Пять раз

1.
Тони Старк выясняет, что его новый личный помощник разбирается в искусстве в то же утро, как Пеппер Поттс узнает, что ее новый босс плохо переносит похмелье.

Она работает на него почти два месяца, что по слухам редкость для нынешней должности: Тони менял помощников каждую неделю, и они извилистой чередой уходили из компании, кто из-за увольнения, а кто по собственному желанию. Все считали, что у Пеппер не было ни единого шанса (включая Пеппер… и Тони).

Этим утром он смотрит новости без звука, уложив голову на руки, и всем видом выражает крайнюю степень сожаления.

С такой жизнью, какую ведет Тони, удивительно, что Пеппер находит его в этом состоянии не так уж часто. Сегодня он хотя бы одет (о, первый рабочий день запомнится на долгие годы).

Пеппер неуверенно проходит в комнату: за прошедшее время она повидала Тони в различных настроениях, но все еще не знала, как именно реагировать на каждое из них. Инструкции, к сожалению, нет.

Но его ждет куча работы, поэтому она приближается и кидает на журнальный столик папку.

От хлопка Тони вздрагивает.

— Что это? Не тыкай мне в лицо такими штуками.

Это, мистер, сказала бы она, если бы знала, можно ли и в какой степени дерзить на новом месте, сборник самых впечатляющих работ целого поколения художников — десятки снимков картин. Одни Пеппер видела в галереях, другие содержались в частных коллекциях, посетить которые она не смела и мечтать. Вот только сейчас, пусть косвенно, но они оказались в пределах ее досягаемости. Какой бы ни была работа на Тони Старка, заурядной ее не назовешь.

— Это… для главного офиса «Старк Индастриз», — объясняет Пеппер, потому что он забыл. Снова. — Мистер Стейн сказал, вы должны выбрать две картины для холла, вот из этих.

— О Господи, что, прямо сейчас?

— Нет. Три дня назад. Когда я первый раз показала вам альбом.

Тони сильно хмурится. Пеппер непоколебима.

Стоит кое-что отметить: правда в том, что Пеппер не собирается задерживаться на этой работе. Это просто временная остановка, пока она не подыщет нечто более подходящее и менее… эксцентричное. Первые пункты ее жизненного плана отличались от того, что происходит сейчас: она изучала бизнес и думала устроиться на выматывающую работу в офисе, а потом уже перейти по карьерной лестнице в средних размеров фирму, получать неплохие бонусы, ходить на рождественские вечеринки и не рисковать.

Пеппер Поттс не любит рисковать.

Она пришла на собеседование, поддавшись мимолетному порыву. «Старк Индастриз» отнюдь не средних размеров, но в то время других предложений не было. После стажировки от стадии «боссу понравился кофе?» ее уже тошнило, но здесь ей хотя бы за это платили (много, до нелепого много).

Пеппер прочитала пару книг, как вообще быть этим личным помощником. Она отличный работник (рекомендации безупречны), но следует признать, что последние месяцы слегка выходили за пределы ее зоны комфорта.

Книги можно было сразу выбросить. С Тони Старком все, что обычно полагается важным, оказывается не столь уж существенным: Тони плевать, если она опаздывает или уходит раньше, по личным причинам или другим делам (у него свое чувство времени и ответственности), если вообще замечает ее отсутствие; он не задумывается о методах организации или планирования и позволяет Пеппер действовать, как она считает нужным, пока есть результаты; он не требует разговаривать с ним уважительно, не любит, когда льстят ради того, чтобы польстить, и чует высокомерие издалека.

Пеппер не собирается пользоваться причудами босса, но кто другой на ее месте не ушел бы с пустыми руками — если бы не выматывающая работа. Зато ей совсем не скучно.

Тони мимоходом листает страницы.

— Откуда я знаю, какую фигню повесить на стену? — возмущается он.

Пеппер нервно распрямляет и так прямую юбку.

