Саунтдтрек Il Divo - Ti Amero


Я физически ощущал, что мне не достает Беллы… Конечно, наши отношения нельзя назвать простыми. Слишком часто и надолго нам приходилось расставаться. Но и в то же время я не променял бы их ни на какие другие.

Наверное, это проще, когда встречаются с девушкой из своей сборной или группы тренера. И хорошо, если так совпало, что люди действительно нашли друг друга так близко и влюбились по-настоящему. Однако мне казалось, что чаще эти отношения складываются из-за пресловутого удобства или, как говорят русские, за неимением лучшего. Словно сознательно выбранный способ избавления от одиночества необременительный по времени и силам. Наверное, проще, когда оба понимают цену той или иной награды; знают чего стоит разучить новый элемент, который исполняется считанные секунды; стремятся к новому старту, завоеванию; задолго до наступления турнира живут в ритме интенсивной подготовки. Но разве это удобство и отсутствие необходимости постоянных объяснений и разлук стоят тех часов, что проводишь с поистине дорогим и любимым человеком? Для меня ответ однозначен — нет.

Я собирал наши встречи, словно драгоценную коллекцию. День рождения Беллы, в который мы провели вдвоем всё в той же квартирке в Рязани. Ночь после показательных выступлений в Гран-при России — моя личная награда за бронзовую медаль. Долгие телефонные разговоры, когда я улетал на очередные соревнования или сборы. Рождество вместе с любимой и Джаспером с Мари. И новое подтверждение статуса наших отношений — знакомство с родителями.

Видит Бог, я на олимпийский старт выходил с меньшим волнением, чем ехал в Новый год к Белле, зная, что встречусь с семьей девушки. О, ее мама расколет любого, если кто-то вздумает что-либо от нее скрывать. И так искусно, что даже не заметишь этого. А вот отец, который рисовался жутко строгим и придирчивым, мне показался очень спокойным и мягким человеком.

Белла уехала от меня сразу после Рождества, даже на день не задержалась. Мне пришлось с этим смириться, несмотря на то, что я не полетел домой к родителям ради того, чтобы провести праздники с нею. Но я понимал, что у Беллы не будет отпусков на работе по моему графику. К тому же в России католическое Рождество и вовсе не праздник, а обычный рабочий день.

Конечно, вопрос с подарком я решил довольно быстро. Еще в Рождество. Мне хотелось, чтобы я всегда был в сердце Беллы, как и она в моем. И самым простым способом напомнить об этом показалось повесить ей на шею кулон в форме сердца, который бы каждый день напоминал ей, что я люблю ее. Девушка смутилась… Для нее оказалось непривычно обмениваться подарками в Рождество. Но загадочно сообщила, что приготовила мне сюрприз на Новый год. Однако отнюдь не из-за подарка я ждал этого праздника с нетерпением.

Дорога от Москвы до Рязани показалось адом. Судя по многокилометровым пробкам, казалось, будто все москвичи разом ринулись в сторону провинции. И именно тридцать первого декабря. Серо-промозглая погода совсем не прибавляла праздничного настроения. Не таким я себе представлял этот праздник в средней полосе России. Однако снежную сказку можно обнаружить скорее в Нью-Йорке, нежели в Подмосковье и окрестностях.

Когда автобус преодолел наконец-то границы московских колец, я-то уж понадеялся было, что всё же доберусь к любимой в этом году… Однако когда пробка оказалась прямо в лесу, я издал обреченный стон.

