– Ты действительно уверена, что хочешь этого? – взволнованно спросила Элис. Наверное, уже в двадцатый раз за последние полчаса, тем самым зарождая у меня сомнения. – Ведь мы же говорим о Майке Ньютоне, – продолжала подруга. – Майке Ньютоне. Ты что, не помнишь, как он вел себя в школе?
Разумеется, я помнила, но попыталась подавить нарастающую в груди тревогу.
– Это всего лишь вечеринка, – сказала я, пытаясь убедить себя, а заодно и Элис. – Мы же не на свидание собираемся.
Элис сгримасничала, словно говоря «слава богу», но я-то знала, что от нее так легко не отделаться.
– Но все же это вечеринка – в доме его родителей, – которых там даже не будет! Словно он и не повзрослел вовсе!

В душе я была согласна с ней, но постаралась скрыть улыбку, не желая ублажать ее эго, признав ее правоту. Столкнувшись с Майком немногим ранее, я удивилась, когда он пригласил меня к себе домой. Что, впрочем, нисколько не помешало мне ответить согласием – и вовсе не потому, что я трепетала, встретив его шесть лет спустя, а поскольку прежняя Белла Свон никогда не соглашалась ходить на вечеринки – ни за что на свете.

А сейчас я пыталась быть другой.

– Знаю, наверное, это глупо, Элис, – попыталась объяснить я, – но я никогда прежде не ходила на вечеринки. Я хочу получить этот опыт, чтобы потом знать, что я пропустила. Кроме того, Майк не такой уж и плохой парень.
– Ты немного пропустила, – презрительно фыркнула девушка, но я заметила, как ее лицо немного смягчилось. Возможно, Элис никогда не поймет, почему я так сильно жаждала этого. Для нее это была всего лишь дурацкая вечеринка с громкой музыкой, алкоголем и Майком Ньютоном, но для меня это было воплощением неизвестности.

В колледже я никогда не отваживалась идти на вечеринки; неведомым образом я вбила себе в голову, что была выше этого. Сама мысль о том, чтобы превратиться в свою соседку-первокурсницу, уходившую в загул каждый четверг и возвращавшуюся в воскресение под утро, внушала мне ужас. Мне не хотелось угодить в эту ловушку. Кроме того, даже возникни у меня такое желание, мне не с кем было бы пойти туда.

Но я распрощалась с робостью. Покончила с бездельем, позволяя жизни идти своим чередом, но никогда не принимая участия в ней. Жить с Элис оказалось замечательно – даже удивительно, – но это не продлится вечность. Через два месяца она выйдет замуж и переедет в Техас. Я решительно настроилась, что к тому времени не вернусь к тому, с чего начинала.

Я намеревалась испытать как можно больше всего: хорошего, плохого и т. д. Действительно – что плохого может со мной приключиться?

Ну, скорее всего, немало, но я старалась не думать об этом.

– Что ж, по крайней мере, ты хорошо выглядишь, – прокомментировала Элис, вырывая меня из своих размышлений. Я бросила взгляд на свое отражение в зеркале в полный рост, чувствуя, как кровь отливает от лица. Элис настояла, чтобы я надела узкие темные джинсы, которые обтягивали мои и без того тощие ноги еще плотнее привычного. Вдобавок она надела на меня какой-то блестящий топ на лямках, практически не оставлявший простора для воображения относительно моей груди. Я чувствовала себя слишком уязвимой; не то чтобы я была ханжой, но после долгого хождения словно закутанная в паранджу, ощутила легкий шок от количества неприкрытой кожи.

Во всяком случае, Элис дала мне накинуть поверх топа симпатичный жакет с рукавами в три четверти, и я молилась, чтобы в доме Майка не стало душно, из-за чего мне пришлось бы снять его.

Жаль, что подруга не пойдет со мной, но сама Элис не горела желанием повидаться с нашими бывшими одноклассниками из средней школы Форкса, а я не собиралась просить ее о том, что ей претило. По правде говоря, мне тоже не очень хотелось лицезреть их, но, по крайней мере, я была готова к этому, так как за прошедшие годы со многими пересекалась в городе.

