– Я все еще думаю, что ты сошла с ума, – сказала Элис, возясь с ключами. – Я имею в виду, учитывая выбор между пребыванием в комнате общежития друга и проживанием в своей собственной квартире…
– Кроме того, технически это квартира Эдварда, подобно тому, как комната в общежитии технически моя.

Мое финансовое состояние зависит от стипендии, а если я буду жить за пределами кампуса, то потеряю её. Поскольку университет и мои родители обеспокоены этим, я никогда не переставала делить комнату с Элис.
Она закатывает свои глаза и распахивает дверь.
– Ты же знаешь, что только последняя часть этого утверждения – правда.

Я следую за ней внутрь, ногой закрывая за собой дверь.
– Как ты догадалась? Я все равно не плачу за аренду квартиры.
– Только потому, что он тебе не позволяет.
– Возможно. – Я скидываю свои ботинки, не желая ничего больше, чем попасть в наши кровати, и болтать часами о том, что было после того, как я переехала к Эдварду. За исключением того, что Элис из двух кроватей сделала одну большую двуспальную, и я не уверена, что это предназначалось для меня.

– А где я..? – Я жестом показываю на кровать.
– Не важно.
Когда я шлепаюсь на половину кровати, которая была бы моей, если бы я не жила с Эдвардом, Элис смотрит на меня, словно у меня две головы.
– Что? – спрашиваю я.

Она сидит на краю кровати, поджав под себя ноги.
– Расскажи мне настоящую причину твоего появления здесь.
– Мне нужно немного больше… – Я указываю рукой на нас с ней. – …Прежде чем всё закончится.
– Я не знала, что у вас двоих всё настолько плохо. Я, конечно, знала, что у вас были кое-какие проблемы. Мне жаль, Иззи. Я знаю, как он умеет просто замыкаться в себе – он всегда так поступал, сколько я себя помню. Он никого не подпускает к себе, когда впадает в это состояние – даже меня. Как бы мне хотелось найти способ, чтобы помочь…
– У нас с Эдвардом всё хорошо. – Это самая большая ложь, которую я когда-либо ей говорила, но у меня нет выбора.

Я хочу излить ей душу – рассказать о том, что он почти никогда не бывает дома, а когда бывает, то почти не разговаривает со мной. Что его настроение меняется так сильно, что иногда мне кажется, будто в его теле обитают два разных мужчины, и я никогда не могу быть уверенна, какой из них в данный момент властвует. Я не понимаю, как он может утверждать, что любит меня, когда ведет себя так, будто стыдится меня. Может, Элис и моя лучшая подруга, но она также сестра Эдварда. Я люблю её слишком сильно, чтобы позволить находиться меж двух огней – даже если я останусь одна, и мне не с кем будем пооткровенничать.

– Я имею в виду, что в следующем месяце мы выпускаемся, и кто знает, чем всё в итоге закончится…
– Боже мой! – Элис прикрывает рот рукой, а ее глаза становятся размером с чайные блюдца. – Тебя же приняли в магистратуру, разве нет?
– Вроде того.
– Иззи, это да или нет?
– В данном случае оба варианта верны. Колумбийский университет мне отказал; Гарвард принял.

Она с визгом подпрыгивает на кровати.
– Это так потрясающе…
– Я уже отказалась.
– Ты что? Почему?
– Гарвард не предлагает степень магистра в области сравнительной литературы, только степень доктора. Эдварда больше привязан к Колумбийскому округу, так что кто знает, когда он сможет быть в Бостоне со мной, – пожимаю плечами я. – При наличии выбора я бы хотела быть с ним.

– Он сказал, что не хочет переезжать? То есть, что он жил раньше в Бостоне, и ему понравилось. Для тебя это важно, и я знаю, что он примет это во внимание. Если ты попросишь…
– А он достаточно важен для меня, что мне никогда не придет в голову просить об этом.
– Ох, Иззи, – вздыхает она, качая головой.
– Давай, скажи это, ты думаешь, что я – тупица.
– Нет. Я только боюсь, что потом ты об этом пожалеешь.
– Неужели это нормальные опасения, или у нас в данный момент есть друг-экстрасенс?

