Глава 7

«1 июля 1992 года.

Странный учебный год, странно закончился. Я даже представить себе не мог, что мои студенты...

Поттер дошел все-таки до конца, вместе с бывшим профессором маггловедения. Только вот Квиррелл нас покинул. Кто же знал, что защита, с броши, когда-то подаренной мною Лили, все еще действует, защищая ее сына. Мда, вот что значит «сгорел на работе». Причем в самом прямом смысле этого слова. Я только одного не могу понять, на какой хрен Поттер вытащил из зеркала камень? Решил помочь Лорду возродиться?

Я вообще этого ребенка не понимаю. Никакого инстинкта самосохранения, мозг, если он вообще присутствует в его голове, почему-то даже не дает о себе знать, интуиция отсутствует напрочь.

Поттер до конца был уверен, что камень зачем-то понадобился мне. Единственное, что Гарри сделал правильно — позвал с собой Грейнджер с Уизли. К камню Поттер и Квиррелл пошли практически одновременно. До Гарри дошло, что камень кто-то пытается украсть, а может быть это дошло до Грейнджер, что более вероятно.

А Квиррелл наконец-то понял, что нужно сделать, чтобы пройти мимо Пушка. Он это понял сам. Даже несмотря на то, что на Рождество мы подарили ему арфу, для успокоения расшатавшихся нервов. Вероятно, для этих целей он ее и использовал. Но вот, не прошло и года, он догадался, что Хагрид, в обмен на яйцо дракона, рассказал ему именно про Пушка. Видимо понятия цербер и Пушок, очень долго совмещались друг с другом. Впрочем, неважно каким образом, но он понял, что арфа успокаивает нервы не только людям, но и Пушкам.

Его арфа послужила также и нашему Избранному. Только пришлось немного ускорить процесс, отменив действие заклятия на арфе, а то гриффиндорское трио до сих пор стояло бы над люком. Как они проходили комнаты я не видел, если честно, мне это было неинтересно. Думаю, что если бы не Грейнджер и Уизли, Поттер застрял бы на Дьявольских силках. Переоценил я его.

А вот ту чушь, что нес Альбус в палате у кровати Поттера, я частично слышал. Оказывается! Я ненавижу Поттера. А еще, я должен его папаше-оленю жизнь! И теперь, я только и делаю, что спасаю нашего Избранного. Вот ночами не сплю, все думаю: а как бы мне сегодня Гарри Поттера спасти, чтобы продолжить ненавидеть память о его отце!

Я тогда Поттеру собственноручно приготовленное зелье принес, потому что этот Бэмби умудрился через себя то, что осталось от Лорда пропустить. Здорово того подпитав, кстати. Сдается мне, что следующая попытка возрождения Лорда, с таким-то резервом, явно будет успешной.

Скандал крестному я тогда не успел закатить, он очень быстро куда-то исчез из Хогвартса. Я решил отложить это, очень нужное для меня действо, до Прощального Пира.

Я же просил Альбуса не впутывать меня в его сказки для Поттера. Теперь маленький и не слишком дальновидный мальчик будет считать, что я его ненавижу. Причем, ненавижу я его потому что ненавижу память о его отце. Как можно объяснить Поттеру, что память — это всего лишь память, это твои мысли, и твоя реакция на них, фактически — это ты сам. Недолюбливать самого себя не очень логично. Похоже крестный все чаще не понимает смысла того, о чем говорит.

Еще Хагрид из всех душу вытряс, собирая колдографии Поттеров, чтобы пацану подарить. Я даже ему свою отдал, ту самую, которую Лили прислала мне вместе с приглашением на свою свадьбу, ту, где она вместе со своим оленем под листьями кружится, ту, где Поттер еще выглядит не так чтобы хорошо. Правда, мне пришлось довольно долго ее искать. Нашлась эта злосчастная колдография почему-то в Тупике Прядильщиков. Совершенно не помню, когда я ее туда притащил. Я торжественно вручил ее Хагриду, даже рамочку отдельно подарил, лишь бы он наконец оставил меня в покое.

