Белла POV

Наверно, хоть раз в своей жизни каждый человек, живущий на земле, совершал поспешный, необдуманный поступок, просто из-за того, что поддавался эмоциям, переполнявшим его. Так вот, я сделала то же самое, а поскольку, когда речь заходит об Эдварде, я часто становлюсь неуверенной, это привело к тому, что за последние несколько минут число ступенек передо мной не уменьшилось ни на одну. Скоро кто-то наверняка заметит, как долго я стою у церкви, но не захожу внутрь, и подойдет узнать, все ли в порядке. А ответить мне будет нечего. Надо прости зайти. Легко сказать, а сделать вот трудно. Но я все же решилась. Желание увидеть Эдварда, не дожидаясь, когда он сам приедет, сильнее всего. Я могу подождать его сколько угодно, и мы, быть может, даже уедем отсюда вместе.

Вместе. Это слово греет душу даже в самый унылый день. И неважно, что я так и не знаю, что чувствует ко мне Эдвард, и во многом именно поэтому сама не говорила ему о своей любви. Не хочу его подталкивать, не хочу быть настойчивой, не хочу, чтобы он ощущал себя обязанным делать или говорить что-то, против чего протестует все внутри него. В конце концов, признаваясь в своих чувствах, я делала это просто потому, что не могла не сказать, и лишь потом задумалась о том, когда ждать ответного признания. Да, я переживаю, что его вовсе не будет, но даже если бы меня предупредили, что на взаимность рассчитывать не стоит, я бы все равно не смогла промолчать, и важные слова были бы произнесены. Просто потому, что так правильно.

Наконец, я устремилась к центральному входу здания церкви и поднялась по крыльцу, размышляя, как найти мне Эдварда, если вдруг его не будет видно. Конечно, можно обратиться с этим вопросом к любому, кто встретится на моем пути, и мне с радостью помогут, но что, если меня спросят, кем я, собственно говоря, прихожусь своему любимому человеку? Сказать правду нельзя, а обманывать, чтобы это выглядело честно, я не умею. Эдвард меня, как открытую книгу, читает. Все мои чувства, как правило, у меня на лице написаны.

Желание увидеть его стало непреодолимым, и я, отставив все сомнения в сторону, вошла в церковь, замерев на входе и осматриваясь. На меня никто не обратил внимания, вероятно, потому что я была слишком тихой, но, возможно, это и к лучшему. Почти сразу же я увидела его, моего Эдварда, который стоял ко мне спиной и, судя по всему, молился. Наверняка я, конечно, знать не могла, но была точно уверена, что сейчас лучше его не трогать. Наконец, он вышел в проход между рядами скамеек, ведущий к алтарю, и пошел по нему в моем направлении, но не из-за того, что увидел меня.

Мне внезапно захотелось просто понаблюдать за Эдвардом, и я спряталась за колонной, осторожно смотря из-за нее на него. Тут-то и произошло то, что привлекло мое внимание, возможно, больше, чем следовало, учитывая то, где я нахожусь. Но я не смогла сдержать себя, когда увидела своего любимого, улыбнувшегося девушке, которая подошла к нему и остановила. Она что-то ему говорила, и чем больше я смотрела на них, но по большей части на нее, тем мне более становилось очевидным, что мы с ней уже встречались.

Это была Джессика, которая совсем не изменилась за три года, что мы не виделись. После той нашей встречи дома у Анжелы их родителям, которые все равно продолжили общаться, стало ясно, что девочки никогда не найдут общий язык, поэтому больше с Джессикой я не встречалась. Я не имела ни малейшего представления, как складывается ее жизнь, да я никогда даже в принципе не интересовалась всем этим, все-таки мне Джессика никто. Тем не менее, я ничего не могу поделать с тем, что вижу сейчас, и мне остается только наблюдать, как человек, которого я люблю, улыбается не мне. Меня охватил приступ отчаяния, сердце сжалось от тоски, но я даже не задумывалась о том, что чересчур бурно реагирую на все происходящее. Я не понимала свои чувства и просто хотела, чтобы Эдвард отошел от Джессики, а она держалась от него подальше.