— Зависит от того, что вы хотите: вложиться или выпендриться. Если выбрать картину молодого художника, например, этого или… вот этого, его имя не произведет впечатления, но через пять-десять лет они в десять-пятнадцать раз вырастут в цене. А если хотят выпендриться, обычно выбирают из… этих, тут может даже есть Квейтмен…

Путаная речь прерывается, когда Пеппер замечает растерянность Тони. Она бы покраснела, но краснеть перед работодателем строго-настрого запрещают все учебники.

— Откуда ты все это знаешь? Почему ты так… разволновалась?

Прикусывая щеку, Пеппер притворяется спокойной, но избегает его взгляда:

— В колледже изучала современное искусство.

— Правда? Я знал?

— Вы не заглядывали в резюме, когда нанимали меня?

— Я заглядывался на твои ноги.

От ужаса Пеппер бледнеет.

— Да Господи… Шучу, Пеппер. Шучу. Иногда я так делаю. Вдруг ты не…

— Подам в суд за домогательства.

— Да, да. Но если подашь в суд, придется увольняться, а кто тогда выберет мне картины в… в холл?

— О чем вы?

Решив, что для разговора он слишком устал, Тони откидывается на диван, массажируя виски.

— Выбирай картины.

— Что?

— Выбирай сама. Давай.

Да он шутит.

— Вы шутите. Не могу же я… Мистер Старк, это бесценные произведения искусства.

Тони хватает альбом и всматривается в фотографии:

— Совсем даже не бесценные.

— Ели хотите знать, многие из этих картин выгодно покупать, учитывая… учитывая состояние рынка десять лет назад. В восьмидесятые цены взлетели до небес, так что коллекционеры потеряли возм… что?

Вероятно, Тони Старк не понимает желания купить что-то, когда не можешь себе этого позволить. Вероятно, Тони Старк не понимает желания иметь что-то, но не получить. Вот почему он смотрит на нее, непередаваемо усмехаясь, будто она безобидный пришелец с другой планеты.

— Вперед, Поттс. Ты все обдумала лучше меня, что не удивительно — я ни черта в этом не разбираюсь.

— Но мне нельзя…

Он кладет руку Пеппер на плечо. О да, вот еще одна особенность ее работы: босс прикасается ко всему и всем. Пеппер не знает, что с этим делать, но интуиция говорит, что если она попросит прекратить, Тони послушается. Наверное, поэтому она не особо возражает. Стокгольмский синдром, не иначе.

— Я, Энтони Старк, разрешаю тебе, Вирджиния Поттс, выбирать при желании любые бесполезные абстракции для нового здания «Старк Индастриз» с настоящего момента до моей смерти, банкротства или установки по всем этажам стеклянных стен. Все, официальная часть закончена.

— Но…

— А рядом с картинами повешу табличку «Куратор: мисс Поттс».

— Я не знаю, что…

— Берешь и делаешь. Фишка в том, что ты выполняешь мои поручения, да? У меня похмелье, я не хочу о об этом думать, так что занимайся сама. Все просто.

Она смотрит на него, но не знает достаточно хорошо (пока), чтобы с уверенностью утверждать, что за простым избавлением от забот кроется что-то еще, хотя подозрения имеются. Не интересуется он искусством, так бывает. В следующий раз, застав его с похмелья, Пеппер попросит прибавку к зарплате — вдруг прокатит.
Наконец, она слабо улыбается, попутно жалея Тони. Выглядит он не лучшим образом.

— Принесу томатный сок. И имбирь.

— Имбирь?

— Хорошо помогает желудку. В колледже быстро учишься, как избавляться от похмелья.

— В колледже мне было четырнадцать… да, прекрасно понимаю, о чем ты говоришь.

Пеппер отправляется за соком, а Тони замирает на диване, настороженное за ней наблюдая.

Она приносит ему стакан.

— Все еще хочешь подать на меня в суд? — спрашивает он, обхватив себя руками и уперевшись лбом в колени.

— Я пошутила, мистер Старк. Иногда я так делаю.

Он хмыкает и вздрагивает от кольнувшей боли.