Хотя, возможно, что там будет кто-нибудь еще, кто-нибудь мне незнакомый. С кем я могла бы посмеяться, и кто бы компенсировал мне неотвратимо надвигающуюся хреновую перспективу. На большее я и не смела надеяться.

– Просто будь осторожна, – наказала мне Элис, протягивая изящную черную сумочку, в которую вместились бы мобильник, кошелек и гигиеническая помада. Я взяла ее, нервно сглотнув; хотелось бы знать, что принесет мне вечер грядущий.
– Эй, не волнуйся обо мне, Элис, – попыталась отшутиться я. – Мой отец – шериф полиции – никто и не посмеет ничего предпринять.
Она рассмеялась, чего я и добивалась, напряжение покинуло ее тело.
– Ну, тогда повеселись. По крайней мере, лицезрение пьяного в стельку Майка Ньютона должно быть увлекательно. Позвони мне, если… что-нибудь случится. – На лице Элис появилось странное выражение – ей не очень удавалось скрыть волнение.

«Замечательно, Белла, – подумала про себя я, – даже твоя лучшая подруга считает, что тебе не по силам сходить на простую домашнюю вечеринку. Сколько еще жалости ты можешь вызвать к себе?» Я отогнала эту гнетущую мысль и поспешила обнять Элис на прощание.

Дорога до Форкса показалась мне странной. Прошла всего пара недель, но, казалось, что больше – впервые после окончания колледжа я надолго уезжала из города. Почему-то я ожидала, что все немного изменится, хотя понимала, что это глупо. Мне хотелось, чтобы он выглядел меньше, грязнее и малознакомым – как угодно, лишь бы отразить произошедшие внутри меня изменения. Однако Форкс оставался прежним. Возможно, это я не так сильно изменилась.

Дом Майка отстоял недалеко от дома Чарли; это был один крупных домов в городе, по прошествии времени оставшимся таким же скромным и опрятным. Я не была здесь со времен вечеринки в честь дня рождения Майка в третьем классе, но часто проезжала мимо его дома, оттого он и показался мне знакомым. Везде горел свет, а на заднем дворе толкались люди.

Припарковав грузовик, я сделала глубокий вдох, в последний раз пытаясь собраться с духом, хотя была опасно близка к панической атаке. «Ежедневно делай по одному делу, что пугает тебя», – говорила Элеонора Рузвельт. Что сказать – это пугало меня. А вообще-то – вселяло ужас, но прежде чем я уговорила себя повернуть обратно, я открыла дверь и вышла из машины.

Глубокий вдох, Белла, слишком поздно отступать.

В школе Майк был довольно-таки популярным парнем, и по количеству людей, бесцельно столпившихся в его гостиной, было довольно очевидно, что со многими он поддерживал отношения. Никто не посмотрел на меня, когда я открыла входную дверь, чему я была благодарна. Я смогу это сделать, думала я, буду этаким привидением, паря по углам, наблюдая. Это был большой шаг с моей стороны. Этого было достаточно.

Я взяла наполненный до краев красный стаканчик, чтобы занять чем-то руки. Осторожно отпила жидкости и сморщила нос от горечи во рту. Дешевое пиво. Я заставила себя проглотить его, хотя мне никогда не нравился его вкус. Как и любого другого пива. Но стаканчик из рук я не выпустила.

Я нашла пустующий уголок, откуда мне открывался отличный вид на происходящее, и скрывавший меня от парочки расхрабренных алкоголем людей, танцевавших в центре комнаты. Я простояла там совсем недолго, когда громкий голос из другого конца гостиной окликнул меня.

– Белла! Вот ты где!

Это был Майк, сейчас прокладывавший себе путь ко мне. Он практически не изменился со школьных времен: светловолосый, голубоглазый, детское лицо. Также, судя по его раскрасневшемуся лицу, он выпил четыре, а то и все пять стаканов пива. Я легонько вздрогнула, отчего пиво шумно захлюпало в моем стаканчике.

