- Что, мам? - ответила я, безуспешно стараясь быть вежливой.
- Сядь, - спокойно приказала Рене.
- Зачем?
- Белла, просто делай то, что я попросила.
- Попросила? Мам, прости, но ты не умеешь просить. В отличие от приказов, - с этими словами я отвернулась от нее. Мой план на день был прост: зайти на кухню, взять бутылку мартини и весь остаток дня провести с ней в своей комнате. Но голос Рене снова остановил меня:
- Белла, я все знаю. Про тебя и Эдварда, про то, что вы в ссоре, и ты переживаешь из-за этого.
Вы знаете это чувство, когда на ваши плечи вдруг обрушивается неприятная новость? Сердце начинает усиленно биться, в висках стучит, а в глазах темнеет. Рене, моя мама, из-за которой на самом деле все и случилось, Рене знает все.
И она говорит об этом совершенно спокойно, будто это ее не злит и не расстраивает. А ведь именно Рене я боялась больше всего, думала, что если она узнает про Эдварда, то выставит меня из дома с позором, или увезет насильно к тетушке на Аляску.
Рене всегда была эпицентром вражды с Калленами. Иногда мне казалось, что она все не может смириться с тем, что из-за Эсми, а не из-за нее сражались Чарли и Карлайл. И чтобы компенсировать эти воспоминания, отыграться за них, она устроила из своей и наших жизней эту войну. И если своему любимчику Джасперу мама готова простить внезапную любовь к Элис, то мне… мне, как и всегда, пощады не будет. Так было всегда. Я всегда отдувалась за все наши проделки, принимала на себя вину за проступки. С меня Рене всегда спрашивала больше. Может, потому, что я девочка. Может, были и другие причины.
Иногда бывает так, что все, ранее непонятное, вдруг становится простым и так легко объясняется. Я вдруг вспомнила Эсми, которая мягко настаивала на том, чтобы Эдвард не ввязывался в ссоры с Хейлами. Чарли, который почти никогда не бывал дома и толком не общался со своими детьми. Розали и Элис, Джаса и Эммет, Эдварда. Кто из нас всех мог дать ответ на вопрос, к чему борьба? Никто.
- Только ты знаешь, почему мы враждуем с ними, - повернулась я к маме. - Ведь ты это все сделала, верно?
Рене улыбнулась.
- Да, я. Наверное, ты не поверишь, но я жалею об этом. Губительная ошибка юности.
- Тебе не стыдно? - спросила я. Мой голос прозвучал внезапно очень жестко, я никогда раньше не позволяла себя говорить с мамой в таком тоне, что бы мне ни хотелось ей сказать.
- Мне? Нет, - махнула рукой Рене, беззаботный жест, однако он не скрыл серьезности в ее взгляде. Она пыталась казаться легкомысленной. - Я не жалею о том, что уже нельзя изменить, от этого появляются морщины. Но вообще-то я все еще хочу с тобой поговорить.
Я медленно подошла к ней и опустилась на кресло. Все произошло вдруг. Все последние месяцы события стремительно разворачивались, опережая друг друга, и я не успевала следить за своей жизнью, не говоря уже о событиях вне своего мирка. И вдруг моя мать, легко махнув рукой, признается, что это она создала все, чем я жила, и так же легко разрушила весь мой мир. И, похоже, ее не так уж и заботит это.
Я понимала, что на глаза выступили слезы, и мне не хотелось показывать перед Рене свою слабость. Хотя если ее не заботит ничего вокруг… почему ее должно беспокоить мое настроение? У меня не было сил скрывать.
Мы посидели немного молча, потому что я не знала, что сказать сейчас, а Рене, наверное, не хотела начинать разговор первая.
В конце концов, она встала с дивана, походила по комнате, будто проверяя пыль на столе (неудачный предлог, поскольку она делала это впервые в жизни) и сказала:
- Ты не удивляешься тому, что я знаю про тебя и Эдварда?
- Удивляюсь, - ответила я, разглядывая ковер под ногами. На самом деле, мне было одновременно интересно и неинтересно. Я хотела знать, как Рене догадалась. Но с другой стороны, что бы изменилось? Эдвард не вернется ко мне.
- Мне сказал папа.
- А.
- Папе случайно сказал Карлайл.
- Отлично.
- Он видел вас в Порт-Анджелесе и, как оказалось, Эсми давно знает о вас.
- Вот в чем дело. Надо же.
Наверное, в этот момент разговор подошел к тому, что больше всего волновало Рене, потому что она вдруг громко, ломким голосом крикнула:
- Белла, почему Эсми знала, а я нет?
"И это все, что ты хочешь спросить? Все, что тебе интересно?" - подумала я. Как я могла ошибиться и поверить, что она хочет поговорить. Все, все, что ее интересует - это, как всегда, соперничество, уже давно потерявшее смысл для остальных. И никогда свои дети.
