Гермионе снились кирпичи.

Вернее, один определенный кирпич.

Он был привязан к ней, почти прикован, и тянул ее на дно ледяных вод. Несмотря на все ее усилия выбраться на поверхность, становилось лишь тяжелей и тяжелей, пока она не почувствовала, что тоже начинает тонуть. Кирпич обхватил ее руками – да, руками – и прижал крепче к себе, как вдруг она очутилась в его мире. Его боль стала ее болью, и Гермиона превратилась во все впитывающую губку.

Она погружалась все глубже и глубже в воду, стараясь изо всех сил ей противиться, но, только высвободившись из оков кирпича, поняла, что кирпич - и не кирпич вовсе. Он был частью ее, причиной ее замешательства.

Гермиона изо всех сил пыталась выбраться на поверхность, но при этом видела, как кирпич идет ко дну. И она начала задаваться вопросом, почему же не может подняться на поверхность вместе с кирпичом? Она не хотела оставлять его. Трудно было выбросить его из головы, особенно с учетом приятных воспоминаний. Кирпич хоть и был неподъемным, но все же проявлял к ней доброту.

Итак, ей было над чем задуматься. Позволить ли ему уйти на дно? Или занырнуть и попытаться вытащить его на поверхность? Стоит ли ей бороться за его спасение?

В глубине души Гермиона знала, что ничего не изменится, и кирпич снова проведет ее через этот замкнутый круг. Или, быть может, она спровоцировала все сама. Может, она сама привязала кирпич к своей щиколотке и прыгнула в воду. Она сомневалась. Так почему она не может выкинуть его из головы? Почему она не может позволить ему утонуть? Может, она слишком переживала, пусть даже и не показывала этого, пусть даже и кирпич был иного мнения.

Гермиона подняла взгляд. Она видела свет луны. Только чуть дальше. Совсем не вовремя все стало делом личного характера, но так уж случилось. Кирпич толкал ее к разрушительным результатам. Гермиона винила кирпич, а он – ее. Она пыталась принять то, что он говорил ей, но кирпич уходил все глубже и глубже под воду и вскоре навсегда должен был затеряться во тьме…

И тут вдруг кирпич перестал им быть.

Кирпичом был Драко.

«Это твоя вина, Гермиона. Из-за тебя я иду ко дну».

Гермиона села на кровати, резко выдохнув, и оглядела свою старую комнату. Который час? Она повернулась набок и ответила на свой вопрос. 5:43 утра. Отлично. А ведь она закрыла глаза меньше двадцати минут назад, а теперь сна ни в одном глазу. Ведьма вздохнула, решив, что лучше перестать пытаться спать больше часа.

Последнее время ей не удавалось нормально поспать, и это стало действительно на нее влиять.

Выползать из кровати всегда было проблемой в их… ну, в квартире Джинни просто потому, что их понятия «холодного» всегда отличались. Прохладное для Джинни было морозным для Гермионы. Даже когда они жили вместе, в теплое время года Джинни уменьшала температуру к почти ледяному минимуму по ночам. Гермиона думала, что давно к этому привыкла, пусть и не жила с ней последние четыре года. А для перестраховки, на случай если не привыкла, то помогли бы запасы одеял, носков и грелок, которые она прихватила с собой.

Однако последние четыре дня дали ей понять, что она не привыкла.

Абсолютно.

Воспользовавшись палочкой, она призвала одеяло, висевшее на диване, для этого Гермионе потребовалось мысленно сосчитать до десяти, чтобы скинуть покрывало и закутаться в плотное одеяло. Покидая комнату, она автоматически схватила сигареты и зажигалку со столика.

Как это ни странно, но она не обратила внимания, как они оказались в ее руках, пока не потянулась к двери на веранду Джинни, из-за чего сигареты упали на пол.

Странно.

Поразмыслив секунду, она подняла их и вышла наружу.

Неудивительно, что на улице оказалось теплее, и вскоре покрывало было забыто на одном из пластиковых стульев Джинни с веранды. На сердце Гермионы лежал такой тяжелый груз, которого ранее никогда не было. Это не просто веранда Джинни. Когда-то она была и ее тоже.

И… Она оглянулась.

Многое здесь произошло. То, что заслуживает внимания.

