Прежде чем подняться на сцену в Зале Н на Комик-Кон, Кристен Стюарт, Роберт Паттинсон, Тэйлор Лотнер и автор книг Стефании Майер провели пресс-конференцию для журналистов и поговорили о фильме «Сумерки. Сага. Рассвет: Часть 2», обсудив не только последнюю часть популярной франшизы, но и свои чувства, связанные с этим опытом, и то, как он повлиял на них.

Вопрос: Роб и Тейлор, в этом фильме Эдвард и Джейкоб наконец-то становятся друзьями или учатся любить друг друга как семья?

Тэйлор Лотнер: У нас всегда были такие отношения, верно?

Роберт Паттинсон: Да, я отдал ему свою дочь. Я пожертвовал ею ради него.

Лотнер: Это любовь.

Паттинсон: Это настоящая любовь. В принципе, это любовная история Эдварда и Джейкоба.

Лотнер: Да, отношения между нами тремя немного различны. Между нами всегда существовал сложный любовный треугольник, а теперь он стал квадратом. Стало гораздо проще.

Паттинсон: Теперь это круг.

Окончание франшизы было горьким? Каким было ваше последнее совместное посещение Комик-Кон?

Кристен Стюарт: Это забавно. Если вы скажете мне, что завтра у нас будут пересъемки некоторых сцен, которыми они недовольны, то я буду так рада, что задрожу от трепета, потому что мне действительно нравится играть эту роль. Мы делали это на протяжении четырех лет. Даже если уходить неприятно, я оглядываюсь назад с великой нежностью, это всегда будет со мной. Я очень благодарна за это.  

Стефани Майер: Кто-то спросил меня об изменениях в их жизни, и я сказала, что я каждый день думаю, что в изменениях больше раздражающего, чем позитивного. Это очень раздражает каждый день, не так ли?

Стюарт: Иногда.

Паттинсон: Раздражают некоторые вещи, но на самом деле они не связаны с другими людьми. Я ненавижу ходить в туалет!

Как вы изменились, работая над этой франшизой?

Стюарт: Ты начинаешь проект, чтобы его закончить. Это действительно большой и тяжелый опыт, и только будучи таковым он кажется хорошим, правильным и настоящим. Я чувствую, что бросила себе вызов, и даже если Стефании [Майер] вдруг напишет еще одну книгу, я буду восклицать: «А ну дайте мне прочитать ее, немедленно!». Я могла бы просто сохранить это чувство. Я знаю, что найду его, работая над другими проектами. Как это изменило меня? Я не знаю. Возможно, это подтвердило мою мысль о том, что мне нравится делать то, что я делаю. Не обязательно сниматься в независимом кино, чтобы чувствовать, что ты контролируешь процесс с немногими людьми, с которыми творчески связан. Ты можешь делать это в большем масштабе. Может, это изменило мое мнение об этом вопросе. Но как человек, я не смогла бы ответить на этот вопрос прямо сейчас. Это непросто.

Какими были ваши впечатления друг о друге, когда вы впервые встретились много лет назад?

Майер: Для меня первый раз, когда я увидела их, был очень запоминающимся, потому что я встретила их на обеде актерского состава, и они пришли со съемок в костюмах. Поэтому, когда я их встретила, они были одеты как мои воображаемые друзья, и это было одним из самых странных моментов в моей жизни, но было классно увидеть каждого. Я думала: «Вот как они выглядят! Это реально!». Я хотела потрогать их. Это было очень, очень круто. Было интересно, потому что они все выглядели потрясающе, и я с нетерпением ждала начала работы с ними.

Стюарт: Мне понравились штаны Роба. Серьезно. Это так странно. Тэйлор был ребенком, когда я познакомилась с ним, и после «Новолуния» он ребенком уже не был. Встреча с ним была очень странной. Я думала: «Правда?!». Я была уверена насчет их обоих. Сложно сказать об этом в интервью, потому что я не могу определить это для себя самой. Иногда ты встречаешь человека, и ты будто чувствуешь «Мы должны сделать что-то вместе. Мы сделаем это хорошо. Давай используем всю энергию, что витает между нами. Давай сделаем это!». И так у меня было с ними обоими.

Что вы узнали друг о друге, снимая последний фильм?

