Глава 21. Смерть после Жизни



Выйдя из портала, Люцифер увидел прекрасную для себя картину происходящего на берегу реки. Это вызвало в его сердце столь яркий восторг, что он бы не дозволил описать наблюдаемое ни единому живописцу, даже будь тот из праведников или же из грешников. Он подумал, что все они, признанные и забытые неудачники, всего-то жалкие слепые маляры в сравнении с талантом чувства художественной эстетики его сердца; что лишь он один ведает насколько божественно прекрасно разрушение, облачённое в созидание смерти.

В свете бесстрастного осколка луны, в ночи, пропитанной ароматами уснувших цветов, сражалась она – его муза, падший демон из воскресших ангелов. Назвать её иначе являлось бы для него покривить истиной.

«И пускай меня все считают непревзойдённым лжецом и лицемером, на самом деле я всегда остаюсь верен себе. Я честен перед своей правдой и никогда не отступал от того, кем являюсь с рождения».

Немного склонив голову набок, отчего пряди чёлки упали на глаза, он с восхищением продолжил созерцать зрелище, где она – его муза – грациозно танцевала со Смертью. Чуть улыбаясь, она словно вовсе не замечала своих ран и не испытывала страха. Вовсю наслаждалась огнём страсти борьбы за Жизнь, обнимаемая темнотой и небесным светом. Она представала для Люцифера его душой, свободной и не знающей границ.

«У моей музы, как и у меня, много имён. Сейчас здесь она зовётся Аделаида, а я называюсь Люцифер. Но для бесконечной реки времени – это всего-то незначительные условности, песчинки миражей. Настоящее – лишь чувства, вот они есть капли, которые создают реку!»

Люцифер вальяжно взмахнул рукой и отшвырнул на противоположный берег мужчину в грязно-сером плаще, тем самым не позволив этому солдату Тени ударить со спины Аделаиду. Она обернулась… Она была готова и сама отразить нападение, но Люциферу доставило удовольствие оказать ей бесплатную услугу. Глаза Аделаиды, синие и с крапинками зелени, характерно прищурились, но свою молнию она запустила не в него. Заряд достался ещё одному солдату Тени. Всего солдат на берегу было пятеро. Вдобавок к ним находились ещё Бирн и Ахана. Та выглядела весьма потрёпанно. Её колготки оказались порваны, блузка испачкана в земле, а волосы взлохмачены. Она одновременно походила на разозлённую ведьму и на пациентку, сбежавшую из психиатрической больницы. Ахана не столько нападала на своих врагов, сколько старалась уберечь от новых атак Бирна, стонущего за её спиной и корчащегося на окровавленной траве. Солдаты Тени же наседали на всех, но приход Люцифера изменил стратегический баланс.

– Добрый вечер, дамы! Чудесная сегодня погода, неправда ли? Только комары наглеют, – с кривой усмешкой сказал Люцифер, обрушив свою мощь на ещё одного солдата Тень. Разорвав его, испепелил. Через миг поймал в грудь очередь из пульсаров. Парочку из них успел отразить. Другие чувствительно врезались в него. К своему большому негодованию Люцифер упал, но тут же вскочил на ноги, срывая с себя остатки горящих пиджака и рубашки. – Да вашу суку мать, я только переоделся! Второй раз за ночь мой идеальный наряд портят! – озлобленно прорычал он.

К сожалению Люцифера, Тени через миг молниеносно ушли, предпочтя гибельной схватке позорное отступление. Подхватив Бирна, Ахана тоже телепортировалась, подарив на прощание полный ненависти многообещающий взгляд.

– Бедненький, вот же проблемы у тебя в жизни: гореть, писаться и штанишки менять. Сочувствую, малыш! – съязвила Аделаида, устало опустившись на одно колено. Её чёрный комбинезон во многих местах был прожжён и порван. Она теряла кровь, но слабость явно не желала показывать.

– Спасибо, – хмыкнул Люцифер. – Стараюсь. Может, сжалишься и усыновишь? Подгузник сменишь, попку кремом смажешь и грудью меня вдоволь покормишь!

