Где-то далеко в горах ударила молния, я лишь рассмеялся. Не очень-то это похоже на благословение небес. Как ни странно, я вел машину аккуратно и не особо быстро. Сейчас не очень-то хочется выслушивать лекцию от доктора Папочки о том, что не следует подвергать машину опасности. Не сомневаюсь, эту игрушку он любит больше чем меня.
Подъехав к дому, я облегченно вздохнул, Таниного нелепого Мерседеса поблизости не оказалась. Видимо моя мама постаралась. Взбегая по лестнице, я вдруг подумал о том, что могу увидеть на своей кровати и другого незваного гостя, но когда я влетел в комнату, там никого не оказалось. В тот момент мое сердце болезненно сжалось, потому что в глубине души я надеялся увидеть там Беллу. Стянув с себя мокрую одежду, я переоделся в сухую. Мокрая одежда небрежно валялась на полу. Небрежно. Это меня не волновало, потому что всегда был кто-то готовый все за меня исправить, убрать.
Но не в этот раз.
Не от кого было ждать помощи. С кем бы я смог обсудить свои проблемы? С Карлайлом? Вот уж нет. Мой папаша согласиться поговорить о Белле только в том случае, если в нашем разговоре будут фигурировать такие слова как «третий размер» и «полная медицинская страховка». Поговорить об этом с матерью? Если не учитывать крайне редкие моменты ее искренности и вообще ясно ума, то единственное что она мне скажет, так это то, что я добьюсь любую девушку, какую бы не пожелал. С Джаспером и Эмметом я этого обсудить тоже не мог, помочь они мне не помогут, а вот ситуацией обязательно воспользуются.
Я действительно облажался, раз в моей жизни нет никого, кому бы я мог довериться.
Нет, один человек есть, есть один человек, которому я могу довериться, на которого я могу положиться.
Но проблема в том, что я не могу поговорить с Беллой о том, что я чувствую по отношению к Белле.
Мда, тот бы еще разговор получился. Она наверняка бы посоветовала мне взять себя в руки, посоветовала бы прекратить жаловаться на жизнь, посоветовала бы просто во всем признаться.
Просто расскажи ей. Белла ничего не боится. Несмотря на то, что она ранима, я всегда видел в ней этот внутренний стержень, неважно выигрывала ли она у кого-то, или наоборот спорила публично с каким-нибудь идиотом. Она всегда была смелой, это порой даже раздражало, она не боялась последствий, потому что была уверена, что чтобы не случилось, она со всем справится. Трудно представить, но я ненавидел и в то же время восхищался ее мужеством, ее бесстрашием. Наверное, я испытывал подобные чувства, потому что у самого кишка тонка делать все правильно, гораздо проще и эгоистичнее поступать так, как хочется.
Я никогда не был честен. Белла заставила меня это осознать, потому что она сама была словно пронизана искренностью. Как ей это удавалось? Люди восхищались ее натурой. Белла казалась им такой новой и необычной, словно новый вид кофе в Старбаксе. Неужели это и вправду так просто строить свою жизнь, основываясь на морали и принципах, а не на эгоистичных желаниях. До этого момента, подобных мыслей, да и подобного желания у меня не возникало. Я вообще сомневаюсь, что у меня есть хоть какая-то мораль.
Сидя на своей кровати, бездумно вращая спортивную экипировку в руках, я осознал, что сейчас мне хочется именно этого, такой жизни. Сейчас мне это просто необходимо. Я должен глубоко вздохнуть и разобраться в себе, в своих чувствах. Я обязан сделать это для Беллы, ради Беллы. В конце - концов, она ведь открыла мне свои чувства, верно? «Я люблю тебя, понятно?» Я не уверен, что действительно осознавал все произошедшее. У меня в горле все пересыхало, стоило мне вспомнить ее слова, потому что стоило лишь об этом вспомнить, как тут же возвращалось ощущение, что я ею манипулировал, что заставил сказать эти слова, для того чтобы выиграть чертово пари.
Когда наши отношения перестали быть игрой? Когда-то, когда я перестал прятаться за собственной неприступностью, когда она сломила эти границы.
Но я согласился на это пари. Из-за секса. Пари на то, что я займусь сексом. Чтобы получить секс в качестве награды. Все это словно замкнутый круг. Это давило на меня. Этого было слишком много, я начинал задыхаться. Возможно ли, что становиться слишком много того, что приносит тебе удовольствие, наслаждение?
