POV Bella

Несколько минут я провела в странном оцепенении. Сознание словно отключилось. Нет, я видела свою разгромленную квартиру, место, которое в течение нескольких лет служило мне пристанищем, моей тихой гаванью в безумии моей жизни. Теперь этого нет. Я осознавала, что надо вызвать оперативную группу, но не могла пошевелиться. Только сейчас я начала понимать, что произошло. Пэриш, этот недочеловек, вломился в мою жизнь как торнадо, разрушая и не оставляя надежды на восстановление. Он не просто уничтожил мое имущество, он покусился на мой уголок спокойствия, он лишил меня убежища, перевернул мой мир. Незаметно во мне начал подниматься гнев. Разрушительная, черная ненависть пыталась завладеть моим сознанием. Из горла вырвался какой-то нечеловеческий рык. Хотелось крушить, сметать все на своем пути, убивать…

Как он посмел? Неужели возомнил себя божеством, которое может творить все, что заблагорассудится, не опасаясь последствий? Стал настолько беспечным, что думает, ему сойдет такое с рук? И вдруг ясная мысль, как удар молнии в чистом небосводе: я его уничтожу. Не знаю как, не знаю когда. Но Пэриш исчезнет с лица земли. Все его совершаемые поступки до этого были ужасны, чудовищны. Но он не переходил грань, не вступал в открытую конфронтацию. Сейчас, этой желтой гвоздикой объявлена война, битва на уничтожение. И он просто не подозревает, какого монстра он сейчас разбудил во мне. Руки сжались в кулаки, ногти продрали нежную кожу, и яркая, алая кровь начала капать на паркет, закрепляя негласную клятву.

Боль немного прояснила сознание. Несколько раз глубоко вздохнув, я вытащила мобильный и набрала номер директора.

- Сэр, в мою квартиру вломились. Ничего не украдено. Я в порядке. Вызовите группу.

Моего самообладания хватило только на эту короткую фразу. Впрочем, зная директора, я могла с уверенностью утверждать, что максимум через полчаса у меня будет оперативная группа, мои ребята и сам Бёрнс. Так и произошло. Не прошло и получаса, как в квартиру с взведенными пистолетами вошли агенты ФБР. Первым, кого я заметила в толпе, был Эдвард. Его глаза беспокойно перескакивали с одного разбитого предмета на другой, и наконец остановились на мне. Я почувствовала себя под его взглядом, как под рентгеном, казалось, он выискивает на мне малейшие признаки ушибов или других повреждений. Увидев, что я смотрю на него, он одними губами прошептал: «Белла», и, как мне кажется, хотел подойти ко мне. Но, его опередила Элис. Она налетала на меня, как мини-торнадо, и изо всех сил стиснула в объятиях.

- Боже, Белла! Ты в порядке? Твоя квартира…как они могли? Ты не пострадала? Они что-нибудь взяли? Ты их застала? Боже, Белла! – Элис запиналась, обрывала фразы, ее начала колотить мелкая дрожь. Бедная девочка, она всегда была очень эмоциональной и все остро воспринимала.
- Со мной все хорошо, Элли. Успокойся. Нет, ничего не украдено. Это просто акт вандализма.
- Не просто, Белла. Это послание для тебя от Пэриша, - Розали, прислушиваясь к нашему разговору, тем временем внимательно осматривала квартиру. И особое внимание она уделила гвоздике.
- Желтая гвоздика. Интересный выбор. Я могла предвидеть розу, но гвоздика… видимо, все гораздо серьезней для него, - Роуз говорила медленно, перекатывая каждую фразу, как будто пробуя их на вкус.
- Роуз, поконкретней, пожалуйста, тут не все специалисты в символике цветов.
- Желтая гвоздика – символ презрения, ревности, и даже ненависти, - на мой вопрос ответил Джаспер, с полуприкрытыми глазами смотревший на злополучный цветок.
- А ты откуда это знаешь? – Эдвард с нескрываемым удивлением и каким-то подозрением смотрел на Джаса.
- У него абсолютная память, - ответила за брата Розали.
- Черт, хотел бы я иметь такой навык во время учебы в университете! - Эдвард с уважением посмотрел на до сих пор молчавшего Джаспера.
- Это не настолько весело и удобно, как может показаться, - тон Джаса, когда он говорил эти слова, был пропитан горечью. Я знала, что во время учебы у Джаспера было много конфликтов с сокурсниками, в том числе, и из-за его феноменальной памяти.
- А теперь, когда вы закончили обсуждать цветочки, может, вернемся к делу, - директор в обычной, резкой манере оборвал все посторонние, на его взгляд, разговоры.