Пеппер забирает альбом и садится в кресло, а Тони сворачивается клубком на диване, продолжая смотреть (но скорее читать) новости, и время от времени вздыхает и постанывает.

Она выбирает недавно написанную картину на квадратном холсте. Маленькую, где на бразильском небе столь редко изображены звезды, что неподготовленный зритель может принять ее за абстракцию. На стене офиса «Старк Индастриз» не появится таблички, но сейчас положено начало художественной коллекции Пеппер Поттс.

2.
Даже ночью в предполагаемый выходной, когда Тони не хочет брать Пеппер на мероприятие и думать о последствиях, в два часа может раздаться звонок, и ее попросят сделать для Тони Старка нечто нелепое.

Такими ночами она оказывается перед баром посреди улицы, невыспавшаяся и замерзшая, с лежащим на тротуаре Тони, который смотрит на нее снизу вверх. Такая теперь у нее жизнь. Она уже бессознательно осматривается, ища камеры, которые увековечат момент: не ради Тони (пресса, особенно желтая, пестрит различными заголовками), а потому что сама не привыкла, что ее жизнь принадлежит светской хронике.

— Хэппи сказал, ты не пожелал залезать в машину.

— В машине… ковер ворсистый.

— Ворсистый?

— На нем ворс. Пеппер, он… он насмехался надо мной.

— О, насмехаться завтра буду я.

Она пытается поставить его на ноги, но тщетно. Им удается перевернуться на живот, а потом подняться на колени. Хэппи ждет их у дороги, открыв дверь машины. Бедный Хэппи, он слишком нормальный для такой работы. Что это говорит про нее саму, Пеппер думать не хочет.

— А что ты здесь делаешь? — сухо интересуется Тони, будто именно она занимается чем-то сомнительным.

— Предотвращаю твой арест за массовые беспорядки. Или эксгибиционизм. Или все вместе.

Короче говоря, обычная субботняя ночь в ЛА. О, видели бы ее профессора.

— Ты меня перебила, — винит он. — Я делал предложение.

Мелькает мысль, что Тони спутал «предложение» с «совращением». А, какая разница…

— Ты делал предложение автобусной остановке.

— Не осуждай меня. Сегодня день Святого Патрика*.

— Сейчас август.

— Что?.. Стой. Какой год? Злобные пришельцы украли у нас месяцы жизни, Пеппер. Надо их вернуть.

Пеппер похлопывает его по плечу, но не сочувствует.

— Месяцы жизни украл у тебя злобный алкоголь, Тони. А ты украл у меня заслуженный сон. И здравый смысл тоже. Так что забирайся в машину.

— Заслуженный сон. Сюда нужен игривый ответ. Обязательно нужен.

— В машине придумаешь.

Хэппи помогает донести бесчувственное тело до Бэнтли. Он выглядит несчастным и подавленным, бормочет извинения, что не справился с ситуацией сам. Надо посоветовать ему сбежать, найти другую работу, спастись, но поздно: Хэппи уже нравится Тони, а Пеппер предчувствует себе такую же судьбу. Звучит горько, но это все ночь виновата.

Они влезают на заднее сидение, и Тони опускает голову ей на плечо. Теперь это ее жизнь. Мысли о бренности бытия не отпускают ее всю дорогу до особняка.
Опьянение Тони проходит по четкому плану (почему так, Пеппер не знает, но за время работы успела выучить). Главное тут — уложить его в кровать до того, как стадии четыре (очарован каждой мелочью) и пять (смех на каждом шагу) перейдут в шесть (грусть) и семь (раскаяние).

— Тут… моя нога.

— Да, а я снимаю с тебя обувь, ведь гений забыл, что от алкоголя у него немеет тело.

Тони смеется. Опс, время на исходе.

— Поверить не могу, я засну один. В субботу!

— Не переживай, в следующий раз приведешь с собой двоих. Сегодняшняя неудача аннулируется, и ты не испортишь репутацию.

— Ты такая хорошая, — радостно восклицает он, будто эта мысль не приходила никому в голову. — Почему ты такая хорошая? Пошлю твоим родителям открытку за… гм… тебя.

