2024-5-2

16

0

0

- Ты не можешь быть серьезным! – крикнула я, не веря собственным глазам, видя, как вампиры уверывают в это. – Ты сошел с ума? Ты говоришь о нападении на самого темного и опасного мага всех времен! Это совершенно безумно! Я никогда не слышала ничего столь же нелепого!
- Ты сама говорила, Белла, - отмахнулась Элис. – Наша кожа непроницаема для магических атак…
- С обычной палочкой! Если у Воландеморта действительно Дар Смерти, как ты узнаешь, что она не будет достаточно мощной, чтобы причинить вам вред, тоже?
- Мы не знаем, - ответил Эдвард, отказываясь реагировать на мои протесты, - но кто еще будет достаточно сильным или достаточно быстрым, чтобы напасть на него? Он может быть сильным, Белла, но он только еще один человек. Даже если он бессмертен, пока его Крестраж не разрушен, неужели ты говоришь мне, что считаешь, что он сможет сохранить палочку с семью вампирами, чьей целью является он?
Эту точку зрения Эдварда я не могла отрицать.
- Мне ненавистна мысль, что кто-нибудь из вас будет нападать на него. – Слезы образовались в уголках глаз. Я попыталась мгновенно убрать их обратно, но мой дрогнувший голос уже предупредил Эдварда.
Он забрал палочку из красного дерева из моей левой руки с тем, чтобы заменить ее своей рукой, и я сжала его пальцы изо всех сил, когда они переплелись с моими. Он остановился и удержал меня, показав своей семье присоединиться к остальным.
- Мы будем там, через минуту, - сказал он им, не отрывая взгляда от моего лица.
Они ушли, не сказав ни слова, понимая, что нам сейчас необходимо побыть наедине. Через секунду они ушли, Эдвард прижал меня к себе, мои руки надежно обхватили его шею, а ноги – его талию.
Потом мраморные губы оказались напротив моих мягких, которые прильнули к нему, после чего наш поцелуй начал набирать обороты. Он не походил на наши обычные поцелуи – осторожные или неуверенные, чтобы предотвратить нанесение телесных повреждений хрупкому, маленькому человеку, - но был наполнен невероятным чувством настойчивости, острой потребности, в нас двоих, передавать каждый грамм желания и любви, которые мы чувствовали друг к другу.
Когда поцелуй, наконец, закончился, я прижалась лицом к Эдварду, охлаждая свои пылающие щеки посредством его совершенной, ледяной кожи. Он успокаивающе провел вверх и вниз по моему позвоночнику, в то время как я сосредоточилась на возвращении своего пульса к обычному ритму.
- Пожалуйста, не делай ничего безрассудного, когда битва начнется снова, - сказал он, наконец. – Там всегда был один из нас, чтобы защитить тебя, а ты обещай мне, что сделаешь все возможное, чтобы сохранить себя в безопасности.
Когда я посмотрела в глаза Эдварду, я поняла, что в них плескались сильное отчаяние и необуреваемый страх. Единственное, с чем я могла сравнить это, так было, когда он оставлял меня и шел охотиться на Джеймса, но в сравнении с этим они были размытее*.
Он сражался с незнакомым противником, одним из тех, кто, не смотря ни на что, уклонялся от смерти снова и снова. Если бы Каллены сражались против вампира, я не сомневалась бы, что Эдвард излучал бы абсолютную уверенность в способности защитить меня, но это было не так, и не важно, насколько силен или гибок каждый из членов его семьи, казалось, что мы оба знали, что это совершенно разные типы противников.
- Я обещаю, - сказала я в ответ на его требование, - но ты должен сделать то же самое. Ты тоже должен сохранять осторожность.
- Я буду.
А потом он поцеловал меня в последний раз, прежде чем мы снова отправились в сторону остальных. Я споткнулась несколько раз, пока мы добирались до Большого зала; этого следовало ожидать, естественно, с постоянными препятствиями из упавших камней и досок, покрывающих пол, но я не могу утверждать, что внимательно следила за своими шагами.
Я была полна решимости не отводить глаз от лица Эдварда; пропутешествовав взглядом еще раз по горбинке его носа на бледные, полные губы, хотя я была абсолютно убеждена, что уже знаю все оттенки и изгибы наизусть, особенно после всего того, когда мы были вместе в менее стрессовой ситуации, я не переставала смотреть на него.
Мы только достигли Парадной лестницы, когда я заметила неизвестную эмоцию, вспыхнувшую в его глазах. За очень короткий миг его тело полностью стало жестким.
- Что случилось? – тотчас же спросила я.
Его глаза нашли мои, и он быстро заморгал, словно возвращаясь из какого-то видения.
- Ничего.
Я хотела было возразить, но потом увидела Анжелину и Кейти вдалеке. Они несли обмякшее тело девушки из Равенкло, она была маленькой, и у нее были красивые, густые, рыжие кудри. Ее кожа была местами усеяна веснушками, а глаза были цвета чистейших синих сапфиров. И тогда я почувствовала боль, настигшую меня, когда я поняла, что она погибла. Ее глаза смотрели слепо, как было у Фреда, полностью лишенные жизни.