Именно на тех пластиковых стульях Джинни пыталась убедить ее не заводить отношений с Драко, если она не готова действительно связать себя обязательствами. На тех же стульях Гермиона резко ответила: «Конечно, я готова». У перил они второй раз поцеловались… и третий. И там, в углу, она провела раннее утро в день своей свадьбы, почти без проблем сочинив свои свадебные клятвы.

Эта веранда значила для нее больше, чем она могла себе представить.

И Гермиона не знала, утешал или тревожил ее тот факт, что она снова оказалась здесь, но по другому важному поводу. Она расстроилась из-за потревоженных воспоминаний. Она не хотела подходить к перилам, не хотела садиться за стол, но должна была сделать хоть что-то. И Гермиона переставила стул в центр веранды, села и стала любоваться заходом солнца за линию горизонта во вспышке алых, оранжевых и пурпурных всполохов.

Дух захватывало, но в этот момент она чувствовала себя одинокой, задумчивой и крайне несчастной. Почти по привычке Гермиона начала постукивать новой коробкой сигарет по ладони. Потом она сняла целлофановую обертку и положила ее в карман пижамных штанов, чтобы позже выкинуть. Она бросила последний взгляд на восходящее солнце, прежде чем вытащить сигарету из середины и поднести к губам.

Гермиона вздохнула.

Между своими снами, бессонницей, внезапным наплывом воспоминаний и длинным списком дел, которые ей нужно было сегодня сделать, она чувствовала себя старой. Очень старой. Старой и выжатой как лимон. Чувство было мимолетным, но настолько сильным, что Гермиона затрясла головой, чтобы избавиться от него. Она зажгла сигарету и глубоко затянулась, запуская дым в свои легкие и задержав дыхание настолько долго, насколько это возможно, прежде чем выдохнуть. Пару секунд спустя она снова вздохнула.

Разве можно чувствовать себя уставшей, в действительности не чувствуя усталости? Она потерла висок свободной рукой. Да, сегодняшний день определенно обещал стать очень длинным.

Из-за обостренных чувств Гермиона услышала, как поворачивается ручка двери еще до того, как та открылась. Она думала погасить сигарету, но отказалась от этой мысли. Да и не хотела она попусту тратить превосходную сигарету, и Джинни давно привыкла к запаху. Она позаимствовала эту привычку после их с Гарри расставания за несколько недель до того, как он подал заявку в Отдел Тайн. На самом деле, теперь до Гермионы дошло, что Джинни обзавелась парочкой вредных привычек после своего разрыва с Гарри. Правда, она бросила их пару месяцев спустя, но это не…

- Кофе?

Взъерошенная Джинни вышла на веранду с одной левитируемой чашкой кофе перед собой и пиалой с хлопьями в руке.

Коко Рокс, конечно же.

- Конечно, спасибо.

Медленно махнув палочкой, рыжая осторожно отправила чашку Гермионе. Потом она наклонила голову набок, приподняв бровь.

- С каких пор ты начала курить?

Небрежно пожав плечами, она без усилий схватила чашку за ручку свободной рукой.

- Я курю только в тяжелые дни. Помогает. А сегодняшний день обещает быть довольно трудным. Я собираюсь забрать свои вещи, – тихо сказала Гермиона. Она была совершенно уверена – судя по тому, как стремительно он вылетел из офиса миссис Мелонакос – Драко уже собрал все свое. Джинни, которая отправилась взять кое-какие ее вещи спустя пару часов после жуткой консультации у психолога, уверила ее в обратном. Но она уже все для себя решила.

- Но ты куришь каждый день.

- Неправда, - с вялым раздражением отрицала Гермиона, но сделала еще одну глубокую затяжку. Пару секунд спустя она выдохнула, позволив ветру развеять кольца дыма.

Джинни опустилась на соседний стул рядом с Гермионой.

- Для тебя это добром не кончится, но ты и так это знаешь. Ты та, кто сказал мне эти слова.

Она нахмурилась, но ничего не сказала. Что она могла на это ответить? Это была правда. Гермиона сказала ей это и без промедления помогла ей бросить. Но в этот раз все было по-другому, или, по крайней мере, Гермионе так казалось. Это была вовсе не привычка, а просто что-то, что она делала, чтобы справиться со стрессом.

Это ничего не значило. Совершенно ничего.

Джинни вызвала пепельницу со стола и передала ее ей.