— Аспирин на тумбочке.

— А знаешь, — Тони движется по направлению к подушке, словно плывет под водой, — я думал, к этому времени ты уже уволишься. То есть, без обид, я в восторге, что… ты… а я оказался… не прав, но, по-моему, ты не собиралась задерживаться. Почему ты все еще здесь?

Пеппер разводит руками:

— Самой интересно.

Он кидает на нее взгляд и, судя по всему, начинает трезветь. Тони смотрит на нее, будто ее пребывание здесь — чудо. Может, так и есть (в плохие дни Пеппер и сама думает о чуде, если есть такое понятие как «неудачное чудо»). И она до глубины души ненавидит этот его взгляд — взгляд, вызванный тем, что она может выносить Тони, который 98% времени ведет себя по-свински, смиряется с тем, что он главный бабник Калифорнии, и даже привыкла, что этот мужчина продает оружие, а она наверняка отправится вслед за ним в Ад. И это еще не самое страшное.

— Нет, правда. Почему ты еще здесь?

Тони гораздо смелее нее — Пеппер не осмеливалась задавать себе вопрос, не решалась обдумывать. Ей слишком страшно. Вдруг причины нет. Или же как раз есть.

К счастью, он засыпает, и под его храп Пеппер живет дальше в блаженном отрицании. Работая в СИ, она научилась ценить маленькие радости.
Зная, что до ее дома ехать далеко, а она не любит водить, Хэппи в качестве искупления предлагает подвезти Пеппер, но та решает прикорнуть в гостевой номер три, которая неофициально считается «комнатой Пеппер». Как Тони только не повесил на нее табличку.

Это не какое-то особое прозрение, такие мысли посещают ее при каждой ночевке в доме Тони, когда она лежит, разглядывая потолок. В один момент ее жизнь изменилась, совершив поворот не туда — определенно не туда, потому что как эта дорога может быть верной? Невообразимо, и Пеппер даже не пытается вообразить, ведь это все равно что заглянуть в дурашливые глаза Тони. Это твоя жизнь, втолковывает она себе, но ни капли не расстраивается — и пугается от этого до чертиков.

3.
У Пеппер никак не укладывается в голове, почему сезон гриппа застает Тони врасплох, будто каждый год это что-то сверхъестественное.

Ситуация всегда заканчивается похоже: в спальне Пеппер упирается руками в плечи Тони, пытаясь уложить его под одеяло, а он бунтует и готовится к смерти. Театр абсурда.

— Я умираю, — заявляет он. Каждый раз.

— Ты не умираешь. Ты каждый раз…

— Оцени всю серьезность, женщина! Я умираю, а тебе совсем плевать, а? Принеси мне завещание, я успею тебя вычеркнуть… эй, у тебя есть замазка?

— Ты постоянно твердишь, что умираешь, когда подхватываешь грипп. И ни разу еще не умер. Стой, я указана в завещании?

— В этой комнате один единственный гений, и если я говорю, что умираю, значит, умираю. Не сказать, что мне хочется, но Пеппер, есть шанс, что от обезвоживания я умру медленно и мучительно. Неприятное зрелище, так что… не смотри потом на мой отвратительный труп. Пеппер, запомни меня таким красавцем. Ты хоть знаешь, как ведет себя человеческое тело? Знаешь?

Пеппер напоминает себе, что над больными смеяться грешно, но сдержаться нет сил:

— А ты? Гений в курсе, сколько людей его возраста и комплекции каждый год умирают от обычной простуды?

Смутившись, он дотягивает простыню до глаз и, кажется, дуется.

— Бывают осложнения, — без прежнего жара бормочет Тони.

В другой комнате раздается писк.

— Бульон готов, — объявляет Пеппер.

У Тони загораются глаза.

Бульон всегда его успокаивает. Она могла бы заявить, что не наслаждается его беспомощностью, но это нагло соврала бы.

