Глава 49. Добро пожаловать в Саннидейл

Прибавляя скорости на шоссе, Спайк глянул в зеркало заднего вида. Дон спала на заднем сиденье, завернувшись в плащ Баффи. Сама Истребительница тоже задремала, прислонившись щекой к его плечу и укрывшись его плащом. Когда чуть ранее Дон пожаловалась на прохладную ночь, и Баффи не колеблясь сняла свой плащ и отдала ей. Тем не менее, через несколько минут она сама заныла, что замерзла, что было явным враньем, пока Спайк не сдался и не позволил ей забрать его трофей.
У них было еще два часа до рассвета, но они прибудут в Саннидейл задолго до этого. Прощание заняло больше времени, чем он рассчитывал. Или, скорее, похороны. Это было странно, правда. Три вампира, девочка-подросток, созданная из мистической энергии, и мальчик-подросток, частично демон, отдавали дань уважения человеку, который, как сказали Спайку, ненавидел демонов с нечеловеческой силой. Почти комично, вообще-то. Гораздо менее забавно было обнаружить мертвого человека на полу в холле, когда Спайк со своим Сиром и Дитя вернулся из клиники прошлой ночью.

***
Не в состоянии стереть усмешку с лица, Спайк последовал за Ангелом и Баффи в «Гиперион». Они остановились как вкопанные прямо за дверным проемом, так что Спайк должен был слегка подтолкнуть их, чтобы закрыть дверь. И потом он увидел их. Мертвого человека на полу, с двумя ранками на шее. Стивен стоял над ним с колами в обеих руках. Дон сидела на круглом диване, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Его усмешка исчезла при виде страха на ее лице. Его первым порывом было подойти к ней, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но Баффи удержала его. Ангел замер неподвижно, глядя то на мертвеца, то на своего сына.
Потом Спайк заметил, что подросток смотрит не на Ангела, а на него. Его глаза светились гневом и яростью, но удивительно, что в остальном он все еще владел собой, хотя и был готов к атаке. Когда их глаза встретились, он спросил Спайка холодным голосом:
– Ангелус уходил от вас сегодня вечером?
Ангел заметно вздрогнул от этого имени, и Спайк вдруг понял, кто был этот мертвец. Похититель. Человек, научивший Стивена ненавидеть Ангела и всех демонов. Человек, с которым Ангел собирался встретиться. Собирался.
– Он был со мной и Баффи все время, – ответил Спайк искреннее, надеясь, что его слова будут достаточно весомы для очевидно потрясенного мальчика.
Стивен посмотрел на Баффи, которая кивнула, нахмурившись.
– Мы пошли отсюда прямо в клинику, – подтвердила она, – а потом сразу вернулись сюда. Твой отец был у меня на виду все вре…
– Мой отец убит! – криком прервал ее Стивен.
Ангел снова вздрогнул от слов своего сына. Когда он заговорил, его голос был тихим, скрывая боль так старательно, что Спайк сомневался, что кто-нибудь кроме него слышал это:
– Мне жаль, что ты потерял того, о ком так заботился, – сказал он медленно.
– Она сказала, что ты убил его! – обвинил его Стивен злобно.
Мальчик быстро глянул на Спайка и потом на Баффи, покачал головой и добавил:
– Все демоны. Это может быть ложь. Почему я должен верить вам?
– Потому что мы не лжем, – сказал Спайк, зажигая сигарету.
– Кто бы ни была «она», именно она и лжет тебе, – сказал Ангел. – Я не видел Хольца с тех пор… как он забрал тебя.
Стивен собрал колья в одной руке и вытащил бумагу из кармана джинсов, бросив ее к ногам Ангела. Прежде чем вампир поднял ее, Стивен снова был готов к нападению, зажав колья в обеих руках. Спайк посмотрел через плечо брюнета, прочитав адрес, когда тот развернул листок.
