Новаторство

— Теперь пойду я.
— Нет, — покачала я головой, скользнув в пальто. — Я принесу. Мне не сложно.
У него вырвался недовольно-удивленный смешок.
— Что? — спросила я, смотря вниз, пока застегивала сапоги. Лучше так, чем таращиться на него: мысленно я продолжала проигрывать картинку, как он снимал с себя штаны.
— Ничего, — сказал он. — Нянчиться со мной необязательно.
Впервые с того момента, как Эдвард показался на пороге моего домика, он выдал такую пылкую реакцию, которая, тем не менее, ни о чем не говорила.
— Думаю, вам лучше остаться в доме. Не далее как два часа назад у вас была температура.
Он смотрел, как я ухожу, в глазах его померк свет.
Кроме нарочитого раздевания передо мной, в этот день больше ничего не произошло. Когда мы смотрели телевизор, свет гаснул еще несколько раз, и этого хватило, чтобы я снова начала нервничать. Не будет электричества — не будет работать обогреватель, а значит, полагаться придется исключительно на тепло от камина. В комнате дяди Фила стоял воздухонагреватель, но очень древний. Да к тому же сомневаюсь, что у нас есть подходящие к нему батарейки.
Кроме того, чем тогда заняться? Свернуться калачиком, пытаясь согреться? Ну может, еще градуса на два согреемся, прижавшись друг к другу телами, но я по-прежнему испытывала по этому поводу смешанные чувства.
Я захлопнула дверь, прокладывая себе путь по толстому снежному покрову. К этому моменту снега выпало еще больше, и я содрогнулась, представив, что могло случиться с Эдвардом, если бы он не наткнулся на мой домик. Воспользовавшись старыми санями, я положила на них дрова из уже оскудевшей поленницы и потащила их к дому. Похоже, Эдвард смотрел в окно, потому что не успела я подойти к двери, как он резко распахнул ее и схватился за дрова. Нахмурившись, я оставила санки на крыльце и поплелась в дом, сбросив возле двери промокшие сапоги. Эдвард уже закидывал дрова в огонь, превращая тлеющие угольки в пламя.
Мне очень не нравилось ощущение, будто я чужая в своем собственном доме. И я презирала круговерть испытываемых чувств. Эдвард ворвался в мое личное пространство, мой мирок. На самом деле этот мужчина почти пугал меня — он был точным воплощением настоящего незнакомца. Но вместе с тем Эдвард и пробудил меня. Одним своим присутствием он лишил меня одиночества и ощущения оторванности от реального мира, которое я чувствовала с той минуты, как поселилась в хижине. Дела обстояли интереснее, чем раньше. Неважно, кто Эдвард такой, он здесь, со мной. И… он привлекательный.
Кошмар.

Проснулась я спозаранку.
Но и в кровать я улеглась пораньше, оставив Эдварда наедине с телевизором. Даже на интернете я не могла долго сосредоточиться, который, кстати, работал медленно, как ему захочется. Мысли застопорились на сидящем на первом этаже парне. Эдвард вел себя тихо и почтительно, много места не занимал, но все равно отнимал пространство. Только о том я и думала: он сидит внизу, он в соседней комнате. Словно с ума сходила. Хотелось выйти на улицу, но делать там было нечего, кроме как заняться очередным сбором этих чертовых дров.
На завтрак я приготовила блины из готовой смеси. Сиропа не нашлось, поэтому мы макали блины в масло и джем, запивая все это кофе. Обстановка казалась почти обыденной.
— Ваша семья живет где-то рядом? — спросила я, взбалтывая во второй чашке молоко.
— Нет.
Продолжения не последовало, и я посмотрела на него.
— У вас нет семьи?
— Мать умерла, когда я был ребенком. Воспитывал меня отец. Еще есть брат. Теперь они живут в другом месте.
— А. — Сглотнув, я кивнула. — Я из здешних краев. Конкретно из Сиэтла, но, сколько себя помню, каждую зиму приезжала сюда. Меня тоже воспитывал папа.
Мы долго глядели друг на друга — наверное, привыкая к возникшей между нами близости.
Повисло молчание. Я слышала, как в гостиной тихо шумел телевизор и потрескивало дерево в камине.
— Я принесу еще дров.
— Пока хватит.
— Мне нужно, — я встала, держа в руке тарелку, — выйти на улицу. И принести дров.