Мне было неприятно и даже больно видеть, что он может радоваться без меня, а я в это время словно погибаю, и весь мой мир тускнеет на глазах. Истязать себя и дальше становилось невыносимо, я просто больше не могла смотреть на это и, уже не скрываясь, выскользнула из своего укрытия. Какой-то части меня хотелось, чтобы Эдвард заметил мой уход, и это произошло, потому что я, не различая из-за слез, куда иду, споткнулась на ровном месте, и это привлекло ко мне внимание нескольких находящихся поблизости людей, хотя я и не упала.

Мое подсознание подсказало мне, что мой любимый, ради которого я и пришла сюда, отошел от Джессики, больше не улыбается и задается вопросом, что же делать. Просто созерцать, как я ухожу, или же поспешить за мной. Никакого намерения оставаться в ожидании его решения у меня не было, и я ушла, даже не посмотрев напоследок на Эдварда, боясь увидеть, что он останется там, где стоит. Я поняла, какое решение принял Эдвард, когда услышала его торопливую поступь на крыльце, последняя ступенька которого для меня уже осталась далеко позади. Останавливаться я не собиралась, как бы глупо это не было, сбежать от любимого и от проблем все же проще, чем встретиться со всем этим лицом к лицу.

- Белла, - окликнул меня дорогой сердцу человек, олицетворяющий собой все, что мне нужно в этой жизни, но я даже не замедлилась, хотя и знала, что он не даст, не позволит мне уйти. Что я хочу ему доказать? Возможно, то, что мой мир не вращается вокруг него одного, хотя мне самой очевидно, что это ложь. Не могу я ни дня без Эдварда, но все равно продолжаю бежать от того, кого так хочу. – Куда ты уходишь, Белла? - наконец, остановил меня Эдвард, развернув за запястье к себе лицом, и в этот момент мое желание что-то показать ему и защитить непонятно откуда взявшуюся гордость резко куда-то пропало, так же быстро, как и возникло. Я была в непонятном смятении из-за всего происходящего, а мой неудавшийся побег все больше казался мне незрелым и глупым поступком, из чего я сделала вывод, что, несмотря на все утраты, которые мне пришлось пережить, я все еще несмышленый ребенок, которому только предстоит повзрослеть. – Что с тобой? – с искренней тревогой и неподдельным волнением в голосе спросил у меня любимый, уводя за собой в тень деревьев.

- Не знаю, я не знаю, что со мной, - охрипшим от переживаний голосом прошептала я, пытаясь вырваться из хватки Эдварда. Я такая наивная, если позволяю себе всерьез думать, что он так просто меня отпустит. Он лишь крепче обхватил своими тонкими и длинными пальцами мое запястье, притягивая мое податливое тело, которое никогда не может ему сопротивляться, ближе. – Я просто хотела увидеть тебя, - словно в подтверждение своих слов, я подняла глаза, слез в которых уже больше не было, на любимого, и мое сердце замерло перед тем, как понестись вскачь, когда я увидела во взгляде Эдварда обожание и любовь. Ее теплые и нежные волны плавно накатывали на меня, лишая способности думать о чем-то ином, кроме того, что любимый рядом и удерживает меня за руку. В это мгновение все остальное потеряло свой смысл, остался только Эдвард, только мы. Весь мир будто сосредоточился вокруг нас, и мне показалось, что я могу вечно просто смотреть на любимого, не требуя большего, и ему тоже достаточно просто любоваться мной. – Но теперь я думаю, что прийти сюда было ошибкой, не стоило, - сказала я, словно обнажая свою душу перед Эдвардом, так сильно мне не хотелось ничего от него утаивать. Любимый отрицательно покачал головой, но у меня не было никаких догадок на счет того, что подразумевает и таит в себе это его действие. – Это все…