Нет. Потому что именно с ней, с Беллой, не могло быть слишком много наслаждения, напротив, его бы всегда было недостаточно.
Я начал осознавать, что сейчас я не могу быть с ней, только не так.
И от осознания этого становилось невыносимо больно.
Если бы я переспал с ней…Если я пересплю с ней. Это будет неправильно. Белла сказала, что она хотела бы столько мне подарить, что не хотела, чтобы кто-то еще отдавал мне себя. Только сейчас, сидя на своей кровати и судорожно ожидая ее появления, я осознал смысл ее слов. Ей было недостаточно просто переспать со мной, она хотела быть со мной всегда. Чтобы я взамен принадлежал ей. Любовь и вся эту ерунда.
Не знаю почему, но это открытие меня по-настоящему шокировало.
Рене была права. Я просто идиот. Моя мать была права. Я этого просто не достоин…все еще не достоин.
В этом момент я услышал, как Белла поднимается по решетке. На улице шел дождь, гремел гром. Что же, идеальный момент. Я начал паниковать, потому что до сих пор не знал, как все исправить. Я не мог признаться ей в любви, потому что до сих пор не был уверен в себе, в своих чувствах. Если бы я сказал ей эти слова, то только для того, чтобы она чувствовала себя лучше, но…будем смотреть правде в глаза. Я никогда так не поступаю. Я не бросаюсь словами только для того, чтобы кто-то почувствовал себя лучше. Это просто не мой стиль.
Любовь? Я должен быть гораздо больше уверен, чтобы признать, что мои сомнения, неуверенность и вожделение по отношению к ней и есть любовь. А если это чувство таково в действительности, постоянная неуверенность, то все это мне нахрен не нужно. В чем суть? Я-то думал, что любовь подразумевает внутреннюю дрожь, желание защитить, поступать глупо. И все это я ощущал, но вместе с тем, я ощущал неуверенность, и злость на самого себя, на нее, на своих родителей, за то что вырастили такого эгоистичного сукиного сына… В этот момент в комнате появилась Белла. С ее одежды, с ее волос стекала вода, в глазах читалась боль и надежда.
Я не знал, что сказать. Я струсил, наверное, потому что, я и есть самый настоящий трус. Первой заговорила она.
- Привет, - что ж, отличное начало, а я не нашел ничего умнее, чем повторит ее же слова. Привет, может, поможешь мне с моим пари? Самое ужасное, что я действительно старался сосредоточиться, но передо мной стояла девушка в короткой промокшей юбке, через мокрую блузку просвечивал фиолетовый бюстгальтер. Она выглядела такой уязвимой, замерзшей.
Что я делаю?
- Я не…слушай. Я не понимаю, что я делаю…, - в ее словах сквозила тревога, я наблюдал за тем, как ее рука потянулась к мокрым волосам и бездумно начала их теребить.
- Слушай, Белла. Я мог бы, ох, я мог бы сесть и разъяснить тебе каждое свое действие, но у меня нет достойного оправдания для большинства из них…поэтому…все, что я могу сказать так это то, что я действительно очень сожалею и хочу, чтобы ты это знала, - может быть, я могу быть с ней честен, наконец-то честен. Я действительно очень сожалел. Сожалел о том, что все вышло именно так. Я знал, я понимал, что Белла, эта прекрасная девушка, что стояла передо мной, что надеялась, злилась, заслуживала правды об этом пари. И может быть после того, как она все узнает, она уже не будет любить такого жалкого человека, каким я являюсь.
А может быть она будет любить меня несмотря ни на что. Разве влюбленные не прощают своих любимых, какими бы ужасными не были их поступки? Как бы мне хотелось, чтобы и мне было, что прощать.
Она даже попросила прощение, для того чтобы я чувствовал себя лучше. За что мне ее прощать? За то, что из-за нее я постоянно ощущаю неуверенность, внутреннее напряжение?
Она посмотрела мне в глаза. Ее глаза просили меня быть откровенным, просили меня рассказать всю правду. Так я и собирался поступить. Я тяжело вздохнул, пытаясь набраться смелости, чтобы обо всем ей рассказать. Но как о таком можно рассказать? Как можно сказать кому-то, что он несчастен, промок под дождем… fuck, она себе даже коленки ободрала, … как можно сказать «знаешь, все дело в том, что я заключил пари на то, что смогу тебя трахнуть»?
Я не мог, просто не мог.
А потом она рассказала мне о собственном пари.
Я не мог пошевелиться.
Это не должно было меня удивить.