– Пошёл ты… – рыкнула она и выпрямилась. – Чего припёрся?

– Ну как?.. Показать тебе, что я в порядке после нашей последней встречи. Чтобы ты не переживала о моём самочувствии. Да и соскучился, и, разумеется, пребываю в надежде довести тебя до превращения в зубастую гадину, – Люцифер радостно улыбнулся. – Лицезреть тебя зверем такое наслаждение! Уверен, что в жизни лучше, может быть, лишь спать с тобой!

Люцифер знал, что Аделаида терпеть не может перекидываться в своё животное воплощение, но любил её этим поддразнивать, как и разговорами об их сексе.

– Если хотел почесать за ушком чудовище, так ударил бы меня в спину, – фыркнула Аделаида и, пошатываясь, приблизилась к самой кромке воды. Присела на корточки и стала умываться.

– Грубиянка, – с полуулыбкой Люцифер подошёл к ней. – Твою спину я предпочитаю целовать. Но больше всего меня заводит холодная ярость в твоих прекрасных глазах, когда на твоём невозмутимом лице есть кровь, – пауза. – Желательно твоих врагов! – обаятельно улыбнулся.

– А тебя не смущает, что ты мне далеко не друг? – распрямившись, Аделаида повернулась к нему. Её глаза закипели вулканом жизни. В них не было и намёка на смерть. Вдалеке послышался лай псов.

Одинокая капля, скатившись со щеки Аделаиды, дорожкой по шее устремилась к груди.

– Вовсе нет. Я друзей не трахаю, – задорно подмигнув, Люцифер криво усмехнулся. Стряхнул с густых ресниц пряди чёлки.

– А я вот с некоторых пор с живыми не сплю, – Аделаида в ответ подмигнула и почти вплотную приблизилась к нему. Она пахла сексом. – Не окажешь ли любезность умереть? Тогда, может быть, и получишь шанс меня трахнуть, – жарко и сладко прошептала ему прямо в губы.

– На досуге поразмыслю над твоим заманчивым предложением, – ухмыльнувшись, Люцифер аккуратно, чтобы не задеть глубокий ожог, взял её за руку. Та была тёплая и невероятно нежная. – А сейчас дозволишь ли доставить тебя домой?

– Если признаешь, что ты мой раб! – Аделаида широко улыбнулась. С вызовом заглянула в его глаза.

Её требование остро задело Люцифера. Он сомкнул губы в тонкую полоску и вскинул бровь. В камышах булькнула рыба.

– Раб твоей красоты, – через короткую паузу мягко ответил Люцифер, не желая сейчас уходить, прерывать их с Аделаидой общение, оставлять ту ослабленную и раненную. Он знал, что внутри той бушует океан внутренних сил, но считал это не оправданием так поступать с женщиной.

Приобняв Аделаиду за талию, переместился с ней в пригород Праги, прямо к ней домой в гостиную. Тут же разжал объятие и, облизав пересохшие губы, направился к бару.

– Ударишь ли мне в спину, хозяйка?

– Подумаю, – с лёгкой хрипотцой в голосе ответила Аделаида и включила свет. – Сделай мне, пожалуйста, коктейль.

– Непременно, – Люцифер кивнул, взяв из холодильника бутылку водки. Проводил взглядом покидающую гостиную Аделаиду.

«Поразительная субстанция Время и её пульс Любовь. Я могу абсолютно честно сказать, что целую вечность знаю свою непостижимую чувствами и разумом музу, но в то же время я не знаком с ней ещё и секунды. Между нами гремучая смесь ощущений и желаний. Мы буря изо льда и огня. Наша судьба – это Гордиев узел».

Смешав для Аделаиды в стакане красное вино и водку, Люцифер покачал головой. Налил себе лишь водку и присел на стул у стойки.