— Кормить не буду, — вернувшись, предупреждает Пеппер, потому что узнает обращенный к ней взгляд. Нет, ни за что. Тони протягивает руки.

— Но у меня нет сил!

— У тебя… У тебя нет ни стыда, ни совести.

— И сил!

Пеппер стонет.

— Я приносил тебе бульон, — напоминает он.

— Да, забыть не дашь.

В какой-то момент таких рабочих взаимоотношений (совершенно нормальных, да, да) она решила, что иногда легче плыть по течению, чем спорить с Тони. Давно пересечены границы «профессионализма» и «нецелесообразности», поэтому Пеппер садится на кровать, а Тони прижимается к ней, как малое дитя. Ощущениям поддаваться опасно. Сейчас Тони выглядит беспомощным (ладно, отчасти даже восхитительным, хотя отращивает смешную бородку, но вряд ли его решимости хватит больше, чем на месяц), как раненый зверек, но завтра он придет в форму и на этой самой кровати с кем-нибудь переспит, оставив Пеппер разбираться с последствиями. Больной Тони забавный, но ни в коем случае нельзя обманываться.

Она об этом помнит. Всегда помнит. Всегда видит картину целиком. Пепер слишком умна и понимает, что сама намного уязвимее тех девушек, что приходят с Тони после вечеринки, купившись на одежду, миллионы и улыбку, но понятия не имеют, как он ведет себя, когда болеет. Да и откуда бы им.

Так что, в целом, решение покормить болеющего Тони еще не самое плохое.

На второй ложке он ее останавливает.

— Ладно, ты права, это неловко, я сам, — Тони забирает у нее тарелку и садится.
Пеппер смеется и остается в комнате. Они вместе смотрят рождественские клипы месячной давности, что совсем не к месту, когда в окна льется солнечный свет, но ностальгия побеждает. Она лежит на его постели — на той, которая повидала тысячу поз, и думать об этом отнюдь не стоит — головой на подушке, и они смеются над Гарри Конником-младшим. Пеппер прекрасно осознает, что рискует, но она научилась правильно оценивать опасность.

4.
Они уже в который раз в Венеции, но именно сейчас Тони травится в первую же ночь и пропускает всю церемонию открытия.

Вместо торжества, шампанского, танцев и всего остального они сидят на полу ванной на дорогущей плитки, а вокруг валяются мягчайшие полотенца. Тони прислоняется лицом к туалету, Пеппер быстро протягивает ему ароматизатор — полотенца жалко.

Отвращения нет, они знают друг друга слишком хорошо.

— Сам виноват, — говорит она, ведь предупреждала, что те пьяндины странно пахнут. — Ты и твоя любовь к уличной еде.

— Ты права, конечно, права. Проклятая любовь к уличное еде.

Пеппер не знает почему, но во время отравления Тони всегда начинает оправдываться и извиняться (только тогда и никогда иначе). Ситуация была бы противной, если бы не веселила.

Смокинг висит на двери ванной, но Тони Старк сегодня останется без вечеринки.

— У меня сегодня свидание, — ноет он. — Как минимум три.

— На одну ночь оставишь бедных девочек в покое.

Тони поворачивается, опуская сидение, и прислоняется к туалету спиной. Закрывает глаза, а по вискам катятся капельки пота. Ему плохо, и Пеппер поддается слабости.

— В рабочие обязанности это точно не входит, — шутливо замечает она, проводя рукой по лбу Тони.

— Неа. Ты просто так сильно меня любишь, — не открывая глаз, сообщает он. На шутку его слова похожи лишь отчасти.

Пеппер хмыкает:

— Естественно.

Она закатывает глаза и помогает ему преодолеть путь от ванной до кровати. Тони мешком валится на постель и ждет, что его закутают в одеяло. Но нет, ни за что, должен быть предел, пусть даже она миллион раз укладывала его в кровать. Но потом он перекатывается и, обняв подушку, засыпает, пока Пеппер не успевает озвучить «ни за что».

Вот и ладно.