Прощальный пир. То, что произошло там, просто не вписывается ни а какие рамки. Я никогда раньше не приходил в такое бешенство. Цензурных слов в моем лексиконе не было еще долго. Единственное, что хоть немного привело меня в чувство — это реакция остальных преподавателей. Недовольство и недоумение.

Альбус превзошел самого себя. Мои змеи из кожи вон лезли целый год, зарабатывая эти злосчастные баллы, а ведь их особо никто не балует. И тут такое. Нет, я понимаю, за что крестный начислил баллы Уизли с Грейнджер. Уизли бы я и сам начислил: выиграть у Минервы в шахматы затруднительно даже непревзойденным мастерам. Я понимаю, хотя и с трудом, за что эти десять паршивых баллов начислились Лонгботтому. Например, мои Слизеринцы только бы на отработку очередную налетели, за то, что не все сделали, что было в их силах, чтобы остановить потенциальных нарушителей. Но за что баллы были назначены Поттеру? Он же с блеском доказал, что ни на что не способен! За то, что он на метле летать не разучился? За это? Или за то, что Темного Лорда чуть не возродил, а что-то пошло не так и он случайно прибил Квиррилла? У Альбуса крыша едет, причем со скоростью Хогвартс-экспресса. Похоже, моя шутка про разум начинает себя оправдывать.»

— Я что-то не пойму, а что я должен был сделать с философским камнем? — Гарри начал очень выразительно посматривать на стол, заставленный бутылками огневиски.

— Ничего. Гари, мальчик мой, ты ничего не должен был делать. Ты должен был просто встретиться с Томом. И, разумеется, ты не должен был доставать камень. Это условие Северус поставил зеркалу на тот случай, если с ним что-нибудь случится. Такая ценная вещь как философский камень не должна была исчезнуть.

— Постойте, профессор Дамблдор, но вы же сказали, что камень был уничтожен.

— Перси, ну почему ты не читаешь?

«Я ничего не сказал крестному, вообще ничего. Просто, зайдя в директорский кабинет, швырнул ему на стол заявление об уходе. Хватит с меня, я не клоун.

Развернувшись, я вышел из кабинета. Нужно было вещи собрать.

Я шел по школе к своим апартаментам не спеша. Я прощался. Заглянул в библиотеку, прошелся вдоль полок, поглаживая корешки книг. Зашел в Большой зал. Повинуясь какому-то порыву, сел за стол Слизерина.

На меня нахлынули воспоминания: вот на этом месте всегда сидел я, вот здесь сидел Люциус, всегда рядом со мной, всегда. Староста, защитник, ставший в последствии лучшим другом. Вон там за столом Гриффиндора сидели Мародеры, постоянно шепчась и придумывая очередную пакость.

Я встал, вышел из зала, пошел дальше по коридору. Воспоминания не хотели отпускать.

Зайдя в туалет Плаксы Миртл, я остановился у раковин. Здесь — вход в Тайную комнату. Но я им пользовался только один раз, самый первый. Потом меня Учитель сам к себе доставлял, а в последствии я мог туда аппарировать. В комнату я не пошел. Василиск сейчас спит. Он впал в эту своеобразную летаргию сразу, после того как Салазар ушел.

Мне все не давал покоя поезд созданный магией Слизерина, так что нужно будет покопаться в его записях, может, что и найдется, но это позже. А сейчас...

Я спустился в подземелья. Мой первый год в качестве декана и преподавателя. Сказать, что было трудно? Не знаю. Труднее всего было выработать правильный подход к моим змейкам. Пафосные речи, давление на гордость, взывание к фамильной чести, принадлежности к факультету — все это чушь. Эти слова они дома слышали и не один раз. Я тогда решил, что оптимальным будет давить именно на гордость этих ребят, в большинстве своем аристократов, вот только с другой стороны. Взяв за основу Эвана и его мунштру новобранцев, я, буквально за месяц, превратил гостиную факультета Слизерин в казарму.