- Знаешь, мама, - выделила я последнее слово, - если ты хочешь узнать, почему Эсми знает все о своих детях, а ты нет, я с удовольствием тебе расскажу. Если ты не будешь меня перебивать.
Рене прикусила губу - жест, который я переняла у нее. Она напоминала мне меня - такая же взбалмошная, эгоистичная, недальновидная и недалекая. - - - Окей, мам. Нет проблем. Если ты правда хочешь все знать, то я с удовольствием тебе расскажу. Только не говори потом, что я плохая дочь, как ты это обычно делаешь. Ты сама просила сказать.
Рене с интересом смотрела на меня, ни капли сожаления или злости на лице, и, сделав глубокий вдох, я продолжила:
- Ты всегда говорила нам, что Каллены - это наши враги, что они плохие, что с ними нельзя разговаривать, что надо стараться сделать все, чтобы обойти их. Ты внушала нам ненависть и злость, ты день за днем разрушала нас, заставляла испытывать чувства, которые нам и знать не стоило. Ты сделала из нас ненормальных, одержимых, одиозных подростков, ты, родная мать! Год за годом ты поддерживала в нас эти чувства. А, знаешь, стоило тебе чуть ослабить контроль, выпустить нас на свободу - и мы понемногу начали понимать, что Каллены - такие же, как мы, и нам не за что их ненавидеть. Ты знаешь, что Эсми никогда не говорила своим детям того, что говорила нам ты?
Рене лишь недовольно поморщилась, но ничего не ответила.
- Мам, я только у Эдварда увидела, какой должна быть мать, а как бы я хотела, чтобы ты тоже была такой! Разговаривала со мной, а не только заставляла одеваться и причесываться, слушала бы, делилась секретами, давала советы, смеялась, помогала. Мам, где это все, почему ты никогда этого не делала? Джасперу и Эммету хотя бы иногда, под настроение, доставалась капелька любви, а мне - ничего! А еще я должна сказать тебе, что дети Калленов гораздо достойнее нас. Пусть они отвечали нам пощечиной на пощечину, но до таких низостей, как мы, они не дошли. Ты знаешь, что мы с Джасом и Эмом натворили в последние месяцы? Ладно мальчики, но знаешь, какие гадости я сделала, а ради чего? Ради того, чтобы унизить двух девушек, чьей сестрой сегодня хотела бы стать, и парня, о котором теперь только безответно мечтаю!
Я знала, что зашла уже слишком далеко и говорю лишнее, то, чего не думаю на самом деле и не должна произносить. Я знала, что Рене не настолько виновата, но уже не могла остановиться. Река слов влекла меня за собой, я вошла в раж, повысила голос - на маму! Я ожидала любой реакции, пощечины, крика, наказания - чего угодно.
Но Рене просто подошла и погладила меня по щеке.
- Бедная моя девочка. Я и не знала, что у вас все так серьезно… с этим мальчиком… Прости меня. Но, - долго она не умела быть серьезной, - я уверена, что все еще можно поправить, Белла.
- Мам… я не понимаю, о чем ты говоришь?
- Белла, я не знаю, в который раз за вечер предлагаю тебе сесть, но, может, на этот раз мы устроимся поудобнее, ты не будешь вскакивать, нервничать и пытаться прервать разговор? Мне надо много тебе сказать.
С гримасой недоумения я сделала то, о чем просила Рене. Не встретив ответной реакции, моя злость испарилась, уступив место удивлению и стыду. Как я посмела так говорить с ней? И… зачем я была так откровенна?
- Беллз, давай проясним все с самого начала. Во-первых, я действительно виновата в том, что происходит между нами и Калленами. Но не настолько виновата, как ты думаешь. Да, когда-то я действительно посеяла эти семена ненависти, которые проросли и дали побеги. Я была молода, глупа, завидовала Эсми, потому что мне тоже хотелось, чтобы двое таких мужчин, как Карлайл и Чарли боролись за мое сердце. Мне обидно было быть всегда второй, я хотела показать, что и я способна быть королевой, я не хуже! И вот я устроила всю эту… заварушку. Кто же знал, во что это перерастет! Во-вторых, ты права. Да, я действительно не очень хорошая мама. За это мне действительно стыдно. Но, Беллз, я делала, что могла. Я вышла замуж и родила Эммета очень рано. Наверное, мне всегда хотелось наверстать потерянную молодость, где я не успела навеселиться и вволю оторваться. Поэтому я молодилась и вела себя… иначе, чем другие женщины. Но, Белла, я все равно ваша мама, я люблю вас всех, не так, как Эсми, но я и не Эсми, пойми!
- Мам, я все понимаю, - пробормотала я, - прости, - я не хотела...