– Я могу объяснить, – быстро сказал Ангел. – Он позвонил мне днем. Хотел поговорить со мной, но я не пошел. Я перезвонил ему и сказал, что нам не о чем говорить, и что он может все сказать мне по телефону, поскольку я не хочу видеть его. Он повесил трубку. Я не ходил туда и не убивал его, ты должен мне верить.
– Скажи еще, что, если бы ты сделал это, то рассказал бы мне, – прошипел Стивен. – Я все еще не понимаю, почему должен верить тебе. Любому из вас.
Спайк начал раздражаться. Это должна была быть одна из лучших ночей его нежизни, истинное перерождение, а вместо этого она превращается в дурацкую мыльную оперу. Бросив остатки сигареты на пол, он обошел Ангела и подошел ближе к телу. Стивен напрягся, когда он приблизился, но Спайк сделал вид, будто ничего не заметил. Присев возле мертвеца, он изучил его шею, не прикасаясь. Младший вампир подумал, что, вероятно, мальчишке это не понравится, так что лучше его не провоцировать, учитывая, что у него в руках колья, и он знает, как ими пользоваться. Быстрое инспектирование трупа дало Спайку нужные ответы. Встав, он снял плащ и закатал рукав рубашки до локтя. Подойдя к Ангелу, он протянул потрясенному вампиру запястье и потребовал:
– Укуси.
Глаза Ангела округлились, и он отступил, угрожающе зарычав:
– Да что с тобой? Думаешь, это подходящий момент?
– Ради Бога, Персик! Не можешь поверить мне единственный раз в своей чертовой нежизни? Просто кусай!
Ангел сердито сверкнул глазами и принял облик вампира. Не говоря ни слова, он укусил предложенное запястье, не пробуя кровь, просто позволив ей течь, и немедленно вернулся в человеческий облик. Лизнув собственную кровь, которую не было никакой необходимости тратить впустую, Спайк бросил быстрый взгляд на Баффи, которая просто глазела на него, немного озадаченная, и, может, даже недовольная. Он подавил улыбку при мысли, что она ревновала. Он все ей возместит позже, но сейчас надо очистить Пуфа от подозрений в убийстве. Хотя почему он беспокоился, что Стивен подумает об Ангеле, было тайной за семью печатями.
Он вернулся к телу и снова присел рядом с ним, сличив свое запястье с шеей убитого. Он посмотрел на Стивена, уставившегося большими глазами на два комплекта двойных ранок. Два комплекта ранок, полностью отличных друг от друга. Отверстия на шее мертвеца были расположены слишком близко друг к другу и были меньше ранок, нанесенных клыками Ангела, и, судя по взгляду Стивена, он понял это. Спайк протянул к нему обе руки, ладонями вверх.
– Это достаточное доказательство? – тихо спросил он.
Стивен не сказал ни слова, но отдал колья Спайку. Он отвернулся от них и пошел к лифту. Но через несколько шагов упал на колени, и его тело затряслось от рыданий. Дон встала с дивана и подошла к нему. Она опустилась рядом с ним на колени и неловко обняла его. Ангел был там же через пару секунд, положив большие ладони на дрожащие плечи сына.
Продолжая наблюдать за ними, Спайк бросил колья на пол и извлек другую сигарету из кармана. Но прежде чем успел зажечь ее, Баффи оказалась рядом и вытащила ее из его губ, заменив мягким поцелуем.

***
При воспоминании Спайк невольно поднес руку ко рту, туда, где осталось ощущение от прикосновения ее губ. Он мог быть с ней столетия, но не думал, что когда-нибудь привыкнет чувствовать ее губы на своих. Такие нежные, даже когда жадные. Страстные, даже когда поцелуй целомудрен. Такие чувственные, что всегда ощущались, как удар тока.
Он кратко повернулся к ней, протянув руку и поправив ее волосы. Она улыбнулась во сне от этого прикосновения, и он не мог не улыбнуться в ответ. Ее улыбка была тем, что Спайк видел, пока хирург копался в его мозгах, поскольку он не посчитал необходимым давать вампиру общий наркоз. Она стояла за стеклянной стеной, с Пуфом рядом, и пока длилась операция, не сводила с него глаз, хотя он мог бы сказать, что она заставляла себя. Он тянулся к ней от своей нервозности, и она поддерживала его единственным способом, каким могла, тихо ободряя тем, что любила его, доверяла ему и знала, что с ним все будет в порядке. Все это было в изгибе ее губ.