Я остановился возле одной неприметной ниши. Здесь произошла первая и единственная стычка со старостой факультета Слизерин того года Теодором Флинтом, старшим братом Маркуса. Всего на три года младше меня, здоровенный, раза в две шире, чем я и выше на целую голову. Он выскочил за мной из гостиной факультета, в тот же вечер, когда я впервые «построил» Слизерин.

— Снейп!

— Профессор Снейп.

— Что ты себе позволяешь? Кто тебе дал право командовать?

— Право командовать, мне дал директор Дамблдор, назначив деканом Слизерина. И вы как староста обязаны не только выполнять все мои указания, но и следить за тем, чтобы их выполняли все остальные.

— Я не буду, слышишь, не буду чистить совятню!

Будешь, никуда ты не денешься.

— Это что, бунт?

— А если и так? За кого ты нас принимаешь? За грязнокровок или за другой подобный сброд? А Снейп? Ну конечно, как я мог забыть, ты ведь и сам всего лишь — полукровка!

— Профессор Снейп. А за кого я вас принимаю? Хм, дай-ка подумать, может за домовых эльфов? А как ты думаешь, Тео, может быть я скрытный извращенец и мне нравятся ролевые игры? Может я получаю удовольствие, глядя как молоденькие девочки и мальчики возятся в грязи, пытаясь что-нибудь очистить, но еще больше размазывают эту самую грязь. Ты полностью исключаешь такую вероятность? Я повторяю исключительно для тебя, в первый и последний раз, вы все сейчас дружною толпою, пойдете в совятню, и начнете уборку. И будете делать это беспрекословно каждый раз, когда вашему декану захочется получить удовольствие.

Теодор, ничего мне тогда не ответил. Просто бросился на меня с кулаками. Ему даже удалось захватить мою шею, точнее, я позволил ему это сделать, краем глаза отмечая, что абсолютно весь факультет высыпал в коридор, и теперь змеи смотрят на это зрелище, кто с нескрываемым злорадством, кто с испугом.

Одним слитным движением вывернувшись из захвата, я развернулся, одновременно, перехватывая кисть Тео и пережимая на ней несколько болевых точек. Парень взвыл, а я присел на корточки, заставляя гордого аристократа буквально упасть на колени, поскуливая от боли в зажатой руке. Я заговорил, обращаясь ко всем сразу:

— Значит так. Вижу, что небольшой ликбез с моей стороны не помешает. Особенно — это касается тех, кто еще не понял, что с сегодняшнего дня дела факультета Слизерин кардинально изменились. Мне плевать на то кто вы, мне плевать на то, кто ваши родители, и мне абсолютно наплевать на то, что вы думаете обо мне. Я полагал, что в Слизерине учатся разумные люди, но теперь я вижу, что это не так. И это стадо баранов, что стоит сейчас передо мной, претендует на право называть себя лучшими представителями магической Британии? Не смешите меня, а то я вашего старосту ненароком покалечу. Судя по тому, что вы не понимаете даже конкретных указаний, вы все недалеко ушли от биомассы, называемой планктоном. Поэтому, с этой минуты, здесь в подземельях воцаряется диктат, с единственным претендентом на роль тирана, вашего, с этого дня горячо любимого, декана — Северуса Снейпа. Основное и единственное правило, основывающееся на ваших обязанностях: я приказываю — вы выполняете. Прав у вас никаких нет. И, ни дай вам Мерлин, вызвать недовольство обожаемого вами декана. Всем все понятно? А теперь, дети, взялись за ручки и все, я повторяю все, отправились в совятню, — с этими словами я выпустил руку Флинта и поднялся. — Куда я хотел пойти? А, да, я хотел попить кофе.

Через неделю мои змеи практически строем ходили.

