Лисбон проснулась от яркого — слишком яркого — солнца в спальне. Оно до боли ослепило в момент, как она открыла глаза, усилив жуткую головную боль. Отвратительный вкус во рту не исчезал. Давно она уже так себя не чувствовала. С другой стороны, она не выпивала столько текилы за один вечер со времен колледжа.

С тихим стоном она перевернулась, но из кровати пока вылезать не торопилась. Теперь она лежала спиной к окну, и солнце больше не било в глаза, которые ей теперь удавалось держать открытыми. Голова все еще болела, но терпимо. Лисбон теребила кромку наволочки, вспоминая события прошедшего вечера.

Она помнила, что вернулась в квартиру злой и недовольной собой. Нападать так на подозреваемого было глупо, но она следовала интуиции, защищаясь. Лисбон пришлось принять тот факт, что ее тревога после изнасилования влияла на рабочие взгляды. Тогда-то открыть бутылку текилы и показалось хорошей идеей.

В колледже алкоголь помогал сбросить пар после трудной учебной недели. Она ходила в бар после экзаменов, чтобы расслабиться. Вчера ей хотелось того же живого чувства, которое означало, что ей плевать. Это не очень сработало, текила подарила ей эйфорию, но ощущение испорченности и боли не исчезло.

В этот момент и зашел Джейн.

Услышав, как открывается дверь, она запаниковала, затуманенное сознание решило, что это ее насильник, а не консультант, который, вероятно, сейчас единственный удерживал ее в рассудке. Ну, хоть не пристрелила его.

Тут Лисбон вспомнила последовавший затем разговор, в котором она вывалила все свои проблемы. Она призналась в суровых истинах. Теперь она действительно переживала, станет ли когда-нибудь той женщиной, которой была, ей не хотелось, чтобы изнасилование определяло ее.

Ей не хотелось быть Ливинией.

От этой мысли всплыло воспоминание, кружащее в голове. Она держала в руках пистолет и вспоминала, как закончились мучения Лавинии, когда Титус убил ее. В этот момент мысль о том, что ее боль наконец-то закончится, была крайне соблазнительной. Она даже подняла пистолет до того, как Джейн выбил его у нее.

Вряд ли Лисбон бы сделала это.

Ее отец годами изводился из-за смерти ее матери, прежде чем принял эгоистичное решение расстаться со своей. Она его так за это и не простила. Не верилось, что она сделает такой же выбор, особенно в присутствии Джейна.

Но ей и думать о таком даже не следовало.

Ей было стыдно за свои поступки и мысли. Джейн, несмотря на резкость, был прав. За прошедшие после нападения месяцы она опустилась на самое дно депрессивной ямы и не пыталась вернуть свою жизнь. Не по-настоящему. Кончено, она вернулась на работу и притворялась, что все хорошо. Но по правде не верила, что когда-нибудь все станет хорошо.

Эти мысли должны прекратиться. Если она не попытается вернуть потерянное, тогда точно его не получит.

За дверью послышались шаги, и Лисбон села в кровати как раз в момент, когда появился Джейн. Он нежно улыбнулся ей из проема, заметив, что она проснулась. На нем, за исключением пиджака, был тот же наряд, что и вчера. Очевидно, он решил остаться у нее на диване, чтобы приглядеть за ней. Это тронуло Лисбон — несмотря на ее поведение, он все равно хотел ей помочь.

— Доброе утро, — поприветствовал Джейн, облокачиваясь о косяк. — Как голова?

— Раскалывается, — призналась она, едва улыбнувшись. — Не удивительно.

Он подошел к кровати и взглянул на нее. Она могла представить свои налитые кровью глаза, растрепанные, без сомнений, волосы — словно смерти подобна.

— Тебе стоит попить, восстановить водный баланс. Еще аспирин. У тебя тут есть?

— В ванной, — сообщила она и схватила его за руку, когда он двинулся в сторону уборной. — Джейн, подожди, — попросила, притягивая его ближе к себе. — Насчет вчерашнего вчера… Мне жаль… за все. О том, что говорила про Лавинию… я не такого хочу.

Его лицо смягчилось, и он убрал волосы с ее глаз.

— Я знаю.

От его доброжелательного ответа ей стало лучше, как и от прикосновения теплых пальцев.

— Нам стоит тебя накормить.

Она покачала головой.

— У меня здесь ничего нет, — призналась она. Это правда — Лисбон давно не бывала в продуктовом. Да и нормально не ела тоже.

— Тогда я тебя куда-нибудь свожу.

Он не собирался принимать отказ, а ей и отказывать ему не хотелось. Она собиралась вернуть себе жизнь, начиная с завтрака.

Но сначала ей надо сделать кое-что еще.

— Ладно, но сначала душ.

На лице Джейн тут же отразилось разочарование. Она поняла, о чем он думал. Последние пару месяцев у нее вошло в привычку мыться три-четыре раза в день, каждый раз, как появлялось ощущение, что она грязная, едва всплывали воспоминания о случившемся.

— Нет, не в этом дело, — заверила она его. — Я просто сейчас омерзительна. Могу поспорить, что меня тошнило ночью в течение часа.

Джейн слегка улыбнулся.

— Да, так и было.

Ее щеки покрыл легкий румянец.

— Ну, хотя бы скажи мне, что был джентльменом и придержал мне волосы.

Его улыбка стала шире, достигая глаз.

— Думаешь, я бы оставил даму одну наедине с собой в такой ситуации?

— Не впервой.

Усмехнувшись, Джейн воспользовался возможностью поднять ее на ноги.

— Дама может пройти в уборную.

— А чем займется джентльмен? — подразнила она, продолжая держать его за руку, и даже переплела их пальцы. Не похоже, чтобы Джейн возражал.

— Чем занимаются все джентльмены, — с легкостью ответил он, — ждут своих прекрасных дам.

— Тогда мне лучше не заставлять его ждать слишком долго, — заключила Лисбон, наслаждаясь этой игрой между ними. Это придавало ощущение нормальности.

Должно быть, ему тоже нравилось. Он поднес ее ладонь к губам и благовоспитанно поцеловал костяшки, после чего улыбнулся ей.

— Забирайся в душ, я умираю с голоду.

Улыбнувшись в последний раз, она поспешила сделать именно это.



Душ ей сильно помог. Смыл паутину, окутавшую разум, и взбодрил. Она высушила волосы феном и оделась как можно скорее; до понедельника у нее был отпуск по временной нетрудоспособности из-за срыва, так что наряжаться на работу было не надо. Ее выбор пал на пару джинсов и удобную футболку.

Но Лисбон нахмурилась, заметив, что джинсы слишком велики; пришлось надеть ремень, чтобы те не свалились. Это плохо, она определенно немало потеряла в весе.

Джейн ждал в гостиной с довольной улыбкой на лице. Одного взгляда на комнату ей хватило, чтобы понять - Джейн был не просто джентельменом прошлым вечером. Осколки стекла и разлитая текила оказались убраны, в воздухе остался витать аромат алкоголя, на выветривание которого потребуется время.

— Хорошо, — заговорила она, — куда ты меня ведешь?

«Ведешь» было подходящим словом. Джейн отвез их в закусочную «У Сэла», одно из часто посещаемых командой мест, когда требовалось остаться на ночь. Там подавали хорошую еду, а находилось заведение неподалеку от КБР.

Похмелье все еще бушевало, кофе, может, и помог бы в борьбе с вялостью, но Лисбон выбрала апельсиновый сок. Ей хотелось распрощаться с похмельем как можно скорее, а значит, надо поддерживать водный баланс.

— Тебе надо поесть яиц, — заявил ей Джейн.

— Я думала взять блинчики, — возразила она. — Хотелось впитать все выпитое вчера.

— Бери и то, и то, но тебе необходим протеин.

— Ладно.

Улыбался он беззаботно, но говорил строго.

— И ты все съешь.

Она приподняла бровь.

— Собираешься сидеть и смотреть, как я ем? Уговаривать съесть еще кусочек?