Но я был шокирован.
Я знал Розали Хейл всю свою жизнь.
Какие бы не стояли за этим причины… Розали всегда любила играть со мной, лезть ко мне в голову. Это одна из причин, почему я не мог разгадать чувства других людей…Потому что я слишком долго прятал свои собственные. Я был вынужден, по-другому здесь не выживешь.
И пока она стояла передо мной и в очередной раз подтверждала, что Розали последняя дрянь, я осознавал, что это ее сломает. Она уже никогда не будет прежней, такой же честной и открытой.
Я понимал, что должен это сделать, должен во всем признаться. Я ненавидел себя за то, что именно я буду тем человеком, который сломит ее дух, окончательно разобьет сердце.
Но я должен рассказать ей о пари. И я это сделал. Я сделал это вовсе не потому, что она мне призналась, а потому что она должна была знать, было необходимо, чтобы она знала.
Чтобы понимала, что она не просто пари. По крайней мере, сейчас. Все это напоминает женскую мелодраму…появляется дерзкая дурочка и делает из популярного кретина достойного человека.
Когда я признался ей, она попыталась меня поколотить. Я ее ни в чем не виню. На самом деле, отнесись она к этому спокойно, я бы засомневался в ее чувствах. Кроме того, я это действительно заслужил. Вся эта история была просто отвратительна. Может быть, я в чем-то и сомневался, но отвратительность всего произошедшего под сомнение не ставил. Я эгоист, самый настоящий эгоист.
И Белла должна это понять. Я не пытался оправдываться, когда она бросала мне в лицо обвинения. Все они были правдивы.
И все равно…
Даже в бешенстве она была великолепна. Маленькие кулачки колотят меня в грудь, волосы растрепались, все тело напряжено, словно она готовиться ударить меня еще сильнее. Я почти улыбнулся, потому что передо мной была моя Белла, никто и никогда не видел ее такой. Для всех остальных она была сама сдержанность, мне же она не боялась показать свою злость, гнев, ненависть. И я любил ее за это. Я любил эту потаенную часть ее души, даже не смотря на то, что именно я был причиной ее гнева и ненависти.
Но, черт возьми, это уже начинало меня раздражать. Откуда столько обвинений? Я не спорю, я заслужил свое наказание. Но если честно…ведь это я был готов проиграть свое пари. Я не хотел спать с ней из-за пари. Я был настолько честен, насколько в принципе был способен. Она же, она как раз таки хотела выиграть свое. Как-то раз она сама заявила, что никогда не переспит со мной. Все это время она пыталась выиграть, что-то доказать…но потом…
- Я никогда не хотела, чтобы ты останавливался, - сказала она. – Я хотела подарить тебе больше. Мне хотелось держать тебя в школе за руку, словно нам по четырнадцать лет, мне хотелось целовать тебя, облокотившись на твой автомобиль, я хотела, чтобы ты был только со мной, мне бы так хотелось, чтобы все те слова, что мы говорили друг другу, были правдивыми, настоящими…
Я поверил ей.
Мне так отчаянно хотелось, чтобы ее слова были правдой.
Если она говорила правду, то все было и будет гораздо проще.
- Я никогда не врал тебе, пока мы были…здесь. Это был я. Здесь были…мы с тобой, настоящие.
Так оно и было.
- Почему я должна тебе верить? – ее слова меня просто уничтожили. Мы оба проигрывали в схватке за нас двоих.
- Как ты можешь не верить? – В самом деле, как она может не верить?
- Ты лгал мне…
- Ты тоже не была честна. Ты навешала мне лапшу на уши о том, что хочешь дружить со мной и сохранить это в секрете…
- Это не было ложью. Ты был нужен мне…Я просто…
- Ты просто не рассказала мне о Розали. Так же как и я не рассказал тебе, - это нужно остановить, мы должны прекратить бороться.
– Прекрати бороться, - потому что это слишком больно.
Но в тоже время, эта боль делает все происходящее настоящим.
Она делает нас настоящими, реальными.
Я хочу, чтобы мы были настоящими.
- Так ты…Господи, Белла? Ты в порядке? – Белла плакала. Плакала из-за меня. Я просто урод.
Fuck. Мне хотелось кричать на нее, и чтобы она кричала на меня в ответ. Я осознал, что крепко обнимаю Беллу. Мне лишь хотелось быть рядом с ней здесь и сейчас. Забыть о своем пари, о ее пари, забыть о своем нарциссизме, хотелось помнить, что здесь только мы, я и она. Я хотел, чтобы она была рядом со мной, хотел, чтобы она позволила мне быть рядом с ней. Я хотел отдать ей все. Всего себя.