— Вы впервые едете в праздник в Рязань? — немного насмешливым тоном обратилась ко мне пожилая попутчица.
— Впервые, — вздохнув, согласился я. — Не думал, что может быть такое, — показав жестами, выразил я свое возмущение творившимся на дороге хаосом.
Женщина мягко рассмеялась.
— Под выходные всегда народу больше. Тем более под праздничные. А что уж говорить про предновогоднюю суету.
— Да-а, — протянул я, не зная, что еще добавить. Изменить-то мы ничего не могли.
— У вас странный акцент, — заметила моя собеседница, слегка наклонив голову, словно исподволь рассматривая меня.
— Я не из России, — признал я.
— Но хорошо говорите по-русски, — похвалила она. — Можно проявить любопытство? Откуда вы?
— Штат Вашингтон, США. Это мой дом, — ответил я, вздохнув. — А сам где только ни был за последние несколько лет. К семье разве что в праздники.
— Вы скучаете, — сочувственно произнесла женщина.
Я лишь кивнул.
— Отчего же в новогодние дни и не дома? — Казалось, ее интерес возрастал. А я даже не задумался, как легко разговорился с совершенно незнакомым человеком. И как просто это оказалось. И как вдруг захотелось кому-то просто довериться, не зная причин, имен, регалий…
— Девушка, — выдал я единственное слово, поясняющее причину того, что сейчас находился в этом автобусе в пробке на дороге, подпираемой с двух сторон лесным массивом.
— О-о-о, любовь, — протянула моя собеседница. — Это прекрасно, молодой человек. Но на расстоянии невероятно трудно, не правда ли? — после паузы добавила она.
— Ужасно, — тяжело вздохнув, согласился я. — И невозможно что-то изменить.
— Так женитесь и забирайте свою красавицу с собой, — лукаво усмехнувшись, предложила женщина.
— Если бы всё было так просто…
— А что здесь сложного? Если любишь, если тебя любят, то остальное нипочем. Какими бы неразрешимыми не казались ваши противоречия.
Я лишь покачал головой. Слишком сложную для меня тему затронула эта женщина, уравнение со множеством неизвестных, возведенных в неведомую степень.

Мы говорили с ней всю дорогу. Я рассказал ей, что в Россию приехал тренироваться, что готовлюсь к Олимпиаде. Она не стала допытываться, в каком виде спорта, и я был ей за это благодарен. Поделился, что девушку встретил случайно, в метро. И больше не мог забыть. И что мечтаю о том времени, когда можно будет не обращать внимания ни на журналистов, ни на агента, ни на мнение тренера и просто жить. И любить.

При прощании на центральном автовокзале Рязани, принимая из моих рук свою тяжелую сумку, моя спутница пожелала мне справиться со всеми трудностями любовными и победить на Олимпиаде.

— Какой бы я ни была патриоткой, я буду болеть за вас на Олимпиаде. У вас всё получится, Эдвард, я уверена, — тепло улыбнувшись, сказала женщина. — Во всем, — добавила она, лукаво прищурившись.

Я лишь ошарашенно посмотрел ей вслед. Мы не представлялись друг другу! Покачав головой, я направился к уже ожидавшему такси, чтобы скорее оказаться рядом с любимой.

Мандраж напал на меня уже в подъезде обыкновенной, серой рязанской пятиэтажки. Очень зря я не позволил Белле встретить меня. Наверняка она смогла бы меня успокоить и придать уверенности.

Впрочем, всё прошло не так уж и плохо… Если быть честным, конечно. Хотя весь вечер, пока мы не отправились в наше убежище на двоих — в уже привычную маленькую квартирку неподалеку, мне казалось, что Белла переживает еще больше меня.

Берта Абрамовна, как мне было настоятельно рекомендовано ее называть, устроила мне форменный допрос. Казалось, что женщине нужны доподлинно все факты из моей биографии, тонкости юридических вопросов проживания иностранного спортсмена в России, особенности подготовки и сборов у меня на родине, да и вообще жизни в Штатах. Ей оказалось необходимо знать, кто мои родители, как и где они живут. История моего спортивного становления маму Беллы волновала вроде менее значительно, но тем не менее и по этой теме она прошлась. Причем говорила она столь витиевато и непринужденно, что степень того, насколько я разговорился с нею, стала для меня понятно лишь после очередного несдержанного зевка отца моей девушки, который откровенно скучал от нас.

Олег заметно напрягся, лишь когда мы с Беллой засобирались, чтобы встретить Новый год вместе. Я даже чуть скривился, демонстрируя моей девушке недоумение по этому поводу. Она лишь пожала плечами, мол, папа таков и ничего не поделать. Впрочем, наверное, любой родитель не захотел бы отпускать свое сокровище с другим мужчиной. И в его пожелании — осторожнее там, мне слышалось явно предупреждение.