– Привет, Майк… – поздоровалась я, когда он поравнялся со мной. Я немного удивилась тому облегчению, что испытала при виде знакомого лица, даже несмотря на то, что парень забросил мне руку на плечо в небрежном полуобъятии.
– Джесс здесь?
Я осмотрела быстро заполнявшееся людьми помещение, но так и не нашла ее. Джессика Стенли училась на нашей параллели и периодически крутила роман с Майком. По словам ее матери, время от времени заходившей в городскую библиотеку (в основном, похвастаться невольным слушателям своей дочерью), у Джессики с Майком опять все на мазѝ.
– Не-а, – ответил он, отхлебывая своего пива. – Они с мамой собираются завтра в какой-то спа-салон. Ей нужно рано вставать. – Он взял еще один стакан. – Эй, здесь слишком громко. Не хочешь потрепаться о былом на кухне?

Я кивнула, как никогда сильно желая убраться из битком набитой гостиной. В ярком свете кухонных ламп было легко заметить сузившиеся глаза Майка, однако сам парень выглядел расслабленным и счастливым. Похоже, Элис была права в том, что пьяный вдрызг Майк Ньютон – забавное зрелище.

Заплетающимся языком он рассказал мне о своей жизни в Олимпии, управлении вторым магазином спортивных товаров, открытым там пару лет назад его родителями. Джессика жила вместе с ним и работала секретаршей. Когда Майк спросил меня, что у меня нового, впервые в жизни мне ничуть не было стыдно за свой ответ.

Во время нашего разговора Майк взгромоздился на кухонный островок, а я наклонилась к нему с другого края. Некоторое время мы беззаботно болтали; изредка кто-нибудь заходил к нам, мимоходом здороваясь, но по большей части мы оставались одни. Майк готовил себе экзотические, мне не известные коктейли, и с каждым опустошенным бокалом его голос становился все более невнятным.

И тем не менее я не думала оставлять его одного. Майк был безобидным, дружелюбным парнем, и мы всегда хорошо ладили, даже когда я была обделенной мужским вниманием тихоней в школе. Несмотря на все наши с Элис шуточки в его адрес, я искренне симпатизировала ему.

Но он все говорил, а я мыслями уносилась куда-то – вернее к кому-то. Меня начинало пугать, что я больше не могла прожить и пары часов без мыслей об Эдварде. Я снова и снова вспоминала о том, какой теплой и надежной была на ощупь его ладонь в моей; как у меня везде покалывало, когда он смотрел на меня своими необычайно яркими зелеными глазами. После концерта я виделась с ним практически каждый день, но между нами так и ничего не изменилось. Эдвард все также нахваливал мою стряпню, дразнил и ухмылялся.

И так и не сводил с меня взгляда. Всякий раз оказываясь в обществе Эдварда, я непрестанно чувствовала его взгляд на себе. Раньше мне не приходило в голову, что невозможно совсем не замечать присутствие другого человека, невозможно не уставиться в ответ.

Незаметно вздохнув, я повернулась к Майку. Он стал предаваться воспоминаниям о школе, какие замечательные то были времена. Я молчала, так как, несмотря на то, что ничего поистине ужасного там не происходило, я всегда соглашалась с мнением, что школу нужно просто пережить.

Десять минут спустя Майк уже бессвязно лопотал, а я украдкой посматривала на циферблат мигавших на микроволновке часов, гадая, будет ли грубо оставить его тут, когда он вдруг перекатился на спину и засмеялся.

– Знаешь, – неразборчиво заговорил он, – я всегда хотел пригласить тебя на свидание… Твои волосы всегда так приятно пахли… клубникой. Я уж почти было решился перед выпускным балом, но Джесс… – парень закатил глаза. – А мужчина, твой отец, пугал меня до усрачки! Я боялся, что он пристрелит меня, если я подвалю к тебе.

Майк закрыл глаза, расплываясь в глупой улыбке. Я уставилась на него и едва сдержала рвущийся наружу смех – уж слишком курьезно это выглядело. Интересно, как бы я восприняла эти известия в свои семнадцать. Наверное, почувствовала бы себя униженной. Сейчас же я находила саму ситуацию забавной и ироничной. Хотя мне не верилось, что он боялся Чарли; интересно, чем же папа припугнул его – и кто еще помимо него, – да еще так сильно.

Майк вырубился в середине своей пьяной исповеди, чему я была благодарна. Из других комнат доносились громкая музыка и смех, а время уже перевалило за полночь, и я засобиралась уходить.

