2025-12-18

17

0

0

Чикаго, октябрь 1920 года.
Ему надоело прятаться. Прятаться от людей, от своей жажды, от себя. Дом его создателя давил на психику, вызывая приступы клаустрофобии, хотелось вдохнуть пусть затхлого, пропитанного гарью и копотью, но уличного воздуха, только бы не видеть больше эти стены, эти унылые зеленые обои со словно выцветшими от времени полосками.
С трудом дождавшись темноты, он тихо выскользнул на улицу. Погода была ужасной, сильные порывы ветра раскидывали опавшие сухие листья, низкие тяжелые тучи величественно проплывали над ночным городом, предвещая бурное ненастье.
Он неторопливо побрел вдоль кривых темных улочек, иногда останавливаясь возле домов, чтобы втянуть приятный человеческий запах и послушать, о чем говорят их жители. Проблемы у всех были примерно одинаковые, заработать денег, поесть, выпить, развлечься, заняться сексом. Неужели такая же ерунда интересовала его всего лишь каких-то два года назад?
Сейчас у него была всего лишь одна проблема, постоянная, выжигающая горло и мозг жажда, и даже кровь животных не приносила долгожданного насыщения. И впереди не было никаких просветов, даже смерть не может освободить его от этой непереносимой муки, ведь ему суждено страдать вечно.
Вдалеке послышался легкий стук каблучков, и он увидел идущего ему навстречу человека. Первой мыслью было спрятаться, и он так и сделал, завернув за угол ближайшего дома, и оттуда стал наблюдать за быстро приближающейся к его убежищу девушкой, осторожно, словно боясь обжечься, втягивая ее запах.
Девушка явно торопилась, и не столько ее пугала неумолимо наступающая стихия, сколько полные опасности хмурые извилистые улочки этого не самого фешенебельного района. Она испугано осматривалась по сторонам, и каждая случайная тень, каждый шорох заставляли ее вздрагивать и зябко кутаться в коротенькое пальтишко, вовсе не спасающее от пронизывающего ветра. Зачем она так долго засиделась у подруги? Ведь завтра рано вставать, и изнуряющая двенадцатичасовая смена на фабрике. Она надеялась, что один из парней проводит ее, но все внимание мужской половины компании досталось более симпатичной и общительной подружке. Пришлось тащиться одной, и одному богу известно, доберется ли она живой до своей жалкой съемной комнатушки, учитывая сомнительную репутацию этого рабочего квартала.
Неясная тень неожиданно возникла на ее пути из-за угла унылого серого дома, и она явственно различила силуэт довольно высокого мужчины. Девушка ойкнула, отступая назад, споткнулась, каблучок подкосился, и она чуть не упала, но холодные руки подхватили ее, не дав растянуться на мощеной брусчаткой мостовой. Как он успел так быстро приблизиться?
– Мисс, с вами все порядке? – голос незнакомца был глухим и хриплым, словно каждое слово застревало у него в горле.
Она неуверенно кивнула, все еще не в силах оторваться от немного странных, словно затягивающих глаз мужчины. Хотела что-то ответить, но не смогла, страх намертво парализовал голосовые связки, получился только нечленораздельный хрип.
А он никогда не был так близко к девушке, никогда еще его руки не обхватывали стройную девичью талию, никогда губы не были так близки к пухлым, сладким, словно созданным для поцелуев губам. И запах, ее необычайно привлекательный запах, испортить такой тонкий букет ароматов был не в силах даже вплетенный в него привкус дешевого вина. И в голове мелькнул вопрос, чего же сейчас хочется больше, прижаться к этим манящим губам или спуститься ниже, где бьется возле ключицы голубоватая жилка, по которой не прекращающимся потоком струится горячая алая жидкость?
А он ничего, симпатичный, и совсем молоденький еще, подумала девушка. Может, попросить его проводить до дома? А там, глядишь, и на чай можно пригласить, вон какая погода отвратительная. Почему же ей так страшно? Холодные руки щелкнули, словно оковы, до боли сжимая ее запястья.