- Нет, это не ошибка, не смей никогда так больше говорить, не смей даже думать так, - резко оборвал меня Эдвард, и он был больше, чем расстроен. Можно даже сказать, что почти разгневан, и всему виной я. Все так невыносимо сложно, и я даже не знаю, станет ли когда-нибудь хоть чуточку легче. Чем дольше мы находимся вдали друг от друга, тем больше каждого из нас охватывают и подчиняют себе сомнения о правильности всего происходящего, поэтому при встрече все идет не так, как хотелось бы, наперекор сложившимся ожиданиям. – Я все еще не понимаю, почему ты хотела уйти, - требовательно, не скрывая желания получить ответ, сказал любимый, нервно дотрагиваясь свободной рукой до своих волос. – Почему не подошла? – не отводя от меня взгляда, спросил Эдвард, чуть ослабив хватку на моем запястье, видимо, поняв, что я уже не сделаю попыток убежать прочь.

- Не знаю, - ну, не смогла я признаться в том, что меня что-то задело за живое в том, как он улыбался не мне. Мне самой не удается найти четкого объяснения своему поведению. А Эдвард уж тем более не поймет. Конечно, он постарается это сделать, не будет смеяться надо мной, но все равно мне никогда не найти в себе достаточно уверенности, чтобы признаться ему, что я вроде как приревновала его. Нет, это совсем не то, о чем стоит заводить разговор, потому что все может свестись к тому, что у меня нет никакого подтверждения тому, что чувства Эдварда так же серьезны, как и мои. Не уверена, что он поверил мне, но больше ничего об этом не сказал.

- Хорошо. Ты подождешь меня? Где-то час, не больше.

- Да, конечно, - согласилась я, ведь даже если бы он предложил это, я бы все равно никуда не ушла и осталась здесь.

Эдвард широко улыбнулся и взял меня за руку прежде, чем сделать шаг. Мне оставалось лишь идти за ним.

- Спасибо. Пойдем, я отведу тебя.

- Куда?

- У меня тут есть что-то вроде кабинета.

Через несколько минут я никем незамеченной оказалась в комнате, где был стол, стояли стулья вокруг него, а вдоль стен размещались книжные полки. Действительно, кабинет. Не слишком большой, но и не маленький. Достаточно уютный.

- Побудешь здесь, пока я не вернусь за тобой?

- Да. Не волнуйся обо мне. Я посижу и, может быть, почитаю, - ответила я, подходя к первому стеллажу, надеясь выбрать себе что-нибудь интересное, что поможет мне скоротать время. Я проводила пальцами по корешкам книгам, когда не услышала, а скорее почувствовала, что Эдвард подошел ко мне. Его дыхание опалило мою шею, а я сама, кажется, перестала дышать. Что он делает? Вернее, что хочет сделать? Мы же в церкви. Он же не может поцеловать меня здесь! Но если это именно то, что меня ждет, как мне себя повести? Позволить или напомнить ему, что церковь это не самое подходящее место, учитывая, кто он? Пока я думала обо всем, Эдвард уже обнял меня и начал разворачивать лицом к себе. В этот момент я нашла свой голос и, когда наши взгляды встретились, спросила:

- Что ты делаешь?

Ничего не ответив, Эдвард стал наклоняться ко мне, расстояние между нашими лицами с каждой секундой становилось все меньше, и я поняла, что если не остановлю его сейчас, то будет слишком поздно.

- Эдвард, не здесь.

- Но почему? – печально спросил он, выглядя расстроенно с поникшими плечами.

Никогда раньше мне не приходилось отказывать ему, и это было тяжелее, чем я ожидала. Но я знала, что поступила правильно. Есть границы, за которые даже я при всей своей безграничной любви к Эдварду никогда не переступлю. И ему не позволю это сделать.

- Мы в церкви. Это достаточная причина. Или нет? Прости.

