На постели в горячке мечется девушка, ее тело все горит, хриплые вздохи свидетельствуют о том, что ей трудно дышать, она чуть ли не задыхается. Тяжелые веки едва разлипаются, и она видит Его: реальность или бредовое видение она не разберет. Ее рука пытается сдвинуться навстречу мужчине, но темнота сильнее, она увлекает за собой, и девушка впадает в эту темноту.
Темнота не отступала, становилась только гуще, плотнее. Все изменилось в один миг, сначала прошлась тёплая волна, затем темнота стала отступать, стали пробиваться очертания предметов: стол, стул, окно, шкаф… свеча.

Свеча становилась ярче и ближе. Пламя озарило фигуру, несущую свечу.

- Бабушка!

- Я, милая, я.

- Но…

- Молчи, у нас не так много времени, а я должна многое сказать.

Рука, покрытая морщинами, коснулась волос девушки.

- Не бросай его. Он нуждается в тебе, как и ты в нем. Много испытаний вам придётся преодолеть, как вместе, так и порознь, как на пути друг к другу, так и шагая бок о бок. Сила в любви, вере и доверии. Говорит – слушай, молчит – жди, придёт время все узнаешь. Вы наречены друг другу.

Последние слова старой женщины таяли, как и она сама растворялась в предрассветной дымке. Все вокруг наполнялось звуками и светом. Девушка открыла глаза, она находилась в своей комнате, в своей постели. Все вокруг было залито солнечным светом, который пробивался сквозь открытое окно вместе с пением птиц, шумом листвы и запахом цветов. Сев в постели, девушка задумалась: «И что это все значит бабушка?»

Обладая знаниями общения с духами, Анна понимала, что все сказанное имеет свой смысл и значение.



Рабочее утро было в самом разгаре, когда в кабинете появился Коробейников.

- Опаздываете, Антон Андреевич.

- Простите, решил заскочить в больницу, узнать, как свидетель, заодно опросить его.

- Ну что ж, похвально

Штольман отложил бумаги, которые до этого изучал, обратив свое внимание на подчиненного в ожидании продолжения доклада. Однако Антон Андреевич не торопился с ответом, налив себе стакан чаю, он расположился за своим столом, раскладывая свои бумаги по папкам.

- Ну не томите, Антон Андреевич

- Ах да… господин Ушаков пришёл в себя, но ничего не помнит … видать сильно испугался. Доктор Милц сказал, такое может быть в последствии испуга – потеря памяти.

- Возможно, но что его так напугало?

- Да… задача…

- Вот что… нужно восстановить его день: где он был, что делал, может так мы поймем, что послужило причиной нападения и ограбления на господина Ушакова.

Яков Платонович вышел из-за своего стола и расхаживал по кабинету.

- Антон Андреевич, вам все понятно?

Помощник сидел, понуро размешивая ложечкой чай, вполуха слушая начальника.

- Да что с вами, Коробейников? Вы не больны?

- А!? Нет… Тут такое дело… я думаю, Вам стоит знать… я в больнице узнал, что Анна Викторовна захворала…

- Что с ней?

Голос следователя предательски дрогнул.

- Что-то нервное…



Несмотря на июльскую жару Анна сидела в беседке, кутаясь в шаль. Последствия болезни давали о себе знать: тело то знобило, то бросало в жар, но и находиться в душной комнате не хотелось, поэтому, убедив домочадцев, что свежий воздух – лучшее лекарство, она уединилась с книгой в беседке. Однако книга так и осталась не тронутой, раскрытой где-то на середине. Мысли Анны летали вокруг ее сна.

«Кто этот он? О ком говорила бабушка?»

