Как я и угадала, на следующее утро мне не удалось выспаться. Но это лишь потому, что я не смогла уснуть вовремя. Я пол ночи ворочалась, пребывая в каких-то мутных снах. Лес, люди, звери… Я одна вертелась в центре этого круговорота. Кто-то пытался мне что-то сказать, что-то важное. Они кричали, махали руками, привлекая мое внимание, но я не могла ничего расслышать из-за общего гула. Не могла различить ни один голос. Это было так странно, так неприятно…
Когда я вошла в столовую на завтрак, то почувствовала нечто похожее. Гул. Всепоглощающий гомон, который звоном отскакивает от ушей и растворяется в голове. Сначала я остановилась в дверях и в нерешительности сделала шаг. Ночные кошмары вернулись на секунду, мир остановился, но только на миг, а потом время снова понеслось в круговороте. Я огляделась и направилась к своему столику.
Потом снова беготня, малоосмысленная суета, лишние разговоры, мимолетные взгляды. Уроки, перемены, тысячи и тысячи слов, которые нужно записать, запомнить, осмыслить… Последними двумя уроками поставили танцы. Именно когда сказали эту новость, пустая беготня прекратилась. Кружащийся мир остановился, и картинки встали на свое место, совместившись с реальностью.
Я ясно запомнила этот момент. Куда-то летела по коридору, смутно соображая что делаю, а именно на автомате, как меня остановила Настя. Я невнимательно ее слушала, находясь в каких-то своих бытовых мыслях, но она схватила меня за плечи и тряханула хорошенько. Мой взгляд стал осмысленным, и я удивилась, словно увидела ее в первый раз. Ее рассерженное лицо четко отпечаталось в моем сознании, точно в мокром песке.
- Танцы! Я сказала танцы – следующий урок! Ты идешь? – громко спросила она.
Я долго на нее смотрела, приходя в себя, а потом кивнула головой.
Танцы! Как я могла забыть! Автопилот, на котором я пребывала всю первую часть дня, как рукой сняло. Я снова начала соображать, а не действовать и думать как робот. Пальцы на руках сами собой сжались в кулак и разжались. Чувства обострились. Вокруг сновал народ, с криками и шумом, хлопали двери, цокали каблуки, звенели брелки на сумках и портфелях. Я снова начала прислушиваться к миру вокруг себя.
Танцы! Разглядев коридор, в котором я находилась, я кинулась наверх по лестнице. Оттуда, уже стремительно переодевшись в легкую юбку и облегающую кофту, слетела на перилах, словно на парусах, вниз. Юбка задралась и начала колыхаться, настроение поднялось до отметки «игриво-шаловливое»…Стоп! Боже мой!..
Я хлопнула себя по лбу. Все, пора просыпаться! Танцы этажом выше, а я зачем-то спустилась вниз! Невиданная глупость! Ругая себя за рассеянность, мне пришлось снова лететь наверх, доводя себя до тяжелой отдышки. Когда я ворвалась в класс, урок уже начался.
Нина посмотрела на меня и чуть заметно кивнула. Я безмолвно проговорила одними губами приветствие и прошла к девушкам, которые переодевались на стульях. Пусть на уроках я так и не танцевала, делая из себя исключение, но, уже переодевшись, была готова к индивидуальным занятиям.
Девушки лениво переобувались, разглаживали юбки и мимолетно перешептывались. Парни с другой стороны, угрюмо сидели, кидая рассеянные взгляды вокруг, но иногда и с их стороны звучал возбужденный шепот или обрывки смеха. Так длилось какое-то время. Я уверенно оглядывалась вокруг, не смея произвести и шороха, словно была нежданным гостем.
Итак, зазвучала музыка, заставляя сжиматься в сладком предвкушении сердце, затихли голоса, на середину огромного светлого зала вышла остроносая, изящно выгибая спину. Тонкая фигурка была вытянута, как стрелка, но казалось, сейчас она может начать извиваться, как змея. Нина улыбнулась всем присутствующим. В ответ на ее приветствие девушки сделали легкий реверанс, а парни смиренно опустили головы, в знак поклона.
Недружными кучками стали выходить пары, тихо переговариваясь. Встав в стойку, они начинали кружиться. Развивались длинные юбки, мелькали черные выглаженные брюки. И Нина, подобно дирижеру, стояла в центре этого карнавала пар, с удовольствием наблюдая за своими учениками.
Я тоже переводила взгляд с одной мелькавшей пары на другую. Несомненно, мои одноклассники делали успехи и не малые. Да и я, признаться, на одном месте не стояла. Придирчивым взглядом я могла различить разного рода ошибки: ускорение темпа, недоговоренность между партнерами, жесткое ведение со стороны парня, неправильная перестановка ног и т.д. Конечно, и у меня были все эти ошибки. Это на первый взгляд возникает недоумение, как так не заметить таких глупых промахов, как их можно не убрать? Это же так просто! Но, оказывается, вовремя поставить ногу тоже нужно уметь. Договариваться с партнером в танце без звуков сложнейшая вещь. Следить за всем, включая ритм и партнера – высший пилотаж. И если всех этих недочетов нет, танец пары будет смотреться великолепно.