Тишина, которая последовала за этим, слегка напрягала, но она не намеревалась ее прерывать. Джинни то ела, то смотрела на нее, а Гермиона или курила, или размышляла, и они обе наблюдали за восходом солнца в атмосфере потревоженного покоя.

К ее досаде, все слишком быстро закончилось.

А закончилось все не словами, а взглядом - взглядом Джинни, когда Гермиона потушила одну сигарету, только чтобы потянуться за следующей. Гермиона ненавидела, когда кто-то пытался выглядеть обеспокоенным и сочувствующим. Конечно, она была благодарна за заботу, но самым ужасным было просто сидеть и смотреть.

- Что, Джинни? – раздраженно спросила она, потянувшись за зажигалкой.

Рыжая вынула сигарету у нее изо рта и, прежде чем Гермиона смогла возразить, угрюмым взглядом приказала ей помолчать.

- Люди, которые выкуривают проблемы, имеют привычку курить больше одной сигареты за раз, но ты говоришь, что у тебя нет проблемы.

Гермиона нахмурилась.

- Почему ты так рано встала? У тебя же нет сегодня тренировок.

- Почему ты уходишь от темы?

- Я не в настроении для поучений.

- Я не собираюсь читать тебе нравоучения, Гермиона. Я пытаюсь помочь.

- Ну, ты совсем не помогаешь, - уныло возразила она.

Джинни вздохнула.

- Конечно, тебе не нужна моя помощь. Ты и сама можешь со всем справиться. Тебе никто ни для чего не нужен.

Такие знакомые слова ранили чуть больше, чем она ожидала.

- Я никогда так не говорила.

- Но ты постоянно ведешь себя так, словно это правда!

Досадливо поморщившись, она раздражено спросила:

- Что это? Месяц-Укажи-На-Недостатки-Гермионе? Сначала Драко, а теперь…

- Малфой? Что он сказал?

- Много чего, - болезненно поморщилась она. – Даже слишком много. – Ничего из того, что бы она хотела услышать.

Было бы несложно просто пересказать весь разговор. Кроме того, она постоянно прокручивала его в голове последние четыре дня. Было что-то в этих словах, в его глазах и в этой ловко скрытой боли в его голосе, что заставляло ее чувствовать себя невероятно подлой.

И это чувство никуда не ушло.

- Давай говорить начистоту, я был более чем готов попытаться спасти наш брак.

Ей пришлось пятнадцать раз прокрутить эти слова в голове, чтобы понять, что резко брошенные слова искрились его искренностью. Его искренностью. В чем еще он был прав?

От этой мысли у нее закружилась голова.

- Ты сделала так, что с тобой стало невыносимо жить, а потом тебя стало невозможно любить.

Гермиона вдруг почувствовала, как сердце бешено заколотилось в груди, потому что она наконец смогла посмотреть на себя со стороны, и ей не понравилось то, что она увидела. Это причиняло боль, но голова болела еще сильнее.

- Я не нужен тебе, тебе никто не нужен, и ладно. Но не лги самой себе.

Это последнее предложение осталось где-то позади; она провела последние несколько дней в беготне, поглощённая работой, так как она не могла притормозить, чтобы подумать о тех словах. Но сегодня была суббота, и ей некуда бежать. И она поймала себя на мысли, что задается вопросом, а не прав ли он?

Была ли это ее ошибка? Неужели из-за нее их брак распался? И она лжет себе? Ей пора открыть глаза?

У нее затряслись руки, а желудок скрутило. К горлу подкатила тошнота. Вместо того чтобы вернуться в квартиру, она выхватила свои сигареты из рук Джинни и начала шарить по карманам в поисках зажигалки.

- Герм… - Она пожала руку ей на запястье.

- Не… - Зажигалка никак не зажигалась. Она пыталась снова и снова, но все бесполезно. В глазах встали слезы досады. – Не…

- Ты дрожишь, - заметила Джинни с беспокойством в глазах. – У тебя приступ паники.

Гермиона проигнорировала ее, все еще пытаясь зажечь зажигалку. Она терпеть не могла этот ее взгляд, полный беспокойства и печали. Из-за этого она чувствовала себя дерьмом. Ей становилось грустно, и она чувствовала себя жалкой. Из этого она чувствовала себя одной из тех, кому нужен этот сорт сахарина, чье-то материнское сочувствие.

