В Нью-Йорк мы вернулись поздно вечером, хотя из Форт-Брегга выбрались на рассвете. Ехать в машине с беременной женщиной – сущее наказание. Через каждые полчаса приходилось делать остановки: Роуз то тошнило, то ей нужно было в туалет.
Зная, что Эммет держать язык за зубами не станет и обязательно захочет поделиться радостной новостью со всей семьей, мы договорились встретится в особняке Калленов завтра утром. В мои обязанности входило разведать обстановку в доме и доложить о ней Розали. Она почему-то вдруг забеспокоилась, как воспримут известие о скором прибавлении Карлайл и Эсми. Переубеждать Роуз в абсурдности её страхов было бесполезно. Поэтому высадив ее возле дома и пожелав удачи с плачущим от счастья моим старшим братцем (а я был уверен, что именно так всё и будет), я снова вырулил на дорогу и через сорок минут был Верхнем Ист Сайде.
Свет горел лишь на первом этаже. Значит, отца дома еще не было.
Тихо закрыв входную дверь, я направился прямиком в залитую ярким светом гостиную. Эсми и наша домоправительница Шарлотта стояли ко мне вполоборота и негромко что-то очень оживленно обсуждали.
- Эдвард? – обе застыли, затем переглянулись и улыбнулись.
Мама поспешила ко мне навстречу. Она обняла меня, поцеловала в щеку, потом придирчиво оглядела лицо:
- Что это? – Эсми провела пальцем по скуле. – Это Эммет?
- Почти, - пошутил я. - Ничего страшного.
- Здравствуй, Эдвард, - Шарлотта вежливо обняла меня.
Когда я смотрел на эту маленькую круглую женщину с седыми волосами, заплетенными в косу и уложенными на голове короной, я чувствовал ужасный стыд. Ох, и натерпелась же она от нас! Чего мы только не вытворяли в детстве, чтобы досадить ей. Словно прочитав мои мысли, она успокаивающе погладила меня по руке и спокойно поинтересовалась:
- Ты ведь останешься на ужин?
- И на ужин, и на завтрак, если ты не против.
- Тогда я приготовлю тушеные овощи с тофу, как ты любишь.
Что мне нравилось в Шарлотте, так это ее умение не надоедать своим присутствием. Она умела тактично войти и уйти. У нее никогда не было неотложных дел, и она всегда была готова исполнить любую просьбу, не задавая лишних вопросов. Она давно работала у нас в доме, с ней советовались и считались с ее мнением, но она никогда не позволяла себе перейти границу дозволенного и превратить отношения «хозяин-подчиненный» в панибратские.
- Шарлотта, проверь, не закончилось ли у нас шампанское. Думаю, за завтраком мы откроем пару бутылок.
На промелькнувшее в ее взгляде удивление я ответил ей очередной улыбкой. Она кивнула и скрылась за дверью.
– Шампанское на завтрак? – усмехнулась мама. – По-прежнему будешь утверждать, что ничего не случилось и ты просто так приехал домой так поздно?
- Ну почему сразу случилось? – обиделся я. – Разве это уже не мой дом?
Эсми взъерошила мои волосы.
- Конечно, твой. Но в последнее время ты не часто балуешь нас своим визитами.
Мама снова придирчиво стала легонько ощупывать щеку, проверяя повреждение.
- Ну мам, прекрати, подумаешь, синяк. К тому же я доктор, помнишь?
Эсми вздохнула и отступила.
- Помню, но до сих пор не верится. Вы так быстро выросли, - вздохнула она. – Дом слишком большой, и иногда здесь очень тоскливо и одиноко.
- Мам, но Элис живет с вами.
- Да… - грустно согласилась мама. – Но у нее, как у тебя и Эммета, своя жизнь. Хочу, чтобы здесь снова бегали маленькие ножки и слышался детский смех.
- Хочешь пойти по следу Анджелины и усыновить ребенка из страны третьего мира? – недоверчиво спросил я.
Эсми закрыла глаза и покачала головой, словно я сморозил большую глупость.
- Я хочу внуков.
Усилием воли я сдержался, чтобы не рассмеяться. Боясь сболтнуть лишнее, я быстро развернулся в сторону лестницы, но где-то на полпути на второй этаж, все же крикнул матери:
- О, мам, ты даже не представляешь, как уже скоро твоя мечта станет явью!
- Что? Эдвард, вернись! – позвала меня мам. – Если ты что-то знаешь, немедленно скажи мне! Ненавижу сюрпризы!