Однако всё предсказуемо рассеялось, стоило нам с Беллой остаться вдвоем, в тишине небольшой комнаты с видом на сияющие огни развлекательного комплекса и железнодорожный вокзал.

И эта ночь была волшебной.

Новогоднее телевизионное шоу способствовало созданию особенной, уютно-семейной атмосферы.

Мы пили шампанское и наслаждались друг другом. Это было наше время, наш праздник.

После боя часов, загаданных желания — по русской традиции, и новогоднего поцелуй — по нашей, Белла вручила мне свой подарок. Простой и такой важный одновременно. Вполне обычная цифровая фоторамка. Но главное — это ее наполнение. Множество фотографий Беллы. Где-то мы были вместе, где-то только моя красавица.

И теперь я всюду таскал этот подарок с собой. Даже теперь в моей комнате в олимпийской деревне на тумбочке для меня проигрывалось самое потрясающее слайд-шоу. Белла смеялась, улыбалась, смотрела таинственным, глубоким взглядом или со страстным прищуром или забавно дурачилась, или посылала мне воздушный поцелуй, или задумчиво смотрела вдаль.

Это помогало немного. В телефоне я слышал нежный голос, а перед собой самое красивое лицо и совершенную фигурку. Моя Белла…

Вздохнув, я убрал телефон. Этот день закончен. Тренировки завершены, самое главное было выспаться, чтобы с новыми силами выйти на лед на следующий день. Мои коллеги по сборной — и Эван, и Джонни — готовились как на последний бой. И это легко было понять. Яростная атака российской сборной, столь очевидно направленная, на победу Плющенко не могла не влиять на настрой.

Но несмотря на ажиотаж, искусственно создаваемый русскими, вряд ли кто-то из парней просто так согласится подарить медаль вместе с некоей надуманной короной. Да и сам Плющенко по чести сказать уже не тот… Это нормально. Есть расцвет карьеры, есть время, когда надо красиво уйти, не показывая собственной слабости. Он ушел красиво, с апломбом. И очень зря, на мой взгляд, вернулся.

Будучи мальцом, помешанным на фигурном катании и одержимым на будущих победах, я смотрел на двух русских парней — Ягудина и Плющенко, как на богов. То, что они выделывали на льду, пока никто не смог превзойти. Они оба гениальны, каждый по-своему.

Но один навсегда легенда со всем регалиями, а другой может стать экс-чемпионом. Потому что на чемпионский титул спустя четыре года после золотого для Евгения Турина очень многие парни имели вполне конкретные и честные виды. И неспроста. Он сам отдал им возможность править бал. Его возвращение — словно напоминание: нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Мир нашего вида спорта переменился, сменились роли и люди. И Плющенко давно не король… И, кажется, лишь он сам и его тренер этого не понимали.

Вполне очевидно, что на победу в завтрашнем турнире больше всех имеет право рассчитывать Лайсачек — победитель финала Гран-при этого сезона. Это же почти закономерность! Победителю финала Гран-при выиграть олимпийский старт может помешать только форс-мажор. Но также очевидно, что возвращение на любительский лед Евгения Плющенко могло стать именно таким. Но кто же мешал ему проявиться в сезоне в полной мере? Выступив лишь на этапе в России и на чемпионате Европы, он показал себя в недостаточной кондиции. Он не смог сбросить лишний, отнюдь не спортивный вес, его прыжки стали тяжелыми, а тех феноменальных линий и фантастичных вращений, которыми он славился, и вовсе не осталось… Но тем не менее на лед пока что выходил действующий олимпийский чемпион. И сам этот факт внушал трепет многим соперникам.

Не мне… Я не рассчитывал всерьез на высокие места. У меня другие цели на эту олимпиаду: показать себя, свои сильные стороны. И, видимо, это оказалось не менее волнующе. Я попросту не смог собраться на короткую. В произвольной терять уже нечего. Будь как будет.

И эта мысль наконец-то позволила мне провалиться в глубокий сон…




До этого турнира я определенно думал, что волнения на олимпийском старте преувеличены, что они такие же, как и на других чемпионатах. Но ощутив дух этого соревнования, пропитавшись им, я волновался настолько сильно, что срывал элементы в тренировках, не то что на выступлении. Причем если поразмыслить здраво, я боялся не выступать. Я боялся, что у меня этот страх возникнет. И именно это сковало всё тело в короткой программе.