А дело было все в том, что рядом с Анной было двое мужчин, которым она помогала и которые ей были симпатичны. Это поручик Иван Шумский, недавно приехавший в Затонск на похороны своей крестной, как потом выяснилось в ходе расследования, отравленной своим племянником. Анна Викторовна не могла пройти мимо нуждающихся в ее помощи, в особенности, когда об этом просит сам дух убиенной. Вот так и завязались тесные отношения с поручиком. Но не менее тесные отношения ее связывали и со следователем Яковом Платоновичем Штольманом, который и расследовал это дело. С ним ее связывали довольно долгие «отношения», появление духов в жизни Анны Викторовны способствовали частому пересечению их путей и совместному ходу расследований. Поначалу Штольман скептически относился к ее «духам» и не воспринимал всерьёз, но позже толи уверовал, толи признал их правоту, а может было дело в самой Анне. Неоднократно он ее спасал от опасности и отчитывал как неразумное дитя, совершившее проступок, радостно ее приветствовал в своём кабинете, а то наоборот, был строг и холоден, да много чего было между ними, даже нелепый непозволительный поцелуй со стороны Анны, и ссоры на многие недели, а потом продолжительные прогулки по аллеям парка и беседы... беседы… беседы. Что-то внутри девушки тянулось к этому суровому следователю, на душе теплело от его взгляда и улыбки.

Так, погруженная в свои думы, Анна задремала.



Новость о болезни Анны Викторовны выбила Штольмана из рабочей колеи, теперь все его мысли занимало здоровье девушки и ни о чем другом он думать не мог. Поэтому дав поручение своему помощнику, сам Штольман отправился на Царицынскую улицу, под предлогом поговорить с адвокатом Мироновым, который являлся поверенным господина Ушакова и отцом Анны, чтобы самому удостовериться о состоянии девушки.

Подходя к дому Мироновых, Яков заметил знакомую фигуру в беседке, он уже хотел окликнуть ее, но заметил, что девушка спала. Не удержавшись от лицезрения столь милого образа, подойдя ближе, он облокотился на край беседки, любуясь дорогой сердцу девушкой. Как давно она стала ему дорога и любима? Он и сам не мог себе ответить на этот вопрос. Но на душе становилось тепло в ее присутствии, непроизвольно хотелось улыбнуться самому в ответ на ее улыбку, сердце замирало в тревоге, когда ей грозила малейшая опасность, вот и сейчас его сердце привело к ней убедиться, что она в порядке, увидело и успокоилось, наполнилось теплом, нежностью, любовью.
Умиротворенное лицо, румянец, розовые уста, волнистые волосы, водопадом спускавшиеся по плечам, - не было дороже картины для Якова чем сейчас.

Поток ветра пронёс пушинку, которая задела носик прелестницы, от чего милый носик поморщился, вызвав смешок у Штольмана и ещё большую улыбку.
Видимо смешок был слишком громкий или же назойливая пушинка была причиной, но девушка проснулась.

Веки дрогнули, приоткрылись, и в сонной дымке Анна увидела силуэт мужчины, как тогда, когда была в горячке. Прикрыв глаза, слегка встряхнув головой, отгоняя остатки сна, Анна потерла лицо руками.

- Простите, Анна Викторовна, не хотел вас разбудить.

Анна насторожилась, а затем резко убрала руки от лица, перед ней стоял Штольман с виноватым видом.

- Зато у Вас получилось меня напугать.

- Простите не хотел… Как ваше самочувствие? Слышал приболели.

- Спасибо. Уже гораздо лучше.

Улыбка озарила ее лицо, а девичье сердце наполнилось теплом от такой заботы и внимания.
Попытавшись подняться, Анна с удовольствием приняла помощь Штольмана, а он, в свою очередь завладев ее ручкой, покрыл ее пальчики поцелуями. И опять как много раз с ними случалось, они завладели взглядами друг друга и в этот миг будто отступал окружающий мир, давая возможность говорить их душам, а они боялись заговорить, или, когда же кто-то предпринимал первый шаг… момент был упущен. Вот сейчас миг был прерван мужским голосом.

- Анна Викторовна!

На подходе к беседке широким шагом направлялся поручик Шумский с большой корзиной цветов.

- Яков Платонович!? Не ожидал вас тут увидеть.

- Я по делу к Виктору Ивановичу, увидел Анну Викторовну решил поздороваться… Анна Викторовна, рад, что Вы в добром здравии… Поручик.