Майер: Трудно найти что-то новое спустя столь долгое время. Для меня было новым то, что я впервые увидела Кристен в роли новой Беллы. Это было удивительно! Было действительно здорово открыть эту ее сторону. Все остальные были такими же, как и раньше.

Лотнер: Это правда. Мы все были скучными. Кристен проделала хорошую работу на протяжении всей франшизы, играя идеально неуклюжую, неповоротливую девушку. Сейчас она вдруг просто преобразовалась в холеного, сексуального вампира, и это абсолютно другой человек. Для меня очень впечатляющим было увидеть это, и я думаю, что фанаты будут в восторге.

Майер: Честно говоря, увидеть Беллу настолько сильной было для меня мечтой. Это было удивительно!

Стюарт: Я почувствовала, будто «Ничего себе, я спортивный автомобиль. Давайте испытаем его!». Особенно в первой книге моей любимой частью было это: «Испытай ее, приятель! Давай посмотрим, на что она способна!».

Роб, чем ты похож на своего персонажа?

Паттинсон: С нетерпением ждал этого вопроса. Я не знаю. Я не могу рассказать ничего больше. Я помню, как встретил Стефани в первый раз и как спорил с ней.

Майер: Он сидел и спорил со мной о том, что чувствует и думает Эдвард. Это было удивительно! Это было потрясающе!

Паттинсон: После съемок трех фильмов, приходишь к отчетливому пониманию, поэтому через некоторое время ты уже перестаешь различать границу между собой и своим персонажем. Существуют определенные моменты, когда ты не знаешь, твои ли это мысли. Я провел так много времени в Ванкувере, что порой думал: «Эдвард не сделал бы это», но если кто-то спросил бы меня почему, то я не нашел бы ответа. Просто считал: «Потому что я не сделал бы так».

Какие чувства возникнут у вас, если «сумеречную» франшизу переснимут?

Паттинсон: Я думаю, было бы потрясающе! Я бы хотел увидеть это!

Лотнер: Это было бы интересно, без сомнения.

Паттинсон: Мне жаль того человека, который возьмется за мою роль. Я его уничтожу. Я организую кампанию против него.

Стюарт: И вот что самое замечательное во всем этом, причина перевернуть последнюю страницу. У тебя есть вера в то, что все сделано. У меня есть внутреннее видение, потому что я играла свою героиню, но если что-то такое случится, ради Бога, оставьте их в покое! С ними все ясно. Оставьте их. К концу фильма это доставляет полное удовлетворение, все так сладко и идеально. Все кажется правильным, словно именно так все и должно было закончиться. Но я расстроена. Я просто говорю, что была бы открыта для этой идеи. Мне было бы любопытно посмотреть, что из этого выйдет.

Майер: Было бы действительно интересно посмотреть на это лет через двадцать. Но мне жаль тех людей, которые попытаются исполнить эти роли, потому что это будет очень сложно. Я представляю, что ничего хорошего это им не принесет. История любима. Она не будет прежней. Это будет интересно, но очень тяжело. Это будет самая трудная часть. История Беллы определенно уже рассказана. Это конец. Возвращаясь в те дни, когда я без остановки писала о вампирах, созданию Ренесми была причина. Я создавала рассказчика. Но это двадцать лет спустя.

Паттинсон: А что насчет развода Эдварда и Беллы, эти штучки про мистера и миссис Смит?

Майер: Ну, кто выйдет из передряги живым?

Паттинсон: В этом вся суть, они не могут умереть.

Стюарт: Я бы запросто смогла оторвать ему голову!

Роб, на самом первом Комик-Кон ты был, видимо, потрясен реакцией фанатов. Если сравнивать с нынешним фестивалем, что ты чувствуешь?

Паттинсон: В первый раз было по-настоящему страшно. Я не думаю, что кто-то из нас сталкивался с такой огромной толпой. Это необычно. Но потом ты привыкаешь к этому на удивление быстро. Это так странно. У тебя есть персонаж, который развивается на глазах у множества людей, но все иначе, в частности, с «сумеречными» поклонниками. Появляется настроение. Но я считаю это забавным. Когда на вас смотрят шесть тысячек человек, все происходит словно на большой премьере. В Лос-Анджелесе было десять тысяч людей или около того. Это все равно что ходить в тумане с людьми, выкрикивающими твое имя. При этом присутствует своеобразный элемент шоу. Есть взаимосвязь, отдача, так гораздо веселее. А появление на премьере похоже на марафон.