***
Грюнвальд сделал несколько последних стежков, прежде чем сказать двум остальным вампирам, что они могут войти. Спайк осторожно сел, слегка прикасаясь к скальпу, который был разрезан и снова сшит.
– Все прошло просто отлично, – сказал хирург, – как я и говорил.
Баффи теперь была рядом и взяла Спайка за руку.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она мягко.
– Сносно, love. Меня можно будет не распылять еще некоторое время.
Он подмигнул ей, не упустив ее краткий вздох. Повернулся к Грюнвальду, который снимал перчатки и маску.
– Я могу увидеть его? – спросил Спайк.
Ухмыляясь, как ребенок Рождественским утром, доктор взял чип с поддона пинцетом и протянул его Спайку. «Такая маленькая штучка, – подумал вампир, – а причинила так много боли». В нем не было даже полдюйма длины, а ширины еще вполовину меньше, в этом великолепном изобретении сумасшедших ученых.
– Прекрасно, не правда ли? – сказал хирург почти с благоговением.
– Не совсем, – пробормотал Спайк.
Одним быстрым движением он схватил чертову штуку двумя пальцами и, игнорируя протесты Грюнвальда, старательно раздавил ее, пока она не развалилась на несколько частей. Не желая отдавать Совету Мастурбаторов ничего, что можно было бы изучать, он засунул обломки своего электронного поводка в карман и вскочил на ноги. Скользнув в демонический облик, он повернулся к человеку, навсегда освободившему его от Инициативы, и наградил его клыкастой усмешкой.
– Скажите мне одну вещь, док, – сказал он, надвигаясь на попятившегося хирурга. – Вы ведь полностью человек, верно?
Тот только заикался, что Спайк понял как «да».
– Спайк, – прозвучал за его спиной предупреждающий голос Истребительницы, – ты изменил свое мнение насчет твоего распыления?
– Просто хотел убедиться, love, – ответил он, не отрывая глаз от хирурга и проводя языком по губам.
Со всей возможной быстротой, на которую был способен, если не со всей силы, он наступил ботинком на ногу доктора. Тот взвизгнул от неожиданности и боли, и Спайк рассмеялся от облегчения, снова изменившись в человеческий облик. Он повернулся к Баффи и Пуфу и подошел к ним. Баффи постаралась всем своим видом укорить его, сложив руки на груди и нахмурившись, но он видел, что ей скорее весело. Даже Ангел, как ни удивительно, казался готовым рассмеяться. Почти, но поскольку был Пуфом, то удовольствовался улыбкой.

***
Довольная усмешка появилась на губах вампира при воспоминании о том славном моменте, показавшийся вечностью, когда он причинил боль человеку первый раз и не был немедленно за это наказан. Ощущение силы и свободы вдохнуло в него новую жизнь. На краткое мгновение в его мозгу возникла мысль пойти поохотиться, по-настоящему поохотиться, как это делают вампиры, выслеживая, кусая и убивая людей. Мысль была немедленно отвергнута. Зачем ему рисковать тем, что он имел? Какое удовольствие могла принести охота, если это означала неминуемую потерю его Истребительницы? Он знал, что будет способен контролировать себя. Хотя не думал, что это будет так легко. То, что делал чип, его любовь к Баффи делала лучше и к тому же более интересным способом.
Будто услышав теплые мысли о себе, Истребительница зашевелилась, медленно просыпаясь.
– Привет, Биг Бэд, – сонно пробормотала она.
Он обвил ее рукой, ведя машину только второй рукой по давней привычке.
– Привет и тебе, моя Истребительница.
Она потерлась щекой о его плечо и повторила, мурлыча:
– Твоя Истребительница. Мой Биг Бэд.
– Весь твой.

***
– Это тебе.