- Все нормально. Ты не должна извиняться, потому что права. Это ты меня извини.

Эдвард убрал свои руки с моих плеч, развернулся и, больше ничего не сказав, вышел, оставив меня одну. Кажется, желая поступить так, как правильно, я вполне могла заставить его думать, что мои чувства изменились. Вдруг он решил, что я больше не люблю его? Я ведь так давно не говорила этих слов, а теперь еще и в какой-то степени прогнала его. Как же мне ему показать, что он всегда будет в моем сердце? Решено, когда он вернется за мной, я скажу ему, что люблю, и впредь буду говорить об этом при любой возможности. Не буду лишать его этих слов только из-за того, что он молчит.

***

Эдвард вернулся не через час, как обещал, а через два. В течение этого времени я честно пыталась читать «Алую букву», но так сильно переживала за свои отношения, что у меня не было сил переживать еще и за героев книги. Я невольно задумалась о том, что в запретности чувств мы с Эдвардом схожи с ними. Мы, как и они, тоже любим друг друга, но не может открыто быть вместе, потому что просто нельзя. Но за этим просто нельзя скрывается столько сложностей, и нам с любимым, возможно, никогда их не преодолеть. Меня это не просто огорчало, это причиняло острую боль, отдающуюся в каждой клеточке моего сердца, целиком и полностью отданного Эдварду. Но мне все равно хотелось узнать, чем все закончится у героев книги, так что, когда любимый все же вошел в кабинет, я спросила у него разрешения взять книгу с собой домой.

- Да, конечно, - ответил он, но выглядел таким рассеянным, что я была уверена, что Эдвард, оказавшийся в обычной, более привычной, моему глазу одежде, даже не слышал моего вопроса.

- Ты в порядке? – вставая, спросила я, хотя знала, что сама виновата в том, что он такой несчастный, так как ранее сделала его таким. Наверное, Эдвард не хочет говорить со мной, видеть меня сейчас и, скорее всего, отвезет домой, и у нас не получится провести вместе остаток вечера, на что я так надеялась. Но мне некого винить в этом, кроме себя. Когда хочется, как лучше, как правильнее, получается только хуже. Всегда так. Теперь я в этом убедилась.

- Мне уйти? – спросила я, про себя решив, что это будет моя последняя попытка заставить его сказать мне хоть одно слово. Да, может быть, я давлю на него, на его жалость, но если он не ответит мне сейчас, не развернется ко мне лицом, потому что, если честно, уже нет сил, смотреть на его спину, то я приму это, пойму и уйду, чтобы дать ему возможность побыть наедине с самим собой.

Казалось, время шло мучительно долго, но спустя пять своих вдохов и выдохов я, наконец, смогла взглянуть в глаза Эдварда. И то, что я увидела, заставило мое сердце сжаться в груди. Они блестели, блестели от слез. Он плакал, и я хотела плакать вместе с ним, но не могла сейчас расстраивать его еще больше. Он так часто успокаивал меня, и теперь пришла моя очередь сделать для него то же самое. Любимый заслужил это. Я быстро подошла к нему, крепко обняла и стала шептать что-то успокаивающее ему на ухо. Эдвард дрожал, я чувствовала это, но вскоре перестал и сказал, что нам пора.

- Ты хочешь отвезти меня домой? – тихо спросила я, опасаясь положительного ответа.

- Нет. Я хочу тебе кое-что показать. Ты доверяешь мне?

- Да, - кивнула я, подняв голову и протянув руку, чтобы вытереть слезы Эдварда с его щек. Он тоже может быть слабым, уязвимым и ранимым. Я так люблю его. Скоро, совсем скоро я напомню ему, что это так.

***

- Это было обязательно?