Но, к сожалению, не было таких пар. У кого-то получалось лучше, у кого-то хуже. Не было блестящих танцоров, как и не пробиваемых недоучек. Все было ровно и мерно. От этого и не радовался глаз. От этого и становилось скучно смотреть, как кружаться мои одноклассники. Каждая пара похожа на другую, ни следа индивидуальности и самовыражения. Все заученно и мертво. А вот несколько месяцев назад…
Прямо в центре зала, стремительно и изящно мелькала одна блестящая пара. Партнеры чувствовали друг друга, не допускали ошибок. Юбки всегда блестели, на брюках не одной складочки, на лице улыбка, а в глазах…В глазах неутомимый восторг и чувство полета, какое бывает, когда ныряешь ласточкой вниз с крыши гаража зимой в мягкий сугроб. И только ради этой пары можно было два часа сидеть и неотрывно следить за уроком, так как только она приковывала к себе все взгляды и положительные эмоции. Она была гвоздем, который заставлял всех двигаться, поддаваясь этому порыву вдохновения. Именно к этой паре стремились остальные ученики и старались танцевать как можно изящнее, стремились лететь с той же легкостью.
И теперь, когда нет этой пары – у этого зала нет крыльев. У этого зала нет музы. И все стало вяло, автоматично и буднично. Ученики пытались танцевать только так, чтобы угодить преподавателю, не более. Стимула стремиться к высшему у них не было. Да и вряд ли будет. Хотя…
Я вскочила со стула. Сердце запрыгало в радостном предвкушении. Перепрыгивая через обувь, сумки и остальные вещи, я направилась к Нине. Проходя сквозь танцующих учеников, пыталась тоже как-то плавно идти. Остроносая была так напряженна, что не увидела меня сначала. А, повернувшись, издала стон удивления. Выслушав мое предложение, она сдержанно кивнула и махнула рукой.
Я немедля развернулась и обыскала глазами скамейки, на которых сидели те, кто был без формы, имел медицинскую справку или еще какую другую причину не участвовать в процессе занятия. Отыскав глазами то, что мне было нужно, я уверенно двинулась вперед. На меня с удивлением смотрели, потому что в их глазах я всегда сидела на уроке и вообще не танцевала. Но теперь мне захотелось снова лететь…
Я подошла к Евгеше и, протянув ему руку, уверенно сказала:
- Пойдем?
На лице парня исказился немой вопрос. Но прежде, чем он успел его задать, я схватила друга за руку и потащила в центр зала, к ядру всего происходящего.
- Но у меня нет брюк, - беспомощно лепетал Женька по пути, - Рита, я в джинсах!..
Я резко остановилась и повернулась к нему. Парень ожидал, что сейчас я его отпущу или что-то скажу, но я, молча, аккуратно положила ему руки на плечи. Евгеша какое-то время еще сомневался, но затем положил свою руку на мою талию, а другой взял мою ладонь.
Люди смотрели на нас с недоумением. Они ни разу не видели, что бы я танцевала. Да и такое отступление от правил: парень в джинсах будет вальсировать! Как же так?! Но, вскоре, вопрос сменился на интерес. Когда все они увидели, как мы начали танцевать, изумление отпало само собой. Точнее сменилось другим вопросом: почему она раньше не танцевала, хотя умеет?! А я умею! Я все умею!
Улыбаясь и изгибаясь в руках Евгеши, я пыталась играть за двоих. Да, он был не лучшим танцором, но мои усилия это замещали. И потом, он так осторожно меня нес, с такой нежностью сжимал мою ладонь, что казалось, будто мы мысленно сговаривались, будто вдохновляли друг друга, как это делали Амалия и зеленоглазый.
Я мысленно радовалась и наслаждалась возможности танцевать у всех на виду. Чувствовать, что красиво выглядишь. Спустя такое долгое время танцевать с партнером, а не с Ниной. Нина прекрасный танцор, но она не могла заменить партнера. Не могла заменить этой мальчишеской неуверенности в пальцах рук, твердого, не такого изящного ведения танца. Все это отличалось и имело свой отпечаток, свой вид, свою историю. Я тоже начинала вести себя по-другому. Чувствовала, что у меня на щеках вспыхивает румянец, не то от смущения, не то от радости. И это было новым ощущением, точнее давно позабытым старым. И, несомненно, оно мне нравилось.
А Евгеша…Он с таким трепетом ко мне относится! Так аккуратно меня держит, словно я из хрусталя, так неуверенно сжимает мою ладонь, и с такой печалью сморит в глаза. Этого не мог бы заменить никто. Что тут говорить, даже зеленоглазый танцевал по-другому. В его движениях была холодная уверенность, какое-то отчаянное внутреннее сопротивление, которое он борол в себе, обвивая меня за талию. А Женька, он не испытывал колебаний. С твердой уверенностью он просто не знал, как бы помягче меня вести, как бы осторожнее обнимать, как бы ненароком меня не задеть, чтобы не доставить мне дискомфорт. Евгеша смущался, сбивался с ритма, но точно знал, что хочет со мной танцевать. И я точно знаю, что этот танец доставляет ему удовольствие. Это были не яркие всполохи счастья зеленоглазого, а спокойная, надежная, движущая всем существом радость.
Я закрыла глаза и уткнулась лбом парню в плечо. Втянула носом запах одеколона. Сознание попыталось представить образ Артура, но передо мной из темноты всплыло счастливое, смуглое лицо Женьки… Как же хорошо, что закрывая глаза и прислоняясь к плечу Евгеши, я вижу только Евгешу. Я почти забыла запах зеленоглазого, почти забыла его лицо. Это сложно, особенно с моей памятью, но если, как я уже говорила, все задвинуть в самый дальний угол, это возможно. И просто прекрасно то, что теперь я поняла: нет незаменимых людей, просто достойная замена не нашлась.
А мне теперь стало так спокойно! Потому что замена хладнокровному, высокомерному Артуру нашлась в спокойном, обычном Евгешке, и нашлась с лихвой! И зеленые пронзительные глаза в моей памяти стали всплывать реже, чем теплый, поддерживающий взгляд карих глаз.