Ну, Гермиона была не из таких, и она терпеть не могла, когда ее заставляли чувствовать себя подобным образом. А сейчас же, если бы у нее получилось восстановить дыхание, заставить сердце прекратить бешено стучать, а руки трястись, и заставить долбаную зажигалку зажечься, она бы смогла попросить свою лучшую подругу прекратить относиться к ней как к фарфоровой кукле.

- Прекрати, - спокойно сказала рыжая. – Позволь мне помочь тебе. Хотя бы позволь кому-нибудь помочь тебе.

- Я могу это сделать! – возразила Гермиона.

Джинни упорно пыталась забрать зажигалку из ее дрожащих пальцев и выхватить сигареты изо рта. Куда ведьма их подевала, она не могла увидеть, но не потому что она не пыталась.
Пыталась.

- Я сегодня пришел попытаться убедить тебя, что ты совершаешь ошибку…

- Я в порядке, - соврала Гермиона. Она знала, что лжет. Говорить становилось все трудней и трудней. Она кричала себе перестать думать, но пытаться было бесполезно. Пытаться. Она ведь пыталась, верно? Гермиона помнила все свои попытки, она живо помнила их, но было ясно, что что-то не так.

Может, как ее с Джинни определение «холодного», у них с Драко было разное представление о понятии «пытаться». Может, когда она думала, что пыталась, это было не так. Или, может, она не пыталась, когда это имело значение. Как… как ночью с тем ливнем. Она даже не пререкалась с ним; она отвернулась и плакала до тех пор, пока не заснула, а как только выдался момент, сразу побежала к своему адвокату. Он пытался, а она пришла и уничтожила последний проблеск надежды в их браке.

Она сделала это.

Не он.

- Гер…

- Я в порядке.

Только это было не так.

Она была далека от нормы. Она не пыталась. Она не боролась. Она даже не осталась.

- Ты не в порядке, - возразила рыжая, потянув ее за руку в попытке поднять со стула. Гермиона не сдвинулась с места. Она не доверяла своим ногам. Она не доверяла своей голове. Она ничему не верила. После второй попытки рука Джинни выскользнула из ее ладони.

- Дерьмо, ты вся вспотела. Ну же, давай… Нахер это, я не могу сдвинуть тебя, так, эм, дыши? Ладно? Вроде мама так говорит, когда мы паникуем. Ага, просто дыши. Просто дыши.

Если бы все было так просто.

- Помогает? – Она выругалась и ответила на свой же вопрос: - Конечно, не помогает! Черт. И я не могу дышать! Не для меня это все! – Джинни схватила ее за плечи и с силой затрясла.

Когда она встретилась взглядом с паникой в глазах другой ведьмы, Гермиона болезненно осознала, что старик в приемной был прав. Мисс Мелонакос была права. Джинни был права.

А вот она была в корне неправа.



- Так ты уверена, что справишься? – спросила ее Джинни чуть позже днем, сидя рядом с ней за маленьким кухонным столом.

Гермиона подняла взгляд от своей чашки кофе; последнее время ее тело и разум вели войну за лидерство. Ее тело все еще не отошло ото сна, тогда как разум вовсю бодрствовал. Лекарство Джинни от приступа паники, должно быть, опьянило, и ей удалось влить ей в рот Умиротворяющий Бальзам. Это было лишь временное решение серьезной проблемы. Она проспала целый день, но ее проблемы ждали, когда к ней вернется сознание.

- Думаю, время от времени я должна так делать.

Она, должно быть, выглядела ужасно, так как беспокойство не покидало лицо Джинни.

- Это нормально, ну, не спешить. Не думаю, что есть смысл спешить. Почему бы нам просто не отложить все до завтра?

- Нам?

- Думаешь, я отпущу тебя одну? Черта с два.

- Было бы лучше… Если бы я просто заткнулась. – Джинни нахмурилась, а ведь она действительно была неблагодарным другом, нет, человеком. Приступ паники этим утром открыл глаза Гермионе на то, что она не видела вс…ну да, всегда. У нее было искаженное восприятие мира, где всё и все было черно-белым, правильным или неправильным. Без промежутков. Но теперь…теперь повсюду неожиданно возникли оттенки серого, и она должна была разобраться.

Это было в ее характере.