- Ты хотела подарить мне нечто большее? – я знал, что она этого хотела. Я знал, что хотел принять ее дар. Я знал, что тоже могу подарить ей нечто большее, потому, что, черт побери, до сих пор я не отдал ей ничего.
Она согрелась, прижимаясь ко мне. На моем лице остались следы от ее волос. Она была такой сильной и в тоже время ранимой. Сейчас ее тело дрожало, пока она прижималась ко мне. Я прошептал, что хочу, хочу получить большее.
- Тогда я хочу получить это, - я хотел ее. Я хотел, чтобы она была моей.
И она была, Белла была моей.
Я едва не простонал от облегчения, потому что она стояла передо мной, она не пыталась убежать, не пыталась бороться. Она не кричала, не осуждала меня. Она просто стояла рядом. Она была моей.
И я могу быть ее, принадлежать ей.
Я могу.
Я не дал ей ничего. Отдать ей себя? Это вдруг показалось настолько легким, простым. Дать ей то, чего она хочет.
Казалось, что она собирается сделать мне минет. Я и не спорил.
- Да, - я согласен это принять, я согласен дать все, что она хочет.
- Да, - я отдам ей себя. Дам то, что она желает.
Я страстно желал, чтобы она получила то, что хотела. Наверное, впервые в своей жизни. Последние несколько лет я лишь совершенствовал технику, навыки. Изучал и сравнивал, как сворачиваются пальцы, как может ласкать язык, ягодицы, все что угодно. Я учил и учился сам. Менял одну девицу на другую, а ее на третью. Но, в конечном счете, все это сводилось к тому, что я в очередной раз мог гордо прокричать: «Fuck you. Я самый лучший». И сейчас, когда она стояла передо мной на коленях, я осознал, что все вело меня к ней. Именно к ней. Я просто этого не осознавал. Это так жалко.
Я спустил боксеры, на то, как она брала меня в свой рот я смотреть не мог. В это миг мы стали одни целым. Белла была такая красивая, готовая отдать все, всю себя. Она была слишком прекрасна. Ее действия были безупречны, а я не позволял себе думать о том, откуда все это пришло. Движения, язык, ее ритм. Она остановилась и глубоко вздохнула, на мгновение словно замерла, ее горячий рот вокруг моего члена, а потом она снова взяла его в рот. Звук ее скользящих мокрых губ. Я почувствовал легкое покалывание. Я был почти загипнотизирован блеском ее высохших волос. Я опустил свои руки ей на голову, заставляя двигаться быстрее. Я как всегда был себялюбив, заставляя ее совершать более быстрые движения, но я брал, я отдавал… fuck. Я не хотел кончать в ее рот. Я хотел быть в ней в этот момент. Я хотел, чтобы и она испытывала удовольствие. Я хотел, чтобы она знала, что все это не просто чертово пари. Я должен был ей это показать, доказать. Должен был сказать, но я не мог. Не мог.
Не мог, если мы собирались переспать. Это неправильно. Ты не можешь сказать нечто подобное человеку, когда пытаешь достичь оргазма и доставить наслаждение ему. Таким образом, ты манипулируешь человеком, а я не хотел ею манипулировать, никогда больше. Я должен был бы понять все это до того, как она взяла мой член в рот, но сейчас было слишком поздно. Это признание придется отложить. Это было бы неуважением к ней, сделать подобное признание, пока мы оба во власти вожделения. И меньше всего я хотел, чтобы она неверно поняла мои намерения.
Я решил поступить так, как будет лучше. Я хотел, чтобы мы сделали это вместе. Я хотел, чтобы она отдала мне себя и получила меня взамен. Только так мы сможем все исправить, вместе.
Я оторвал ее от себя, осознавая, что вот-вот кончу в ее горло. Она выглядела слегка удивленной и раненой. Я сказал, что хочу, чтобы она дала мне большее. И она поняла.
- Ты хочешь…
Да. Я хочу. Я наклонился, чтобы поцеловать ее, ощущая ее особенный соленый запах. Мои губы прикоснулись к ее. Я слегка заколебался, зная, что, поцеловав Беллу, я уже не смогу остановиться. Мне это было так необходимо. Она мне была необходима. Не просто секс с ней, а она сама, Белла.
- Да. Больше. Всю тебя.
- Хорошо.