– Не бойся, – его голос прошелестел, заглушая бешеный стук ее сердца, но он успокаивал не ее, а скорей себя, – я не сделаю тебе больно.
Парень продолжал держать ее, с силой втягивая ноздрями воздух. Сухая боль прорезала его горло, в желудке заурчало, мышцы рефлекторно сжались, рот наполнился ядовитой слюной, клыки зудели, раздражая десна, в попытке вырваться наружу. Но томительное напряжение в паху затмевало все симптомы жажды, и требовало чего-то совсем другого, пока не очень понятного, но инстинкты не могли подвести. Начать надо с губ.
Медленно, чуть подергивая ноздрями, он наклонялся к ее лицу. Да что он себе позволяет, мысленно возмутилась девушка, но не смогла даже пошевелиться под его гипнотизирующим взглядом. Прекрасный, словно ангел, опасный и возбуждающий, как демон-искуситель.
Высокий лоб, прорезанный небольшой морщинкой, густые, срастающиеся к переносице брови, тонкие чувствительные губы, беспорядочно растрепанные бронзовые кудри. Почему все-таки он такой холодный? Замерз? Она уже была готова согреть его. Боже, она же совершенно его не знает! Но к черту ложную скромность, у нее уже давно не было мужчины, а тем более такого, загадочно прекрасного. Пересохшие губы послушно вытянулись ему навстречу, принимая его прохладное, сначала нерешительное, но все более и более настойчивое касание. Поцелуй смерти, почему-то такая ассоциация мелькнула в голове, но страх постепенно улетучивался, притуплялась бдительность, и дрожь желания захватила все тело, формируя тугой комок внизу живота, девушка потянулась навстречу, и пальцы словно сами по себе вонзились в такие приятные на ощупь кудри незнакомца.
Поцелуй сладкий и запретный, словно шампанское, которое родители не позволяли ему пробовать в детстве. Насилу оторвался от податливых губ, чтобы вдохнуть спасительного воздуха, и глаза скользнули по бледному личику девушки и спустились ниже, на изгиб шеи. Неправильно истолковав его взгляд, девушка закинула назад голову, с замиранием сердца предвкушая прохладу губ на своей коже.
И вампир принял ее игру. Как будто собираясь шепнуть ей что-то на ушко, позволил своим губам коснуться ее шеи. И горячий пульс уже тонкой лентой бьется под его губами, вырвавшиеся на волю клыки пока еще бережно трогают тонкую, почти прозрачную кожу. Еще не поздно остановиться. Вот только зачем? В чем смысл его воздержания? Каждая человеческая жизнь важна? Эту мысль пытался внушить ему его создатель. Но разве бог думал о нем, когда его родители умирали? Или когда он сам угасал от испанки? Или когда его создатель, возомнив себя богом, обрек его на вечное жалкое существование?
Последние сдерживающие его барьеры отступили, клыки легко прорвали тонкую преграду, и вожделенная кровь согрела горло, снимая неприятную сухость. От испытанного наслаждения он сжал тело в своих объятиях с такой силой, что явственно треснули кости. Поняв, что в руках у него уже обескровленный труп, парень медленно вытер рукой тоненькую струйку крови, стекающую с уголка его губ, и в изнеможении закатил глаза к затянутому багровыми тучами небу.
– Карлайл! – его глухой голос больше походил на рычание дикого зверя, – я тебя ненавижу, слышишь? Ты ответишь за то, что сделал со мной!
Сверкнувшая молния разорвала горизонт, и глухой раскат грома засвидетельствовал его слова, превратив их в страшную кровавую клятву. Значит, он прав, значит, так тому и быть. И его жалкое существование обрело некоторый смысл. Он будет мстить. И можно не спешить, неторопливо, маленькими глотками вкушая сладость божественного напитка под названием месть, ведь времени у него впереди целая вечность.