Стремительно Штольман направился к крыльцу дома, злясь на свою расторопность не внимательность - явиться к больной девушке без гостинца, и проклиная Шумского с его корзинной цветов. Однако следователю было невдомек, что его провожал печальный взгляд голубых глаз.

Из разговора с адвокатом Штольман узнал: господин Ушаков вернулся в Затонск года два назад, где был неизвестно, но вернулся с приличным состоянием, наладил своё дело, как оказалось прибыльное. Информации мало, но следователя на некие мысли она наводила.

Покидая кабинет хозяина дома, направляясь к выходу, в прихожей Штольман наткнулся на злополучную корзину с цветами. И вновь его мысли вернулись к его оплошности и самобичеванию. В доме он никого не встретил, как на веранде и в беседке, решив, что Анна Викторовна и Шумский отправились на прогулку по саду. Яков Платонович с силой сжал свою трость и быстрым шагом направился ловить пролетку.

Барышня Миронова действительно намеревалась прогуляться по саду, но компания поручика почему-то ее не радовала, поэтому, сославшись на плохое самочувствие, она, извинившись, направилась в дом. Шумскому ничего не оставалось, как отклоняться и надеяться на скорую совместную прогулку.

Анна вошла в дом, не обращая внимания, поставила корзину с цветами на тумбу, в задумчивости направилась по лестнице на второй этаж в свою комнату.

Она пыталась разобраться в своих чувствах, а ещё ее озадачило видение … неужели это он? О нем говорила бабушка?

Сидя в кресле и кутаясь в шаль, погруженная в свои думы, Анна чуть не пропустила появление духа.

Перед ней стояла девушка с распущенными длинными волосами в белой нательной рубахе, которая местами была порвана, оголяя плечо и шею. На шее девушки Анна успела разглядеть веревочку, на которой висел какой-то очень старый амулет.

- Кто ты? Чего ты хочешь?

Сильный толчок ударил Анну в солнечное сплетение, выбив из неё вдох и погружая в видение.

[I] Языки пламени поглощали бревенчатую избу, уже подбираясь к крыше. Из горящего дома доносился женский крик, собравшийся народ пытался потушить пламя, но во внутрь войти никто не решался. Вдруг из толпы к горящему дому кинулся один парень с топором. Сорвав замок, он ворвался в самое пекло пожара… крыша дома рухнула[/l]



Утром Анна себя чувствовала совсем посвежевшей и полной сил, готовой к новым подвигам. Кроме того, ей не давал покоя дух девушки и ее видение, кто она и что это был за пожар.
Спустившись раньше обычного к завтраку, Анна направилась на кухню поболтать с Прасковьей, а, точнее, расспросить, не помнит ли та о каком-либо пожаре.

Старая служанка припомнила случаев пять за прошедшие десять лет, но только один заинтересовал барышню, тот, где погибла девушка и ее парень. Случилось это в Слободке лет десять-девять назад, почему девушка была заперта в доме, никто так и не понял, спасти ее не удалось, а вот парня вытащили, не успел вглубь дома пробраться, где крыша провалилась, но обжегся сильно, говорят от того и умер.

- А как их звали?

- Так… Василий и Акулина. А чего это ты барышня пожаром интересуешься?

- Да не бери в голову, сон дурной приснился… давай помогу к завтраку накрыть.

После завтрака Анна решила прогуляться в Слободку в надежде пообщаться с духом ещё раз.



Ночью Яков Платонович спал плохо, мысли метались от нападения на господина Ушакова до барышни Мироновой.

«Странно, что Ушаков делал на просёлочной дороге, по которой никто не ездит, и что он делал в Слободке? Ни друзей, ни родственников у него там не было, как и никаких дел, или все же были? На него напали, избили, но не убили, ограбили… но откуда преступнику было знать, что Ушаков будет там… если только преступник сам его не заманил туда… или все же случайный разбой?» - размышлял сыщик, сидя на кровати. На его коленях лежала раскрытая книга, но стоило взгляду Штольмана зацепиться за неё, как все мысли о расследовании улетучивались, унося его в беседку на Царицинской улице.