Она опускает взгляд на покрывало.
– Прекрати это.
– Я серьезно, Элис. Мы говорим о догадках или твоём скверном предчувствии?

Она внимательно смотрит на меня, и я думаю, что расплачусь, если она не перекатит так вглядываться.
– Разве не ты всегда говоришь, что Оракул – это правда? Давай посмотрим, думает ли он, что я пожалею, если не поеду в Гарвард. – Я поворачиваю его к окну, и сообщение медленно всплывает.

«Без сомнения».

Ничего не сказав, я переворачиваю его снова.

«Это определенно так».

И снова.

«Это бесспорно».

Слова меняются, но смысл сообщения – нет. Встряхиваю его снова и снова, эта мысль приходит четко и чисто. Я роняю его на кровать и закрываю руками свое мокрое от слез лицо.

– Это просто кубик с двадцатью гранями, Иззи. Он сделан из пластика, массовое производство из Китая – это ничего не значит.
– Сказала девушка, которая решает вопросы жизни и смерти, исходя из этой штуки!
Она протягивает руку через кровать и берет Магический Восьмой шар.
– Будет ли Иззи счастлива, независимо от того, чем действительно закончится дело? – Она крутит его так, чтобы можно было прочесть сообщение. – Знаки говорят да.

Следующее, что я знаю, – мои руки обнимают ее.
– Я люблю тебя.
– Не говори мне, что веришь в чепуху, связанную с концом света, когда наступит двухтысячный год.
– Это возможно, знаешь ли.
– В таком случае… – Элис спрыгивает с кровати и открывает холодильник. – Почему мы трезвые? Говорят, что в двухтысячном вечеринке придет конец! Наше время заканчивается. – Она открывает две бутылки пива Sam Adams [Сэм Адамс], одну из которых дает мне. – Настало время вечеринки в тысяча девятьсот девяносто девятом.

В течение следующих нескольких ночей это именно то, чем мы занимаемся. Повторная адаптация к жизни в общежитии проходит на удивление легко. С Элис можно не извиняться за отсутствие в моей жизни целей, пока я могу самостоятельно добраться до бочки с пивом. Я не удивлюсь, если Эдвард будет скучать по мне, когда я уйду, потому поняла, что девушка, которая живет с ним, не была мной.

Я буду скучать за нас обоих.




Уже далеко за полночь, и хотя мы в постели, ни один из нас не смог заснуть. Мы лежим в тишине: моя голова – на его плече, его руки – в моих волосах. Тут чувствуется его почти искусственное спокойствие, которое заставляет меня ощущать, будто мы достигли эпицентра бури, на это даже близко не предел. Есть столько всего, что я хочу обсудить с ним, но я не давлю. Я не делаю ничего, просто дышу и жду.
Когда он наконец-то заговаривает, я так пугаюсь его голоса, что не понимаю слов.

– Хм? – Я поднимаю голову с его тела и смотрю в его лицо.
– Я спросил, знает ли Карлайл, что мы…
– Ох. Да.
– Это бы объяснило разведывательную миссию Эсми.
– Это не то, что ты думаешь, – я делаю свой голос, как можно более ласковым. – Она всегда выходит с кухни, когда посетители заказывают особенные бутылки. Если бы ты не попросил ее присоединиться к твоему ужину, она бы провела у твоего стола не более пяти минут, а затем вернулась бы обратно к работе. Она приняла приглашение…

– Потому что она замужем за Карлайлом.
– …потому знает, как я хотела, чтобы она познакомилась с тобой, я не стану этого отрицать. Но если она бы она не была довольна собой, она бы направилась на кухню при первой возможности. Но она осталась, потому что ты понравился ей.