А еще через пару недель, я наблюдал великолепную картину, как бредущие с очередных работ слизеринцы: грязные, уставшие и злые на весь белый свет столкнулись в коридоре со сборной Гриффиндора. Я наблюдал за дракой из-за угла. Мои питомцы меня тогда порадовали. Когда счет был сведен вничью, я вылетел из своего укрытия и разогнал воинствующие факультеты. Причем, я даже баллов ни с кого не снял. У Гриффиндора баллов, в общем-то и не было, а снимать со своих? Вот еще, им итак от меня достается по полной программе.

Когда гриффиндорцы разбежались, я обратил внимание на то, что все слизеринцы сбились в одну кучку и теперь смотрят на меня, даже не скрывая своего ужаса. Я встал перед ними.

— Мистер Флинт. — Тео неуверенно вышел вперед. — На будущее, запомните, если что-то подобное повторится, младшие и девушки должны оставаться в центре. Особого толку в драке от них все равно нет, а находясь рядом, они будут только мешать вам и подвергаться совершенно ненужной опасности. И еще, когда вы бьете в челюсть, не старайтесь наносить прямой удар, руку можете покалечить. Удар должен быть направлен под челюсть. — И я, резко развернувшись, быстро удалился, оставив слизеринцев стоять с выпученными глазами и упавшими на пол челюстями.

Утренние построения, до завтрака — напутствия на предстоящий день. Вечерние — за пятнадцать минут до отбоя — подведение итогов и раздача, в основном, наказаний. Пряники тоже были, но очень редко. Меня стали ненавидеть. Причем студенты факультета Слизерин, ненавидели меня гораздо больше, чем все остальные вместе взятые.

Но, моя тактика начала приносить свои плоды. На все отработки ребята ходили дружную толпою, затем, после нескольких стычек, они наконец-то заметили, что толпу бить обычно труднее, чем одиночек и начали ходить по коридорам как минимум втроем уже вне зависимости от назначенных работ.

Сейчас проще. Теперешние слизеринцы не знают и половины из того, что довелось испытать их предшественникам.

Я пошел дальше. В своем кабинете, оглядел полки и усмехнулся. Все эти заспиртованные твари не несли никакой смысловой нагрузки, кроме устрашения нерадивых учеников.

Мой первый выпуск. Теодор Флинт долго стоял в дверях, не решаясь войти. Затем обратился ко мне с порога:

— Профессор Снейп, я...мы...в общем, через час мы собираемся у Розмерты, выпускной продолжить, вы не присоединитесь к нам? Скорее так: отказ не принимается.

Я удивился. Нет не так, я охренел. Пока я осознавал эту фантастическую новость, Теодор вошел в кабинет и вынул из-за спины коробку.

— Это вам. От нашего выпуска.

В коробке находилась бутылка коллекционного маггловского виски. Откуда они его взяли?

Я окончательно убедился в том, что все сделал правильно, когда на дне коробки нашел карточку с надписью: «Спасибо вам, что сохранили в нас Людей».

Вечеринка была веселой. Мои выпускники были не намного младше меня. Я тогда даже отплясывал на столе с девчонками. На каком-то этапе к нам присоединилась Фрай. То, что она моя жена все еще скрывалось, так что была разыграна сцена знакомства декана Слизерина с симпатичной иностранкой.

Следующие выпуски. Сначала недоумение, затем неприязнь, частенько переходящая в полноценную ненависть. Попытки жаловаться родителям. Но. Родители моих змеек, в большинстве своем, знали, какое место я занимал в Ближнем Круге, поэтому, чаще всего, игнорировали жалобы, наверняка молясь всем известным богам, чтобы я не перенес свое внимание с их чад на них самих. А иногда, эти самые родители советовали своим детям заткнуться и не высовываться. И как прозрение к выпускному. Бутылок с различными марками виски у меня уже девять. Почему-то все мои змеи дарят мне маггловский виски. Я до сих пор не могу понять, где они его берут?