Спайк взял скатанный в трубочку лист бумаги, который Ангел протянул ему, и осторожно развязал ленточку, которой он был завязан. Баффи прислонилась к нему, глядя, как он разворачивает бумагу. Вампир услышал ее резкий вздох, когда лист был развернут.
– Просто маленький подарок в благодарность, – тихо сказал Ангел, – за то, что убедил меня не встречаться с Хольцем. И помог со Стивеном.
Спайк лишь кивнул, не в силах ничего сказать. Он давно знал, что у его Сира настоящий талант к рисованию. В то время он иногда даже был объектом его практики, как Дрю и Дарла. Однажды он стащил портрет своей Принцессы, и Ангелус превратил его в кровавое месиво, когда обнаружил это. У него уже был рисунок Баффи, который она отдала ему после того, как Ангел вернулся в Л.А. Но иметь предложенный самим Ангелом портрет его Истребительницы в его объятиях значило чертовски много для Спайка. Больше, чем он признался бы.
Не в состоянии встретиться с Ангелом глазами, Спайк снова скатал рисунок и посмотрел туда, где разговаривали Дон и Стивен. Они вернулись в «Гиперион» после похорон Хольца. Стивен был мрачен, но он был сильным, так что с ним все будет в порядке. Он признал, что Ангел не был ответственен за смерть другого его отца, и Спайк был уверен, что, если ему дать время, он в конце концов, полюбит Ангела.
– Nibblet, – позвал он, – пора собираться в дорогу.
Он видел, как Дон быстро поцеловала мальчика в щеку, прежде чем они подошли. Стивен неловко протянул Спайку руку.
– Мы увидимся снова?
Пожав протянутую руку, Спайк усмехнулся.
– Конечно. Если твой старик тебя допечет, приезжай проведать нас. Уверен, что Дон будет рада.
Покрасневшая девочка пнула его по ноге, заставив его ойкнуть, а сестру рассмеяться.
– Женщины, – проворчал он тихо.

***
– Думаешь, с ними все будет в порядке?
Тихие слова Баффи вернули его внимание к ней.
– С кем, pet?
– Стивеном и Ангелом. Я подумала, что если Корделия не вернется, у них не будет никого, чтобы улаживать разногласия между ними.
Это было еще одним сюрпризом предыдущей ночи. Черлидерша исчезла без предупреждения или объяснений. Ангел очень волновался из-за этого.
– Они уживутся, – сказал Спайк, пожав плечами. – Ангел не тронет ни единого волоса на голове мальчика, а у Стивена теперь никого больше нет. Они научатся жить друг с другом.
– Да… наверное, ты прав.
Истребительница села на свое сиденье, покинув его плечо, которое использовала в качестве подушки, потянулась и зевнула.
– Хотела бы я знать… – начала она и остановилась.
– Что, love?
Она посмотрела на него, колеблясь.
– Хотела бы знать, что Совет потребует от меня. И когда.
Он сжал руки на руле и на пару секунд захотел отправиться в Англию, выследить чертовых ублюдков и превратить Совет всего лишь в воспоминание. Отбросив эту мысль, он спросил:
– А что Руперт сказал об этом?
– Он удивился. И извинился, что не был осторожней, пока искал способ удалить чип. Он сказал, что постарается узнать, чего они хотят от меня заблаговременно, чтобы я могла подготовиться.
– Чтобы мы могли подготовиться, – поправил Вампир. – Думаешь, я позволю тебе играть в их игры в одиночку?
Девушка вернула щеку на его плечо, слегка потершись. Они проехали несколько миль в тишине, пока, наконец, в поле зрения не показался их городок.
– О, Спайк, посмотри на…
Громкий шум от столкновения дерева с металлом разбудил Дон, она подпрыгнула и огляделась, словно ожидая, что машина подверглась нападению.
– …знак, – закончила Баффи. – Зачем ты это сделал?
– Традиция, love, – усмехнулся он, глядя в окно заднего вида на сломанный знак «Добро пожаловать в Саннидейл», валявшийся теперь посреди дороги.