Выходить на лед в произвольной оказалось проще. За мной никто, кроме близких, не следил столь пристально, никто не питал иллюзий, никто не возлагал необоснованных надежд. Это оказалось намного-намного проще. Просто вышел и четыре с половиной минуты показывал то, что я умею делать лучше всего.

Тройной аксель в начале программы.

Четверной тулуп с двойным сальховом в каскаде. Черт! Все-таки зацепил мыском второй ноги лед… Ну да ладно. Элемент-то есть.

Луц…

Дорожка шагов по прямой…

Флип.

Вращение…

Смотрите! Я умею! Я делаю! Это мое!

Смотри, Белла!

Смотрите, судьи!

Спирали. Мама, это для тебя!

Тройной луц с тройным тулупом.

Прыжок во вращение.

Волчок…

Это мой вид спорта. За мной будущее. Я неспроста на этой олимпиаде, неслучайно затесался в ряды чемпионов.

Это моя проба олимпийского льда. Этот прокат — залог будущих достижений…

Ни одной грубой ошибки! Я это сделал!

Анна была довольна. Она обняла меня и приговаривала по-русски: «Ну молодец, молодец!»

Да!

И вот результат: 151 балл. Лучший в карьере. Мой тренер лучезарно улыбалась в зоне слез и поцелуев. Я знал, что она гордилась мною в этот день. И я был горд. Я сделал всё, что смог, несмотря на неудачу в короткой.

Теперь всё зависело лишь от соперников. И это волнительные часы и минуты, когда сидишь за кулисами, смотришь на экране выступления признанных мастеров и понимаешь, что от них сейчас зависит твое место в итоговом протоколе, твой рейтинг на будущее.

Из признанных фаворитов этой олимпиады, которым предстояло разыграть между собой медали, первым выступал Эван. И, конечно же, я болел за него! Не сказать, что мы были друзьями, но всегда тепло общались. Да и попросту я переживал за коллегу из сборной. Он был фаворитом, он заслуживал эту победу. Я вовсе не был уверен, что отказ от четверных прыжков — это правильный выбор, но это решение Лайсачека и его тренера. И не мне судить, что лучше для него. Просто это показалось странным. Но сумма развеяла все сомнения. Чистота проката, идеальные компоненты вполне достаточный залог для олимпийского золота.

Конечно, если Плющенко не совершит чудо…

Россиянин выступал последним. Это идеальный стартовый номер для будущего победителя. И Плющенко выезжал на лед с ощущением, будто он уже двукратный олимпийский чемпион. В каждом его взгляде, казалось, плещется самодовольство… И несмотря на довольно чистый прокат, он проиграл Эвану. Чудо не произошло. Да, он прыгнул четверной. Но я тоже! И Ламбьель прыгнул. И еще несколько парней. Это не всё, что определяет победу. Эван в этот день был немного, но сильнее. Совсем немного — на два балла. Но этого оказалось достаточно для победы.

С которой я в числе первых поздравлял его. И одновременно радовался своему девятому месту. Всё-таки я выполнил свою задачу — вошел в сильнейшую десятку на олимпиаде.

Я подпевал американскому гимну, когда вручали медаль Эвану, и во мне крепла уверенность, что и на следующей олимпиаде прозвучит гимн Штатов, но только уже в мою честь.

С чувством невероятной окрыленности я покидал спортивную арену.

Теперь можно отдыхать и наблюдать за соревнованиями танцоров и девочек. Больше всего я, конечно, буду переживать за Элис. Но и остальным коллегам искренне желал удачи и не волноваться перед стартом. Самое главное для каждого — знать, что ты можешь, и делать это.

---

Обязательно благодарим чемпионскую бету Rara-avis.
Как и всегда, мне ОЧЕНЬ интересны ваши мнения.
ФОРУМ.

В следующей главе очередной временной скачок и долгожданное появление Тани. У вас есть предположения, кто она и как появится, м?