- Нет, ты хотела, и ты сказала, и все правильно. Но я ничего не могу поделать с тем, что так вышло, Белла. Нам придется с этим смириться. Отныне я буду стараться быть лучшей матерью, быть хотя бы такой, как с Эмметом и Джаспером. Я всегда была чуть жестче с тобой, потому что для меня ты была мной… такой же дерзкой, сумасшедшей, своенравной, какой была я. И я подсознательно завидовала тебе, ведь ты так свободна и юна. Но я буду стараться стать хорошей матерью, я обещаю.
- Мам, - тяжело вздохнула я, - я не понимаю, зачем ты все это говоришь мне. И я не понимаю, как ты можешь так легко говорить обо всем этом. О своих ошибках. Неужели тебе не хочется мучительно их исправить?
- Вот мы и пришли к самому главному, Белла. К тебе и Эдварду.
- При чем здесь я и Эдвард? - вспыхнула я.
- Спокойно, спокойно. Дай мне объяснить тебе. Белла. Вся твоя беда в том, что ты слишком много жалеешь о том, что произошло. И о том, что ты сделала. И это останавливает тебя, лишает воли двигаться дальше, жить полной жизнью, которой ты могла бы. Это ужасная ошибка, Белла! В тебе столько сил, жизни, энергии, а на что ты тратишь себя? Я уже который раз вижу одну и ту же картину - и с Джеком, нет, не спрашивай, откуда я знаю, и с Эдвардом! Делаешь ошибку, но вместо того, чтобы ее исправить или загладить, начинаешь терзать себя, уходишь в тоску, и портишь все еще больше. Мучаешь и себя, и парня, Белла. Я уже не могу смотреть на это.
- Ну не смотри, мам! - огрызнулась я. - Ты вообще не в курсе всего!
- Милая, я, может быть, и не в курсе всего, но я вижу все со стороны, а я очень хорошо разбираюсь в таких вещах. Видела твоего Эдварда тут на днях, ужасно выглядит, почти так же ужасно, как ты. Пришлось даже перебороть себя и позвонить Эсми. Мальчик в депрессии.
- Мама, ты разговаривала с Эсми? - подскочила я.
- Белла, ну-ка сядь назад и перестань нервничать, слушай, что я тебе говорю! - наконец, прежняя, нетерпеливая Рене вернулась - наверное, она уже высказала все, что хотела и ей надоело со мной возиться. - Неужели ты вообще не понимаешь, что я тебе говорю? Белла, самое главное в жизни - быть уверенной в себе и не бояться сделать ошибку, не стыдиться ее потом! Посмотри на меня! Мало кто в этом мире ошибался так, как я, и что, мне теперь замуроваться в этом доме и не показываться на улицу? Я продолжаю жить так, как мне нравится. Я не умею готовить, ненавижу читать и крайне недипломатична. Но люди, которые меня любят, любят меня за то, что я такая, какая есть. Я не пытаюсь создать идеальный образ, мне это просто не нужно. Я словно говорю всем: я - Рене Хейл, принимайте меня такой, какая я есть, или проваливайте. Поняла?
- Думаю, что да, - неуверенно произнесла я. Слова Рене, действительно, в какой-то момент перевернули все с ног на голову, только мама умеет так делать. Я подумала, что, может, надо было вести себя как-то иначе, а не терзаться, как говорит Рене. Может, в ее словах есть смысл. Но я пока еще не готова принять ее философию. В любом случае, мне стало немного легче. У меня появился маленький лучик надежды… ведь она говорит, что Эдвард тоже страдает и переживает из-за нашего расставания.
- Все, ладно, Белла, если честно, мне надоели эти душещипательные разговоры, может, продолжим потом? Я хочу прокатиться в Сиэтл, не хочешь со мной?
- Нет, спасибо.
- Нет, все-таки ты не поняла меня. Белла, взбодрись! Иди и возьми штурмом этого парня, плевать, что он Каллен. Начни уже улыбаться, хватит стесняться самой себя! Ты моя дочь.
- Спасибо, мама, - неловко, деревянно поднялась я с дивана, на этот раз без ее возражений, - я подумаю, хотя это все и очень странно.
На глазах снова выступили слезы, как я ни старалась держаться, и Рене это заметила.
- Ну ладно, ладно, милая, я не хочу на тебя давить, я хочу сделать как лучше. Просто подумай. Иди сюда, - и она осторожно обняла меня и погладила по спине, чего не делала никогда в жизни.
- Все, - резко отпустила меня Рене, - у меня куча дел. И, кстати, хочу тебе напомнить, что не за горами конкурс красоты, а ты что-то не готовишься к нему.
- Я вообще забыла о нем, мам, - призналась я.
- А вот и зря. Отличная возможность поднять себе настроение! - радостно сообщила Рене и упорхнула из комнаты.