— Если потребуется.

Официантка принесла напитки и приняла заказ на еду. Лисбон с радостью осушила стакан сока. Сухость во рту служила очередным напоминанием, что пить всю ночь было плохой идеей.

Джейн относился доброжелательно, но она видела, что он все еще настороженно наблюдал за ней. Ее это не удивляло: наверняка ждал худшего. Она месяцами находилась в ужасном состоянии, настолько ужасном, что ее непредсказуемое поведение стало приниматься за нормальное. Но Джейн всегда был рядом, принимал каждое резкое слово и утирал каждую пущенную ею слезинку.

Лисбон понимала, что не справилась бы без его поддержки.

Она перебирала приборы на столе, не желая теперь встречаться с его взглядом.

— Джейн, — заговорила она. — Прости за прошлый вечер.

Джейн протянул руку и накрыл ее ладонь.

— Я сказал же не извиняться за это.

— Я должна, — объяснила Лисбон. — Мне никогда не следовало позволять себе так опускаться. Не такой я человек, не так поступаю. Но прошедшие месяцы… Я забыла, кто я. И это неправильно.

— Мне действительно было трудно… вообще-то, я думаю, это еще мягко сказано. Ты видел, в какую развалину я превратилась, — продолжала Лисбон, смотря в окно на оживленную улицу. — Никогда и подумать не могла, что со мной случится что-то такое. Я коп, я натренирована, но каким-то образом все равно оказалась жертвой.

Он подался вперед, беря ее за руку и нежно сжимая пальцы.

— Это не твоя вина, Лисбон.

— Я знаю, что должна верить в это.

Брови Джейна приподнялись от удивления ее ответом. Она слегка улыбнулась его виду, но улыбка исчезла, уступая место мрачному настроению.

— Он точно знал, что делать, как застать меня врасплох и не дать бороться. Может, не будь я в платье или находись где-то еще, все было бы иначе.

Она закачала головой.

— Знаю, вопросы «а что, если» не изменят случившегося. На меня напали, я боролась, но у него было преимущество… Я знаю, что ничего не могла сделать.

Теперь он улыбался от переполняемой гордости и облегчения.

— Это правда.

— Знаю… но не чувствую этого. Не могу стряхнуть это ощущение. Я не понимаю, чем провинилась перед этим мужчиной, что заставило его меня изнасиловать, — она посмотрела ему в глаза. — Что, если я сделала что-то ужасное? Что, если заслужила это?

— Это не так, — просто ответил ей Джейн.

— Ты этого не знаешь.

Джейн задумался, прежде чем спросить.

— Какие поступки, по твоему мнению, заслуживают такого наказания? Что, по-твоему, ты могла сделать, чтобы заслужить быть избитой и изнасилованной?

Теперь настал ее черед молчать, размышляя над ответом.

— Я не знаю, — призналась она тихо. Пыталась вспомнить каждый свой ужасный поступок: как разбила сердце парню, послала отца к черту… но ничто из этого не подходило к данной ситуации. Ничто не заслуживало такого наказание, с которым она столкнулась.

Она подняла глаза на Джейна и встретилась с его улыбкой.

— Никто не заслуживает того, что произошло с тобой, Тереза. Ты не исключение.

Впервые она задумалась, прав ли он.

Лисбон все еще держала Джейна за руку, выводя на столе линию пальцем свободной руки.

— Ты был прав вчера вечером — я позволяла ему выигрывать. Своим погружением в боль и ложную вину я позволила ему делать желаемое — контролировать меня, брать верх надо мной. Но больше такого не будет, я не дам ему выиграть.

— Но я плохо справлялась. Не заботилась о себе… пожалуй, ты знал, учитывая, что ты собираешься насильно кормить меня яичницей, — шутка вызвала у них обоих улыбку. — Но теперь я буду стараться лучше, — пообещала она. Лисбон глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Мне просто страшно.

— Маленькие шажки, — сказал ей Джейн. — Просто делай маленькие шажки — и доберешься до нужного места быстрее, чем думаешь.

Лисбон не смогла сдержать улыбку.

— Ты звучишь, как печенье с предсказанием.

Они рассмеялись — было приятно снова смеяться. Когда веселье стихло, уголки его губ остались чуть приподняты в улыбке. Джейн протянул руку и убрал волосы с ее лица, после чего положил ладонь ей на плечо.

— Просто не будет, Тереза. У тебя останутся проблемы с доверием и воспоминаниями о той ночи… но тебе может стать лучше. Тебе только надо держаться.

Лисбон бы не описала бы себя словом «держаться». Она была сильной, полной решимости и уверенности, что давало ей ощущение контроля. Но потеряла это и хотела вернуть.

— Ты же мне поможешь? — она не могла не спросить, неясно почему, но ей было важно знать, что Джейн будет рядом.

Он лишь улыбнулся.

— А что еще я сделаю?

Они сидели так некоторое время, переплетя пальцы и смотря друг другу в глаза. Лисбон поняла, что в суматохе последних месяцев они сблизились. Джейн держал ее за руку и вытирал слезы бесчисленное количество раз. Он обнимал ее, пока она рыдала и даже когда она спала, помогая сдерживать кошмары. Между ними что-то происходило, что-то зарождалось, но Лисбон боялась сказать об этом. Если скажет слишком много, то, возможно, потеряет его навсегда.

И это ее раздавит.

Лисбон не долго раздумывала над своими чувствами. Интимность момента прервала принесенная еда. Ее глаза округлились при виде кучи яиц и блинов на тарелке. Даже раньше, до того, как потеряла аппетит, она не смогла бы съесть это все.

— Слишком много, Джейн, — заявила она, разглядывая гору еды.

— Съешь, сколько сможешь. — Она уставилась не него, распахнув рот, и он усмехнулся. — Не переживай за талию; вообще-то, тебе не мешало бы набрать пару кило. Так что ешь. — При ее вызывающем виде он расплылся в улыбке и взял вилку наколоть яичницу. — Ну давай, попробуй.

— Ты был сержантом-инструктором в прошлой жизни?

Это его развеселило, и он, смеясь, сунул себе в рот кусочек. Лисбон приступила к трапезе, щедро поливая блинчики сиропом и пробуя их. Давно она не ела ничего, напоминающего настоящую еду. Вкусно, очень вкусно.

И приятно, она чувствовала себя… лучше. Не на сто процентов, даже близко нет, но сегодня она испытала надежду, что все вернется на свои места, как ей того хотелось. И все это благодаря Джейну: он не потерял в нее веру и точно знал, какие слова заставят ее привести себя в порядок.

— Спасибо, — тихо поблагодарила она его. — Спасибо, что ты тут со мной.

Он нежно улыбнулся.

— В любое время.

Впервые за несколько месяцев Лисбон была сыта. Завтрак оказался именно тем, что ей нужно, похмелье не прошло, но теперь казалось, что голова останется с телом. Это начало, маленький шажок к переоткрытию себя.

Но Лисбон понимала, что снова собой ей уже до конца не стать. А как иначе? Изнасилование оставило физические шрамы вместе с эмоциональными. Это так обескураживало: какие ее части можно исправить, а какие навсегда останутся испорченными? Сможет ли она когда-нибудь доверять другим людям, помимо Джейна? Сможет ли спать всю ночь напролет? Научится ли чувствовать что-то кроме вины и боли?

Эти вопросы преследовали ее разум; это началось еще с нападения. Только тогда и сейчас отличались тем, что она намеревалась больше не дать им править ее жизнью.

Джейн припарковался у ее дома и вышел вместе с ней из машины, но она остановила его намерение проводить ее.

— Тебе стоит пойти в КБР, надо работать над делом Кристины, — не давая ему возразить, она очаровательно ему улыбнулась. — Со мной все будет хорошо, я серьезно говорила о том, что собираюсь вернуть свою жизнь.

Он кивнул и чуть улыбнулся, но она все равно видела его переживания за нее.