Эдвард сжал мою руку в своей, когда я пыталась справиться с растущим комком в горле, наряду с огромным желанием рассыпаться на части. Я знала, что это произойдет позже, но если бы я поддалась сейчас, была большая вероятность, что не смогу вовремя собраться к бою. Когда я, наконец, позволю горю перелиться через край, я хотела бы справиться с этим, не отвлекаясь. Это был бы самый легкий способ.
- Позвольте мне, - сказал Эдвард, приблизившись к моим друзьям, чтобы избавить их от тела девушки. – Почему бы вам не присоединиться к остальным? Вам следует отдохнуть.
Анжелина и Кейти не выглядели столь убежденными. Они были достаточно крепки, чтобы не поддаваться физической усталости, но необходимость смотреть на мертвых истощала их морально и эмоционально.
Кейти закрыла глаза девушке, перед тем как поблагодарить Эдварда и уйти с Анжелиной. Я шла рядом с Эдвардом, когда мы последовали за ними.
На нашем пути мы прошли мимо Невилла и Вуда. Они пытались справиться со студентом из Хуффльпуффа. На этот раз это был парень, он был высок и худощав, и у него были черные, густые волосы.
Я быстро отвела взгляд, не в силах справиться с увиденным, и прошла через большие открытые двери в Большой зал.
Мадам Помфри находилась на возвышении, ее внимание было полностью посвящено раненым. Карлайл был с ней, хотя его навыки не были особенно полезными в сложившейся ситуации, особенно когда у него не было средств для лечения большинства людей. Он, казалось, смирился с тем, что не может унять их боль ничем, кроме как по средством жестов, таких как держать за руку.
В центре зала был длинный ряд тел. Они выглядели умиротворенно, и можно было принять их за спящих, потому что только единицы были отмечены уродливыми шрамами и порезами. Я думаю, что это единственное удобное в Авада Кедавре – не было долгих страданий, последствия были мгновенными.
Мой взор обратился к Уизли, которые собрались возле тела Фреда. Я могла только стоять и смотреть на них секунду, прежде чем пришлось отвернуться. Я не могла смотреть на Джорджа, как он присел рядом с головой своего безжизненного двойника. Лицо его было наполнено горем и отчаянием, посеревшее от бесконечных слез, стекающих вниз по его веснущатой коже. Это было самым тяжелым для него; он потерял половину себя из-за Пожирателей Смерти.
- Пойдем, Белла, - прошептал Эдвард, одной рукой обняв меня со спины, другой переплетя наши пальцы, когда он потянул меня в сторону Эсми и Розали.
Они стояли, прислонившись к стене, пытаясь утешить друг друга.
- Белла, - сказала Эсми, когда мы добрались до них, заключив меня с материнской любовью в объятья.
Я позволила одной слезинке сбежать из моих глаз, когда стояла, уткнувшись лицом в ее шею. Она освободила одну из своих рук и стала гладить меня по всей длине волос. Наконец, она выпустила меня из объятий обратно к Эдварду, и, несмотря на то, что тело вампира не позволило пролиться ее слезам, я могла заметить, что ее внимание привлек растущий ряд навеки уснувших, что она позволила горю нашей коллективной потери догнать ее. Это было написано у нее на лбу, это плавало в ее глазах, и это было слышно по ее несвязному и учащенному дыханию. Естественно, что кто-то такой любящий и страстный, как Эсми, будет страдать в такой ситуации, даже если мертвые были незнакомы с ней.
- Такой молодой, - прошептала Розали. – Так много обещаний.
Я кивнула.
Хотя выражение ее лица оставалось жестким, и глаза ее сразу наполнились ненавистью. Инстинкты подсказывали мне отвернуться, но я отказалась, решив встретиться с ней взглядом.
- Не волнуйся, Белла, - продолжила она, - мы докажем, что это было не зря.
И тогда моя рука оказалась в ее, и она крепко сжала ее.
После моего полета в Вольтеру и раскрытии Розали подробностей ее обращения, наши отношения немного улучшились. Я знала, что ее оскорбило мое решение стать постоянным членом семьи Калленов, полагая, что я глупо отказываюсь от своей драгоценной смертности, и она никогда полностью не поймет меня из-за этого. Я не думаю, что это то, что я когда-нибудь буду в состоянии изменить. Да, она может научиться принимать меня; частично, я думаю, она уже приняла меня, но всегда будет неизбежное возмущение, что она никогда не сможет вернуть то, что ушло.
Это сделало ее теплые и нежные жесты более значимыми, и я искренне благодарна, что она со мной в Хогвартсе, в этом, вполне вероятно, последнем бою против Воландеморта и Пожирателей Смерти.
Я улыбнулась ей с благодарностью и сжала ее руку в ответ. Потом она отпустила меня и обратилась к двум другим.
- Я пойду помогу остальным, - сказала она, прежде чем покинуть зал, превратившись в золотисто-белое пятно.