Что привнесет этот фильм с точки зрения драмы и эмоций в дополнение к книгам?

Майер: (Режиссер) Билл Кондон действительно преуспел в поиске человеческих эмоций в гуще фантастических событий. Я считаю, что он проделал блестящую работу с первым фильмом. Он заставил вас прочувствовать человеческие взаимоотношения, и я думаю, что через это осуществился его замысел. Он проделал отличную работу.

Стюарт: Я надеюсь, что это прозвучит не очень высокомерно, но мы действительно проделали крутые вещи с концовкой. Я думаю, люди, возможно, уже знают об этом, что досадно. Но я считаю, что Билл идеально подошел на пост режиссера для экранизации четвертой книги, несмотря на то, что ее поделили на два фильма. Белла – вампир. Она утратила все человеческие черты. Это всегда поддерживало историю, и я волновалась, входя в этот образ. Теперь она вампир, и, может показаться, что это несколько трудно воспринимать. Я беспокоилась о том, чтобы найти для себя какую-то опору. И я думаю, он полностью справился с этим. В конце концов, я думаю, зрители ожидают чего-то очень эмоционального, это конец, я посмотрела фильм четыре раза и каждый раз плакала. Это так круто!

Были ли в этом фильме какие-то физические аспекты, которые вы сочли особенно трудными или сложными?

Майер: Кристен носила повязку на руке большую часть фильма.

Стюарт: Мне очень не повезло с моими большими пальцами. Это мучило и сводило меня с ума! Оба пальца странной формы. Я поранилась в начале съемок, так что гримасы, которые вы увидите, скорее всего, настоящие. Физически это было более трудным, чем что-либо другое, потому что даже то, как Белла входит в комнату отличается от того, как вхожу в комнату я. Если вы думаете со скоростью в тысячу мыслей в минуту, то вы ни о чем не будете задумываться. Все ощущается очень остро. Я наблюдала за остальными вампирами в течение долгого времени. Мне нравится выбирать, что применять, а что нет. Ее превращение было забавным и очень-очень сложным. Я помню, как подошла к Стефани в первый день, когда должна была играть вампира, и сказала: «Стеф, как мой голос будет подобен звону колокольчиков, ты шутишь? Это нереально!». Это взорвало мой мозг. Вещи такого рода были для меня непростой задачей. Мне просто пришлось забыть, что мой голос не похож на перезвон колокольчиков.

После завершения съемок, стали ли вы лучше понимать, почему эти фильмы стали феноменом?

Майер: Нет. Это до сих пор удивляет меня, постоянно.

Лотнер: Я думаю, что Стефани скромничает насчет этого. Я никогда не мог найти ответа на этот вопрос, но заслуга принадлежит книгам и героям, которых она создала. Тут-то все и началось. Нам выпала огромная честь воплотить историю в жизнь, но фанаты полюбили именно героев книги. Как они относятся к ним, я понятия не имею. Но я знаю, где это началось.

Стюарт: Я была одержима этим, это был личный опыт. Есть и другие люди, которые отождествляют себя с тем, что я делаю, и я ощущаю эту объединяющую энергию. Это зажигает что-то внутри меня. И разрастается. Если вам что-то нравится, и вы можете этим поделиться со своим другом, возможно, вы полюбите это, потому что поделились этим. Люди стали одержимы этой любовью, но это чувство освещает все вокруг.

С тех пор как вы начали сниматься в «Сумерках», как на вас повлияло отождествление с этим фильмом? Оно навредило вам или помогло с другими проектами?

Стюарт: Тот прием, что нам оказывают, нелеп. Это величайший комплимент, особенно, если фанаты книги вешают на меня ярлык. Пожалуйста, повесьте на меня ярлык! Это значит, что я сделала все так, как надо. Если кто-то, кто одержим этими книгами и фильмами, говорит: «Так странно видеть вас в других фильмах», - это замечательно. Это идеально! Это комплимент. Это лучшее, что может быть. Испытание, которое ждет нас впереди, – о большем я и не могла просить. Вызов – это моя любимая вещь в жизни. Сейчас мне позволено бросить вызов самой себе так, как я захочу.