— Если что-то случится, если ты испугаешься… без колебаний звони мне.

— Хорошо, — согласилась она, — но вряд ли мне это понадобится — все равно я ничем особо не буду заниматься, — она на секунду опустила глаза. — Думаю, позвоню своему психологу… если собираюсь сделать это, то надо делать правильно.

— Хорошая идея, — поддержал Джейн, и она отметила легкую шутливость в его тоне.

Она снова улыбнулась ему.

— Можешь идти, я буду в порядке.

Он снова кивнул, но явно не был до конца убежден. Единственный способ заставить его поверить — это время.

— Я все равно загляну к тебе вечером.

Вообще-то, при этих словах Лисбон испытала облегчение.

— Жду не дождусь.

Долгое мгновение они неловко стояли, никто не хотел прощаться, но оба понимали, что придется. Это было так трогательно — видеть его здесь, готового отложить свои дела и остаться с ней даже после проведенной ночи, не говоря уже о том, что он вытащил ее с края, по которому она ходила месяцами.

Как она сможет отплатить ему за все?

Лисбон не смогла бы остановиться, если бы хотела… но ей не хотелось. Она шагнула к нему и обняла. Он ни капли не возражал, лишь крепче прижал ее к себе, упираясь подбородком в макушку. Ей хотелось дать ему понять, как она благодарна за все, так же сильно, как показать свои чувства к нему сейчас.

Наконец они неохотно разошлись, и Лисбон неуверенно улыбнулась.

— Увидимся вечером.

— Рассчитываю на это.

Улыбнувшись, она подошла к двери и еще раз обернулась, увидела его, стоящего у машины. Вряд ли уедет, пока она не зайдет. Махнув ему, она закрыла за собой дверь.

И снова оказалась одна.

Лисбон оглядела квартиру, замечая повсюду пыль и то, как темно и угнетающе все было, не говоря уже о легком аромате алкоголя. Она ничем не занималась по дому неделями, как и не открывала жалюзи и окна. Не самое гостеприимное место для ее пребывания.

Теперь она почувствовала это — страх, преследующий ее месяцами. Когда Джейн ушел, свет будто ушел вслед за ним. В последний раз, когда так себя чувствовала, стоя в квартире, она оккупировала место под дверью его гостиничного номера, часами ожидая его возвращения. Лисбон понимала, что в этот раз так сделать не сможет — ей надо преодолеть это самой.

Крохотные шажки — ей просто надо делать по шагу за раз.

Лисбон решила, что если сейчас ей некомфортно в квартире, то стоит уйти. Есть другие дела, которыми она могла заняться. Взяв автомобильные ключи и сумочку, она пошла к машине.

Пару минут спустя Лисбон припарковалась у ближайшего продуктового магазина. Утром до нее дошло, что надо снова есть нормально, и Джейн ясно дал понять, что будет кормить ее сам, если потребуется. Она действительно все запустила, в шкафах не было так пусто со времен колледжа, когда она жила на лапше быстрого приготовления.

Но при входе в здание она немного колебалась — ситуация в аптеке все еще не давала ей покоя. Народу было не много, в основном домохозяйки закупались на неделю. Лисбон обрадовало, что на нее никто не обращал особого внимания, синяков на ней не было, и уже несколько недель о ее нападении ничего не писали. Все забыли об изнасиловании агента КБР — этот вариант для Лисбон был предпочтительней.

Так что она взяла тележку и, продолжая не привлекать к себе внимание, начала заполнять ее всем понемногу — в основном фруктами и овощами. Лисбон задумалась, что бы приготовить; она понимала, что Джейна ничего не остановит от визита к ней, так что, может, она могла бы что-то сделать.

Два месяца назад идея о приготовлении Джейну ужина, как какой-то домохозяйкой из пятидесятых, показалась бы ей совершенно нелепой, ее губы дрогнули при мысли о различных комментариях Джейна, которые он бы наговорил ей за такое домашнее дело. Но, на самом деле, это был жест — наподобие объятия, — небольшой пример испытываемой ею благодарности за спасение от самой себя.

Ну, она может повязать фартук и звать себя Донной Рид, если это докажет, насколько она сожалеет о том, что так вела себя с ним.

Лисбон пыталась придумать, что можно ему приготовить, учитывая ее довольно ограниченные навыки в этом деле. Джейну нравилось практически все, так что переживала она не сильно. В итоге ее выбор пал на пару стейков, она разорилась на пару дорогих кусков, решив, что даже она сможет приготовить из них что-то сносное.

Как только тележка наполнилась, Лисбон прошла на кассу, остановившись лишь прихватить увесистую шоколадку. Если и будет набирать вес, то с удовольствием.

Она начала чувствовать себя более-менее нормально, даже спокойно, когда стоящий за ней в очереди мужчина потянулся за пачкой жвачки. Он всего на секунду дотронулся до ее руки и тут же извинился, но этого касания хватило.

Все тело Лисбон напряглось, она сжала пальцы вокруг ручки тележки так сильно, что костяшки побелели. Сдерживала себя, чтобы не задрожать, пытаясь не забывать дышать.

— Это не он, — твердила она себе. — Дыши… просто успокойся и дыши.

Но воспоминания снова хлынули из вновь открытой раны. Страх колол кожу, и ее затрясло.

— Подумай о чем-нибудь еще!

Только одно могло поддержать ее спокойствие. Она обратила все свои мысли к Джейну. Сосредоточилась на его улыбке, глазах, как завивались его светлые волосы, на его смехе. Она вспоминала, каково было в его объятиях, когда он остался на ночь. Это было самое потрясающее ощущение — слышать стук его сердца, свернувшись на его груди. Ей хотелось испытать его еще раз.

— Мисс… вы в порядке?

Лисбон подняла взгляд и увидела продавца, ждавшего, когда она положит покупки на ленту.

— Простите, замечталась, — ответила она со смущенной улыбкой.

Но внутри Лисбон гордилась собой. Она не сорвалась и нашла способ успокоиться.

Даже если он и оказался более чем необычным.



Лисбон решила позвонить в офис доктора Каргилл на пути домой до того, как струсит. Интеллигентный голос ответил практически сразу же.

— Доктор Каргилл, это Тереза Лисбон.

— Тереза, — она крайне удивилась, но кто мог ее винить? Лисбон пропускала приемы последние несколько недель. — Рада, что вы позвонили.

— Да, что же… — Лисбон остановилась на красном, радуясь моменту собраться с мыслями. — Я надеялась, что вы сможете принять меня сегодня. Кое-что произошло, и я… Думаю, я готова поговорить… действительно говорить.

— У меня есть время около половины третьего, если подходит.

— Отлично, — согласилась Лисбон и попрощалась. С облегчением вздохнула, повесив трубку. Она должна была признать, что ей было стыдно из-за необходимости помощи от мозгоправа, но это унижение уступало намерению дойти до точки, когда ей такая помощь больше не понадобится.

Квартира была все такой же темной и унылой, но сейчас от нее не сбежать. Лисбон было чем заняться — для начала, разобрать покупки. На это ушло время, но места оказалось достаточно, учитывая, что в пустом холодильнике лежала всего пара яиц, полпачки сыра и старая еда на вынос. Ей стало не по себе при виде того, как она позволила всему далеко зайти.

Покончив с этим, она решила покончить с другой проблемой: ей хотелось снова превратить свою квартиру в место, где у нее действительно было бы желание жить.

Первым делом она открыла жалюзи, впуская солнце в помещение, заливая светом место, где обжилась темнота. Секунду она стояла в лучах солнца, наслаждаясь ощущением тепла на коже, как оно будто очищало ее душу.

Лисбон задалась целью прибраться в доме, раздумывая, было ли это ритуалом, необходимостью убрать из него принесенного ею призрака. Но на самом деле это было всего лишь практичностью — она многое запустила, в том числе свою квартиру. Все нуждалось в оттирке от пыли, столешницы так и просили хорошенько их вытереть, а простыни — постирать. Она отметила, как гостиная опустела от многих старых вещиц и трофеев — она стали жертвами ее вызванной гневом истерики пару недель назад.