В комнате мгновенно установилась мертвая тишина, даже криминалисты, которые сейчас прочесывали мою квартиру в поисках улик, казалось, на мгновение замерли.
- Итак, Изабель, расскажи, что произошло, - директор развернулся ко мне всем корпусом. Стальные глаза впились в мои, покоряя, выворачивая душу наизнанку. Но я уже достаточно долго знала директора, чтобы рассмотреть за показной жестокостью волнение и заботу обо мне. Поэтому, позволив себе легкую усмешку, я начала рассказ.
- Я приехала к дому вместе с Эдвардом после опроса свидетеля. Мне позвонил Джим, и попросил подъехать, забрать машину, которую он перегнал по моей просьбе. Завершив все дела, я решила ненадолго подняться в квартиру, что-нибудь перекусить. Как только я зашла в подъезд, я почувствовала неладное. И подозрения подтвердились, дверь моей квартиры была приоткрыта.
- Что там с замком? – крикнул Бернс одному из криминалистов.
- Следов взлома нет, сэр. Видно, поработали профессионалы.
- Я продолжу? – дождавшись кивка от директора, я вновь начала рассказ, - В квартире, когда я зашла, уже никого не было. Так как, когда мы подъезжали, я тоже никого не видела, могу сделать вывод, что преступники скрылись намного раньше.
- Ты заметила слежку? – директор не спускал с меня глаз. Все в комнате молчали, боясь даже пошевелиться, отдавая инициативу разговора нам с директором.
- Нет. Слежки не было.
- Ясно, - глаза Бёрнса потемнели. Он был в гневе, и я понимала почему. Пэриш мог узнать адрес моей квартиры только двумя способами. Проследив за мной или с помощью крота в бюро. В личном деле каждого сотрудника находилась информация, в частности о том, где он проживает в данное время. А так как я могла с уверенностью сказать, что за мной никто не следил, я всегда чувствую направленный на меня прямой взгляд (видимо, это один из плюсов моей паранойи), оставался только вариант предателя в бюро. И теперь у директора уже нет другого выбора, кроме как назначить официальную комиссию по расследованию данного прецедента. А то, что это ничем хорошим для сотрудников не обернется, можно было утверждать наверняка, зная кто именно является главой отдела внутренних расследований.

