную кастрюлю, залил его пивом. Шинкуя томаты, нет-нет и ловил себя на том, что его глаза с жадностью сами облизывают тело сестры. А он пытался думать о Полине и невольно сравнивал её с ангелом, с которым разделил одну утробу и порочно желал всё сильней и неукротимей.

«Полина хорошая, – начал вести сам с собой монолог. – Искренняя, добрая, в чём-то наивная. Открытая миру и любви. Уверен, даже если мне примерещилось из разговора по телефону, что она тоже хочет большего от наших отношений, и не согласится мне отдаться, то… То мне достаточно будет ей лишь сказать, что секс позарез нужен, подыхаю, и она согласится без какого-либо колебания. Любит… Очень любит меня, чувствую это. Вижу по глазам, по голодному взгляду. Часто идёт на уступки мне, хотя, да… характер порой у неё тот ещё. Никогда не забуду, как она в апреле, спустя четыре месяца после нашего знакомства у общих друзей, толкнула меня с мостика в реку и веслом пригрозила по голове огреть. А ведь отчего? Потому что чуть выпил и тронул её за грудь, аккуратно, нежно, словно нечаянно. Ну да, и тут же прилетело. Самое забавное, позже у костра призналась, что досталось мне именно за выпивку. Как она смущённо спросила, очень ли я хочу потрогать её. Как она пристально смотрела мне в глаза. Я же, язык проглотив, кивнул, точно китайский болванчик. Какой же идиот. Сквозь землю тогда хотел провалиться. И стыдно, и страшно её обидеть, и чертовски хочется видеть. А она смелая, раз – и сняла лифчик от купальника, хотя я только потом понял, что она таким образом, любя, пыталась извиниться за то, что скинула меня в реку... Зарумянилась, тихо прошептала: «Трогай. Я тебя люблю». М-да уж, «трогай»… Когда душа перевернулась от осознания своей власти над её сердцем. Какие же у неё были большие глаза, когда я взял и усадил её себе на колени вместо того, чтобы наслаждаться прикосновениями к её груди. Нежно и крепко прижал к себе. Сказал: «Спасибо, любимая». Да, тогда всё у нас изменилось, мы стали гораздо ближе друг другу. Блин, до чего же круто вспоминать, как она на следующий день просто насела на меня, заставляя поласкать её грудь, а я, с ума от удовольствия сходя, ещё и ломался как девочка-недотрога. Было весело. Особенно потом, когда я её рукой водил у себя в штанах. Ох, чёрт, как у неё блестели глаза. Они прямо кричали: «Хочу тебя съесть!» А сама смущённо краснела донельзя сочно. Упёртая, но в моих объятьях тает. С ней легко. Уютно. Но… – Беслан включил газовую плиту, поставил на неё сковородку и смочил ту подсолнечным маслом. – Не так, как с Ангелиной, с которой появляется полное ощущение безмятежности, невесомости, покоя. Чёрт! Появлялось. Теперь эти чёртовы гормоны напрочь всё рушат. Нет, покой остаётся, но к нему примешивается какая-то дикая, животная страсть. Одержимость. Может, я психически болен? Так вот, видимо, и сходят с катушек, и делаются маньяками. На самотёк пускать нельзя. Тупо отрицать происходящее не поможет. Терпеть опасно, каждой клеткой ощущаю, как пар накапливается и… если ничего не делать, то рванёт разум. Клин клином вышибают ведь. Срочно нужен секс. Он расслабит. И фантазии о запретном плоде потухнут, словно их никогда и не было. Уверен, они полностью переключатся на Полину, – положил на сковороду несколько кусков рыбы. Те алчно зашипели. Включил вытяжку. – Полина, Полина, как сейчас ты мне нужна. Честное слово, сойду с ума и что-то натворю, если не встречу тебя сегодня и не утону в твоём тепле, – взглянул на Ангелину, сидящую к нему в профиль и смотрящую новости по телевизору. Невольно в очередной раз залюбовался её ногами и бёдрами, линией спины, шеей и каждым волоском, струящимся на грудь. Лёгким стало не хватать кислорода. Скрипнув зубами, Беслан отвернулся. Переложил куски рыбы на другой бок. – Интересно, я один такой больной или есть в мире те, кто питает к сестре острое влечение? Не будь я братом, уже давно бы…» – монолог резко закончился, потому как перед глазами встали картины, как он, крепко сжимая Ангелину в объятьях, ненасытно целует её губы, скользит руками по талии, опуская ладони ниже и ниже. Рывками стягивает с неё шорты и запускает пальцы ей между ног. Зубами тащит вверх майку, слыша порывистое дыхание и вдыхая родной аромат, чувствуя мягкие руки на своих плечах. Покусывая и облизывая ей грудь, теребит языком набухшие затвердевшие соски. Впивается поцелуем в шею. Погружает свою пульсирующую, горящую желанием извергнуться плоть в её жаркое, влажное лоно и двигается в ней быстрей, и быстрей, и ещё быстрей. А дальше мир взрывается мириадами звёзд.