Утром отправив записку в управление Коробейникову, на случай где его искать, выпив утренний кофе в ресторации гостиницы, Штольман отправился на место нападения на господина Ушакова.
Добравшись на пролетке, Яков Платонович с лёгкостью спрыгнул на землю, поправив котелок на голове, взглянул на небо. Безоблачное утро, которое радовало с утра, к обеду готово было разразиться ненастьем. С востока тянулись тяжелые грозовые тучи.

Следователь направился в сторону окраины Слободки, там в лес уходила дорога, на которой и напали на потерпевшего. Дома оставались позади, лес стоял густой с зелёной листвой, приглашая к себе зарастающей дорогой. Штольман стал внимательно оглядывать дорогу, каждое дерево, каждый кустик, углубляясь в гущу леса. Когда за деревьями скрылись крайние дома Слободки, а лес вступил в свои законные права, в густой зелени Яков заметил следы старого пожарища. Видимо, когда-то это была изба – сруб с каменной пристройкой, часть которой сохранилась, как и часть крыши над ней, остальное же выгорело, оставив обгоревшие и обвалившиеся стены, да часть крыши. Время взяло своё, пожарище начало зарастать зеленью, а каменная кладка – покрываться мхом, отчего все сооружение сливалось с лесным массивом и с дороги было почти не заметно.

Вздохнув, Штольман вновь принялся за свои поиски. Отодвигая тростью один из листьев лопуха, он заметил какой-то блеск, наклонившись обнаружил медальон-амулет на веревочке. Убрав свою находку в саквояж, окинув ещё раз все внимательным взором, следователь собрался уходить, но стоило ему обернуться в сторону поселения, как его лицо озарила улыбка.

По лесной дороге ему навстречу в задумчивости шла Анна Викторовна.
Анна шла погруженная в свои думы, размахивая сумочкой. «Стоит говорить Штольману о своём видении или сначала лучше узнать самой побольше? А что теперь думать, надо было раньше решать, теперь поздно, опять я полезла одна не весть куда, опять Яков Платонович будет ругаться, опять мы поссоримся, а так не хочется с ним ссориться. Так скучаю по нашим редким встречам, по его задумчивым глазам, улыбке».

- Анна Викторовна!

Анна остановилась в удивлении, перед ней стоял предмет ее размышлений.

- Яков Платонович!

Голос ее не слушался, удивление от того, что она встретила его здесь, страх перед его гневом на ее легкомысленное поведение, не давали ей говорить спокойно. Она даже прикрыла глаза, ожидая упреков.

Якова обуревали эмоции, на смену радости пришло негодование – что может делать барышня одна в лесу? Но почему-то в мыслях возник образ Шумского с корзиной цветов, и вся злость ушла, осталась только радость нежданной встречи.

- Как вы здесь оказались?

От спокойного голоса, пропитанного теплом, Анна удивленно взглянула на мужчину, который уже стоял перед ней, протягивая к ней руку.

Завладев ее рукой, Яков прикоснулся поцелуем к ее пальчикам, желая, как можно дольше удержать в своей руке.

- Так что Вас сюда привело, Анна Викторовна? Очередные духи?

Возмутиться Анна не успела, над их головами разразился гром и на них упали первые тяжелые капли дождя.

- Скорее!

Яков схватил Анну за руку и потянул в присмотренный ранее сгоревший дом, как средство укрытия от ненастья.

Вбежав под крышу, они стали стряхивать капли дождя с одежды. Саквояж, трость и котелок нашли приют на одном из каменных выступов, к ним присоединилась шляпка Анны. Девушка стояла лицом к выходу, созерцая ливень. Мокрая одежда не грела, от чего Анна обняла себя за плечи.

- Похоже дождь надолго…

- Вы опять можете заболеть.

На плечи Анны лег снятый с Якова сюртук. Хоть он был мокрый, но согрел лучше всякой шали или пламени камина.