Оглядев комнату и посмотрев в лица друзей, я увидела такое же понимание на лицах у Джаспера и Эдварда. Видимо, они пришли к таким же выводам, что и я.
- Хм, простите, сэр. Но надо решить еще один немаловажный вопрос. Белле нельзя оставаться в этой квартире, она раскрыта, и Белла будет в опасности здесь, - молчавший до сих пор Эммет выступил чуть вперед и переводил взгляд с меня на директора.
- Мы решим этот вопрос позже, сейчас не место и не время для этого, - коротко отрезал директор. Я уже видела, что Эммет, да и остальные готовы возмутиться, но тут директор подошел к двери в гостиной и чуть прикрыл ее, отрезая нас от взоров других агентов. Потом он достал свой телефон и быстро набрал какое-то сообщение. Спустя секунду мой телефон ожил, принимая полученное сообщение. Впрочем, у всех остальных была та же история. Сообщение гласило: «Говорить о таких вещах напрямую сейчас небезопасно. Изабелле нужно не только новое временное место жительства, но и защита. Кто сможет это обеспечить?». Я только хотела возразить, что мне не нужна нянька или охранник, как директор одним взглядом заставил меня подавиться своими возражениями. Некоторое время в комнате стояла тишина, все обдумывали варианты. На самом деле никто из членов моей группы не смог бы меня приютить. Нет, они все, разумеется, согласились бы, и наверняка сейчас предложат свои кандидатуры, но я понимала, это не выход.
Эммет с Розали жили вместе, и хоть и приняли бы меня, но я бы мешала им, у них сейчас такой этап в отношениях, что им как можно больше времени хочется проводить вместе. И новый человек дома, в месте, где они привыкли быть полностью раскрепощенными, был бы в тягость. Элис привыкла быть одиночкой. Ее квартира - это ее крепость. Она никогда не звала никого из нас к себе. И я понимала почему. После того, как она пошла на сделку с ФБР и выдала своих подельников, она помешалась на собственной безопасности, как виртуальной, так и реальной. Никто не знал, где она живет, мне кажется, даже свое личное дело она подчистила, чтобы никто не смог к ней подобраться. И просить ее нарушать свой покой я не хотела и никогда бы это не сделала. Джаспер как раз не имел бы ничего против, если бы я пожила у него. Джас вообще редко обращает внимание на окружающий мир, и если бы в его квартире стало на одного жильца больше, он бы даже не заметил. Но и здесь была загвоздка: Джаспер ни по каким статьям не подходил на роль моего охранника – с его периодическими выпадениями из реальности, толку от охраны не было никакого.

Пока я рассуждала о возможных кандидатурах, мой телефон разрывался от сообщений. Как я и предполагала, все мои друзья предложили мне пожить у них. Директор лишь безмолвно смотрел на меня, передавая право выбора мне. Краем глаза я увидела, как Эдвард медленно вынул свой телефон из кармана и, улыбнувшись мне кривоватой улыбкой, начал набирать сообщение. Через секунду по комнате раздались сигналы о входящем сообщении. «Белла может остановиться у меня. Это наилучший вариант: я недавно переехал, и в бюро еще нет информации о моем новом адресе. К тому же, я смогу защитить ее». Я не следила за начавшимися в комнате дебатами, которые разгорелись после его сообщения. Я просто смотрела в глаза мужчины, который предложил мне сейчас защиту. Мужчина, к которому я испытывала такой водоворот чувств, что, казалось, меня вот-вот поглотит эта эмоциональная лавина. Это действительно был наилучший вариант, я это понимала. Но что делать с чувствами, которые я испытывала к Эдварду? Как скажется наше сожительство на наших отношениях? Я боялась неизвестности, но в тоже время я была готова рискнуть. Поэтому, я набрала единственно верное сообщение: «Эдвард. Я согласна». Я увидела, как он расслабился, как только прочитал мое послание, его глаза, казалось, засияли теплым, мягким светом, а на губах уже была не та саркастичная ухмылка, а легкая и нежная улыбка. Я смутилась, наблюдая эту завораживающую картину, и перевела глаза на других людей в комнате. Директор, как только увидел, что я смотрю на него, легонько мне кивнул, принимая мое решение. Друзья смотрели на меня с разной степенью недоумения, и только в глазах Розали я заметила понимание и непонятную радость.

- Итак, со всеми текущими вопросами мы разобрались. Все свободны, - директор, как ни в чем не бывало, открыл дверь и вышел к криминалистам.
- Белла, сегодняшнюю ночь ты проведешь у нас. И слышать не хочу никаких возражений. При всем уважении, агент Каллен, Белла пережила сегодня сильный стресс, и ей необходимо побывать в компании близких людей, - я видела, что Эдвард готов возразить, поэтому подошла к нему и мягко коснулась его руки, гася все возможные возражения.
- Розали, хорошо, ты права. Сегодня я остановлюсь у вас с Эмом.
- Мы тоже приедем, Роуз, если ты не возражаешь, - сказала Элис, а Джаспер кивнул в такт ее словам.
Я улыбнулась ребятам, своей семье, они всегда поддержат меня. В груди потеплело, когда я поняла, насколько они все переживают и заботятся обо мне.
- Эдвард, завтра я начну перевозить уцелевшие вещи к тебе. Скажешь мне потом адрес?
- Конечно, Белла. Завтра мы все решим, а пока отдыхай, позволь своим друзьям позаботиться о тебе, - кивнув моей команде и мягко пожав мою руку, которую я все еще не спускала с его запястья, он направился к двери, кинув на меня последний прощальный, наполненный непонятными эмоциями, взгляд. Секунду я смотрела ему вслед, но потом встряхнула головой, выходя из странного оцепенения, и обратила внимание на ребят.