Еще даже нет девяти, значит, можно лечь пораньше, чего она не делала давным-давно, с начала карьеры в СИ. Никаких вечеринок, вызовов в три ночи. Она не желает Тони зла, но правда радуется его отравлению. После перелета одолевает усталость, так что не остается сил даже ощущать вину. Если честно, Тони заслуживает время от времени травиться.

На следующее утро он встречает ее за завтраком, улыбаясь от уха до уха, и выглядит гораздо лучше и моложе, чем до этого. Тарелка до отказа завалена едой.

— Отлично себя чувствую, — заявляет он. — Намного здоровее, чем… а, попробуй сок, Пеппер, закачаешься. Отмени все планы, скатаемся на пляж.

И под пляжем действительно подразумевается пляж и они вдвоем.

Но там толпы людей, а Тони они раздражают.

Вместо этого они гуляют по городу.

Тони покупает бутылку дешевого, но вкусного вина. Их путь пролегает по узким улочкам, а над головами висит белье на веревках, протянутых между домами. Тони никогда не ходит куда-то пешком, но сейчас и с ней идет. То тут, то там встречаются остановки и церквушки, пару минут за ними бежит бездомная кошка.

Позже они находят пустующую площадь и устраиваются в кафе, заказав мороженое. Хозяин достает его из чаши размером с фонтан.

Обед проходит в тишине, а потом они находят местную газету и сдвигают стулья. Тони переводит неизвестные ей слова (Пеппер говорит по-французски, а не по-итальянски), а дальше они наблюдают за голубями и заказывают еще по шарику.

— Хорошо, да? — без особой уверенности бросает он, чтобы не разрушить момент, заговорив о нем.

До Пеппер доходит, что Тони редко доводится быть не Тони Старком. Сейчас один из таких дней.

— Отлично, — соглашается она, отправляя в рот ложку мороженого и притворяясь, что разговор идет совершенно о другом.

Он ей улыбается.

Миллионы девушек видели улыбку Тони, но Пеппер знает, что так, как ей, он не улыбается никому. Никому.

5.
— Сходи в кабинет и притащи мне все обезболивающее.

— Сама знаю!

Адреналин. Нервотрепка. Пополнение аптечки. Пеппер Поттс теперь в этом специалист и все схватывает на лету.

Тони же выглядит, будто вот-вот заплачет. Она не переживает. Пытается. Они орут друг на друга, он жалуется на раны, а значит, все в порядке. Отчасти.

— Заметь, не пачку обезболивающего, а все. Принеси мне все таблетки, которые можно проглотить, чтобы меня не обвинили в суициде.

Она закатывает глаза.

— Ведешь себя, как ребенок.

— Ребенок? Ты пропустила тот момент, когда мне на руку обрушилось здание? Шесть этажей. И мансарда.

— Мой герой, — с нескрываемой иронией бормочет Пеппер.

— Да, куча людей посчитали бы меня героем.

— Мой опыт подсказывает, что настоящий герой не шатается везде, называя себя героем.

— У тебя устаревший взгляд на героя. Сейчас все держится на пиаре.

— И почему только тебя не взяли в Мстители.

Тони фыркает:

— Они мне завидуют.

Пеппер смешно. Вряд ли бы Фьюри с ним согласился.

Она тянется к Тони и пробегает пальцами по его волосам. Тот довольно стонет, наслаждаясь лаской, и забывает и об обезволивающем, и о синяках на руке.

Пеппер с любовью поглаживает его по голове. Тони смотрит на нее, будто ее присутствие здесь — чудо. У Пеппер не было ни единого шанса.

Она его целует.

Он отвечает, обнимая ее за талию. Пеппер смеется и чуть отстраняется.

— Рука разве не болит? — поддразнивает она. — Все возможное обезболивающее больше не требуется? На тебя ведь рухнуло здание, шесть этажей? О, и мансарда.

Тони стонет:

— Смена приоритетов, мисс Поттс.

— Мой герой.

И на этот раз — без всякой иронии.