Тело Беслана кинуло в жар. Он судорожно вдохнул и медленно выдохнул. Проведя ладонью по лицу, откинул чёлку с глаз.

«Дьявол, – подумал он, поправляя полотенце, надеясь, что Ангелина ничего не заметит. Кинул на сковородку горсти порезанных томатов и щепотки натёртого чеснока. – Это становится слишком невыносимо».

Подойдя к раковине, включил холодную воду и умыл лицо.

– Тебе плохо? – встревоженно спросила Ангелина, тут же подойдя к нему. В её глазах заплескалось беспокойство.

– Нет, всё в порядке, – невозмутимо ответил Беслан и подмигнул.

Ангелина коснулась ладонью его лба.

– Да всё в порядке. Жарко стало около плиты стоять, и только.

Ангелина закатила глаза.

– Иди лучше спать! Я сама дожарю.

– Нет, – категорично. – Сиди и отдыхай, ты принцесса, а я золушка, но вначале, – подойдя к сковороде, отщипнул кусок мяса от рыбы, – попробуй, – дуя на него, вернулся к Ангелине и положил его ей в рот. На миг её губы коснулись его пальцев. Глаза в глаза. Искра страсти загорелась с новой силой. Всё вокруг точно начало темнеть, вены вспыхнули, низ живота налился сталью, закручивающейся в сжимающуюся пружину. Беслан напряжённо улыбнулся, теряя связь с реальностью. – Как? – низко и с большим трудом спросил он.

– Вкусно, – моргнув, Ангелина отвела взгляд в сторону, но после вновь посмотрела на Беслана. Натянуто приподняла уголки губ, хотя в её глазах застыла растерянность. Щёки и уши покрылись густым румянцем.

– Люблю тебя, – хрипло сказал Беслан и поцеловал Ангелину в кончик носа. Заметил, что её глаза стали влажными.

«Чёрт, надеюсь, она не понимает, что меня тянет к ней как к женщине, – подумал он, вновь становясь у плиты. – Но она же не дура. Я могу себе соврать, что глаза у неё заслезились из-за плохо работающей вытяжки. Ну да что это даст?.. Она знает… Дьявол... знает. Наверное, давно догадалась. Если и только сейчас поняла, то что?.. Ничего. Ей жалко меня. Наверняка жалеет. Больно от моих взглядов. Как иначе, разумеется, больно. Какая же я сволочь. Разве заслужила Полина такого психа любить? Ещё хуже быть им любимой. Она же мне не вещь, но скажи Ангелина «да», и… Не думай ты об этом, идиот! Забудь! Полина замечательная, поможет мне не сойти с ума, а я сделаю её счастливой! – пауза. – Скоро уеду учиться, придумаю что-нибудь, чтобы не разлучаться с ней надолго, встречаться чаще. Потом женюсь, и уедем подальше от Ангелины. Всё будет хорошо. Забуду! Забуду…»

– И я люблю тебя, – едва слышно прошептала Ангелина, садясь на стул.

– Да, конечно, – задумчиво протянул он. Переложил со сковородки в глубокую тарелку готовую порцию. – Что за дебилы?.. – уверенно продолжил, переводя разговор на шедшие по телевизору новости, в которых рассказывалось о разгорающемся военном конфликте на Ближнем Востоке. – Сколько можно на одни грабли?.. Теперь с Ираном то же, что прежде с Сирией творилось. Бред, – окропил сковороду маслом, готовясь жарить следующие куски сома. – Снова всё затянется в мясорубку и вмешаются русские. Наваляют и тем, и этим, получат новую оплеуху санкций от США, поржут над ней за кулисами. А официально выразят огромнейшую обеспокоенность и желание сотрудничать ради всеобщей демократии и мира. Американцы их пошлют в очередную политическую изоляцию, где Россия с Китаем уже лет десять себя припеваючи чувствуют. Нашёлся карцер, – усмешка. Рыба зашкварчала на сковороде. – Больше на таверну с борделем похоже. Кого там только нет из желающих поближе поизолировать их. Германский канцлер и то недавно засветился у барной стойки, где под водочку и селёдочку обсуждал с министром РФ новый газопровод в Европу. Красота! Какой цирк! Просто фабрика по утилизации лишнего населения – эта борьба за демократию и общечеловеческие ценности, – Беслан хмыкнул. Посмотрел на Ангелину. – А ты что думаешь?

– Ты очень умный, даже для капитана, – тёплая улыбка скользнула по её губам, но в глазах всё так же стояла грусть. – Тебе в политику идти нужно!

– Ну да, – смешок. – Зачем я тогда мылся? – подмигнул ей. Ангелина засмеялась.