- Завтра! – перегнувшись через перила, ответил я. – Ты обо всем узнаешь завтра утром!

Я нащупал включатель, и в комнате загорелся свет. Здесь по-прежнему царил хаос.
Сложив руки за спиной, я прошелся по спальне. Воздух был несвежий, чувствовалось, что в помещении много пыли. Под ногами хрустнуло стекло от разбитой фоторамки, вытянув из памяти картинки злополучного вечера, когда больше года назад после серьезной ссоры с отцом я в спешке уходил отсюда. Тогда сгоряча мы наговорили друг другу гадостей, и эхо того конфликта до сих пор тяготило меня. У каждого была своя правда. Я любил девушку, хотел жениться; он – непоколебимо ненавидел ее, а заодно и меня за дерзость и непослушание.
Каждый поступил так, как считал нужным.
Я тяжело вздохнул, рассеивая мучительные воспоминания.
В доме Калленов ни одна бумажка без разрешения не выбрасывалась и ни одна комната без согласия не убиралась. Поэтому-то каждый раз, когда я сюда заходил, воспоминания о том вечере захлестывали меня с головой, я снова ощущал гнев и спешил убраться отсюда. Первым моим порывом, действительно, было уйти в комнату для гостей. Но, потоптавшись возле порога, я снова вернулся в комнату.
Почему-то рождение ребенка Роуз и Эммета я начал воспринимать как некую черту, отделяющую прошлое от настоящего.
Долгое время я просто плыл по течению. Сейчас же мне нестерпимо хотелось изменений.
Одним рывком я стащил на пол постельное белье и замер. Сердце гулко стучало в ушах. Это был первый шаг. Самый трудный. Затем я стал метаться по комнате, скидывая на кучу одежду, книги, фотографии, которые мне никогда больше не понадобятся. Подсознательно, я понимал, что это те вещи, которые напоминали мне о моей жене. Не зацикливаясь на страхе, что это КОНЕЦ, и разъедавшей меня жалости к самому себе, я продолжал вытряхивать содержимое всех ящиков. Вскоре на полу оказались и занавески.
Если бы все было так просто, как выбросить старый, никому не нужный хлам!
Ирина – не та девушка, которую можно взять и просто забыть. Стереть из памяти ее образ, а главное – чувства, которые у нас были, словно по велению волшебной палочки, за одно мгновение, невозможно. К сожалению, еще не придумали такой таблетки, при помощи которой можно было бы без проблем собрать разбитое сердце.
Мэри всегда говорила, что все, что не делается, все к лучшему. Что же хорошего в этой ситуации? Знакомство с Беллой?
Я вздрогнул, ощутив, как по позвоночнику забегали мурашки..
«Клин клином вышибают», - шутил раньше Эммет после очередного разрыва с одной из своих дам. Я всегда поражался его способности быстро отпускать прошлое. «Я по природе своей оптимист, а ты – пессимист и зануда», - твердил брат. И в его словах была доля правды. Вместо того, чтобы перешагнуть через черту, я продолжал балансировать на ней, пытаясь вернуть то, чего уже, возможно, никогда не будет.
Я давно не видел Ирину, не разговаривал с нею, не получал от нее никаких известий. Последнее, что я о ней слышал – это авария, в которую она попала, и из которой она безболезненно, во всех смыслах этого слова, выбралась благодаря нашим адвокатам.
По-прежнему ли она одна? Чем она занимается? Где живет? Обо всем этом, хотя и не без труда, можно было узнать. Но нужен ли я был Ирине после всего того, что сделала ей моя семья? Как бы она отреагировала, появись я на пороге ее дома?
Из самоанализа меня вывел шорох. Оглянувшись, я увидел Карлайла, прислонившегося к стене со скрещенными на груди руками.
- Извини, дверь была открыта, вот я и вошел, - вместо приветствия сказал он. – Чем занимаешься?
- Навожу порядок, - пожал я плечами.
- Возвращаешься домой? – его лицо оставалось бесстрастным, поэтому я никак не мог понять его настроение.
Я откинул запыленные диски назад на полку под стереосистемой и выпрямился. Неожиданно я подумал, что Роуз (в который раз!) права. Мнение Карлайла лучше знать заранее. Несмотря на внешнее спокойствие и невозмутимость, он таил в себе огромную силу; было в нем что-то такое, что заставляло людей отступать перед ним. Я знал лишь одного человека, который мог вступить с ним в открытый спор, не беспокоясь о последствиях, – Джейн Вольтури. Жена Аро была настолько прямолинейна и бесстрашна, что мне иногда казалось, что Карлайл сам ее побаивался.