Яков не успел убрать руки с плеч Анны, как она развернулась к нему лицом. Их взгляды встретились и мир перестал существовать. Рука сама потянулась к непослушному локону, который от дождя прилип к лицу Анны. От столь трогательной ласки глаза Анны прикрылись, и сама она прильнула к мужской руке. Вокруг шумел дождь, а Яков слышал только стук своего сердца, затаившееся дыхание девушки, видел манящие розовые уста. Все случилось внезапно, мягкие губы таяли под его напором, сдались и ответили на его поцелуй. Его руки скользили по нежной коже ее шеи. Ее ладошки слушали стук его сердца, что рвалось из его груди. Волшебство закончилось с последним глотком воздуха в лёгких, на его место пришла реальность… неизвестная… пугающая…

Яков отпустил Анну, отступил на шаг, он боялся ее реакции, боялся признаться в своих чувствах, боялся быть отвергнутым, ругал себя за содеянное, за несдержанность.

- Аня, простите меня… я…

На него смотрел удивленный, нежный взгляд голубых глаз в которых не было ни упрека, ни гнева. Но вот лёгкий поворот головы, взгляд перемещается за левое плечо мужчины, голубые глаза округляются в немом испуге. Мгновение, и девушка падает без чувств.

- Анна Викторовна, Анна Викторовна!

Штольман не на шутку испугался за девушку, он едва успел подхватить обмякшее тело. Неокрепший организм после болезни, попасть под ливень, ещё он со своей несдержанностью, что ее могло напугать? Дух?

Яков оглянулся туда, куда смотрела Анна, но никого не увидел.
Барышня стала приходить в себя. Глаза открылись, являя Якову небесно-голубой взор, наполненный испугом, сменяющийся узнаванием и спокойствием. Она была так близко, он держал ее в своих руках, ее губы манили, но Яков взял себя в руки, подавляя любое желание, хватит с него на сегодня безрассудства.

- Анна Викторовна, как вы себя чувствует? Вы что-то видели?

Штольман помог Анне встать, но ее руки не выпускал из своей.

- Там был человек… страшный человек… весь в чёрном… его лицо… оно было все изуродовано.

Следователь сразу насторожился, выхватил пистолет и направился в сторону, указанную Анной. За каменной стеной оказалось помещение: две стены остались почти целы, как и крыша над ними, в углу был навален какой-то хлам – подобие лежанки, никого не было или же был, но ушёл… вопрос, кто был… бездомный… преступник… и вернётся ли…

Дождь закончился, выглянуло солнце, лес наполнился звуками птиц. Барышню необходимо было отправить домой, долгое пребывание в мокрой одежде здоровье не укрепит, потом Штольман с городовыми вернётся сюда и все осмотрит.

- Там никого нет… Дождь закончился. Вам нужно домой, неровен час опять заболеете.

Анна возражать не стала, ей было не по себе в этом месте, и, отдав Якову его сюртук, схватив свою шляпку и сумочку, она в спешке направилась к выходу.

Штольман нагнал ее уже возле дороги, он был в замешательстве от ее поведения, страх, что он ее обидел, задел, боролся со страхом, что она могла оказаться здесь одна лицом к лицу с преступником.

- Анна Викторовна!

- Пойдёмте отсюда быстрее, мне не по себе в этом месте.

Яков Платонович перевёл взгляд с девушки на пожарище.

- А что Вы вообще здесь делали?

Анна сжалась внутренне, но потом взяла себя в руки, чтобы в случае чего держать отпор.

- Ко мне приходил дух девушки, ее заживо сожгли в доме, ей на помощь кинулся парень, но от многочисленных ожогов умер… Я хотела поговорить с ее духом ещё раз.

- И поэтому пошли одна? Здесь напали на Ушакова…

- Я не знала… я хотела Вам сказать… потом…

- Анна Викторовна, ну сколько можно… сколько Вы будете подвергать себя опасности?

- Ничего же не произошло… Вы были рядом

- А если бы меня здесь не оказалось?

Дальше они пошли в молчании, каждый думал об опасности, которая могла грозить Анне, окажись здесь она одна.

Добравшись до домов Слободки, Штольман поймал пролетку, усаживая в нее барышню, попросил её быть впредь осторожнее. Поцеловав на прощание руку девушки, крикнул возничему: «Трогай». Пролетка скрылась за поворотом, Штольман поднял голову к небу, вокруг простиралось голубое небо, светило солнце, ненастья как будто и не было.