«Мир, война, любовь, смерть, жизнь, ненависть, рождение, желания, ошибки, чувства, удар верный в цель… Сколько всего этого было у меня? Смысл?.. По-хорошему и по-плохому завидую Беслану, он точно знает смысл своему миру, любви, войне, смерти и жизни. Я же играю. С собой. Себе не изменяя, но и не признавая, что без этой игры меня-то и нет. Бегу от взгляда себе в лицо, в глаза трупа, притворяющегося живым. Спасаюсь от вопроса, что останови я игру, что будет тогда дальше со мной? Что Смерть оставит мне? Что Смерть оставит от меня тебе, Каси?..»

Люцифер глотнул холодного огня из стакана.

«Да, для тебя, Каси, почему-то мир оказался важнее меня. Ты убила нашу любовь, выбрав его. А я выбрал войну и тем самым и держу жизнь в нашей любви! Мой выбор война и я люблю мою музу, потому что в ней дышит сама Смерть! Я горю в Аду, Каси, но ты горишь в Раю!»

– Слава Любви! – он отсалютовал стаканом и сделал большой глоток водки. – Ты, сука, всегда побеждаешь, только целуешь не всех и прощаешь не каждому его грех, который испепелял тебя, сучку, в лёд и пустоту.

– Бузишь? – Аделаида вернулась в гостиную.

Люцифер с ухмылкой взглянул на неё. Она переоделась. Теперь её стройное и подтянутое тело было облачено в короткий белый халат, небрежно распахнутый на груди и демонстрирующий заманчивые округлости, но прячущий самое вкусное.

– Слегка. Ностальгирую, – Люцифер протянул Аделаиде стакан с коктейлем.

Она взяла его и отошла. Сев на диван, закинула ногу на ногу. Её бедро оголилось. Люцифер жадно сглотнул.

– Всё мечешься между прошлым и будущим, – Аделаида чуть улыбнулась.

Хмыкнув, он добавил в свой стакан водки.

– Я стремлюсь их объединить. Ты сдалась судьбе, я же борюсь, дабы властвовать над ней!

– Нельзя перевернуть мир, не имея точки опоры вне его, – она пригубила коктейль. – А за миром простирается лишь Судьба, – короткая пауза. – У тебя не выйдет трюк с Ангелиной. Ты сам это понимаешь, а также упорствуешь с признанием, что сам смертен. Иначе бы сейчас контролировал процесс.

– К ней, на апофеоз моего плана, я ещё успею. Твоё здоровье! – приподняв стакан, Люцифер хлебнул спиртного. Оно, стекая по горлу в живот, не горячило вены, его жар был будто искорка от тлеющей лучины. Люцифера охватывал пожар от взгляда Аделаиды. Для него она была истинным напитком, лишавшим трезвости одним своим ароматом, обжигающим сердце, испепеляющим душу. Люцифер осознавал, отчего так происходит и шептал себе, что это наваждение, а не любовь. Именно шептал, а не кричал, боясь спугнуть чувство, дарующее жизнь в нём той, что давно забрала смерть.

– К ней? К кому? К могиле, которая ждёт тебя в далёком мире? Или к ней, к Судьбе, что ухватил за хвост? – с оттенком горечи и сладострастия Аделаида рассмеялась.

– Ты жестока и милостива, – вполголоса ответил Люцифер. Её намёки ему были ясны, ибо он знал черновики будущего. Она же читала изданный подлинник. Для Люцифера не было секретом, почему Аделаида не пытается взять его разум под контроль и обратить в куклу, заставить не противодействовать её смирению, тому, как он считал, абсурдному пути, который выбрала. Её уверенность в неизбежности судьбы его потрясала, но он был не из тех, кто сдаётся. – К Ангелине, разумеется! – решительно подчеркнул Люцифер и прошёл к аквариуму.

– Я не хуже тебя и, слава вселенной, не лучше, – Аделаида отпила коктейля. – Хотя не прочь, чтобы ты так думал, любил меня и любил, как белоснежного ангелка. Как любишь Ангелину! – широко улыбнулась.

– Ты любишь боль, – мрачно сказал Люцифер и опустил пальцы в аквариум. Погладил шершавую спину акулы, которая тут же сделала стремительный вираж и ткнулась мордой ему в ладонь. Она признавала своего создателя, жаждала его ласки. Так же боль, как ведал он, была матерью Аделаиды. – А вот Ангелина её боится. Она слабая. Такой ей не выжить в эпоху падения миров. Вся её сила лишь в том, кто эти миры и разрушит.