– Мы дома, леди.

Эпилог

Если бы пятнадцать лет назад кто-нибудь сказал ему, что однажды настанет день, или точнее вечер, когда он будет идти среди рядов сидений, держа за руку красивую невесту, Спайк хохотал бы до слез. А потом перегрыз бы придурку горло.
И теперь он шел.
Половина луны освещала алтарь вместе с дюжиной факелов. Снаружи стояли несколько рядов стульев, декорированных лентами и цветами, такими же белыми, как ее платье. Он чувствовал взгляды гостей на них. Нет, на ней. Она выглядела как принцесса, прямо из сказки. Спайк накрыл ладонью ее руку на своей руке, и девушка улыбнулась ему под вуалью. У него перехватило ненужное дыхание, и он удивился, чем заслужил такое обожание.
Наконец, они достигли алтаря, и он осторожно поднял ее вуаль, открывая миру счастье, которое освещало ее глаза и улыбку. Поцеловал ее в лоб и оставил между подружками невесты и будущим мужем.
Заняв место в первом ряду, Спайк взял Баффи за руку и нежно улыбнулся ей. Она сжала его руку, ее глаза сияли слезами счастья. Он вернул внимание церемонии, хотя не слышал большинства слов. Глядя на невесту, он проигрывал в уме все воспоминания о Дон. Созданная проклятыми монахами, но все же такая реальная, она глазела из-за спины матери, когда он первый раз дрался с Баффи. Это воспоминание не было ни самом приятным, ни самым худшим. Худшее, включавшее ее, было все еще болезненным даже после всех этих лет. Слезы текли по ее лицу, когда он был сброшен с башни Глори, не в силах сдержать свое обещание защищать ее. Лучшее воспоминание… Их было много, как он мог выбрать? Может, когда она сказала ему и своей сестре, что Стивен просил ее руки. Или когда она просила Спайка вести ее к алтарю. Ее чертов папаша был где-то среди гостей, но она хотела предоставить эту честь ему. Ему понадобилось все самообладание, чтобы не плакать как ребенок весь этот день.
Церемония уже подходила к концу, пара обменялась кольцами. Спайк повернулся к Баффи, поймав ее взгляд.
– Обещаю, - прошептал он.
Свет замерцал в ее глазах, доказывая, что она помнила, и девушка наклонилась к нему для мягкого поцелуя.
Через пару часов они танцевали, пока играла песня. Держа свою драгоценную Истребительницу в объятиях, Спайк рассеянно скользил взглядом по помещению, по разным мужчинам и женщинам, которые с годами стали его обширным семейством, поскольку были ее семейством.
За соседним столом Пуф усмехался совершенно по-идиотски. Ангел, снова превратившийся в человека, сидел рядом с ангелом, буквально. Спайк не был уверен, что уловил всю тонкость ситуации, но ему было наплевать. Человек или вампир, с душой или нет, Ангел все еще был его Сиром. На танцполе, не обращая внимания на мир вокруг, танцевали ведьмы. Где-то здесь Ксандер и Аня присматривали за своими дьявольскими, фигурально выражаясь, близнецами. Джайлз тоже присутствовал, со своей женой, или подругой, не совсем ясно, но черт с этим. Дон танцевала со своим мужем и выглядела счастливее, чем когда-либо. У Стивена на лице была та же глупая улыбка, что и у его отца. Спайк, помнится, подумал, когда впервые встретил мальчика, что он может со временем ему понравиться. Он был прав, симпатия была взаимной, что облегчалось двумя общими интересами, которые у них были – Пуф и Дон.
Наконец, его взгляд вернулся к миниатюрной блондинке, уложившей голову на его плечо, мягко улыбавшейся, закрыв глаза.
– Pet… я тут подумал…
– Хммм?
Ее глаза лениво открылись, и она прижалась теснее, прикасаясь губами к его коже.
– Nibblet больше не нуждается в нас. Мы натренировали новую Истребительницу, как смогли. Скубисы все в порядке и безопасности. Как насчет немного времени только для нас?