Дома Анну ждал переполох, как же так после болезни и попасть под ливень, Мария Тимофеевна разрывалась между тем, чтоб поругать нерадивую дочь и окружить ее заботой и лаской. Велев дочери немедля снять мокрую одежду, хозяйка дома отправилась на кухню, чтобы распорядиться подать горячий чай с малиной.

Анна направилась вверх по лестнице в свою комнату, когда ее осенила одна мысль. Пораженная, она присела на ступеньки, ухватившись руками за балясину и прислонившись к ней головой – ее поцеловал Штольман… она целовалась с Яковом Платоновичем.



- Яков Платонович, нашли что?

Антон Андреевич вскочил из-за стола стоило в кабинет войти Штольману.

- Нет, но там определённо кто-то обитал… устроена лежанка, костерок с котелком… только вряд ли он вернется. У вас что, Антон Андреевич?

Отправляясь осматривать сгоревший дом, Яков дал поручение своему помощнику узнать, кто жил в этом доме, по каким причинам тот сгорел.

- Да не так много… жила в том доме девушка, то ли знахарка, то ли ведьма. Говорят, красивая была, глаз не отвести, всем отворот поворот давала, только кузница одного привечала. Плохого про неё никто не помнит, всем помогала, все ее любили. «Дитя леса» называли. Говорят, пожар не сразу заметили, дом-то вдали ото всех стоит, пока прибежали, пламя полдома объяло. Девушка громко кричала, но никто не мог ни к двери, ни к окну из-за огня подобраться, чтоб спасти. Говорят, тот самый кузнец бросился, да и сгинул вместе с ней в огне.
Антон Андреевич, тяжело вздохнув, закончив свой рассказ.

- Печальная история

Штольман задумался, что-то в этой истории было непонятно… пожар, нападение через девять лет возле пожарища, да ещё и этот изувеченный, и все в одном месте.
Его раздумья прервал робкий стук в дверь.

- Войдите

Эти мягкие шаги Яков мог узнать из тысячи.

- Добрый день!

- Анна Викторовна!

Коробейников вновь подскочил из-за стола, направляясь навстречу девушке.

- Анна Викторовна! Рады Вас видеть

Вслед за помощником поднялся и Штольман, не в силах подавить своей улыбки.

Поочередно подав руку сначала Коробейникову, потом Штольману, Анна присела на стул возле стола последнего.

- Яков Платонович, я вам кое-что принесла.

На удивленный взгляд следователя Анна положила перед ним изрисованные листы.
С первого листа на него смотрела молодая и очень красивая девушка, со второго листа – молодой парень: мужественные черты лица, тяжёлый взгляд говорили о его не дюжей силе. Третий и четвёртый лист легли перед следователем одновременно. С одного на него смотрел человек с обезображенным лицом, со второго молодой господин Ушаков. Яков поднял на Анну глаза, ему вспомнился тот испуганный взгляд, который он видел в сгоревшем доме.

- Антон Андреевич, возьмите это и покажите потерпевшему.

Коробейников без вопросов взял лист из рук начальника, взглянув на который, ужаснулся.

- Вы думаете это он напал? Хотя, увидав такого, действительно страху натерпишься.

- Антон Андреевич, поспешите.

Коробейников скрылся за дверью, прихватив с собой котелок.

Яков задумчиво всматривался в портрет Ушакова.

- Этот человек домогался девушки, сначала пытался ухаживать, но, получив отказ, просто взбесился, впал в ярость, пытался взять силой, она отбивалась кочергой, у него должен быть шрам над правой бровью. В ходе борьбы он ее толкнул, она ударилась об край стола. Он подумал, что убил ее, много крови было, запер избу и поджёг. А она была жива… спасать ее бросился этот парень.

Анна говорила тихо и взволнованно, было видно, как ей больно об этом вспоминать… говорить.
Закончив свой рассказ, Миронова встала, отошла к окну, борясь со своими чувствами, ей было искренне жаль девушку.