— Белла…
Но меня уже было не остановить. Я быстро напялила на себя пальто и сапоги, слыша, осязая недовольство Эдварда, но плевать. Я хотела выйти, должна была чем-то заняться. Тем более нам все равно еще понадобится древесина, так какое ему вообще дело?
Выйдя на улицу, я увидела, как переливается небо серебристо-синими красками, а вдыхать свежий воздух оказалось просто чудесно. Жалко, я не привезла с собой камеру, дабы запечатлеть красоту этого места в день, подобный сегодняшнему. Санки стояли на том же месте, где я их и оставила. Захватив их с собой, я сделала глубокий вдох. С каждым шагом сапоги вязли в снегу. Я нагрузила сани и решила вернуться, как вдруг услышала тихое рычание.
В ту же секунду время остановилось. Перед хижиной в зарослях деревьев стоял волк и наблюдал за моими действиями. Время от времени я слышала редкие завывания, но до сей поры они всегда казались далекими. При виде этого волка кровь застыла у меня в жилах. Сердце забилось в груди, а я начала двигаться быстрее, страх подталкивал меня к дому. Но моя резкость, похоже, привлекла внимание зверя, потому что он вдруг понесся ко мне, его красивая морда исказилась оскалом.
Я бросила санки и побежала к хижине за секунду до того, как раздался выстрел, а следом за ним еще один. Рухнув на коленки, я посмотрела на крыльцо. В дверном проеме стоял Эдвард, держа в руке ружье дяди Фила. Теперь пустынная местность за моей спиной погрузилась в тишину, снег падал так же неспешно, как всю прошлую неделю. Не знаю, убил ли Эдвард волка или тот попросту сбежал, но оставаться, чтобы выяснять это, я не собиралась. С трудом поднявшись на ноги, спотыкаясь, я побежала по двору и залетела в дом, презирая себя за жгучие слезы и дрожь в руках.
Я забыла о дровах, но Эдвард уже был на улице, поднимал их со снега, куда они свалились с санок. Где же он раздобыл ружье? Дядя Фил однажды упоминал о нем, но…
Я подавила рвущиеся наружу рыдания и помчалась на кухню, где начала рыскать по всем ящикам и полкам.
— Эй, — услышала я оклик Эдварда.
Вот оно, наконец: заныканный в самый дальний угол алкоголь. Коньяк, вино, бурбон, пиво. Я решила начать с пива, а потом, в последнюю секунду, выхватила и Maker's Mark. Я вообще не понимала, что творю — пиво и вино могли взбодрить меня, но я-то хотела заглушить алкоголем пронзившую меня панику.
— Белла. — Эдвард глазел на бурбон, который я наливала в кофейную кружку.
— Будешь?
— Я-то в порядке, — медленно ответил он. Я подозревала, что он брешет.
Я отрывисто кивнула и залпом выпила обжигающую жидкость.
Вот оно, подумалось мне. Откроем настоящую Беллу Свон. Не прошло и года, как меня расперло на эмоции — бедному парню придется побыть свидетелем этого процесса.
— Хочешь, я уйду?
— Нет. — Согревшись и разомлев, я покачала головой. — Ни за что.
Медленно подходя ближе, он смотрел на меня.
Я плеснула себе еще немного и протянула ему бутылку.
— Давай, перестань ломаться.
— Ты с ума сошла, — сказал он, и на его губах промелькнула та редкая улыбка, смягчив черты лица. Он добрый, подумала я. И храбрый. Защитил меня. Мне хотелось позаботиться о нем, но он и сам в долгу не постоял. Эдвард сделал небольшой глоток, потом другой — больше. Я смотрела, как двигается его кадык, пока он пил.
Совершенно осознавая свои действия, но притом чувствуя себя настолько хорошо, что мне стало плевать абсолютно на все, я пожала плечами и пошла в гостиную. Черт возьми, это и моя комната. И я хотела посмотреть телевизор.
Через минуту Эдвард присоединился ко мне, сев рядышком на диване. Я немного пощелкала каналами, выбирая между кулинарными шоу, реалити-шоу, мультфильмами, спортом, мыльными операми, новостями.
Замерев, я посмотрела ежечасный прогноз погоды, который предвещал нам снег, снег и еще раз снег, а потом возобновился показ новостей, с пафосом уведомляя о местных унылых событиях.
— Не смотри, — пробормотал Эдвард.
Я почти удивленно глянула на него, но переключила канал.