- Ну что, Белла, ты готова ехать? – спросила Розали, улыбаясь мне какой-то загадочной полуулыбкой.
- Эм, Роуз, ребята, если вы не возражаете, я подъеду чуть позже, мне надо съездить в бюро.
- Что? Зачем? Белла! – в разнобой заголосила моя команда.
- Мне нужно поговорить с директором и уладить одно дело. Обещаю, я приеду не позднее чем через несколько часов.
- Я поеду с тобой. Тебе опасно находиться одной, вдруг Пэриш следит за нами и только и ждет, чтобы ты оказалась в одиночестве, - Эммет всем видом выражал готовность защищать меня до последнего.
- Слежки нет, Эммет. Я бы это почувствовала, ты же знаешь. К тому же я буду не одна, а с директором. И вообще, мне лучше поторопиться, пока он не ушел.
- Хорошо, только позвони, когда будешь выезжать из агентства, - сказала Розали, удерживая Эммета, который был готов пуститься в спор.
- Спасибо, Роуз. Я позвоню. До встречи.
И я поспешила за директором, который, как я слышала, только что вышел из квартиры.
- Сэр, подождите, подбросите до бюро? – спросила я директора, который как раз открывал свою машину.
- Садись.
Какое-то время Бёрнс не заводил машину, а просто смотрел на меня. Через несколько секунд он ухмыльнулся, и в его исполнении это вышло как-то по-особенному кровожадно.
- Проблемы с самоконтролем? – спросил он как ни в чем не бывало, заводя мотор.
И действительно, как только он спросил меня об этом, я почувствовала зарытые в глубине души ненависть и ярость, которые грозились вот-вот вырваться на свободу. Я убеждала себя, что еду с Бёрнсом просто поговорить о кроте и о наших действиях. Но подсознательно я понимала: мне нужно было выпустить пар, мне нужен был наш спарринг с директором, мне нужно было вернуть контроль над собой прежде, чем я встречусь с друзьями. Поэтому я не возразила, а лишь коротко ответила:
- Да.

POV Burns

Сейчас, смотря на напряженную, словно заточенный клинок, готовый нанести смертельный удар, Изабель, я чувствовал гордость с примесью глубокого сожаления. Я сдержал слово, данное ее отцу, помог ей выжить в этом жестоком мире. Но какой ценой? Все чаще я задаюсь вопросом, а можно ли было сделать по-другому? Не уничтожая доброту, мягкость, человечность в этой хрупкой девушке. От маленькой Беллы, которая с удивительной серьезностью называла меня: «Сэр», а потом портила все впечатление тем, что громко и весело смеялась, обнимая меня за ногу, потому что выше не доставала, не осталось и следа. Я погубил того ребенка, ту наивную девушку, которой она была до смерти отца, выковав из нее оружие, смертельно опасное, совершенное оружие. И я не сомневаюсь, что когда мы вновь встретимся с Чарли, он наградит меня хорошеньким хуком справа, за то, что я сотворил с его дочерью. Ведь можно, да и нужно было, сделать все по-другому, не послушать ее, отговорить от той роковой затеи. Отправить учиться куда-нибудь в Европу, со временем ее раны затянулись бы, и сейчас у нее была бы нормальная жизнь, семья, возможно, даже дети…

Но, к сожалению или к счастью, мы не можем изменить прошлое, и мне остается только вспоминать, как все начиналось и убеждать себя, что я сделал правильный выбор.