- Нет, пожалуйста, не делай этого. Потерпи еще немного, - умоляюще попросил Эдвард, едва успев удержать мои руки, которые уже почти сорвали шарф, которым были завязаны мои глаза. Я понятия не имела, где мы находимся, куда любимый ведет меня, но готова была подождать, если это сделает его счастливым. Неожиданно скоро мы остановились, повязка слетела с моих глаз, и я зажмурилась от яркости солнца, лучи которого освещали высокую зеленую траву, в которой утонули мои ноги, словно ковром укрывающую идеально круглую и самую красивую поляну на свете. Словно завороженная, я смотрела на благоухающие цветы самих разнообразных оттенков, заполонившие каждый сантиметр пространства, и не могла отвести взгляд. Солнце озаряло своим светом этот райский уголок, и я ощутила прилив радости и счастья, когда любимый с обожанием и любовью посмотрел на меня, предложив мне задержаться тут.

Естественно, я кивнула ему и с радостью вложила свою руку в его, которую он мне протянул. Я не знала, как выразить свой восторг на словах, но, кажется, это и не требовалось. Эдвард прекрасно понял меня, и вскоре мы лежали на пышной мягкой зелени, окутанные чудесными ароматами цветом и окруженные деревьями. Мне казалось, что я уже бывала здесь прежде, словно это место создано только для нас двоих.

Эдвард основательно прижал меня к себе, надежно оборачивая свои руки вокруг моей талии, начиная нежно поглаживать ее через ткань платья. Его теплое дыхание коснулось моей шеи, когда я уткнулась носом в его подбородок, одновременно ощущая учащенное биение его сердца под своей левой рукой.

- Ты такая тихая. О чем думаешь?

- О маме.

- Расскажи мне. Поговори со мной.

- Мне так ее не хватает. Я хотела бы рассказать ей о том, как счастлива с тобой.

- Я уверен, что она знает, что ты счастлива, - тихо обронил Эдвард, успокаивающе проводя руками по моей спине, и это помогало мне, как и все то, что он делал ради того, чтобы меня утешить. Мне всегда становилось эмоционально лучше, когда любимый был рядом, лишь одним своим присутствием забирая часть моей боли себе. – Пусть она и не здесь, но она навсегда с тобой, в твоем сердце, - любимый в очередной раз сказал то, что я так хотела услышать, и его слова были удивительно верными и правдивыми. – Что мне сделать, чтобы ты улыбнулась? У меня нет сил, видеть печаль в твоих глазах и грусть на твоем лице. Думаю, что твоя мама хотела бы, чтобы ты улыбалась, как можно чаще, и радовалась жизни. Что мне сделать, чтобы заставить тебя рассмеяться?

- Догони меня.

- Если хочешь, чтобы я тебя догнал, то беги и беги быстрее.

Хватка мужских рук на моем теле стала ослабевать, а потом они и вовсе исчезли, и я быстро поднялась на ноги, как и Эдвард. Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что все это не шутка, и тогда я с громким смехом побежала прочь от Эдварда, скрываясь за ближайшими деревьями с пышными кронами.

- Никуда ты от меня не денешься. Я все равно тебя найду.

Собственно говоря, именно это и случилось, причем, раньше, чем я ожидала. Я всего на долю секунды обернулась, чтобы попытаться заметить перемещение Эдварда среди бесконечной зеленой листвы. Осознание того, что мне не стоило останавливаться, пришло, когда местность вокруг меня закружилась с бешеной скоростью после того, как мои ноги оторвались от земли. Когда любимый остановился, я поняла, что нахожусь у него на руках, и он не сводит с меня внимательного и наполненного исключительно искренними чувствами взгляда.

Я тяжело дышала от бега, но вот мое сердце учащенно заколотилось в груди вовсе не от этого, а от этого, что я видела любовь в глазах Эдварда и чувствовала всю ее силу в его прикосновениях, которые были одновременно и уверенными, и нежными. Я знала, что меня не уронят, поэтому, не думая ни о чем, просто наслаждалась спокойствием и уютом в объятьях любимого.