- Завтра Роуз и Эммет приедут сюда, чтобы поделиться с вами новостью, - напрягшись, сообщил я.
Именно в этот момент я испугался. Не за себя. За Розали. Эммет, несмотря ни на что, был любимым сыном Карлайла. У них почти никогда не было разногласий, и в основном они всегда могли найти общий язык. Если отец «забракует» их связь, сможет ли брат пойти наперекор его воле?
Карлайл на мгновение удивился, затем опустил взгляд и слегка улыбнулся.
- Я рад, что они наконец решились, - кивнул он. – Розали – хорошая девушка. Жаль, что у вас не сложилось.
- Мы никогда не были парой, - ответил я, немного расслабившись.
- Конечно, - впервые за столько времени, согласился со мной отец. – … Но если бы все было иначе, она бы смогла уберечь тебя от стольких необдуманных поступков!
Я чуть было не рассмеялся. Стоило мне на секунду поверить, что мы можем нормально поговорить, как тут же пришло разочарование. Карлайл, видимо, подумал о том же, поэтому перевел беседу на другую тему.
- Я заходил к тебе сегодня днем, тебя не было на работе…
- Роуз была нужна моя помощь… В хирургии какому-то пациенту понадобилась консультация физиотерапевта?
Я начинал чувствовать себя неловко. Точнее – странно. Любой наш разговор в конце концов заканчивался ссорой. Во время ругани я старался подобрать такие слова, чтобы вложить в них всё свое разочарование и гнев. Но сегодня я не испытывал никакой ненависти. Только обиду за то, что он, мой отец, чьей плотью и кровью я являюсь, чувствовал ко мне и ко всему, что я делаю, такое отвращение, что легко исковеркал мне жизнь, так и не объяснив, что же я или Ирина сделали не так.
- Нет, просто хотел узнать, как продвигаются дела у твоей пациентки.
Я ошалело смотрел на Карлайла. У меня на лбу пишутся имена небезразличных мне женщин? В голове завертелась мысль, что Беллу нужно спрятать, чтобы она никогда не встречалась с моим отцом. Он сломал Ирину. Раздавить Беллу для него будет сущим пустяком.
- Полагаю, спрашивать, почему тебя интересует именно мисс Свон из полусотни остальных пациентов физиотерапевтического отделения, бесполезно? – промямлил я.
- Сколько можно об одном и том же?! Ее лечение будет полезным для твоей практики, вот и все, - не глядя на меня, ответил Карлайл. В его голосе проскользнули нотки раздражения.
Меня охватила тревога. «Ты врешь! Врешь!» – мысленно орал я, сжав кулаки. Хотелось схватить его за лацканы пиджака и трясти до тех пор, пока он не признается, зачем ему нужна Белла.
Несмотря на обуревавшие меня чувства, я смог по-прежнему, с наигранным спокойствием поинтересоваться:
- Думаю, ты узнал о ее самочувствии и без моего присутствия?
- Да. Ты молодец. – По спине снова пробежал холодок. Мозг отказывался верить любой похвале Карлайла, отыскивая в каждом его слове скрытый злой умысел. - Эммет много хорошего рассказывал о ней. Даже показывал портрет, который она нарисовала для него. Девушка талантлива… Она рассказывала, как попала в аварию?
- Нет. Да и вообще зачем мне об этом знать?!
- Говорят, вы подружились?
- Кто говорит? – сквозь зубы процедил я.
- Ты здорово потрудился. Но запомни: она обязательно должна стать на ноги.
Последнее предложение прозвучало как приказ, и я не смог промолчать. Я подлетел к отцу и, глядя ему прямо в лицо, закричал:
- Почему ты не скажешь правду: кто она для тебя, что ты так о ней беспокоишься? Почему мы говорим о пациентке, имени которой ты даже не знаешь? И если ты сомневаешься в моих способностях, почему дал историю ее болезни мне, а не другому, более опытному доктору?
Карлайл нахмурился, но взгляд выдержал.
Я мотнул головой. Дежа вю просто какое-то!
- Ужин готов! - позвала мама, и в наполненном яростью и враждебным выжидающим молчанием воздухе ее голос прозвучал сюрреалистично.
Отец развернулся и вышел, захлопнув за собой дверь.
- Чтоб тебя..! – я беспомощно дважды ударил кулаком в стену, разбив костяшки.