– Однако её слабость и есть его сила. Спасая миры и Ангелину, ты погубишь любящего сына.

– Не думаю, – Люцифер убрал руку из аквариума и повернулся к Аделаиде. Она посмотрела на него с унизительным снисхождением. Ему невероятно сильно захотелось яростно зарычать на неё и наброситься, подавить своей властью, взять как женщину, доказать, кто тут правит. Но он сдержался от роковой ошибки, не поддался её уловкам коварной хищницы.

«Ей только дай повод… Я сейчас руковожу партией и мой ход!» – Люцифер хмыкнул.

– Мой план поссорит их ненадолго. Ровно настолько, чтобы хватило на перемены в тебе. А потом я их обратно подтолкну друг к другу.

– А-а-а, это как тогда с Творцом, – Аделаида язвительно усмехнулась. – Ты немножко повыступал, чтобы обратить большее на себя внимание, всколыхнуть подуставшую между вами страсть, чуть-чуть повысить свой авторитет. А окончилось не разбиванием посуды и поколачиванием тебя, чем увесистым по гениальной голове с последующим бурным примирительным сексом... Закончилось глобальной войной и пинком с неба. Теперь Творец с разбитым сердцем, ты с сожжённой душой и считаешь, что вновь точно оценил все перипетии любви. Ну-ну… – она допила коктейль. – Недооцениваешь характер Беслана! Он похлещи, чем твой! Ты ещё способен простить Творца за своё унижение и всё прочие, стоит ей сказать то самое: «Я виновата. Прости». Но вот Беслан никогда не простит Ангелину за решение убить их ребёнка! Её решение без его ведома, и одобрения! Никогда, – Аделаида встала и приблизилась к Люциферу. – Он будет вечно её любить, но верить не станет уже никогда. И, таким образом, лишится своей светлой опоры. Ты действительно переменишь цепочку событий, но волна времени не перепишет меня, сделав более нежной к тебе и не лояльной к Концу Света. Поверь, я лишь сделаюсь хуже, – она вручила ему пустой стакан. Мягко провела ладонью по щеке. – Судьбу не обыграть. На удар она всегда отвечает двумя!

Нежно коснувшись жаркими губами похолодевших губ Люцифера, Аделаида пошла к выходу из гостиной.

– Почему ты тогда не спешишь на мост спасать Ангелину от неверного решения? – поражённо прошептал Люцифер. – Ты же не хочешь, чтобы она страдала.

«Я верю в тебя», – прозвучал грустный голос Аделаиды в его разуме, и она скрылась из виду.

Подойдя к барной стойке, Люцифер поставил стаканы и взял початую бутылку красного вина. Отправился к дивану, сел и сделал большой глоток прямо из горла.

«Кровь и пустота, судьба и холод, любовь и война, жар и совесть. Душа... Дождусь момента, он уже близко, Бог оставит Ангелину у моста и она прыгнет. Тут я её и подхвачу у самой воды, а Беслан как раз придёт на мост, ища её, и увидит, как я спасаю его любовь и дитя. Да, я науськивал, но я проверял, отделял в ней зёрна от мусора, от грязи. Последний же шаг Ангелина сделает сама и тем предаст Беслана. Да, он ей, видимо, и впрямь никогда не простит решения убить их ребёнка, это, и правда, словно убить их любовь. Аделаида верна в суждениях, я это знаю, но не хотел признавать. Не померить мне потом их. Не станет так Ангелина сильней, чтобы выжить в эпоху краха миров. Не уберегу я и миры от разрушения. Только ослаблю сына. И себе в душу я так никогда не верну любовь. Чернота в душе. Кровь… кровь… ложь. Сила в правде. Судьбу не изменить, а себя можно. Как ни старайся, не обмануть мир, что красота его спасёт. Не заменить одного сына другим, не отменить его печать, что он Антихрист, уже живой, уже в мире, но ждущий свою мать – истинного зверя. Не подсунуть судьбе другого. Можно лишь убить этого».