– Пока, Майк, – бросила я в сторону его безвольного тела. – Спасибо, что пригласил меня. Я… неплохо провела время.

Это была полуправда: вопреки моим опасениям, вечер удался. Я нашла пристанище своему позабытому пиву и направилась к черному выходу, планируя миновать гостиную. Только я прикоснулась к дверной ручке, как кто-то схватил меня за руку и потянул назад.

– Эй, я с тобой знаком?.. – протянул позади меня неизвестный голос. Развернувшись вокруг своей оси, я увидела возле себя незнакомого мне мужчину. Он был примерно одного роста со мной и весьма непримечательной внешности.
– Нет, извините, – неуверенно ответила я, желая, чтобы он отпустил мою руку. – Не думаю, что мы встречались раньше.

Он отпустил меня, но прислонился к двери, преграждая мне путь. Я бросила взгляд на Майка, но тот все еще валялся в бессознательном состоянии на столе. Нескончаемый поток то и дело забегавших в течение вечера на кухню людей, похоже, тоже иссяк, оставляя меня и этого незнакомца наедине. Я крепко прижала руки к груди, скрещивая их.

– Я Джеймс, – представился мужчина, улыбаясь. Я ничего не ответила, надеясь, что он поймет намек и оставит меня в покое. В нем было нечто отталкивающее – в его взгляде и речи; а глаза – чересчур пронзительными. – Со стороны Ньютона было проявлением жадности прятать тебя здесь весь вечер; он оказался не единственным, кто хотел с тобой… познакомиться, – прошелестел мужчина, наклоняясь ко мне.
В отвращении от его тона я попятилась, но Джеймс стал надвигаться на меня.
– Здесь не так уж много милашек…
– Я еду домой, – протараторила я. Боже, даже мне собственный голос показался слишком дрожащим и испуганным. Я быстро развернулась на каблуках, желая попасть в гостиную, где, думаю, нашла бы с кем скоротать время до ухода Джеймса.

Но мне не нужно было больше никуда идти. В ту же секунду как я развернулась, я увидела в переполненной людьми комнате фигуру, настолько высокую, что ее голова возвышалась над остальными. Это был Эдвард, его глаза сканировали помещение. Наши взгляды пересеклись, и я не сдержала крошечной улыбки, тронувшей мои губы.

Потому что когда я увидела его, то все остальное померкло. Джеймс со своим хмельным дыханием, ярко-освещенная кухня, храп Майка. Все исчезло. Уступив место Эдварду и всепоглощающему чувству, что сейчас все в порядке.

Грубо распихивая людей, он преодолел оставшиеся до кухни несколько футов и схватил меня за руку. Утягивая меня за собой из комнаты, Эдвард даже не удостоил Джеймса взглядом. Я шла в шаге от него, позади, вцепившись в его руку, пока он вел меня через запруженный людьми дом. Мы не направились к моему грузовику, припаркованному у тротуара, – а к его блестящему мотоциклу. Не проронив ни слова, он протянул мне шлем, сел на байк, и спустя пару секунд тот ожил, томно заурчав. Я забралась за ним следом, крепко обхватывая руками талию мужчины.
Это был рай. Адреналин все еще курсировал во мне после встречи с Джеймсом, а близость Эдварда пробуждала к жизни каждую клеточку моего тела, пропуская сквозь нее ток. Я закрыла глаза, смакуя новые ощущения. Я чувствовала себя в безопасности, но что важнее – впервые за последние несколько часов – живой.

Мы уже покидали черту города, когда я услышала, как Эдвард пробормотал себе под нос «блять».

– Я забыл заправиться.

К счастью, в паре миль от выезда из города располагалась заправка – одна из немногих, еще работавших в столь поздний час. Эдвард ловко заехал туда, остановившись перед топливным насосом, и выключил зажигание. Он оглянулся на меня, и по его виду я поняла, что он расстроен.