Как она могла так все запустить?

В процессе она увидела стопку книг, составляющих ей компанию эти недели. Метаморфозы Овидия, Похищение Лукреции и, конечно, Тит Андроник, что лежал на самом верху. Во всех были загнуты страницы, отмечая те, к которым она возвращалась снова и снова.

Она села на диван и взяла томик Тита Андроника, пролистала и остановилась на месте, где Лавиния умоляла Тамора убить ее. Она множество раз перечитывала эти абзацы, считая, что у нее есть связь с ней, понимала чувства и мысли Лавинии. Она знала, каково это — чувствовать себя беспомощной и беззащитной, абсолютно сломленной.

Лисбон перешла к концу, где Лавинию убил отец. Это должно было быть актом милосердия.

— Не подобало жить ей, честь утратив, / И вечно скорбь отца возобновлять.

И Лавиния просто подошла и позволила отцу убить ее, покончить и с ее, и с его муками.

Она видела в героине компаньонку, кого-то, кто мог по-настоящему понять ее боль. Это достигло такого уровня наваждения, что она начала объединять себя с ней в одно целое.

Но больше не будет.

Лисбон собрала книги и диск с Титом, нашла старую коробку из-под обуви. Она аккуратно сложила все в коробку и убрала ее подальше в шкаф, ставя на коробку с зимней одеждой, чтобы сложнее было добраться позже. Она ставила на Лавинии жирную точку.

Но выбросить ее не могла… пока.

Лисбон решила отправиться пораньше на встречу с доктором Каргилл — сильно пораньше. Она собиралась остановиться в КБР, пока не растеряла всю смелость. Часть ее боялась, что наутро она растеряет всю решимость и вернется к разрушенной себе. В каком-то смысле она ощущала себя в большей безопасности в своей раковине, даже если в итоге это причиняло ей боль.

Она не обращала внимания на взгляды, идя по КБР. Не могла их винить. Некоторые взгляды, бросаемые на нее украдкой, которые ей удалось поймать, говорили о том, что они не шептались или не интересовались ее виной, как она убедила себя, а просто соболезнующе смотрели. От этого стало только хуже, поскольку она подумала такое о коллегах и, вдобавок, разозлилась. Не на них — на себя. Она должна была быть сильнее. Больше доверять им.

В коридоре перед кабинетом команды она засомневалась. Джейн ее заверил в возможности двигаться дальше и поклялся преданно помогать ей, но поступят ли так же остальные? Она так ужасно к ним относилась, с жестокостью бросая их уязвимостями им в лицо. Джейн мог это выдержать, поскольку уже давно смирился со своими демонами, считая их своим наказанием. Остальные же жили иначе, и напоминание о проблемах открывало раны заново. Лисбон не желала прощать людей, упоминавших прошлое. Не стала бы их видеть, реши они поступить так же.

Она могла бы вернуться домой и подождать, пока не узнает, нанесла ли она непоправимый вред отношениям с коллегами. Она была уже готова признать поражение, как в голове всплыла сцена из Тита Андроника. Лавиния до нападения и расчленения была безупречной римлянкой. Такая кроткая и послушная, она молча собиралась отказаться брака с любимым и выйти за Сатурнина, чтобы угодить отцу. И даже ничего не делала, когда Бассиан похитил ее. Лавиния никогда не брала контроль в свои руки, всегда следовала за другими. Лавиния никогда не пыталась вернуть свою жизнь и в конце канула в небытие. Лисбон не хотела быть как Лавиния. Ей хотелось вернуть утерянное, в том числе друзей.

Глубоко вдохнув, она расправила плечи. Желудок все сжимался при входе в кабинет.

Первым ее заметил Джейн. Он ничего не сказал, но она видела по его чуть округлившимся глазам, что ее появление его удивило. Что же, впервые ему не удалось предугадать каждый ее шаг, это уже что-то. Она надеялась, что ее улыбка его успокоила.

— Лисбон? — заговорил Ригсби, увидев ее. — Ч-что вы тут делаете?

Теперь к ней повернулись все: Чо, Ригсби… Грейс. Они сидели за столами, разглядывая ее, словно бомбу с неисправным таймером. Она не могла их винить, не тогда, когда сама ждала взрыва.

— Я все еще отстранена, — ответила она. — Я просто… Мне действительно надо с вами поговорить, со всеми вами.

Мужество покинуло ее, отправившись на поиски того, кто был более достоин. Взгляд Лисбон опустился на обувь и больше не двигался. Она чувствовала, что все наблюдают за ней, ожидая, когда она заговорит, и гадая, что она собиралась сказать. За исключением Джейна. Он-то знал. Она рискнула и коротко встретилась с ним глазами. Естественно, он не выглядел растерянным. Взгляд сине-зеленых глаз подталкивал ее сделать то, ради чего она здесь.

— Простите меня, — выпалила она, пока не растеряла остатки мужества. — Я относилась к вам, как к дерьму — даже хуже. Вы, ребят, были так добры ко мне, старались помочь, а я вас оттолкнула. И прошу за это прощение. Я правда стараюсь поправиться, знаю, это вряд ли все исправит, но это начало.

В помещении наступила тишина. Она мало сказала? Было слишком поздно? Она не смогла бы их винить, не прими они ее извинения. Раздавила их доверие, и теперь придется заново его зарабатывать. Это было ее виной.

— Хотите сказать, вы теперь в порядке? — неуверенно уточнил Ригсби.

Лисбон встретила его взгляд и увидела, что троица разглядывала ее. Не с обидой и злостью, а… с надеждой.

— Нет, — призналась она. — Пока нет, но я над этим работаю. Не знаю, сколько уйдет времени.

— Не торопитесь, — перебил Чо. — Мы будем рядом, босс. Всегда.

— Правда? — Они с такой легкостью могли простить ее жестокость?

— Вы всегда нас поддерживали. Теперь наш черед.

Ригсби кивнул.

— Мы знаем, что вы не имели этого в виду, босс. Просто хотим, чтобы вам стало лучше.

Лисбон почувствовала, как груз из страха и вины спал с ее усталых плеч. Ребята на нее не злились. Они все еще поддерживали ее, даже после всего, что она им сделала. Она сможет разобраться с этим, особенно с друзьями рядом.

Только увидев, как Ван Пелт опустила голову, утыкаясь в экран компьютера, она поняла, что осталась еще одна важная тема. Она не могла поднимать ее перед Чо, Ригсби и даже Джейном. Это личное.

Лисбон заставила себя пройти дальше и остановиться рядом с Грейс.

— Ван Пелт, что скажешь, если сходим на ленч, только мы с тобой.

Она посмотрела на Лисбон, открыв рот и округлив глаза — от страха, возможно.

— Э-э…

— Думаю, это отличная идея, — встрял Джейн.

— Ага, — согласился Ригсби, — вам определенно стоит сходить.

Лисбон не знала, благодарить их или прибить, но Ван Пелт хотя бы поняла, что выбора у нее уже нет.

— Хорошо, — произнесла она, вышла из системы и взяла сумочку.

Они не пошли далеко, устроились в кафешке на крыше, где подавали бутерброды и салаты, приготовленные для занятых агентов КБР. Лисбон заметила, что голода на самом деле не была, но заставила себя пару раз укусить сэндвич. У Грейс дела обстояли хуже — она гоняла лист салата вилкой.

— Слушай, Грейс, я пойму, если ты не сможешь меня простить, — начала Лисбон, — и мне действительно жаль за все то, что я тебе наговорила. Это было неправильно с моей стороны, у меня нет оправдания, за исключением собственных проблем.

Ван Пелт оторвалась от салата посмотреть на нее и покачала головой.

— Нет, босс, я на вас не злюсь.

Лисбон чуть нахмурилась.

— Тогда в чем дело? Почему ты боишься смотреть мне в глаза?