Люцифер ещё выпил вина и коротким движением ладони смахнул скупую предательницу-слезу, упавшую с увлажнившихся глаз на щеку.

«Гори небесным пламенем мир. Гори кровавым пламенем я. Свою душу не воскресить! Моя муза права, остаётся лишь вера в нетленную искорку. Ради неё я продолжу лгать всему миру, убивать, умирать…»

Встав с дивана, он поставил почти пустую бутылку на журнальный столик.

– Я ещё не раз поцелую тебя, моя муза, и ты с искренностью мне ответишь, даря тепло и изгоняя из меня стужу. С Судьбой я ещё тоже поборюсь, когда вернусь из безвременья. А пока, нас в могилу. Пускай они живут! И в Бездну весь этот мир! – сказав это, Люцифер открыл воронку.

«Мы вместе поборемся и уйдём разом с надеждой», – нежно прозвучал в его голове печальный голос Аделаиды.

Желая зарычать бешеным зверем на весь проклятый мир, Люцифер, окутанный покровом невидимости, вышел из портала перехода на Карловом мосту. Впереди него Ангелина споткнулась и упала, сломав каблук, когда-то относительно недалеко от этого места то же произошло с Миленой. Круг судьбы замыкался… Оскалившись, Люцифер простёр руки в стороны, испуская с пальцев чёрные нити с золотистыми капиллярами и метя ими в головы прохожих в округе моста. Как паук, неразрывной сетью опутал разумы людей, схваченных его паутиной. Благо среди пойманных не было никого с чистыми душами, у каждого имелся серьёзный грех, и Люцифер мог легко им приказать уйти прочь от моста, увлечь соблазнами вдали от него. Его добыча охотно откликнулась на приманки, и Ангелина осталась на мосту в одиночестве. Он посмотрел на неё и беззвучно зашептал: «Прости за всю боль, что доставил твоей душе. Мне тоже было больно. Я лишь стремился закалить тебя неломающимся клинком. Прости. Я люблю тебя». Пожелал её обнять и забрать отсюда.

Он страдал, словно на кресте распятый, наблюдая, как она перебирается через перила, как роняет взгляд в темноту реки. Но помнил, Аделаида верила в него. И начал осознавать, что сам верит в Ангелину, верит в Авелин, верит в свой святой грех, верит, что он не тень, а свет.

«Только не прыгай, не ищи в смерти Рай для дочери, он в твоей любви и жизни. Одумайся, сделай верный выбор, докажи, что хоть раз, но чёртов Творец прав и любовь не зря свободна!»

Подойдя к перилам, Люцифер едва себя удерживал, чтобы не схватить Ангелину. Время между прошлым и будущим сузилось до мига.

«Сейчас решится Смерть или Жизнь».

За секунду Люцифер осознал, что Ангелина крепче вцепилась пальцами в перила и собирается повернуться, что за его спиной открывается ледяная воронка, из которой выйдет сама Ева, и что справа от него формируется портал, по которому на мост идёт Беслан.

«Выбор… Судьба… Моя жизнь ничего не стоит, если Ева успеет ударить Ангелину в спину и после встретится с Бесланом».

Схватив Ангелину за плечи силой психокинеза и удерживая её на месте, Люцифер развернулся к Еве. Метнул в ту огненный шар, насыщенный всей его мощью, и прыгнул к ней в воронку. В ответ в него врезался ледяной пульсар. Дикая боль обожгла его разум. Он столкнулся с Евой, поражённой его зарядом, и сразу открыл свою воронку внутри её портала.

«Безумный выбор. Наслоение порталов породит омут-водоворот, и он или выкинет нас обоих неизвестно где во вселенной, или разорвёт меньше, чем на атомы, рассеяв их во времени. Судьба. Что дальше – известно лишь Аделаиде. Я люблю тебя, Творец, но никогда не скажу «прости», иначе предам себя. Надежда…»

Двойная воронка схлопнулась. Сверкнуло солнце взрыва. Настала темнота…