- Что другие делают? – спросила я, мои глаза поднялись вверх, чтобы я смогла посмотреть на Эдварда. Он погрузился в себя, выше его пустых глаз и бровей пролегла глубокая морщинка.
- Это было слишком тяжело для Джаспера**, поэтому они пошли помогать собирать погибших, - сказал он рассеянно, провоцируя резкий удар в живот. Я внезапно дернулась, выводя Эдварда из транса.
Он смотрел на меня долгое время, лаская мою щеку кончиками пальцев, как обычно это делал. Они пропутешествовали вниз, проведя минуту поглаживая мою нижнюю губу, после чего он, наконец, заговорил.
- Почему ты не сказала мне, Белла? – его глаза вспыхнули болью.
Я должна была что-то сказать, я не могла позволить ему думать, что я не доверяю ему. Я могла бы сказать, что такая вероятность нанесла бы удар по его разуму, и это причинило бы ему вред.
- Было слишком много внешних факторов, - объяснила я спокойно, надеясь, что он сможет принять мои рассуждения. – Во-первых, я хотела познакомиться с тобой и твоей семьей, прежде чем я раскрыла бы свой секрет. Он не только мой, в конце концов, - есть целый мир людей, как я.
Я медленно взмахнула рукой, указывая на колдунов и ведьм, оккупировавших зал. Эдвард кивнул в понимании.
- Но потом появился Джеймс, что привело к небольшой задержке. И потом, когда я разработала план, как рассказать тебе… тебя уже не было.
Он застыл на секунду, и я знала, что он переживает еще одну волну нахлынувшей вины и сожаления. Я почувствовала себя плохо, что поспособствовала этому, но он хотел объяснений.
- Я хотела признаться во всем, как только поняла, что ты останешься со мной, но я беспокоилась, что Аро… Я испугалась, что он заинтересуется мной еще больше, если узнает, на что я способна. Плюс, я не хочу нести ответственность за какое-либо преследование волшебников.
- Мне очень жаль, Эдвард. Я не могу себе представить, как ты разочаровался во мне.
Его рука вдруг оказалась под моим подбородком, приподнимая его вверх, и помешала мне отвести взгляд.
- Белла, нет ничего плохого в попытке защитить себя и своих друзей. Я знаю, что ты рассказала бы мне, если бы могла. И я понимаю, что ты не могла просто сболтнуть свою тайну в ту же секунду, что мы встретились. Если есть кто-то, кто может оценить важность анонимности, то это моя семья и я. Я просто сожалею, что мне пришлось ждать так долго, чтобы, наконец, узнать реальную тебя.
- Ты не разочарован, - спросила я, - теперь, когда ты знаешь, что я не настолько хрупка, как ты думал?
Несмотря ни на что, уголки его губ немного приподнялись. – О, я бы не заглядывал так далеко, чтобы говорить, что ты не была хрупкой. Ты по-прежнему человек, в конце концов, а я все еще вампир. Но, заглядывая вперед, нужно идти, чтобы защитить твоих друзей – как ты сделала это сегодня – ну, ты понимаешь, конечно, почему это делает меня таким гордым, когда у меня есть ты?
Облегчение было мгновенным и абсолютным, оно было как глоток воздуха поле слишком долгого погружения под воду.
Я снова прижалась лицом к груди Эдварда и позволила его рукам опять обхватить меня. Мы стояли так какое-то время, и я была довольна, зная, что если я умру в ближайшие несколько часов, я не потратила время перед моим последним боем на что-то другое кроме этого.
Эта последняя мысль вызвала вспышку в моей голове, и я почувствовала, что что-то маленькое промелькнуло в ней, хотя я не смогла разобрать, что именно. А потом это оформилось, и я вдруг взбесилась сама на себя.
Я забыла сообщить Эдварду, что видела во время нападения ДЕМЕНТОРА! Я должна была потратить час, рассказывая ему о его душе – о том, что, не смотря на ее крошечные размеры, она светилась ярко, как миниатюрная звезда, вместо того, чтобы тратить это время на обсуждение себя.
Если я умру в ближайшем будущем, он никогда не узнает правду.
- Эдвард, - сказала я в спешке, - я что-то…
- Белла, - прервал он, его поза вдруг стала жесткой. Я подняла взор и увидела, что его глаза стали большими, как блюдца, рот слегка открылся в форме маленькой буквы “o”. – Я должен идти.
- Что, что ты…
- Мне нужно. Остальные должны мне помочь с телами. Здесь. – Сказал он, вложив палочку из красного дерева обратно в мою свободную руку. – Я скоро вернусь. Оставайся с Эсми.
А затем, прежде чем я успела возразить, Эдвард ушел от меня, как Розали – превратившись в размытое пятно белоснежной кожи и сверкающих бронзовых волос.
________________________
* имеется в виду, что в этот раз эмоции были во много раз сильнее. (прим. пер.)
** здесь речь идет не столько о "непереносимости" Джаспером вида крови, сколько о силе испытываемых всеми эмоций. (прим. пер.)