Опять все вопросы без ответов. Я прижал сжатые кулаки к стене и прислонился к ним лбом. Меня с новой силой забеспокоил интерес Карлайла Изабеллой Свон. Более того, это до чертиков пугало меня.
Я снова стал перебирать в голове варианты такого нездорового интереса, в голову даже пришла идея нанять частного детектива.
- Эдвард? Вы ругались? – с тревогой спросила Эсми, растерянно поглядывая на пораненную руку и на беспорядок, устроенный мной в и без того разгромленной комнате.
- Мама, всё в порядке, - устало улыбнувшись, успокоил я ее, а заметив ее взгляд, направленный на кровоточащие костяшки, добавил: - Поранился, наводя здесь порядок.
- Что всё это значит?
Мама наклонилась к кучи, разглядывая безделушки, лежащие сверху на ней.
- Это всё нужно сжечь, - пробормотал я.
- Всё? – ужаснулась мама.
- Если тебе что-то нужно, можешь взять себе, - пожал я плечами.
- Эдвард! – Мама подняла рубашку и осмотрела ее. – Почему ни ты, ни отец ничего не говорите мне? Вы оба такие скрытные!.. И такие упрямые! – с горечью прошептала она. – Некоторые вещи совсем новые. Я предлагаю поступить с ними иначе: с фотографиями ты можешь делать всё, что тебе заблагорассудится, а одежду отдай на благотворительность. Кто знает, может, Господь услышит чью-то благодарность за нее и поможет человеку, который был настолько великодушен, что помог нуждающимся.
- Мам, ты же знаешь, я давно перестал верить в эту чепуху, - скривился я. – Но если ты захочешь этим заняться сама – пожалуйста. – Я вытащил из комода чистую одежду и направился в ванную. – Попроси Шарлотту принести коробки.

Когда через пятнадцать минут я вышел из ванной, в спальне царил относительный порядок. На письменном столе стоял коробок с фотографиями и книгами, которые Шарлотта посчитала личными и дала добро на их сожжение. Одежда и другие тряпки, валявшиеся на полу, исчезли. Постель была застелена новым бельем. Пол и полки лишились гнета годовалой пыли. Кроме того, она открыла окно, наполняя воздух комнаты свежестью.
После душа я еще больше ощутил усталость и желание забыться глубоким сном. Но приличия заставили меня спуститься вниз.
- Каким ветром тебя занесло к нам? – насмешливый голосок Элис я услышал раньше, чем увидел ее.
- Попутным, - буркнул я, проходя мимо нее и щелкая ее по носу.
Она взвизгнула и замахнулась, но я уже сидел за столом напротив нее.
Отец молча взглянул на меня, а затем снова углубился в чтение бумаг.
Мама расхваливала стряпню Шарлотты. И хвалить действительно было за что.
Тушеные овощи и рис выглядели очень вкусно, а распространяющийся аппетитный запах наполнил мне, что я почти ничего сегодня не ел.
С жадностью набросившись на тарелку, я почти не участвовал в разговоре за столом, лишь изредка кивая головой или поддакивая.
Мама сообщила об их с Джейн новой затее по привлечению новых средств в Благотворительный Фонд, которым они занимались, и отец похвалил ее за сообразительность. Элис, светясь от счастья, поделилась своей радостью - впервые она будет наблюдать женщину, ожидающую тройню.
Карлайл поведал об интересном случае, произошедшем сегодня в их отделении. Он оперировал ребенка, из желудке которого извлекли мелкие детали солдатиков - он не захотел делиться ими со своим братом и решил их съесть.
Посмеявшись, Элис, как всегда, посетовала на нестерпимо тяжелую жизнь младших детей.
Уплетая ужин, я наблюдал за Карлайлом. Я никак не мог раскусить его. Когда он успел стать таким? Или он всегда был таким, просто раньше я был не достаточно внимательным? С мамой и сестрой это был совершенно другой человек – любящий муж и заботливый отец. В детстве такого разделения на любимых детей – нелюбимого ребенка я, в принципе, не ощущал. Просто со временем меня стало обижать, а затем раздражать его отсутствие и постоянная занятость. Я всеми силами пытался заинтересовать его своими достижениями, но, как оказалось, в подростковом возрасте у ребенка больше проблем, чем побед. Поддержки мамы для меня было мало. Когда я убедился в его несгибаемости и скупости на добрые слова, я попытался пробиться сквозь его броню плохим поведением. И вот на критику Карлайл оказался очень щедрым.