Грейс промолчала и возобновила угрюмое изучение обеда.

Лисбон положила бутерброд, подозревая, что не сможет его закончить, несмотря на первоначальные намерения.

— Думаю, это изменило твой взгляд на меня, — мрачно произнесла она. — Это… понятно. Но нам надо это обсудить, найти выход, потому что так продолжаться не может.

— Знаю.

— Тогда поговори со мной. Ты становишься сама не своя в моем присутствии с той ночи. — Лисбон прикусила губу, легкая боль помогала держаться. — Ты винишь меня?

Грейс вскинула голову.

— Нет, Лисбон, совершенно нет!

— Тогда что происходит?

Младший агент склонила голову, но ее плечи поникли в молчаливом поражении.

— Я не знала, что с вами случилось в больнице, — заговорила Грейс. — Я лишь думала, какой-то псих напал на вас… Я не знала, что вас…

— Я тогда еще никому не сказала, — пояснила Лисбон. Только Джейн понял правду, когда увидел ее.

— Я знаю, просто… — она сложила руки перед лицом и закрыла глаза. Мгновение спустя снова посмотрела на Лисбон. — Когда я узнала, я почувствовала… облегчение… что это была не я.

Лисбон моргнула, но Грейс заговорила дальше.

— А потом накатила вина за такие мысли. В смысле, это так эгоистично с моей стороны, и вы… вы заслуживаете лучшего. И я не могу понять, почему кто-то захотел навредить вам. Я могла оказаться на вашем месте, — она прикусила губу и отвернулась. — Может, лучше, чтобы так и случилось.

Лисбон сделала вдох и медленно выдохнула, после чего потянулась через стол накрыть запястье Ван Пелт ладонью.

— Грейс, посмотри на меня. — Та колебалась, но сделала, как велели. — Признаю, — сказала Лисбон, — я была обижена и сердита на тебя в последнее время, отчасти потому, что ты отстранилась от меня, но еще я тебе завидовала. Тебя не изнасиловали, и я ненавидела тот факт, что ты до сих не могла понять эту боль.

Лисбон остановилась, и Грейс снова отвернулась. Она легонько сжала руку Ван Пелт, привлекая внимание.

— Но я никогда, ни на секунду не желала тебе такого. Понимаешь?

Она резко кивнула.

— Босс, простите за то, что я сделала… или не сделала. Мне стоило больше вас поддерживать. Сделать для вас больше.

Лисбон кивнула.

— А ты прости, что я так на тебя злилась. Мне стоило понять, что на тебя это повлияет иначе.

Грейс замотала головой.

— Нет, вы…

— Грейс, — оборвала ее Лисбон. — Тебе совсем не обязательно меня оправдывать. Мне надо принять ответственность за свои действия в эти недели.

Лисбон вздохнула и откинулась на стуле.

— Почему бы нам не нажать кнопку перезагрузки? Забудем обо всем и начнем сначала без вины и злобы. Перестанем избегать друг друга и будем разговаривать, как раньше. Думаешь, справишься?

Ван Пелт чуть улыбнулась.

— Да, — согласилась она, кивая. — Я бы хотела.

— Хорошо, — сказала Лисбон. Она почувствовала возвращение аппетита и теперь улыбалась, когда напряженность в воздухе пропала. Взяла сэндвич в одну руку и поинтересовалась: — А как дела дома в Айове? Кузина уже родила?

Грейс рассказала о родовых муках ее двоюродной сестры за поеданием салата. Возможно, беседа иногда давалась с трудом, но это начало. Великолепное начало.

Джейн заметил, что Грейс вернулась одна, как и ее изменившееся поведение. До того, как уйти с Лисбон, она была напряжена и печальна — он знал, что это из-за вины. Теперь же она расслабилась, вина и боль не исчезли, но глаза блестели в основном от облегчения.

— Где Лисбон? — спросил Чо, заметив отсутствие члена команды.

Грейс теперь даже слегка улыбалась.

— Она сказала, что у нее встреча, так что не может остаться.

Встреча с психологом, Джейн в этом не сомневался. Это хорошо, наконец-то она делала необходимые шаги, чтобы разобраться в случившемся.

— Похоже, разговор прошел хорошо, — отметил Джейн.

Грейс по-настоящему улыбнулась и кивнула.

— Нам надо было кое-что обсудить, теперь будет лучше. Я уверена в этом.

— Она выглядит лучше, — обратил внимание Ригсби с надеждой в голосе. — Спокойней, не кажется такой нервной, какой была после нападения.

— Судя по ее виду, ночка у нее выдалась тяжелой, — напомнил Чо, и все повернулись к Джейну. Да, ее похмелье было очевидно, такое легко не замнешь.

Им хотелось услышать объяснения, но он в жизни не расскажет, насколько все стало плохо. Его короткое заигрывание с ее пистолетом останется с ним в виде секрета, которым он не поделится ни с одной душой.

— Она опустилась на самое дно, — пояснил он. — Это все, что вам нужно знать.

— Но что случилось? — поинтересовался Ригсби, теперь у всех на лицах отражалась тревога.

— Она прошла через ад, — заявил Джейн. — Вам большего знать не нужно, — он замолчал, но не отводил от них глаз, не собираясь уступать и давая им это понять. — Главное, она проснулась утром с намерением вернуть свою жизнь.

— Значит, ей станет лучше.

Джейн покачал головой.

— Я этого не говорил. Она с такой же легкостью может вернуться назад, особенно учитывая, что до сих пор винит себя за произошедшее.

Теперь Грейс выглядела подавленной.

— Получается, ей не становится лучше.

— Этого я тоже не говорил, — тут же добавил Джейн. — Лисбон присмотрелась к тому, где оказалась сейчас, и ей это не понравилось. Это хорошо, она хочет вернуть свою жизнь и честно попытается это сделать, — его голос звучал немного зловеще. — Но это не значит, что у нее получится.

— Что мы можем сделать?

— То же, что и сейчас. Все, что приносит ей спокойствие и поддерживает ее, но и то, что поможет принять произошедшее и двинуться дальше… что же, это сделать может только она.

Долгое время они молчали, пока Грейс не задала вопрос, который мучил всех.

— Джейн, как думаешь, что будет дальше?

Над ответом он немного поразмыслил. Можно сказать грубую правду, что он понятия не имеет, или хуже — сказать им не возлагать надежд на ее поправку. Но Джейн не был уверен, что готов это сделать. Он понимал, что Лисбон может скатиться обратно; что она слишком уязвима и сломлена, чтобы он окончательно успокоился.

Но теперь в ней что-то изменилось. Не то чтобы она поверила в отсутствие своей вины — еще утром она призналась, что до сих пор винит себя. Но теперь ей хотелось верить в обратное, а это начало, прорыв, и впервые за два месяца Джейн действительно мог надеяться.

— Думаю, ей станет лучше, — наконец-то выдал Джейн. — Но ее всегда будет преследовать произошедшее. Ей будут сниться кошмары, она будет видеть напоминания до конца жизни, иногда ей будет неуютно и страшно… но все это в итоге станет происходить с ней все реже и реже. Но постепенно она снова найдет свою силу… и счастье. Я верю в это, и скоро поверит и она.

Он увидел, как троица заметно расслабилась, и улыбнулся — даже лицо Чо смягчилось. Им нужно было услышать, что самые темные дни этой трагедии позади, Джейну же нужно было наконец-то поверить.

Ей станет лучше; Джейн позволял себе надеяться на это.



Лисбон не колебалась в этот раз, когда встретилась с очередной трудностью — разговором с доктором Каргилл. Она вовремя приехала на встречу и даже вежливо постучала. Психолог открыла дверь и улыбнулась, увидев ее.

— Тереза, я рада, что вы пришли.

— Вы сомневались во мне, — заключила Лисбон.

Доктор Каргилл сначала закрыла дверь и только потом ответила.

— У меня было мало причин надеяться, хотя ваш звонок вернул некоторую их часть.

Лисбон кивнула раз.