- Точно. – Улыбка Джинни несколько подувяла. – Ты уверена, что ты не хочешь повременить? Ты все еще переживаешь эту боль. Это понятно, если ты еще не готова к этому. – Ее подруга возомнила себя кем-то вроде эксперта в разрывах, просто потому что ее разрыв с Гарри прошел ужасно.

Все же кому-то нужно было предоставить ей авторский договор: ведь Джинни казалось, что совершенно четко представляет себе чувства Гермионы. Горечь. Не та, которую она чувствовала, когда умер Живоглот. Или, может, точно такая же. Она практически теряла того, кто был частью ее. И вдобавок ко всему прочему, она переезжала из своего дома…их дома.

Гермиона выждала некоторое время, прежде чем смогла довериться собственному голосу и ответить:

- Все в порядке. Я готова к этому.



Только она была не готова.

Или, по крайней мере, готова не в той мере, как она думала раньше.

Гермиона зашла в их спальню.

Джинни снова оказалась права. Он не разбросал ее вещи по коробкам. На самом деле, казалось, что она никогда не уходила. Это было… Гермиона не знала, какие чувства испытывать по этому поводу, поэтому отбросила эту мысль и сделала еще один шаг в комнату.

Удивительно, как быстро ее запах выветрился из их комнаты. Безумие, но Гермиона всегда могла различить свой запах и Драко. И это было не что-то очевидное, как парфюм или одеколон. Это был просто едва уловимый запах, который они оставляли после себя. Она могла вдохнуть его и просто знать, где была. Он не был сильным, просто он был заметным…для них. Одеколон Драко всегда был едва уловимым, знакомым. Она раньше не ощущала собственный запах и никогда не замечала его, пока он не смешался с его.

Она огляделась.

Драко всегда был крайне аккуратным, почти одержимо аккуратным, но именно это ей нравилось в нем больше всего. Он не заморачивался, тренируясь до седьмого пота во время тренировок в Квиддич, но определенно не желал оставаться в подобном виде. Неоднократно Драко приходил с матча, и Гермиона заводилась просто при виде его. Но прежде чем ей удавалось начать действовать, он настаивал на том, чтобы сперва принять душ, а потом заняться сексом, или же заняться сексом в душе. Это всегда было причиной ссор, потому что Драко никогда до конца не понимал, как что-то разгоряченное и потное может возбуждать.

И, возможно, она так и не научилась искусству компромисса.

Гермиона вздохнула и открыла свой чемодан. Пора приступать к делу, по крайней мере, у нее хоть пока было место, где жить. Джинни сидела внизу, продолжая присматривать. Ей нужно было сделать это одной.

Довольно странно, но ее прежние мысли продолжили следовать за ней.

Запахи, части тела и секс… Казалось слегка странным думать об этом, когда стоишь в их гардеробе, скинув вешалки со свитерами и рубашками и копаясь в ящике с барахлом в поисках ее любимого чехла для палочки, но это все, о чем думала Гермиона.

Секс никогда не становился проблемой. Обычно он был довольно хорош, но иногда ей казалось, что Драко не замечал толком, на что она намекала или что ее заводило. Иногда фокус внимания был неправильным. Гермиона бы солгала, если бы сказала, что Драко был плохим любовником, но более чем один раз он не улавливал намеков… Или, может, она неверно подавала их. Она не знала. Может, у Драко была такая же проблема с ней, но он никогда ничего не говорил. Откуда ей было знать, если он…
Гермиона нахмурилась.

Оба хороши.

У них явно очень хорошо получалось не рассказывать друг другу о чем-то. Вернее сказать, может, он и говорил, а она просто не слушала, потому что не хотела этого слышать.

- Помощь нужна?

Голос Драко заставил Гермиону подпрыгнуть и резко обернуться. Он ничуть не изменился, все такой же ее муж – если бы не тот факт, что как только бумаги будут подписаны, он больше не будет ее мужем. Казалось, она не видела его много лет, хотя прошло всего несколько дней. Четыре, если честно. На его лице больше не было того напряжения, как тогда в офисе мисс Мелонакос. И боли тоже почти не было заметно. И это совсем не помогло ей выкинуть из головы воспоминания.

Или его слова.

- Нет… Нет, думаю, я справлюсь.

О боги, как это было странно.

- Ты… Ты только что пришла сюда? – Самой большой нервной привычкой Драко было почесывать затылок, и Гермиона чувствовала некое постыдное удовлетворение, что ее присутствие хоть немного, но волновало его. Потому что его присутствие определенно ее волновало.