Сексуальные сцены в первой части «Рассвета» вызвали настоящую шумиху. Увидят ли фанаты сцены вампирского секса во второй части?

Стюарт: У нас должен был быть ошеломляющий, потусторонний секс в «Рассвете: Часть 1». Первый фильм был нежным. Он был об узнавании, был не так груб. Ничего грязного. Но во втором фильме мы просто хотели быть как животные. Мы попытались, и нам сказали, что фильму был присвоен рейтинг R.

Стефани, вы можете рассказать нам немного о «Гостье»? Вы написали вторую и третью книги? Вы пытаетесь достичь любовного треугольника такого же рода, как в «Сумерках»?

Майер: Нет, на самом деле «Гостья» была для меня глотком свежего воздуха. Я хотела сделать что-то, немного отличающееся от истории о романтической любви. Она там есть, очевидно, потому что я увлеклась написанием о ней и переживанием ее. В этой серии ничего в скоро времени не выйдет. Что касается фильма «Гостья», то я очень, очень взволнована. Он прекрасен. Я не могу дождаться, когда вы его увидите.

Есть ли какое-то личное воспоминание, связанное со всем этим опытом?

Майер: Я думаю, что одним из моих любимых воспоминаний будет последняя неделя съемок. Мы снимали ночные сцены свадьбы, и все знали, что все закончилось. Мы были рады тому, что можно будет пойти домой и спать по восемь часов в сутки, и я могла бы чаще видеть своих детей. Я со многим была готова покончить, но это также вызывало и грусть, потому что мы понимали, что будем меньше времени проводить друг с другом. Я помню, мы сидели в гараже, потому что это было самым теплым местом в доме, и просто общались. Кристен была в том великолепном свадебном платье, и мы все сидели, зная, что все почти закончено, и наслаждались обществом друг друга, понимая, что это не повторится снова. Это мое любимое воспоминание.

Стюарт: Я помню тот день. Да, я точно могу сказать, что трудно выбрать один момент, но съемки свадебных сцен, похода к алтарю были действительно очень выматывающими.

Лотнер: Я просто помню, как близилось окончание съемок, и мы стали понимать, что осталось три недели, и я твердил себе: «Ладно, пора начинать впитывать каждое мгновение, потому что я знаю, что когда это закончиться, я захочу повторить все снова».

Стюарт: Да, вы должны поставить себя на наше место.

Лотнер: Мы очень устали и были измотаны. Семь месяцев съемок, но я хотел впитать все. Мы, наверное, все это делали, но я очень рад, что я сделал это. Я помню каждый момент, вплоть до последнего дня.

Стюарт: Моя последняя сцена с Тэйлором была за неделю до того, как я должна была полностью закончить съемки, но я не знала, что это будет моя последняя сцена с ним. В голове крутилась мысль: «Вот оно, приятель!». Одна из моих любимых сцен, когда мы танцевали вместе после свадьбы. Это было потрясающе.

Паттинсон: Я помню, как Питер Фачинелли украл велосипед. Это было уморительно! И когда мы отправились в Бразилию. Я думал: «Что происходит? Мы снимались в течение многих лет, и теперь мы в Бразилии, на лодке? Что творится?»

Стюарт: Мы напоминали братьев Кеннеди. Это было так странно.

Паттинсон: И потом я разбил лодку перед пятью тысячами человек. Это было довольно символично для сумасшедшего путешествия. Мы с Кристен были в купальных костюмах, с шестьюстами солдатами бразильской армии с автоматами и видеокамерами, снимались в тропических лесах Бразилии. Мы развлекались друг с другом и делали вид, что прыгаем с водопада.

Стюарт: Он пытался не раскрасить меня своей белой краской, а я его - коричневой. Она просто стекала. Мы все ворчали: «Мы оба белые. Не нужно больше макияжа!»

Паттинсон: Это было нелепо! Нет, это было весело. Это был такой безумный опыт!

Перевод выполнен Nato4ka и Nikki6392 специально для сайта www.twilightrussia.ru. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт и автора перевода.