— Полагаю, мне надо перед вами извиниться.

— Нет, — возразила она. — Не думаю, что в извинениях есть необходимость.

— Есть. Я вела себя совершенно непрофессионально в отношении всего этого.

Нэнси Каргилл лишь слегка ей улыбнулась, тепло и ободряюще.

— Боюсь, в этом вопросе нет ничего профессионального. Ваше поведение не является ненормальным или нормальным, это просто симптом вашей травмы.

Лисбон посмотрела на свои переплетенные пальцы.

— Это не кажется таким простым.

— Нет, пожалуй, это был неудачный выбор с моей стороны.

Она не опровергала ее слова и не требовала большего от психолога.

— Я думала, будет просто, — заговорила Лисбон. — Я смогу просто отбросить это, не обращать внимания. Я делала так раньше. Джейн постоянно так поступает и вполне нормально функционирует. Не понимаю, почему в этот раз не получилось.

— Как думаете, почему так?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Меня же и раньше обижали.

— Вы говорите об отце, — это не было вопросом, но Лисбон все равно заколебалась, прежде чем кивнуть.

Возможно, доктор Каргилл почувствовала ее нежелание углубляться в эту тему, поскольку не стала давить. Они погрузились в тишину, которую Лисбон находила еще более неуютной, чем разговор. Тем не менее, первой ее нарушила Нэнси.

— Вы снова упомянули Джейна, — заметила она.

— И?

— Вы часто говорили о нем раньше. Вам будет удобнее говорить о нем?

— Не думаю, что Джейну было бы удобно говорить о себе.

Нэнси слегка улыбнулась.

— Ну, его тут нет.

Идея говорить о Джейне казалась чуть ли не дерзкой — на самом деле говорить о нем с кем-то еще. Складывалось ощущение, будто она на школьном дворе обменивалась секретами с другом о другом друге. Джейн постоянно твердил ей не беспокоиться о нем, делать все необходимое для поправки. Но она сомневалась, что он имел в виду это.

— Не знаю.

— Поделитесь тем, что вам удобно. Вам вовсе не обязательно говорить мне что-либо, что, по вашему мнению, ему бы не хотелось раскрывать мне, если хочетите.

— Например?

— Как вы встретились?

Довольно безобидный вопрос.

— В КБР, — ответила она. Доктор Каргилл просто ждала пояснениий от нее. — Видите ли, у него есть необычные таланты. Он был кем-то вроде афериста, притворялся ясновидящим. Ему хотелось предложить свои услуги КБР, — Лисбон фыркнула, качая головой при воспоминаниях, пронесшихся в голове. — Девяносто девять процентов времени он надоедает, но он хорош.

— Вы легко стали друзьями?

— С Джейном ничего не бывает легко, — сказала Лисбон. — Он отлично читает других, но его прочитать практически невозможно. Во всяком случае, так было для меня. Думаю, с годами я многое о нем поняла. Он считает, что не дает никаких сигналов, но это не так. У него они просто менее заметны, и их тяжело обнаружить.

— Например?

— Его юмор. Иногда он искренне находит что-то забавное, порой ищет что-то, иной раз создает ситуации, чтобы позабавиться. Тогда-то я понимаю, что ему больно. Он пытается игнорировать боль, высмеивая что-то.

— И вы пытаетесь ему помочь.

— Конечно, — подтвердила Лисбон. — Он думает, что сотворил ужасные вещи, которые не искупить, и я пыталась заставить его увидеть, какой он хороший человек. Иногда кажется, что у меня получается до него достучаться, но порой знаю, что он подыгрывает.

— И часто он подыгрывает?

— Вы имеете в виду, врет ли он мне? — Нэнси кивнула. — Сложный вопрос. Джейн постоянно врет мне при ведении дел, в основном потому, что считает, что только так их можно раскрыть, иногда врет, думая, что меня следует защитить.

Она закатила глаза от такой логики.

— Но насчет самого себя… он не то что врет, в основном просто не говорит. Вообще-то, должна признать, что со мной он куда более честен, чем с кем-либо еще.

— И это взаимно?

— Честность или помощь?

— И то, и другое.

— Я не могу врать Джейну, — сказала Лисбон. — Это буквально не возможно. Он отлично дал это понять.

— Но он пытался вам помочь?

— Ну конечно же.

Доктор Каргил терпеливо ей улыбнулась.

— Вам неудобно теперь делиться?

Кусая губу, Лисбон опустила глаза в пол. Беседа о Джейне помогла ей расслабиться, но делиться более личными деталями… это другое дело. Некоторые вещи безобидны, почему бы и нет? Но тот раз, когда он помог ей во сне — ну, от этого у нее до сих пор румянец приливал к щекам.

— В основном он просто ко мне заглядывал, — ответила Лисбон. — Почти каждый день. Вечно твердит, что это не моя вина.

— Но вы ему не верите.

— Верю… просто… не знаю, не могу до конца поверить. В смысле, я могла сделать больше.

— Вы говорите о том, как вошли в шоковое состояние, — спокойно уточнила доктор Каргайл.

— Мне не следовало. Нужно было продолжать бороться, — она почувствовала, как глаза начало печь от слез.

— Вы говорили раньше, что похожее случалось в детстве, когда над вами издевался отец.

— В этом и дело. После того случая я обучилась самообороне, а потом была еще подготовка. Мне никогда не следовало позволять это. Продолжи я отбиваться, может…

— Тереза, — мягко позвала ее доктор Каргил, заставляя посмотреть ей в глаза. — Я хочу, чтобы вы вернулись в день нападения и рассказали мне все, что происходило у вас в голове.

Лисбон категорически замотала головой.

— Нет, я не…

— Пожалуйста.

Раньше бы Лисбон продолжила сопротивляться, но стыд за свое поведение заставил ее согласиться. Она кивнула, словно соглашалась со смертным приговором — медленно и тяжело.

— Давайте начнем сначала. Он швырнул вас в стену, и вы поняли, что на вас напали. О чем вы подумали?

— Встать.

— Не ударить его?

— Я все еще находилась в своего рода оцепенении, не думаю, что действительно понимала происходящее, пока он не начал тащить меня за волосы.

— И о чем вы подумали тогда?

— Драться, — ответила Лисбон. — Я схватила его за запястье и повалила на землю. Пыталась заставить его отпустить меня. Затем, когда он отпустил мои волосы, я подумала, что ударю его головой в лицо и сломаю нос, но он предугадал мой шаг.

— Когда именно вы поняли, что он собирается вас изнасиловать?

— Когда он… когда он… — Лисбон зажмурилась, сглатывая вставший ком в горле. — Он начал рвать мое платье. Тогда я поняла и именно тогда больше не смогла с ним бороться.

— Вы сказали, такое состояние шока схоже с тем, когда отец бил вас в четырнадцать лет?

Лисбон покачала головой.

— Это не то же самое. Я тогда не знала, как защитить себя.

— Тереза, кого вы видели во время нападения?

— Я никого не видела! — ее слова резко сорвались из-за гнева, но Нэнси никак не среагировала.

— Я не говорю про глаза, кого вы видели в голове на месте насильника?

Лисбон удивленно моргнула.

— Я… Я не…

— Подумайте. Кого вы видели?

Ее разум вернулся в тот ужасный момент, когда она поняла, что ее изнасилуют. Она не могла его остановить. Он навредит ей. Уже навредил. Ей отчаянно хотелось бороться. И следовало, никто не стал бы ее винить. Но она не могла его обидеть. Он не понимал, что творил, ему было так больно и…

— Отца, — прошептала Лисбон.

Нэнси кивнула.

— Да, вы видели своего отца, так? Вы вспоминали момент, когда он обижал вас. Тогда вам хотелось дать отпор?

— Да.

— А почему не дали?

— Потому что он мой отец, я не хотела причинить ему боль. Он был пьян, я не думала, что ему правда хотелось…

— Да, — согласилась Нэнси, — вы были молоды и напуганы, и это был ваш отец, которого вы любили. И когда этот мужчина насиловал вас, ваш разум вернулся в ваши четырнадцать лет.