Я вздохнул – толку о чем-то сожалеть, все равно уже ничего не изменить!
- Говорят, в педиатрии устроили шикарный праздник на День Независимости? – как бы невзначай поинтересовалась Элис.
Но то, как она смотрела на меня, навело меня на мысль, что спросила она об этом не спроста.
- Да, детям понравилось, - осторожно ответил я.
- Там ведь были пациенты не только из детского отделения?
- Верно, - кивнул я.
- Роуз разозлилась, что Эммет остался дежурить, и поэтому уехала тогда к отцу?
За столом повисло молчание. Карлайл и Эсми уставились на меня и Элис.
Этот вопрос остался без ответа. Элис хмыкнула.
- Узнали, кто же тот загадочный принц, подаривший своей возлюбленной чудесное мыльное шоу?
- Понятия не имею.
Младшая сестра откинулась на спинку стула и чуть наклонила голову. Я поежился. Так Элис всегда делала перед тем, как «сдать» меня или Эммета родителям или Шарлотте.
- А еще говорят, ты был на празднике с какой-то нашей родственницей?
Мои челюсти стали двигаться все медленнее и медленнее, будто я жевал смолу. Какого хрена она устроила мне этот допрос?
Перед моим мысленным взором стоял смайлик, бьющийся головой о кирпичную стенку.
- Бумс!
Не зря я в детстве переживал по поводу орущего свертка, который родители принесли из больницы.
- Бумс!
Я знал, что рано или поздно шутка брата выльется мне боком. И вообще, это ж надо быть таким идиотом, чтобы довериться Эммету, чье прозвище в старших классах было - «по секрету всему свету».
- Медсестры постоянно выдумывают истории о докторах, - уклонился я от ответа.
- Н-да? – ухмыльнулась Элис, а затем как ни в чем не бывало продолжила есть.
У меня же, наоборот, аппетит пропал совершенно.
- Я тоже что-то такое слышал, но решил, что родственница – это Роуз, - вдруг нарушил тишину Карлайл.
– Но если в тот вечер она уехала в Форт-Брегг, то кто же та таинственная наша родственница? - вторила отцу мама.
Они оба с любопытством и даже как-то вежливо смотрели на нас. В этот момент я прокрутил в голове телефоны не далеко расположенных отелей.
- Кажется, ее зовут Саманта… - пнув, меня под столом ногой, улыбнулась родителям Элис.
Я вытаращил на нее глаза, соображая, о какой Саманте идет речь.
- Саманта?! – воскликнул я, когда понял намек. – О, да, эта Саманта очень милая.
- Эдвард? У тебя появилась девушка? – осторожно, еле слышно, спросила мама.
Я снова потерял дар речи, и за меня ответила Элис.
- Ей пока всего восемь лет, но кто знает, что будет лет через десять … - расхохоталась она.
Последний раз такие вытянутые от удивления лица родителей я видел в тот вечер, когда Эммет представил им Роуз как свою невесту.
- Элис! – возмутилась мама. – Ночь уже! Мы слишком устали для твоих шуток!
- Да она сама уже от них устала! Спасибо за ужин и всем спокойной ночи!
Я вскочил из-за стола, подхватил за локоть сестру и потащил ее в коридор. Элис выкручивалась, извивалась, но не визжала.
- Зачем ты устроила этот спектакль? – зашипел я.
- А затем, чтобы проверить свою догадку, - огрызнулась Элис, - и, судя по твоей реакции, она правильная.
Мы зашли за угол, и я толкнул Элис к стене. Она пискнула. На долю секунды мною овладела жалость к этому полутораметровому эльфу, но ее невозмутимый взгляд снова меня разозлил.
- Запомни сама и передай Эммету: прекратите сунуть свои носы в мою жизнь, иначе…
- Иначе что? – оттолкнув меня ощутимым пинком в грудь, шикнула Элис. – И Эммет тут вообще ни при чем.
- Тогда как… - растерялся я.
- Пора бы уже знать, что наша больница – это огромный испорченный телефон, этакая кухня сплетен. И все бы ничего, да большинство сплетен – о нашей семье.
- Элис…
- Я знаю, что ты их игнорируешь. – Как-то неожиданно мы поменялись ролями, и теперь в роли обвиняемого был я. – А ты хоть раз подумал, - уперев руки в бока, шипела Элис, - как глупые слухи о владельцах клиники или их родственниках влияют на имидж больницы и потом отражаются на получении грантов? - Я вконец растерялся от ее напора. - Что ты теперь скажешь?