Мы познакомились с Чарли Своном еще в университете, и, несмотря на то, что мы были совершенно разными, быстро сдружились. У меня были высокие академические успехи, все дороги тогда передо мной были открыты. А Чарли просто мечтал закончить более-менее прилично академию и поступить в полицейское управление небольшого городка. Если я мечтал о карьере, то для Чарли главным была семья. После университета наши дороги на несколько лет разошлись. Я продолжал обучение в разных, зачастую засекреченных правительственных учреждениях, побывал в нескольких горячих точках, прошел войну и, в конечном итоге, в довольно молодом возрасте смог претендовать на пост заместителя главы ФБР. А Чарли женился, устроился на работу в какой-то полицейский участок в маленьком, провинциальном городке. Несмотря на такие разные жизни, мы продолжали оставаться хорошими друзьями, и я был в курсе того, что происходит в его жизни. Я слышал безумную радость, когда он по телефону рассказывал, да что там, он срывался на крик через слово, ведь у него появилась долгожданная дочка. Я приехал к нему, когда от него ушла Рене, и он начал пить. Я фактически вернул ему волю к жизни, напомнив, что у него есть дочь, ради которой он обязан держаться. Я слышал от него радостную, но в то же время с примесью горечи новость о том, что Рене согласилась, чтобы Изабелла жила вместе с ним. Ведь Рене со своим новым мужем часто разъезжали по стране, таская с собой Беллу, хотя тогда девочке просто необходимо было постоянное место жительство. Я помнил, как Чарли фактически заставил меня стать неофициальным крестным его дочери.

Впрочем, я сопротивлялся лишь для виду. Уже тогда я понимал, что сильно погряз в политических играх на высшем уровне, и иметь семью для меня непозволительная роскошь. Что уж говорить, врагов у меня всегда было предостаточно, а когда я стал во главе ФБР, единственно возможной семьей стал для меня Чарли с Изабеллой. И то, потому что их существование я оберегал лучше дракона, охраняющего свои сокровища. Ведь семья, близкие люди – это такая превосходная возможность для давления со стороны, для того, чтобы сделать из человека марионетку. А подчинить меня пытались многие, да только зубы обломали.

Все уладилось, жизнь потекла своим чередом, тот промежуток своей жизни, я, наверное, могу назвать даже счастливым. Впрочем, счастье и радость не долговечны, этот урок жизнь мне преподавала несколько раз, и каждый раз он был все тяжелее. Для меня все закончилось одной поздней, дождливой ночью. Меня разбудил звонок телефона. На том конце провода прозвучал прерывистый голос Изабель, который навсегда изменил наши с ней жизни: «Папу убили. Приезжайте, пожалуйста». Я даже сейчас не могу описать то состояние, в котором я был, пока ехал до Форкса. Оцепенение, пустота, непонимание, где-то на задворках сознания закипал гнев. Я подъехал к непривычно темному и холодному дому Свонов. Дверь была открыта. И представшая моим глазам картина до сих пор иногда снится мне в кошмарах. На полу возле дальней стенки сидела Изабель. Ее съежившаяся маленькая фигурка даже не отреагировала на мое появление. Подойдя поближе, я почувствовал ужас. Даже самая кровавая война не могла меня подготовить к тому, что я увижу в ее глазах. У нее оставалось лицо пятнадцатилетней девушки, но глаза, …это были глаза старухи, которая прошла через ад, заглянула за грань, и уже никогда не будет прежней. Самое страшное, что тогда в ее глазах не было слез, они были сухими и пустыми, словно бездна, за которой скрывается преисподняя. Я не знал, что мне сделать, никогда не умел утешать, к тому же собственное чувство потери мешало мне испытывать какие-то другие эмоции. Поэтому я просто молча сел рядом с ней. Она не вздрогнула, ничем не показала своей реакции на меня. Просто, через несколько мгновений, она свернулась клубочком, и опустила голову мне на колени. А через некоторое время я почувствовал ее слезы, она плакала беззвучно и от того более горько, вся ее поза выражала открытое страдание. Это был последний раз, когда я видел ее слезы…