Хотя, кажется, я его не убедила, молчание Эдварда бросает мне вызов. Не зная, что еще сделать, я возвращаю голову на его плечо.

– А что насчет Карлайла? – спрашивает он.
– Он никогда не встречал тебя.
– Я в курсе. Я спрашиваю, что он думает на счет… ну… этого?
– Он... – Так же сильно, как мне не хочется врать ему, я не хочу испортить отношения между Карлайлом и Эдвардом еще больше. – Как бы там ни было, он не может говорить об этом вслух.
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Я не уверенна, что смогу – и вот это главное. Ты хочешь ответов, и он тоже. Не важно, что я скажу или не скажу. Я все равно предам чье-то доверие…
– Почему? Потому у тебя был секс с ним?

Как бы жестоко это ни звучит, я рада, что Эдвард сказал это. Независимо от того, насколько грязной это делает мою историю с Карлайлом, – или насколько грязной заставляет чувствовать саму себя теперь, – я не жалею об этом. Что бы ни случилось с нами в прошлом, сейчас это не имеет значения, потому что теперь мы друзья. То, что давным-давно мы пытались быть чем-то большим, ничего не меняет.

– Нет. Потому что я его люблю.

Я жду его реакции, но он ничего не делает – он совсем ничего не делает и не говорит. Я начинаю думать, может, его ответ будет таким, как раньше – с задержкой, но более насыщенный, и настраиваю себя на это. Но когда он заговаривает, его голос тихий и странно отрешенный.

– Элис не знает.
Я стремительно переворачиваюсь на живот, поворачиваясь к нему лицом.
– Что?
– Это целое… дело. Она уже достаточно пережила. Я не хочу добавлять еще и это, рассказывая, что её идеальные детские воспоминания – ложь.
– Эдвард, она узнает об этом, и неважно, скажешь ты ей или нет. Она приедет сюда на Рождество, помнишь? Не думаешь ли ты, что она все не поймет, как только увидит Карлайла…

– И заметь, как это весело – встретить двойника нашего отца. Ей в голову никогда не приходило подвергнуть это сомнению – всё принимала за чистую монету. Она даже не знает, какой он развратник. Черт возьми, она едва знает его.
– Она не согласилась бы.
– Конечно бы. Она редко общается с нашим отцом, и он её обожает. У неё даже мысли не возникало, что он делает это из-за шовинизма. Он ничего от неё не ждет, так что вряд ли она может упасть в его глазах.

Я хочу спросить, что он имел в виду ранее, когда сказал, что позволяет своему отцу и мне иметь всю власть, но не спрашиваю, так как знаю, что сейчас не время. Как оказалось, у меня нет возможности. Спустя несколько мгновений, он в «отключке». Хотя я уверена, что завтра утром он будет сожалеть о том, что выпил так много, но сейчас это и к лучшему – сомневаюсь, что он смог бы заснуть, если бы был трезв.

Часть меня хочет быть такой же пьяной, чтобы отключиться. Поскольку я не пьяна, то мне ничего остается делать, кроме как закрыть глаза и мысленно воспроизводить то, что случилось сегодня вечером снова и снова, надеясь, что со временем это обретет смысл. Затем руки Эдварда обнимают меня во сне, и я осознаю, что всё это не важно. Только он и я – вот что имеет значение. Остальное мы выясним со временем.

---

___________
* Sam Adams Cherry Wheat – пиво, которое было включено в коллекцию продукции пивоваренной корпорации Boston Beer Company почти 10 лет назад, в качестве летнего сезонного напитка. Изюминкой представленного сорта пива является добавление вишни на двух различных этапах в процессе пивоварения. Также в напиток добавили мед, который придает неизгладимый вкус и запах. Золотисто-желтое пиво с быстро рассеивающейся пенкой и хорошей карбонизацией. Свежее и фруктовое, отличный освежительный напиток. Сладость вишни уравновешивается солодовым мягким вкусом пшеницы и тонким цитрусовым хмелевым ароматом.

---