Обычно мои передвижения по стране были хаотичными и быстрыми. Перейдя в другой город, я замедлялся и неторопливо обследовал его со всех сторон. Мне было интересно сравнивать города между собой, я любил архитектуру конца двадцатого века, все эти небоскребы и огромные конструкции из железа и бетона искренне меня восхищали. И пусть они были бездушными и порой мрачными, когда я смотрел на них, мне казалось, что еще чуть-чуть – и моего дара хватит, чтобы почувствовать отпечаток эмоций, отложившийся на зданиях. Ведь когда их строили, каждый рабочий вкладывал в них частичку себя, и этот факт почти завораживал меня. Может быть, через пару тысяч лет мой дар усилится настолько, что это станет для меня реальностью. Иногда я возвращался в Вегас, чтобы пополнить средства, либо просто чтобы развеяться. Сейчас я был на западе, до Вегаса было рукой подать. Я решил задержаться там на несколько часов, чтобы сыграть в покер, а затем двинуться дальше. Меня непреодолимо тянуло на восток. Возможно, я просто слишком долго оставлял его без внимания. Вообще-то, западное побережье мне нравилось больше, хотя, например, солнечная Калифорния была явно не для меня по понятным причинам. Мне еще повезло поймать пасмурный день в Сан-Франциско в день обхода юридических контор, это была редкая удача. Жажда меня не тревожила, поэтому вечером восемнадцатого августа я зашел в одно из самых крупных казино Вегаса на Южном бульваре, где меня хорошо знали и встретили как своего. Трех часов хватило, чтобы подхватить с десяток неплохих раздач, после чего я встал, поблагодарив соседей за игру, и отправился обналичивать фишки. Выйдя на улицу, я с минуту полюбовался фонтанами, брызги от которых ветер относил в мою сторону, и направился в Хендерсон, юго-восточный пригород Лас-Вегаса, чтобы все-таки сделать это. Меня так и подмывало. Зайдя в салон, я сразу подошел к стойке и без лишних разговоров приобрел красный Ламборджини Каунтач. Проведя в салоне не более пяти минут, я уехал. Мелькнула мысль о том, что мои документы будут готовы еще только через месяц, но усмехнувшись, я подумал, что они мне и не нужны – никто за мной не угонится – триста семьдесят пять лошадей под капотом и мое вампирское чутье и реакция это гарантировали. Рев мотора, когда я вжимал педаль газа до упора, так ласкал слух и доставлял такое удовольствие, что я быстро разогнался до невероятной скорости и оставил штат Невада за спиной. Всю ночь я гнал на пределе возможностей, останавливаясь, только чтобы заправить машину, к сожалению, это приходилось делать слишком часто. Когда утром я подъезжал к объездной автостраде Денвера, меня попытался остановить дорожный патруль. Пронесясь мимо него со скоростью двести шестьдесят километров в час и успев уловить самое сильное удивление, которое только попадалось мне в жизни, я улыбнулся. Я вел себя, как ребенок, но поделать с собой ничего не мог. Спустя пару минут я проехал второй патруль и даже не был уверен, успели ли они меня заметить. Однако уже через шесть минут в небе надо мной закружил вертолет, и я мельком взглянул на показания датчиков. Топлива мне хватит километров на сто, не больше, поэтому я решил повеселиться. Я разогнался еще сильней, поскольку впереди был ровный участок дороги, и с удовольствием смотрел, как вертолет потихоньку отстает. Тут же впереди поднялся еще один. Наверное, они решили передавать меня, как эстафету. Я засмеялся и прибавил громкость в магнитоле. Так я и ехал, сопровождаемый полицейскими вертолетами, пока индикатор топлива не загорелся красным. Тогда я вжал педаль до упора, пока скорость не превысила триста километров в час, и выбил ногой дверь с водительской стороны. Воздух, ворвавшийся в машину, ударил мне в лицо, и тут же машина дернулась вправо, а я отпустил руль. Потоками воздуха машину понесло в кювет, затем тяжело ухнула подвеска, передний бампер зацепился за какое-то возвышение, и машину подбросило в воздух. Все это заняло