- Я тебя нашел, - широко улыбнувшись, прошептал он, медленно сокращая расстояние между нами лицами и мягко и неторопливо меня целуя. Я обняла его за шею, когда почувствовала почву под ногами, после чего мы с Эдвардом вместе опустились на траву. Я увидела цветок в его руке, лепестками которого он провел по моему носу. – Это тебе.

- Спасибо, - смущенно улыбнулась я, чувствуя, что сейчас происходит что-то важное, правда, не имея понятия, что именно, и чего ждать.

- Мне нужно тебе кое-что сказать.

- Хорошо.

- Я много раз думал о том, как все сделать правильно, думал, что именно сказать, но вот мы здесь, а в голове нет ни одной мысли. Без понятия, с чего начать.

Его голос дрожит, он явно переживает и даже побледнел. Что же такое? То, что он пытается сказать, явно не на пользу ему. Я сделала робкую попытку заставить его замолчать, но ничего не вышло.

- Эдвард…

- Нет, подожди. Дай мне сказать. Я знаю, что мне нечего тебе предложить. Ни уверенности в завтрашнем дне, ни дома, ни семьи, ни детей, а ты всего этого наверняка хочешь и более чем заслуживаешь, после всего, через что прочла. Я, возможно, не смогу дать тебе все это никогда.

- Эдвард, не надо…

- Нет, пожалуйста. Я должен закончить. Так вот, я, возможно, не смогу дать тебе все это никогда, потому что запутался в своей жизни и более не знаю, что важнее для меня, что мне дороже. Ты или Бог. Возможно, я никогда не разберусь, не смогу сделать выбор, и ты должна понимать это, осознавать, на что соглашаешься. Я не обещаю, что будет легко. Никогда не будет просто. Если ты хочешь уйти, хотя бы немного желаешь этого, то скажи мне об этом сейчас, потому что больше возможности не будет, и сделай это. В последнее время ты слишком задумчива, но не говоришь, в чем дело. Так было несколько часов назад, когда я не дал тебе уйти, так было и в тот день, когда я писал письмо родителям. Если это связано с тем, что ты больше не можешь быть со мной, не хочешь, то так и скажи. Я пойму.

- Эдвард, не думай так. Такие твои мысли разбивают мне сердце. Я не могу сказать этого. Я не хочу оставлять тебя. Все, чего я хочу, это быть с тобой всегда. Я люблю тебя. Очень. Ты просто не представляешь, как сильно.

- Хорошо. Потому что… Белла?

- Да?

Не жди ничего, уговаривала я себя, пока пауза все затягивалась. Не будет тогда разочарований. Стараясь чаще дышать, чтобы успокоиться, вскоре я поняла, что толку от этого никакого нет, но все равно продолжила свои бесполезные действия. Эдвард посмотрел прямо в мои глаза, и я почувствовала, как мое сердце пропустило один удар, когда он дрожащими ладонями взял меня за руки и прошептал:

- Я тоже тебя люблю. В моей жизни есть и всегда будешь только ты…

Я прикрыла глаза, но это не удержало первую слезинку, скатившуюся по моей щеке и тут же заботливо убранную мягкими подушечками мужских пальцев. Как можно удержаться и не заплакать, когда человек, которого ты любишь, разделяет твои чувства и признается, что ты для него единственная? Как можно не расчувствоваться, когда в глазах любимого видишь все то, что ощущаешь сама? И все равно я хотела быть точно уверенной.

- Эдвард?

- Что?

- Почему ты сказал это? Если из-за того, что я так чувствую, то…

- Я сказал это потому, что это правда, - ответил он и прежде, чем я смогла приготовиться к этому, стал целовать мои губы, щеки и глаза, не переставая шептать, что любит. Никого нет счастливее на меня на всем белом свете. С этого момента я полностью потеряла счет времени, утопая в даруемой мне через поцелуи нежности, которые, казалось, и не думали заканчиваться. Ощущая двигающиеся в унисон с моими губами губы любимого, я улавливала в его прикосновениях доказательства всего того, что было сказано им раньше, и не только в это мгновение, но и позже.