— Ого. Почему?
— Ерунда это все.
— Ну да, бывает, — рассмеялась я. — Но иногда и срочные новости передают.
— Если будет что-то срочное, ты все равно узнаешь.
Его умозаключение имело смысл и не имело.
Что тоже было сущей ерундой, но вместе с бурбоном, который согревал наравне с камином, мне стало совсем все равно. Почему я раньше не наведалась в домашний бар? Наверное, как-то в голову не приходило. К тому же одинокое распитие алкоголя на протяжении нескольких недель наверняка обернется массой проблем.
— Какое новаторское наблюдение, Эдвард, — пошутила я, пожирая его глазами.
— Ага. — Он фыркнул, наконец отпив бурбона, и встретился со мной взглядом. — Да. В этом весь я.
Внутри у меня все перевернулось. Я отвела глаза к экрану телевизора, где все казалось безопасным и ненастоящим.
Мы нашли фильм, какой-то немного страшный триллер. Довольно неплохой, хотя в нем оказалось слишком много сюжетных поворотов. Эдвард вел себя очень тихо, и мне даже показалось, что во время просмотра он уснул, но, когда я украдкой глянула на него, то увидела, что он такой же бодрый, как и я.
— Хочешь попкорн?
— Конечно.
Я кивнула, вскочив с дивана и пытаясь не свалиться на пол неуклюжей кучей.
— Скоро вернусь.
Попкорна в доме хватало, часто посреди ночи он становился самой предпочтительной закуской. Я таращилась на микроволновку, когда почувствовала за своей спиной движение. Выпрямившись, повернулась, увидев застывшего в нескольких дюймах Эдварда. Он всегда ходил за мной по пятам.
— Что такое?
Он пожал плечами:
— Просто хотел убедиться, что у тебя все хорошо.
— Почему? — несколько вызывающим тоном потребовала я ответа. — Я в порядке.
Но он продолжал смотреть на меня, наверняка решив, что я выжила из ума. С тех пор, как он очутился на пороге моего дома, я была малость не в себе, но теперь — особенно после случившегося некоторое время назад эпизода — вероятно, мое помешательство стало совсем очевидным. Я не могла справиться с собой. Он нарушил мой распорядок, к тому же меня к нему влекло. Это… всё. Тупик. Не имело значения, что я не пытаюсь скрыть своих чувств — одно их наличие уже делало ситуацию неловкой.
Во всяком случае для меня.
За моей спиной микроволновка начала издавать сигналы, оповещая о завершении работы. Я обернулась и открыла ее, вывалив попкорн в большую миску. Эдвард пошел за мной в гостиную. Бедный парень. По собственной воле решил зависнуть с психопаткой.
Мы сели, поставив между нами миску, но обстановка переменилась. Фильм еще не кончился, но сосредоточиться я могла только на близости сидящего рядом мужчины. Его присутствие — все, что я замечала, все, что я ощущала.
Какая чушь. Словно я пятнадцатилетняя девчонка на первом свидании. На встрече с парнем, который даже не подозревал, что пришел на свидание.
Я отпила еще немного бурбона, чувствуя, как Эдвард косится на меня. Передала ему бутылку, не смотря на него. И все равно видела, как он пил.
Пламя рокотало. Фильм монотонно гудел. Я развалилась на диване и наконец бросила взгляд на Эдварда. Он уже — а может, до сих пор — смотрел на меня, поэтому я встала и замерла напротив него. Возможно, он знал, чего мне хочется, потому что не стал возражать, когда я опустилась ему на колени.
Он уставился на меня, положив на бедра свои руки.
— Что ты делаешь? — спросил он очень-очень тихо.
— Ты нравишься мне.
— Ты пьяна.
— Я пьяна, потому что ты мне нравишься.
Он тихонько фыркнул:
— Поэтому тебе пришлось напиться?
— Да.
Его руки проскользнули под мою толстовку, коснулись кожи.
— А я тебе нравлюсь? — прошептала я, снова переживая ощущение, будто нам по пятнадцать лет.
Он кивнул.
— И должна бы, — с сарказмом хохотнула я. — Я спасла тебе жизнь.
В ответ он промолчал, но мне показалось, что думаем мы наверняка об одном и том же: он ведь тоже спас мне жизнь.
Я прижалась к нему и целовала до тех пор, пока его руки не сжали до боли мою талию, а сам он не стал отвечать на поцелуй.

---