Позже, она все мне рассказала. Просто в один миг она начала говорить, постепенно наращивая темп, словно боялась, что если хоть на минуту прервется, то не сможет продолжить. Рассказала, как они с Чарли отправились на вечернюю прогулку в соседний городок. Чарли нужны были какие-то запчасти, которые были только там, и они решили совместить приятное с полезным. Рассказала, как Чарли попытался остановить каких-то малолетних грабителей, которые на их глазах украли сумочку у женщины. Как один из грабителей достал нож и попал Чарли в живот. Как они убежали, а Изабель сидела, и руками зажимала рану отца, чтобы хоть немного прекратить кровотечение. Как она кричала, чтобы вызвали скорую. И как поняла, что, несмотря на приближающийся звук сирены, уже слишком поздно, и сердце Чарли не бьется.

Затем, как фрагменты черно-белого кинофильма мелькают: похороны Чарли, продажа дома, формальная опека матери над Изабель. Но, по факту, сразу после приезда Рене, Изабель бескомпромиссным тоном заявила, что не будет жить с ней. За одну ночь Белла выросла, так страшно и необратимо превратилась из обычного подростка в молодую, умудренную опытом женщину. Это было страшно. Кажется, это поняла и Рене, которая хоть и попыталась как-то вразумить свою дочь, но как-то не особо надеялась на положительный результат. Вот так и получилось что, несмотря на то, что все думали, что Изабелла уехала вместе с матерью жить в Феникс, она уехала со мной в Вашингтон. Я отправил ее получать образование в одну из частных школ, но уже в шестнадцать лет Изабель сказала мне то, что предопределило наши дальнейшие судьбы.

Тогда как раз закончился учебный год, все учителя хвалили ее за трудолюбие и неординарное мышление. И я спросил ее, чем она хотела бы заниматься, и куда хочет поступить. И ее ответ был четким, без малейшей заминки, видимо, она уже давно все продумала. «Я хочу быть агентом ФБР, сэр. Служить своей стране. И собираюсь в Квантико в этом году», - ответила мне она тогда. Я не сразу рассмотрел за этим ответом горечь и ненависть, желание отомстить за своего отца. А когда понял, было уже слишком поздно, она попала в бюро.

А дальше все покатилось по наклонной, завертелось с огромной скоростью. Не помню точно, когда я увидел в ней свою возможную преемницу. Когда решил обучить ее всему, что пригодится ей в будущем, когда она займет мое место? В любом случае, я начал ее учить, незаметно, чтобы она сама не поняла, что именно происходит. Были ли это беседы или наши спарринги, или ее присутствие на важных заседаниях. В каждую новую встречу я передавал ей часть своих знаний, своего опыта. Делая из нее личность, которой она никогда не должна была стать. И она менялась, постепенно, шаг за шагом, удаляясь все больше от своего истинного «я».
Я выстраивал ее личность по кирпичикам, меняя ее, затачивая под нужный мне образ. Но ничего не происходит просто так, ничего не дается даром. И обратной стороной увеличивающейся силе Изабель, была полная нестабильность эмоций. Она все чаще теряла контроль, иногда это была ярость, а иногда полная безэмоциональность. Я знал, что такой вариант возможен, в конце концов, я слишком часто видел такие случаи. И я знал, как с этим бороться. Изабель был нужен якорь, человек, который смог бы если не контролировать ее, то просто позволял бы ей быть самой собой, и иногда быть слабой. И, несмотря на всю ее любовь к своему отряду, этого не хватало.

Эдвард Каллен стал для меня откровением. После долгих споров с самим собой, я решил, что он тот, кто сможет ей помочь. И, наблюдая за их общением с Изабель, я все больше убеждался, что он тот, кто ей нужен. Я уверен, со временем они смогут открыться и уравновесить друг друга. И если это займет слишком много времени, я им помогу. Вот уж не думал, что на старости лет займусь сводничеством…

Я так погрузился в размышления, что не заметил, как мы подъехали в бюро. Спасибо моему адскому обучению, я умел распределять свое внимание сразу на несколько вещей одновременно. Если бы не этот полезный навык, мы бы попали в аварию на первом же повороте.
Что ж, настало время преподать еще один урок моей дорогой Изабель.