Лисбон позволила горячим слезам катиться по щекам, пока Нэнси говорила.

— Вы прекратили биться, потому что не могли. Ваш мозг вошел в шоковое состояние, вам казалось, что вам снова четырнадцать лет. Это защитный механизм, он не подвластен вам. Это не было вашей виной, Тереза.

Лисбон задохнулась от слез.

— Это… не моя вина?

— Нет.

Тогда Лисбон разрыдалась, икая. Ее лицо скрылось в ладонях, но это едва ли заглушало звук. Она почувствовала руку Нэнси на плече, как она нашептывала что-то успокаивающее. Это было не важно. Нэнси и Джейн, они оба говорили, что это не ее вина.

И впервые она им окончательно поверила.



У Лисбон ушло время, чтобы взять эмоции под контроль, но Нэнси позволила ей плакать, сколько потребуется. К концу она чувствовала себя опустошенной, но в хорошем смысле, такая пустота приходит с облегчением от избавленного груза. Казалось, слезы помогли смыть пятно, очернявшее месяцами ее душу.

С чувством обновления она покинула кабинет доктора Каргилл, даже если до сих пор периодически утирала слезы. Она была готова пойти домой и продолжить двигаться по новой дорожке, которую вдруг осветило солнце. Ее чуть ли не слепило от яркости вокруг, ничего не изменилось, но при этом изменилось все.

Это была не ее вина.

Лисбон ехала в сторону дома, когда краем глаза заметила знак Святой Марии. Практически инстинктивно она свернула и чуть не снесла его, скрипя шинами по парковке. Мгновение она просто сидела и разглядывала красивое здание. Несколько месяцев она не посещала церковь, не говорила с Господом со дня изнасилования, за исключением тихих слов ненависти.

Как он позволил такому произойти со мной? Такая мысль крутилась в голове недели после нападения. Ей не хотелось слушать свою рациональную часть, говорящую, что планы Всевышнего не всегда ясны и его нельзя винить в людской порочности. Но ей было плевать, хотелось лишь сидеть одной в темноте.

Неторопливо Лисбон вышла из машины и вошла в знакомый храм. Внутри было пусто за исключением пары служителей. У двери стояла святая вода, женщина смочила пальцы в прохладной жидкости и перекрестилась впервые за несколько недель. Перед алтарем находились свечи для молитв, некоторые горели и мерцали в тусклом свете. Ноги принесли ее к ним, и она зажгла одну для себя. Множество раз она зажигала свечи за мать и семью; интересно, знал ли Джейн о дюжинах свеч, которые она зажигала за него? Сегодня она первый раз зажгла одну за себя.

Затем села на скамью, смотря на огромный крест с висевшим на нем страдающим Христом. Страдание… за последние месяцы она лучше поняла это слово; страдание это не только физическая боль, но и мучения от давящей темноты, которая чернее ночи.

Множество раз она открывала библию в эти недели, но только чтобы подпитать эту темноту, никогда она не искала пути разогнать ее. Лисбон потянулась за книгой, лежащей в спинке скамьи перед ней, и открыла ее на великомученике Иове, мужчине, прошедшим через ужасные муки. Он зашел так далеко, что засомневался в Боге, но никогда не винил его; она не могла сказать того же.

«Но кто страдает, тех Господь спасает в страданьях их, Он слышит их в беде». Она мгновение смотрела на цитату, понимая ее значение. Иногда страдания — это тест; вопрос в том, провалила она его или нет.

Внизу страницы была ссылка на «Послание к Римлянам». Она быстро перелистала страницы, пока не нашла: «от скорби происходит терпение, от терпения — опытность, от опытности — надежда».

Библейская версия «что не убивает, делает нас сильнее», предположила она. Но фраза задела ее — она не мертва, не покалечена физически и не разрушена. Она здесь, живая, пережившая ужасное.

Но она не сильная… пока. Но сможет ли снова такой стать?

Лисбон долгое время провела за молитвой. Она вкладывала свои сомнения, страдания и боль в каждое тихое слово и ждала ответа.

Выйдя из церкви, она снова общалась с Богом.

Лисбон решила удивить Джейна домашней едой в знак признательности. Лучше бы купила открытку, поскольку у нее ничего не выходило. Справедливости ради, она давно не пыталась ничего готовить, кроме замороженных ужинов и тостов. Конечно, это не оправдывало того, что она слегка пережарила стейки.

Ладно… сильно пережарила.

Она по запаху поняла, что мясо горит, и это еще до того, как пошел дым. Пыталась сдержать его, чтобы не долетел до пожарной сигнализации, когда ее напугал голос.

— Мне позвонить в пожарную службу?

Лисбон развернулась и увидела веселого Джейна; его глаза блестели от едва сдерживаемого смеха. Ее щеки залил стыдливый румянец.

— Пока нет, — проворчала она.

Теперь он засмеялся, оглядывая беспорядок.

— Что ты делаешь?

Она опустила глаза в пол.

— Ужин.

— Пахнет вкусно.

Лисбон обожгла его взглядом за шуточку. После кинула противень для печенья, которым разгоняла дым, на стол. Оперлась на него, прикрывая глаза ладонями. Всего через пару секунд его рука легла ей на плечо, и она встретилась с его взглядом.

— Все хорошо, — заверил он ее с тревогой.

Она покачала головой.

— Я не собираюсь срываться, потому что испортила ужин, — серьезно заявила она ему, чем вызвала небольшую улыбку. — Но и не могу винить тебя за такие мысли.

— Зачем ты готовила? — поинтересовался он, оглядывая беспорядок вокруг.

— Хотела поблагодарить тебя, действительно поблагодарить за то, что ты для меня сделал, — объяснила Лисбон. — Может, глупая идея, но казалась отличной после того, как ты меня так поддержал.

Джейн выглядел тронутым и, возможно, в кои-то веки удивленным.

— В этом совсем нет необходимости, — мягко сказал он ей и взял ее ладони в свои. — Но если считаешь иначе, что случилось с простым «спасибо»?

— Мне кажется, этого недостаточно.

— Мне не кажется, — ответил он и нежно поцеловал ее пальчики, как тогда, когда обработал ее поврежденную руку больше месяца назад.

Ну, это стоило риска, так ведь? Лисбон не отводила от него взгляда, обнимая его за шею и притягивая к себе. Секунду они просто смотрели друг на друга, после чего она приподнялась на мысочки и поцеловала его в щеку. Она задержалась на мгновение, прежде чем прижалась к его щеке своей и тихо шепнула:

— Спасибо.

Она слышала, как перехватило его дыхание, и он крепче обнял ее.

— В любое время.

Они долгое время стояли в объятиях друг друга. Лисбон начала слишком ярко ощущать, как приятно находиться в его руках, и его теплое дыхание на ухо. Почти как объятие любовника. От этой мысли по ее телу пробежались приятные мурашки, и она неохотно отстранилась.

Лисбон отошла на пару шагов и махнула в сторону обугленного мяса.

— Тебе же нравится стейк средней прожарки, так? — съязвила она.

Джейн взглянул на кусок и приподнял бровь.

— Что насчет китайской кухни?

Спустя где-то сорок минут они наслаждались принесенными блюдами из любимого ресторанчика. Джейн пытался овладеть палочками, у нее же рис постоянно просыпался на пол.

— Тебе стоит больше практиковаться.

— Зачем? — спросила Лисбон. — Когда у нас есть прибор куда лучше — вилка! — она с гордостью подняла предмет и запустила его в коробку. Она сунула пару вилок жареного риса в рот, когда подняла глаза и поймала мягкий взгляд Джейна на себе. — Что? У меня что-то на лице? — Она начала вытирать губы и нос, на случай, если на них был соус.

— Нет, — ответил Джейн, — просто приятно видеть, что ты вновь ешь.

Лисбон улыбнулась, хотя ей особо и не хотелось.