Я повернулся. Мантия привычно взвилась не успевая за телом. Интересно, как бы все отреагировали, если бы узнали, что мантии мне шил Шарль. Я уж и не помню, что я ему плел, наверное что-то про маскарад. Он их мне тогда несколько смастерил. Единственным моим требованием было: максимально освободить мои движения. Я мантии терпеть не могу из-за того, что в них совершенно невозможно двигаться так, как я привык. Правда все мои мантии были черные. Наверное Шарль решил, что я буду на маскараде вампира изображать или что-то вроде этого. Сначала я чувствовал себя несколько неуютно, а потом ничего, привык. Да и черный цвет способствовал созданию моего имиджа Ужаса Подземелий.

Из воспоминаний меня вывел стук в дверь.

— Войдите.

— Профессор, все уже собрались. Жеребьевка проведена. Все студенты уже собрали вещи. — Джемма была, как всегда, собрана и говорила четко и быстро.

— Северус, — дверь распахнулась и в кабинет ворвался Альбус, — что это ты мне кинул? Какое увольнение? Ты совсем с ума сошел?

— Профессор Снейп? — в голосе Фарли звучало удивление.

— Идите мисс Фарли, я скоро присоединюсь к вам в общей гостиной.

Когда постоянно оглядывавшаяся на меня Джемма вышла из кабинета, я повернулся к Альбусу.

— Что тебе не понятно, крестный? Я предупредил тебя — ты не понял. Мало того, что ты выставил меня перед Поттером каким-то психом, с раздвоением личности, это ладно, я стерплю, но выставлять Слизерин на посмешище? Ты чем думал, когда буквально выцарапанную победу у этих детей отнимал? И ладно бы дело было только в Хогвартсе. В конце концов дети бы выросли, но ты делаешь эти необдуманные действия накануне новой войны! Ты думаешь, что у меня мало дел помимо школы? Ты за какие-то пять минут практически свел мою почти десятилетнюю работу здесь на нет! С меня хватит! Разгребай свои завалы сам! А теперь извини, мне нужно с детьми попрощаться.

Я вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

До гостиной Слизерина я буквально долетел. Перед входом я на секунду замер, затем решительно вошел внутрь.

Абсолютно все студенты Слизерина столпились в гостиной. Фарли стояла посередине и что-то взволновано говорила. На меня обратили внимание не сразу.

Когда меня все-таки заметили, в гостиной воцарилась тишина. Я стоял напротив своих детей и молчал, просто не знал с чего начать. В этой почти оглушающей тишине звонкий голос Драко прозвучал просто оглушающе:

— Это правда? Правда, что ты уволился?

— Да, Драко, это правда.

— Но...профессор Снейп, а как же мы?

— Вам подберут другого декана, возможно, да я даже уверен, что он будет гораздо лучше меня.

— Вы хотите бросить нас? Именно в тот момент, когда Директор Дамблдор показал всем свое отношение к нам? — в голосе Фарли звучало напряжение, — как вы можете?

— Мисс Фарли, вы забываетесь.

Она сжала кулаки, закусив губу, смотрела на меня. В ее глазах было недоверие, нарастающая злость и пробивающаяся тревога. Ведьма! Моя лучшая староста! Сейчас было видно совершенно ясно, что не смотря на темный цвет кожи, Джемма была в близком родстве с Блеками.

— Вы уходите. Вы уходите, не сказав нам это прямо. Если бы Джема вас случайно не услышала, вы бы так и ушли, не сказав нам и слова, а в начале следующего учебного года нас бы ждал сюрприз в виде нового декана?— практически проорал Монтегю.

И тут я увидел, что дети первых трех курсов, тихонько вздрагивают, столпясь у стены, а некоторые первокурсники всхлипывают. Малфой вообще смотрел на меня как на предателя.

— Я всегда верил в то, что в глубине души вы все-таки нас хоть немного любите. Вы всегда заботились о нас. Никогда не давали повода в вас усомниться. А сейчас вы просто нас бросаете. Скажите мне, что я всегда ошибался. Скажите прямо, глядя в глаза — и тогда я пойму, что нельзя никому верить и тем более доверять. — Практически прошептал Маркус.