Она подняла брови, но ничего не сказала.
– Я имею в виду, мы могли бы попутешествовать. Есть столько всего, что я хочу тебе показать.
Ее пальцы играли с его волосами, закручивая их в мягкие локоны. Выбеленный блондин снова, слава Богу. Он проиграл пари пару лет назад. Это заняло ужасно много времени, но она выиграла желание видеть его с естественным цветом волос. Он нес ужасное испытание молча, зная, что чем больше он будет жаловаться, тем больше она будет его этим дразнить. В конце концов, она первая же и сдалась, купила перекись и сама его покрасила.
– И куда ты возьмешь меня? – спросила она через некоторое время.
Он с минуту думал, поскольку не ожидал, что она так быстро согласится. Спайк просил ее пару раз, но Баффи всегда находила предлог задержаться. Она долгое время защищала мир от Адской Пасти и иногда, казалось, думала, что апокалипсис разразится сразу, как только она уйдет. И потом, прошлые события давали ей для этого основания. Даже теперь, через четыре года после того, как была призвана новая Истребительница, которая переехала в Саннидейл, Баффи все еще патрулировала почти каждую ночь. Они все еще патрулировали. Новой девочке, конечно, не положено было знать, но Спайк думал, что она подозревала. Он не был уверен, благодарна она за помощь или раздражена опекунским поведением старших.
И теперь, когда она согласилась, встал вопрос, куда направиться. Он повидал мир в свое время, но на этот раз было по-другому. Он не будет способен отправиться в Прагу или дюжину других мест без того, чтобы не вспоминать о Друзилле, но он хотел обзавестись новыми воспоминаниями, с Истребительницей.
– Все началось в Лондоне, - пробормотал он в ее волосы. – Мы можем начать с него. А потом посмотрим.
Он затрепетал, когда ее губы стали ласкать свежие шрамы на его шее, и крепче обнял ее, когда она прошептала:
– С тобой куда угодно, мой Сир.
Он мягко засмеялся, и она усмехнулась в ответ. Это было у них вроде шутки. Он называл ее Дитя, когда она отказывалась слушать его мнение, напоминая, что, если он когда-либо решит поступить по-своему, он может контролировать ее словом. Это был сигнал для нее остановиться на минуту и попытаться взглянуть на ситуацию с его точки зрения. Это редко срабатывало, и обычно они в итоге делали то, чего хотела она. Но когда она меняла мнение, то называла его Сиром, признавая, что он позволял ей делать собственный выбор, даже если был с ним не согласен.
Он помнил ту ночь, когда решил за нее и навязал свой выбор ее слабому телу. Потом он говорил, что никогда не будет жалеть об этом, и он не жалел ни одного-единственного раза в течение почти десяти лет.
Баффи сказала уже давно, что простила его за то, что он обратил ее. Она даже сказала, что считает это даром. Но он никогда не смел спрашивать, сожалеет ли она о том, что стала вампиром. Она потеряла солнце. Потеряла возможность когда-либо иметь детей. Вынуждена была делить свое тело с демоном и всегда бороться с ним, всегда контролировать его жажду крови. В обмен она получила нежизнь. Шанс побыть со своими друзьями и сестрой немного дольше. И шанс быть с ним…
– Баффи…
Бровь снова изящно изогнулась, спрашивая. Спайк так редко называл ее по имени на публике. Он обычно припасал его для более интимных моментов, зная, как много он открывал, когда произносил это простое слово.
– Ты когда-нибудь сожалела об этом?
Она не спросила, о чем он говорил, ей было это и не нужно. Просто смотрела на него несколько долгих мгновений, пока он уже не был уверен, что это означало «да», она сожалела о том, что стала вампиром. А потом медленно на ее лице появилась улыбка, самая мягкая и нежная ее улыбка. И она выбрала слова, которые он сказал ей давным-давно.
– Никогда, до тех пор, пока я не превращусь в пепел, – прошептала Истребительница. – И ты не должен.

КОНЕЦ.