— Ну, после твоих распоряжений утром, я подумала, будет лучше прислушаться к тебе, чем встретиться с твоим гневом.

— Верно подмечено, — пошутил он и отпил воды.

Лисбон посмотрела на еду перед собой и попыталась решить, насколько честной ей следовало быть. Она крутила вилкой в коробке, создавая небольшие кучки риса, раздумывая над всем, что осознала сегодня.

А затем у нее просто вырвалось.

— Когда мне было четырнадцать, я засиделась допоздна у подруги, потеряла счет времени. Дома отец был пьян и начал меня избивать.

Джейн застыл от ее слов, с ужасом смотря на нее. Она знала, что не история удивила его — про отца он уже был в курсе, — а то, что она сказала что-то такое.

— Приятные воспоминания, — легкие слова Джейна контрастировали с его угрюмым тоном.

— Он снова и снова наносил мне удары, — продолжила она, не обращая внимания на сарказм Джейна, — но я не сопротивлялась. Я не могла… это было, словно я оказалась в ловушке в собственном теле. Я видела, что он делал, но не могла думать, не могла заставить себя дать ему отпор.

С терзаемым взглядом Джейн кивнул.

— Ты была в шоке.

Она кивнула.

— Джеймс и Уилл оттолкнули его от меня, он вырубился на полу, но этого я не помню. Помню только, как сидела у себя в комнате, с удивлением смотря на перепачканный моей кровью плед. Почти час я пребывала словно в трансе, — Лисбон посмотрела ему в глаза. — Мне было четырнадцать… не моя вина, что так произошло.

— Нет, — согласился Джейн, — не твоя.

По щеке сбежала слеза, но она ее не стерла.

— Когда этот мужчина напал на меня в переулке, после того, как он достаточно ударил меня головой об асфальт… я… У меня не осталось контроля. Я не могла думать, не могла бороться, потому что это было…

— Словно тебе снова четырнадцать, — закончил за нее Джейн.

Лисбон судорожно вздохнула и кивнула.

— Мне было четырнадцать, я лежала, пока отец меня бил, — полились новые слезы, и теперь она попыталась их стереть. — Я знала, что мое детство оставило свой неизгладимый след, но не думала, что столь глубокий, — призналась она. — Но теперь я знаю… Знаю, что это была не моя вина.

Джейн потянулся, обнимая ее за плечи и прижимая к себе.

— Это огромный шаг.

— Да, — подтвердила она, больше не останавливая слезы, — но, думаю, когда пытаешься собрать разбитую жизнь, надо начинать с первого кусочка.

— И кто теперь похож на печенье с предсказанием?

Эта подколка сработала, Лисбон захихикала и села, чувствуя себя намного счастливее.

— Я сделаю это, — уверенно заявила она ему. — Справлюсь с этим.

Джейн мягко ей улыбнулся, убирая локон ее волос.

— Да, справишься.

И снова она смотрела ему в глаза.

— Ты же останешься, пока я не улягусь, так?

— Таков был план.

Лисбон надеялась, он знал, сколько радости это приносило ей, а еще, что он не в курсе теплого чувства, пробуждающегося в ней.

Но было у нее предчувствие, что он уже знал.

***

Джейкоб Лисбон умер почти двадцать лет назад, Лисбон это знала, но сейчас он сидел в своем кресле, попивая очередную бутылку виски. Он смотрел прямо на свою единственную дочь, но, казалось, не видел ее. Периодически он поднимал руку и делал глоток, но нам этом и все. Он даже не моргал.

— Пап, — позвала Лисбон.

Ничего.

— Пап, ты меня слышишь?

До нее доносился лишь звук плескавшегося в бутылке алкоголя.

Она подошла и потянулась к нему. На ее ногтях блестел глиттер от лака, зачем она его намазала? Она почти коснулась его плеча, но почему-то он все еще находился вне ее досягаемости.

— Пап, пожалуйста.

Виски все еще было важнее его ребенка.

— Хватит! — заорала она. — Прекрати, пап! Послушай меня! — Он никогда не слушал. Похоронил сердце с их матерью, его никогда не заботил тот факт, что его дети еще живы и нуждались в нем. Не замечал, что одежда Томми мала, обувь Уилла разваливалась, а Джеймсу были нужны брекеты. Она могла понять его боль, но не простить.

— Черт бы тебя побрал! — кричала она на него. — Ты никогда не слушаешь! Никогда не помогаешь нам! Почему ты не можешь сделать хоть что-то!

Он делал. Пил.

Затем рука обернулась вокруг ее талии. У нее даже не было времени закричать, как ее оторвали от отца.

Снова проулок. Лисбон лежала на спине, борясь с невидимыми силами. Нападавший, должно быть, имел множество конечностей, но она ничего не видела, кроме его неясной тени. Она извивалась, пиналась, билась, но ничего не получалось.

Тут она увидела свою единственную надежду. Ее отец стоял рядом все еще с бутылкой в руке.

— Помоги мне! — обратилась она к нему. — Папа, помоги!

Он смотрел прямо на нее. Точно видел, кто напал на нее. Видел тянущуюся к нему ее единственную здоровую руку. Но ничего не сделал.

Лисбон видела, как янтарная бутылка коснулась его губ, и он сделал очередной долгий добротный глоток. Его зеленые, как у нее, глаза не отрывались от взгляда дочери.



Ахнув, Лисбон проснулась и заморгала в темноту. Сердце колотилось, но времени ему на передышку не было, поскольку рядом ахнул кто-то еще. Она завопила и стукнула находившегося рядом с ней в темноте.

— Ой!

— Джейн! — удивленно вскрикнула она.

— А ты думала кто? — уточнил у нее Джейн. Теперь, когда глаза привыкли к темноте, она видела, как он потирал ушибленное плечо.

— Ты… ты здесь?

Он кивнул.

— У тебя снова был кошмар.

Лисбон не смогла остановить поток слез, и Джейн сделал именно то, чего ей хотелось: притянул к себе и позволил плакать. Рыдая, она рассказала ему про сон, про отца, как он ничего не сделал, чтобы ей помочь. Джейн позволил ей говорить, делая для нее больше, чем когда-либо делал отец даже вне снов.

— Ты остался, — заметила Лисбон, все еще хлюпая носом ему в грудь.

— Ну конечно.

— Похоже, надеяться, что это тоже закончится, было лишним, — Лисбон все еще плакала, ее голос заглушала его рубашка. — Это всегда ужасно, каждую ночь.

Джейн слегка отклонился и заглянул в ее мокрые глаза.

— Хочешь в душ, да?

Она кивнула.

— Но я не пойду, не хочу больше принимать по четыре душа на дню. Даже если все еще чувствую его на себе.

Джейн ласково накрыл ее щеки ладонями и вытер слезы большими пальцами.

— Его нет.

— Знаю.

Он усадил ее ближе к себе, водя пальцами вверх и вниз по ее рукам. Она ощущала себя спокойно и в безопасности в его объятиях; снова чувствовала себя чистой, когда он касался ее. Ей не верилось, о чем она собиралась его попросить, но альтернатива была хуже.

— Ты останешься со мной?

Вместо слов Джейн уложил ее кровать и устроился рядом. Обнял ее одной рукой, а она уютно прижалась к его груди.

Положение должно было быть неловким, но не было. Конечно, он раз уже спал в этой кровати, но она его не просила и не сомневалась, что в прошлый раз это вышло случайно, но не в этот. Это было по-настоящему и тем, чего им обоим хотелось. Ей это нравилось, нравилось чувствовать себя под защитой и ощущение его крепкого теплого тела рядом с ее.

— Признай, — заговорила она, голос еще дрожал в доказательство ее эмоционального состояния, но на этом все, — ты сделал это специально, чтобы забраться ко мне в постель.

Она почувствовала его улыбку в своих волосах.

— Ты никогда этого не докажешь.

Лисбон усмехнулась его ответу и довольно вздохнула.

Она уснула под стук сердца Джейна.