Закончив готовку рыбы под незатейливый разговор, Беслан накрыл на стол и поухаживал за сестрой, не позволив ей себе даже хлеба самой отрезать. Они поели. Ангелина его несколько раз похвалила за вкусное блюдо. Он же вдобавок к рыбе съел порцию плова и поблагодарил её за сытный аппетитный гарнир.

– Объелся, – Беслан потянулся, сидя за столом.

Ангелина, поджав губы, устремила взгляд в окно, за которым продолжал бушевать ливень. Тучи словно и не думали таять, всё больше и больше уплотняясь, нависая грозной плитой над городом.

Беслан печально чуть улыбнулся, осознавая, что смущает Ангелину, красуясь перед ней почти голым. С горечью подумав, что ему приятно быть неодетым перед её глазами, он встал. Предательски захрипевшим голосом сказал:

– Посуду я помою, как посплю.

– Нет. Я сама, – Ангелина вдруг решительно посмотрела на него. Так, словно это был вопрос жизни и смерти.

– Ладно, – он пожал плечами. – Ну, я пойду подрыхну?

Зачем спросил это, Беслан и сам не понял. Почувствовал, как кровь хлынула к лицу.

«Ты бы, идиот, ещё сказал: «Пойдём вместе, колыбельную мне споёшь»», – отчитал он себя.

Ангелина кивнула и начала убирать со стола посуду.

Зайдя в спальню и закрыв дверь, Беслан легко хлестнул себя ладонью по щеке.

– Да очнись ты, – сквозь зубы сказал он и, повесив полотенце на спинку стула, лёг на кровать. Заложил руки за голову и закрыл глаза.

На улице раскатисто прозвучал гром.

«Нет. Не могу я Ангелину оставить. Секс сексом. А её я люблю. Сколько себя помню, она половинка моего сердца и души. Никогда не мог не опекать её, а она всегда заботилась обо мне. Ни черта я не побегу! Предать её и бросить? Хочу, с ума схожу, но это мои проблемы и не её вина! Нет, не уеду насовсем. Буду стараться встречаться, жить поближе к ней. За что её пытать разлукой вечной? За то, что я самец? Нет. Я справлюсь! Всё будет нормально, сестричка!» – с этим убеждением он уснул. Нырнул в темноту. Бархатную и тёплую. Но не пустую.

… Там звучал тихий звон. Какое-то время Беслан не мог догадаться, что слышит, а потом заметил мерцающий свет и, приблизившись к нему, увидел покрытое трещинами зеркало. Оно медленно осыпалось, роняя острые кусочки в непроглядную бездну. В зеркале мелькнула молния, а затем по нему прокатился огненный блик. Осколки падали и падали. Молнии сверкали. Огонь мерцал. Пока не осталась лишь покрытая плесенью резная рама. На ней стали проявляться тёмно-багровые знаки, похожие на мистические письмена. Вдруг за рамой в быстро сформировавшейся туманной дымке проступил силуэт. Это была девушка в красном, облегающем точёную фигуру платье. Она стояла, опустив голову. Тёмные волосы, закрывая лицо, свисая, покачивались, будто под слабым ветром, постоянно меняющим направление. Она смотрела на свои бледные ладони, прижатые друг к другу так, словно на них что-то лежало. Беслан протянул к ней руку, но пальцы упёрлись в невидимый обжигающий лёд, стеной отгораживающий её. Отдёрнув руку, он посмотрел на неё. Кисть была вся в крови, но ему не было больно.

– Смотри, – заговорила девушка приятным шёлковым голосом. Её ладони тоже стали алыми. – Найди. Не упусти. Смотри, – с кончиков её волос начали падать кровавые капли.

Жуткая, оглушительная смесь треска и визга наполнила голову Беслану. Он сжал руками виски. Попятился, шатаясь и словно зверь рыча от дикой боли, раздирающей сознание. А в уши ему забился ритмичный ускоряющийся стук, будто сотни, затем уже тысячи и миллионы часов взбесились. Вдруг эти звуки слились со стремительными ударами его сердца и стихли.

Сев, девушка поджала ноги и положила ладони на колени. Кровь прекратила капать с её волос, став кристально прозрачной росой, в каждой замершей капле которой сияло радугой крошечное солнце.

Потрясённый Беслан, опуская руки, с трудом сглотнул и хрипло спросил:

– Кто ты? – в его душу вгрызлась мысль, что ему известен ответ.

– Прошлое за мной тенью лихой. Клеткой стальной окружает судьбу. Я кричу, я ищу свет звезды – глаз родных. Где та дверь, что свободу мне даст? Я взлечу, я найду солнца рай голубой и вернусь за тобой – ночь моя из стекла. Поцелую любя, пробудимся тогда, обнимая друг друга уже навсегда.

Внутри рамы сверкнула молния. Одно из её ответвлений метнулось к груди Беслана.