1.
Что-то явно идет не так, если посреди ее спальни стоит босс, держа в руках контейнер для еды. Не столько из-за самого понятия «босс», главным образом смущает — и явно, явно идет не так — Тони Старк, решивший проведать ее, потому что она взяла больничный.

И он стоит между висящей на стене картиной Поповой и кроватью, где она валяется в старой зеленой пижаме.

Сперва Пеппер решает, что несмотря на болезнь он хочет вытащить ее на работу. А ее лихорадит, болит горло, течет пот — все это последствия раздражающей простуды. Если он попросит, она встанет и вернется к работе. Тони прекрасно умеет убеждать.

Но потом ей на глаза попадается куриный бульон.

— Принес тебе, вот, — решительно заявляет он. — По телефону слышно, какой кошмарный у тебя насморк.

И ведь он не врет. Тони Старк не относится к тем работодателям, которые заявляются к служащим домой, проверить, солгали те насчет страшной болезни, чтобы продлить себе выходные, или нет. Он, конечно, редкостный засранец — редкостный — но когда-нибудь его точно оберут до нитки из-за самоубийственной веры людям.

Да и Пеппер — образцовый работник и вообще впервые вышла на больничный в столь неподходящее время.

Тони ставит бульон на тумбочку и устраивается рядом. Подумать только, на ее кровати сидит Тони Старк.

Пеппер с подозрением разглядывает бульон:

— Ты же его не готовил.

— Нет, конечно. В жизни ни для кого не готовил. И не собираюсь. Чтоб Тони Старк ста…

— Ладно, ладно, я поняла.

— Но я принес его тебе. А это, принимая во внимание все обстоятельства — я же знаю, как ты любишь принимать все во внимание — довольно щедрый жест. Скажи-ка, какой еще босс принес бы больному сотруднику бульон.

На нее вдруг накатывает ощущение вины. На лице Тони почти написано беспокойство, ведь на завтра готовится выступление, а ей требовалось все подготовить.

— Простите, мистер Старк, я знаю, завтра важная презентация, и я должна…

— Да не парься, все нормально.

— Правда?

— Конечно. Ты не поверишь, мисс Поттс, но не так давно, пока тебя не было под боком и никто не вникал в мельчайшие детали, я умудрялся выживать, — Тони широко улыбается. — Кое-как выживать, но все же. Да и вообще, я всю жизнь обходился без тебя. Не верится, да? Но кое-какие штуки я еще помню.

— Просто на всякий случай. Я уже договорилась с водителем, за вами заедут в девять. Если вы забыли.

— Разумно. Оставлю бульон здесь, вдруг захочешь. Пьер сказал, что добавил базилик, ты ведь его любишь?

— О, Пьер, — воспоминания о шеф-поваре «Старк Индастриз» вызывают слезы умиления.

— Эй, кто принес тебе бульон? Пьер? Нет, я!

Пеппер дотрагивается до его локтя.

— Спасибо, Тони.

Тони пожимает плечами и ежится. Пусть в роли помощника она работает не очень долго, но успела отметить одну из его особенностей: как бы он ни любил приставать, давить и напирать на людей, на истинные эмоции он реагировал с трудом, даже если сам поначалу шел на контакт.

— А, да, — Тони отводит взгляд в сторону. — Выздоравливай скорее. К завтра, например. У тебя всего лишь семь миллионов дел, которыми нужно заниматься. Но я не настаиваю, нет, не торопись.

— Появлюсь после презентации.

— Заметано. Наш врач будет наготове, так что звони.

— Как мило с вашей стороны, босс.

— Знаю. Пожалел, как только проговорился.

— Пока, Тони.

— Ну да.

Он нерешительно замирает, но затем разворачивается и уходит.

Может, виновата лихорадка, но Пеппер решает, что Тони Старк, стоящий посреди ее спальни, больше не вызывает ощущения неправильности или дикости. Нет, дело точно в лихорадке. Пеппер отбрасывает все мысли и засыпает.

*День Святого Патрика празднуется по всему миру 17 марта. В этот день смягчаются ограничения, связанные с постом, и разрешается употребление алкоголя.