Что я мог им сказать? Что они мне нужны и поэтому я ухожу? Они не примут этого. Сказать, что я некомпетентный декан? Они мне не поверят. Они не поверят ни во что, чтобы я не начал нести в свое оправдание. Беда. Я еще раз обвел взглядом гостиную. Потерянные никому не нужные дети. Нет, не так. Никому не нужные кроме меня.

Я понял, что не смогу уйти. Фарли права, я сейчас чуть было не поступил как последний эгоист, я чуть было не бросил их, практически на произвол судьбы.

На душе стало сразу же как-то легко.

— Мисс Фарли, за свою безобразную выходку, вы наказываетесь. Вы будете готовить не три, а пять зелий на каникулах, какие — выберите сами, но не дай Мерлин, они не будут безупречные. Вы у меня с кухни только спать будете выходить. Что касается...

— Да, профессор! — и Джемма все-таки разревелась.

— Мистер Монтегю и Мистер Флинт, в следующем учебном году вся проверка домашнего задания курсов младше вашего ляжет исключительно на ваши плечи. Я не хочу забегать вперед, придумывая наказание за предвзятое отношение к работам, поэтому...

— Да профессор!— с радостными улыбками произнесли они хором.

Я шагнул к ним, но тут дверь распахнулась и в проеме возник Дамблдор.

— Северус, что за детский сад?! Почему ты заставляешь своего старого директора бегать за собой через весь замок? Чего ты хочешь?

Я выразительно приподнял бровь и посмотрел на крестного.

— Да, я принял твои претензии. С этим мы разберемся так сказать в рабочем порядке. Ты еще чего-нибудь хочешь? Может тебя зарплата не устраивает?

Я неопределенно хмыкнул. Альбус не давал мне ни одного слова вставить.

— Ну хорошо, вымогатель, я тебе подниму оклад в два раза. Доволен?

— Директор, может вы извинитесь перед моим факультетом за свою необдуманную выходку,— произнес я холодным голосом, радуясь тому, что мне удалось, наконец-то, вклиниться в его, довольно выгодный для меня, монолог. Не то чтобы эти деньги были мне нужны, если честно, я даже не знаю какой у меня оклад, деньги напрямую переводятся в мой сейф, но приятно черт возьми.

Альбус поднял взгляд на моих змеек и проговорил:

— Все совершают ошибки, мои дорогие. Я не исключение, как видите. Возможно, это связано с уже прожитыми годами. Я смотрю на мир с высоты своего возраста совершенно не так, как выглядит это перед восторженным взглядом вашей юности. Возможно, когда вы станете мудрее и старше, вы поймете причины моих поступков. А сейчас, я извиняюсь перед вами за то, что ввел в заблуждение вас относительно моих помыслов.— Пока он это говорил мы восторженно ему внимали и иногда кивали, ведь, как известно, с сумасшедшими и пожилыми нужно всегда соглашаться. Он хоть сам понимал, что говорил? Я вот ему завидую, если понимал, потому что я не понял ни слова. Альбус повернулся ко мне.— Доволен? Жду тебя в своем кабинете.

И мой, опять Директор, вылетел в коридор.

Я поспешил за ним следом, предварительно бросив грозный взгляд на свой улыбающийся сквозь слезы факультет.

Уже подходя к выходу, я не удержался и ухмыльнулся:

— С зарплатой-то как удачно вышло.»

— Альбус, это что же получается, как только Северус пригрозил тебе увольнением — ты ему сразу повысил оклад, и сразу в два раза. Нам что, всем тоже нужно было увольняться, чтобы хоть какую-то надбавку получать?

— Видишь ли, Минерва, дело здесь не только в Северусе, а в факультете Слизерин. Кто, кроме него мог бы справится с этими своевольными змеями, может быть ты?

— О да, он с ними просто великолепно справлялся, особенно когда в школе обосновалась Долорес Амбридж, не правда ли мистер Малфой?

— Вот не нужно сейчас переходить на личности.

— А причем тут Мистер Малфой, — в голосе Драко прозвучало удивление.

— Так, Перси, а что ты молчишь?