И тогда, когда мы ехали к Эдварду домой, и он периодически бросал на меня взгляды, думая, что я так занята рассматриванием пейзажа, что ничего больше не вижу. И тогда, когда он всего на мгновение коснулся моей руки, когда помогал выйти из машины после окончания поездки. И тогда, когда он пропустил меня внутрь своего жилища первой, легонько подтолкнув вперед. И тогда, когда я села на диван, а любимый подтянул меня ближе, видимо, решив, что я слишком далеко. И тогда, когда Эдвард не отпускал меня от себя ни на шаг, пока я говорила с Дени, который приехал узнать, поеду ли я домой.

- А можно остаться здесь?

Хоть бы разрешил, хоть бы не воспротивился. Пожалуйста, пусть мой брат увидит, как я счастлива сейчас.

- Хорошо.

- Спасибо, - я поцеловала Дени в щеку, и он уехал, вроде бы даже улыбнувшись, когда посмотрел на наши переплетенные с любимым руки, но я не до конца уверена в этом, потому что была поглощена созерцанием счастья на лице Эдварда.

Когда шум двигателя отъехавшего автомобиля моего брата затих в отдалении, я вернулась в дом под руку с любимым, который повел меня на кухню, где не позволил мне помочь с ужином, хотя я и предлагала и не раз. Эдвард все время отвечал, что справится, потому что как-то же справлялся раньше, и это оказалось правдой. В рекордно короткие сроки, опустошив свою тарелку, все остальное время я смотрела на самого дорогого в своей жизни человека, который часто вздыхал, вероятно, чувствуя себя неуютно под моим взглядом, но ничего не говорил.

В какой-то момент я решила уйти, чтобы дать Эдварду поесть спокойно, но едва я встала, как он одним лишь взглядом приказал мне сесть обратно, и я сделала это. Кто бы сомневался, правда, что так будет? Наверное, если бы я осталась верна себе, то даже тогда любимый не позволил бы мне проскользнуть в другую комнату, удержав меня за руку или еще каким-либо другим способом.

Остаток вечера, на мой взгляд, пролетел незаметно и наверняка во многом потому, что я периодически то засыпала, то вновь просыпалась в объятьях Эдварда, лениво выводящим какие-то узоры на моем животе, скрытом тканью платья, и на моих руках в зоне от запястья до локтя. Нежные прикосновения оказывали на меня умиротворяющее воздействие, и мне казалось удивительно правильным, что моя голова лежит на груди любимого, и я слышу его сердцебиение. Я была там, где и должна быть, и лишний раз убедилась в этом, когда, потревоженная движением под собой, открыла глаза и обнаружила, как любимый убирает волосы с моего лица и с трепетом и даже обожанием медленно поднимает на руки, чтобы спустя какое-то время опустить меня на что-то мягкое и теплое. Свою кровать.

Когда на Эдварда упал свет от лампы, я дотронулась пальцами до руки любимого, чтобы привлечь его внимание, и он целиком и полностью сосредоточил свой взор на мне.

- Иди ко мне, ляг рядом, - полусонным голосом попросила я, после чего комната погрузилась во тьму и тишину, нарушаемую лишь шагами Эдварда, огибающего кровать. Он прижал меня к своей груди, надежно укутывая, словно одеялом, своими объятьями. Развернувшись к любимому лицом с закрытыми глазами, я, не претендуя на большее и на самом деле не желая ничего такого, ограничилась тем, что поцеловала Эдварда в плечо, и он сделал то же самое в ответ.

- Эдвард, - позвала его я.

- Да?

- Я люблю тебя.

Ответа не последовало. Я слушала тишину и молчание. Эдвард больше не произнесет этих слов? Только я подумала об этом, как он неожиданно заговорил.

- Белла?

- Да?

- Я тоже люблю тебя.