Штольман не стал привычно спрашивать, откуда Анна все это знает, и так было понятно – духи.
Яков видел, как переживает барышня. Ему хотелось ее утешить. Встав за ее спиной, его накрыло чувство дежа вю. Поборов свои чувства, он аккуратно взял ее за локоток, разворачивая к себе.
Взгляд любимых голубых глаз наполнил его сердце теплом, кончики пальцев кололо от желания прикоснуться к бархатной коже, ее губы манили вновь ощутить их вкус.

- Анна Викторовна, я…

Договорить Штольману не дал влетевший в кабинет городовой.

- Яков Платонович, в больнице на Ушакова напали.

- Нападавшего задержали?

- Да, - в замешательстве ответил городовой.



Уговорить Анну Викторовну отправится домой было невозможным, поэтому сейчас она тихо сидела возле окна за столиком с самоваром, слушая допрос, проводимый Штольманом.
После нападения в больнице обоих доставили в отделение. Здоровью Ушакова ничего не угрожало, его и так готовили к выписке. А задержанным оказался тот самый с изуродованным лицом, которого Коробейников случайно застал на месте преступления – тот пытался задушить Ушакова.

Всем присутствующим стоило огромного усилия сдерживать ужас при взгляде на задержанного, все его лицо представляло собой один сплошной ожег, впрочем, как и все его тело было покрыто разного степени ожогами.

- Как ваше имя?

- Василий

- Зачем вы напали на господина Ушакова?

- Он виновен в смерти моей невесты Акулины, которая погибла в пожаре девять лет назад.

- С чего вы взяли, что этот господин виноват?

- У него амулет Акулины, такого ни у кого не было, он очень редкий древнеславянский?

- Этот?

Штольман достал из ящика стола амулет, который нашел на дороге.

- Да это он самый, моей Акулинушки.

- Господин Ушаков этот амулет был обнаружен на том месте, где на Вас напали. Что вы скажите?

- Этот не моё… и этого человека я не знаю…и никакой Акулины тоже я не знаю.

Штольман видел, как Ушаков нервничает, как он ужасно напуган, амулет он узнал, только не хотел признавать его своим. Шрам над бровью убеждал Якова, что именно о нем говорила Анна, как о нападавшем на сгоревшую девушку.

- Вы оба задержаны.



Позже Штольман докажет виновность Ушакова в поджоге и убийстве девушки, найдутся свидетели, которые подтвердят, что найденный амулет Ушаков много лет носил с собой, как талисман на удачу, а также найдётся человек, который, будучи мальчишкой, видел, как Ушаков выходил из избы Акулины с окровавленным лицом и поджег дом.

Это все будет потом, а пока Анна и Яков шли по безлюдным аллеям парка в тишине. Каждый наслаждался обществом другого, скрывая свои чувства, которые рвались из груди.

- Анна Викторовна!

Бороться с собой Якову уже было мучительно, он просто не мог себе представить, как дальше жить, если не сможет прикоснуться к Анне.

Анна повернулась к нему, в ее взгляде читалось ожидание, надежда, нежность, любовь.

- Я хотел извиниться… за своё поведение… я не хотел Вас оскорбить…

Огонёк надежды стал меркнуть в голубых омутах, поэтому Яков поспешил продолжить.

- Вы можете смеяться надо мной… я человек другого уклада, мне… мне трудно подобрать слова … Ни на мгновение я не сомневаюсь, что… Вы слышите меня?

Анна стояла, завороженно слушая.

- Что моя жизнь без Вас была бы иной!

- Иной?

- Она была бы пуста…

- Пуста…

Эхом повторила Анна последние слова, не отрывая глаз от Якова, ее переполняло множество чувств, маленькая слезинка блеснула в уголке глаз и скатилась по щеке, слова Штольмана отражали ее собственные чувства к этому мужчине.

- Вы плачете?

Яков был обеспокоен.

- От счастья!

С широкой счастливой улыбкой Анна шагнула ближе мужчине.

- Моя жизнь тоже была бы пуста без Вас.

Анна обняла его за плечи, прижимаясь, и тут же оказалась в мужских объятиях.

- Аня… любимая…