- Это была идея Эммета, а не моя!
Со стороны это должно было выглядеть комично: мы стояли возле противоположных стен маленького коридора, ведущего из кухни в столовую, сверля друг друга взглядами, и шепотом выясняя отношения.
- А вы не подумали, что каждый из нас постоянно в центре внимания. Вы бездумно пошутили, другие вашу шутку подхватили, приукрасили, и – вуаля - все в курсе. - Я развел руками. - Тебе повезло, что папа был на операции, и потому представитель Налоговой службы заявился ко мне.
- Зачем? – обалдел я.
- Проверить, не лечится ли наша родственница в нашей клинике за счет добропорядочных американских налогоплательщиков, то есть бесплатно!
- Бред!
- Точно! – съехидничала Элис. – Но мне пришлось изрядно попотеть, чтобы уверить его в ошибочности его сведений. Я такого наслушалась, выясняя, с кем же ты был на том чертовом празднике! Но можешь быть спокоен: Эммет и Мэри защищали тебя, как только могли, даже чересчур. Именно их усердие и навело меня на мысль расспросить главных участников действия – детей. Самой сговорчивой оказалась… как думаешь, кто? … правильно, Саманта Кейн. Этот ребенок – находка для шпиона. Так вот она-то и поведала мне историю о Белле, которая нарисовала ее портрет.
- Хватит! – резко остановил я сестру. – Спасибо, что ничего не сказала отцу. Спасибо, что отшила представителя налоговой.
Я оттолкнулся от стены и медленно побрел через гостиную к лестнице.
- Думаешь, этих двух «спасибо» достаточно? – засеменила за мной Элис.
- Чего ты хочешь? – я резко остановился и развернулся к сестре.
- Хочу знать правду!
- Белла просто моя пациентка.
- Саманта сказала, что ты ни на шаг от нее не отходил, все беспокоился о ее комфорте.
- А она не рассказала тебе, как над ней кудахтал Эммет?
Я снова развернулся, давая понять, что говорить нам больше не о чем.
- Так это правда? – Элис догнала меня и робко коснулась моего плеча.
- Не задавай мне вопросов, на которые у меня нет ответов, - скидывая ее руку со своего плеча, попросил я.

Казалось, что я усну, не успев дойти до кровати, ну или сразу же, как только голова коснется подушки… Однако, сон не шел.
Меня беспокоило, что мой гнев в отношении Карлайла внезапно сменился обидой. Неужели я подсознательно начал прощать его за мой исковерканный брак?
Человеческая память — удивительное творение природы. Люди лучше запоминают приятные вещи, нежели неприятные. Большинству для воспоминания о плохом нужна подпитка. Я сел на кровати и осмотрелся. Глаза искали хоть какую-нибудь вещь, которая бы мне напомнила о том, что мне нужно ненавидеть отца. Но, увы, накануне я собственноручно очистил комнату от прошлого.
На долю секунды меня охватило раскаяние: «Я снова предал Ирину». «Я ее не достоин!». «У нас просто не может быть никакого будущего».
Еще более странным было то, как легко мое сознание приняло этот факт - прочно, с уверенностью, без всяких «а вдруг» и «но». И всё. Жирная точка.
Сейчас меня тревожил маниакальный интерес Карлайла Беллой. Было что-то в этом такое, что заставляло мой желудок сворачиваться в узел.
Я хотел сохранить свои чувства к девушке в тайне. Это было настолько личное, что даже Роуз об этом не знала, а от нее у меня никогда никаких секретов не было. Но так вышло, что, чем сильнее я пытался это скрыть, тем больше людей об этом узнавало. Нет, я не сомневался в Элис и Эммете. Несмотря на то, что мы иногда ругались, мы все-таки были семьей и хотели видеть друг друга счастливыми.
Проворочавшись до полуночи, я прекратил себя мучить. Достав свой видавший виды ноутбук, я стал просматривать хранившиеся в нем еще со студенческих времен отсканированные страницы различных медицинских журналов. Затем достал учебники. Некоторые статьи о восстановлении двигательной активности пациентов оказались полезны.
И все-таки сутки без Беллы – это слишком. Жаль, что она отдала свой телефон Сью. Как ее лечащий врач я имел полное право позвонить ей и поинтересоваться ее самочувствием.
«Обязательно поговорю об этом с нею», - в предвкушении нашей встречи решил я, засыпая на рассвете.
__________________________________________________________________________________