- Я тут недавно, - ответила она, переминаясь с ноги на ногу, словно она стояла на раскаленных углях. – Ты видел Джинни внизу?

- О, да. Блейз тоже внизу. Ты знаешь, как это происходит, - сказал он, закатив глаза.

Гермиона согласно качнула головой, так как действительно знала. Блейз - невозмутимый сам по себе и спокойный – вероятно, развлекал ее разговором о квиддиче или об их взаимной любви к зерновым завтракам Коко-Рокс и Хэллоуину. А Джинни, скорее всего, пыталась быть обаятельной, запинаясь и наверняка уж покраснев. Это все было бы очаровательно…если бы они не ходили вокруг да около друг друга долгих три года.

- Думаешь, они когда-нибудь будут вместе?

- Возможно.

Не нарушая тишину, Гермиона смотрела, как Драко нервно потирал руки. Она отчетливо помнила, как он касался ее кожи, что было довольно странно, ведь последние несколько месяцев они жили как кошка с собакой, и до подобного не доходило.

- Знаешь, - начал он, - я говорил с Портбиглом, раз развод по обоюдному согласию, он предложил поторопиться с документами. Он сказал мне заполнить их за две-четыре недели.

Так скоро? Внутри у нее образовалась пустота.

- О, тогда ладно.

Драко отвел взгляд, потом снова посмотрел на нее.

- Ты можешь остаться здесь. Я останусь в Мэноре с родителями.

- Нет-нет… Я… Я думаю, я останусь у Джинни. Кроме того, я думаю, твои родители сочтут странным, если ты вдруг начнешь жить в…

- Я рассказал им… все.

Гермиона моргнула.

- В-все? О нас?

Драко кивнул.

- Ну, я рассказал матери, которая, скорее всего, сообщила отцу.

- Ну, как… Как она восприняла это? Как она отреагировала?

- Она вышла из комнаты.

Гермиона побледнела, и ее сердце сжалось.

- О. - Что ж, по крайней мере, она была права по этому поводу. - Я не понимаю, почему ты сначала рассказал ей.

- Я к этому не стремился. Покинув… сеанс, я ужинал с матерью в Мэноре, и, эм, она спросила, где ты, и я просто выговорился.

- И потом она просто ушла?

- Полагаю, слишком многое потребовалось принять.

Правда.

Казалось, они стояли так целую вечность, пока Драко не указал на ее чемодан.

- Ты почти закончила?

Это заставило Гермиону вернуться к прерванному занятию, она наклонилась и застегнула молнию.

- Ох! Да. Я почти закончила.

- Я могу отнести его…

- Нет, я думаю…

- … для тебя?

Она последний раз оглядела их спальню, прежде чем сделать глубокий вдох и согласиться. Вскоре она последовала за ним вниз по лестнице в гостиную, где болтали Блейз и Джинни. Они оба подняли взгляд на них, когда они вошли в комнату. Щеки Джинни пылали. Гермиона и Блейз тепло поприветствовали друг друга и перебросились парой слов, но совсем скоро Джинни попрощалась и скрылась в камине.

Гермиона проследила взглядом, как ее подруга исчезла в шквале зеленого пламени, прежде чем оглянуться на Драко. Ей было тяжело, но она открыла глаза и реально посмотрела на него в этот момент… и была сбита с толку от увиденного. Сожаление, печаль и еще какие-то эмоции, которые он прятал за своим спокойствием.

Блейз извинился, оставив их одних… с ее багажом.

Он ждал, пока она ступит в камин, прежде чем протянуть ей ее небольшой чемодан.

- Знаешь, я… - Драко вздохнул. – Мне фигово даются извинения.

- Ты не должен передо мной извиняться. – Грустно улыбнулась Гермиона. – Не когда… - она замолкла. Ее упрямая гордость не позволила сказать остальное.

Непроизнесенные слова и извинения были для них в новинку. Но когда она бросила горсть летучего порошка и назвала адрес Джинни, она все же задумалась, что бы случилось, если бы она просто проглотила свою гордость и сказала лишь три слова, которые хотела – нет, которые нужно было – ему сказать.

И всю ту ночь Гермиона меряла шагами комнату с теми словами, засевшими у нее в голове:

Я была неправа.

Переводчик: little_hamster
Редактор: amberit