менее двух секунд, но я с удовольствием наблюдал это, словно в замедленной съемке. Ламборджини завертелся в полете на бешеной скорости, я видел, как меня относило на многие метры от автострады. Превозмогая центробежную силу, я уперся в раму и с огромным усилием выпрыгнул из автомобиля, немного неудачно приземлившись в придорожном кустарнике. Машина, чуть изменив траекторию от моего прыжка, изящно спикировала еще на добрых пятьдесят метров и с оглушительным грохотом приземлилась. Ее протащило по инерции еще метров двадцать, по дороге она загорелась. Мгновением позже раздался взрыв. Далеко на западе я услышал визги сирен. - Жаль… Такая хорошая была машина, - я и правда очень сожалел, что не успел на ней поездить больше. Владельцам автосалона будет неприятно услышать, что проданный всего лишь накануне суперкар доехал только до штата Колорадо. Я не стал дожидаться, пока сюда прибудет полиция и продолжил свой путь на восток на своих двух. Как бы ни был великолепен тот Каунтач, это была всего лишь железка, а сам я мог передвигаться быстрей, да и «подзарядка» мне требовалась куда реже. *** Когда я прибыл в Сент-Луис, в городе шел дождь. Неторопливо шагая по улице, я обратил внимание на небольшой бар, в котором громко играл телевизор. «Неизвестный погиб сегодня на автостраде Денвера. Водитель Ламборджини Каунтач превысил скорость и не справился с управлением. По неподтвержденным данным, максимальная скорость автомобиля на автостраде составила триста километров в час. Подробности автокатастрофы выясняются…» Я остановился, чтобы прочитать эмоции сидящих в баре. Из тех, кто слушал новость, несколько человек пробормотали что-то вроде «сумасшедший», остальные начали обсуждать возможность управления машиной на такой огромной скорости. Только у одной молодой девушки мелькнуло что-то вроде сожаления, но она ненадолго задержалась на этом чувстве. Я невесело усмехнулся: таковы были люди. Чужое горе мало кого заботило. Даже если бы я и вправду погиб в этой аварии, никто не стал бы обо мне скорбеть, а память обо мне стерлась бы за сутки. Я понял, почему Нэнси когда-то сказала мне: «Только ты и будешь помнить, ведь больше-то некому». Людская память коротка, и чувства людей не могут вместить того диапазона эмоций, которые были доступны вампирам. То, что недоступно их пониманию, они не пропускают через себя и всеми силами стараются забыть. Так мне казалось. Свои собственные человеческие переживания я давно забыл, и мне не с чем было сравнивать. Я заказал номер в среднего уровня гостинице и засел там, не желая никуда идти. Мне нужно было подумать, что делать дальше, как спланировать свои действия. Если честно, меня опять мучили какие-то навязчивые мысли. Я снова ощущал острую потребность двигаться дальше, и чем дольше я ее игнорировал, тем сильнее она становилась. Я пожалел, что не могу спать. Сейчас это казалось спасительной отдушиной, в которую я мог нырнуть хотя бы на несколько часов. *** Моего терпения хватило ненадолго. Уже через пять часов я выбрался из города и снова побежал. Сгущавшиеся сумерки позволили мне перемещаться незаметно, и я постарался выжать как можно больше скорости. Еще затемно я миновал Ланкастер, и уже через час, когда невидимое за тучами солнце вставало мне навстречу, я прибыл в Филадельфию. Я не стал останавливаться и пробежал до залива. Было бы глупо не поприветствовать Атлантику. Затем я вернулся в Филадельфию и снова засел в гостиницу, потому что некстати выглянувшее солнце практически прогнало меня с улицы. Я сидел в жестком кресле у окна и смотрел, как прохожие спешили по своим делам, как женщины гуляли со своими детьми, как влюбленные подростки шагали, взявшись за руки, и иногда останавливались, чтобы поцеловаться. Луч солнца упал на мое окно, и моя кожа тут же начала искриться. Я обрадовался, что у меня есть повод прекратить глазеть на людей, и отошел вглубь комнаты.
Источник: http://twilightrussia.ru/forum/38-4725-1 |