– Что ты там делала, Белла? – резко спросил он. – И не с кем-нибудь, а с Джеймсом?
Я моргнула, оцепенев от гнева в его голосе. Запинаясь, я рассказала ему, что знала Майка еще со школы и как мы беседовали на кухне, пока он не отключился.
– Джеймс загнал меня в угол, как только я собралась уходить; я пыталась отделаться от него, когда появился ты. – Я смолкла, а затем прошептала: – Почему ты приехал?
– У Элис было дурное предчувствие, – лаконично ответил Эдвард. Я вопросительно вскинула брови, что, кажется, заставило его немного оттаять. – Я проводил с ней вечер, но она все время пребывала в растерянности. Когда я поинтересовался у нее, в чем дело, она сказала, что ты уехала на какую-то вечеринку в Форкс и что она беспокоится о тебе. Она весь вечер места себе не находила.
– И поэтому ты приехал убедиться, что со мной все в порядке? – У меня не было слов, чтобы описать эффект, который произвела на меня эта идея.
Эдвард уклончиво покачал головой.
– Я довольно-таки быстро научился принимать «предчувствия» Элис всерьез… А сейчас я рад тому, что приехал – поверить не могу – кто угодно, но только не Джеймс…
– Я говорила тебе, что это он подошел ко мне. Он тоже мне не нравится! Я пыталась отвязаться от него, как только он анонсировал свое присутствие, – я слегка поежилась, задаваясь вопросом, чем же он заслужил ненависть Эдварда. – Неужели он такой плохой?
Эдвард пожал плечами и несколько минут молчал, пока вставлял кредитку и вводил ПИН-код.
– Я как-то видел его в окрестностях, – наконец ответил он. – Он просто нехороший парень, Белла.
– Что ж, тебе не нужно переубеждать меня, – искренне ответила я. – Я больше не желаю его видеть.
– Хорошо.

Я молча наблюдала за Эдвардом, восседающим на заднем сидении мотоцикла и заливающим в него бензин. И как всегда, мне не нужно было слышать его речь – достаточно было наблюдать за его движениями – гибкими и грациозными. Да, я пялилась, но не могла ничего с собой поделать, однако в тоже время понимала, что мне всегда будет мало.

Закончив, Эдвард опять перекинул ногу через мотоцикл, но не стал сразу поворачивать ключ в зажигании. Вместо этого он обернулся посмотреть на меня и, потянувшись вперед, слегка щелкнул пальцами по все еще надетому на мне шлему. Раздался приглушенный стук, что, однако, не помогло вытянуть меня из своих грез.

Эдвард ухмыльнулся мне.
– Наслаждаешься своей первой поездкой на мотоцикле, Белла?
– Как ты узнал об этом? – спросила я, а затем рассмеялась – разумеется, он знал. Потихоньку я начинала задумываться над тем, а существовало ли что-нибудь, что он не знал обо мне. – Это было сказочно. – Мой смех стих, а голос смягчился. – Спасибо, Эдвард, спасибо, что сегодня был со мной. Не знаю, что бы случилось, не приедь ты.
– Не за что, – ответил он, быстро отворачиваясь от меня, но не успел он толкнуть подножку вверх, как знакомый ярко-красный кабриолет поравнялся с нами. Я непроизвольно усилила хватку на плечах Эдварда.

Я и забыла, что Розали еще не уехала из Форкса в Калифорнию: она останется до конца лета, пока в сентябре у нее не начнется ординатура. Мое сердце немного… кто стал бы смотреть на скучную старуху вроде меня, когда была Розали? Кто стал бы?

Завидев нас, Розали удивленно распахнула глаза (вероятно, я была последним человеком, которого она ожидала увидеть на заднем сидении мотоцикла какого-то парня в час ночи), но она и виду не подала.

– Привет, Белла, – она метнула любопытный взгляд на Эдварда, словно спрашивая: «Кто твой друг?»
– Привет, Розали, – тихо промолвила я, чувствуя себя поверженной. – Это мой… это Эдвард, Эдвард, это моя сводная сестра Розали.
Губы мужчины слегка изогнулись, и он лениво кивнул.
– Приятно познакомиться.

По лицу Розали стало понятно, что она узнала имя. Меня пробил легкий озноб при мысли обо всех тех гнусных сплетнях, которые, Рене, несомненно, пересказала ей. И тем не менее она была заинтригована.

Сделав глубокий вдох, я перевела взгляд на Эдварда, страшась и одновременно зная, что именно я увижу на его лице, пока он смотрел на мою сводную сестру.

Я видела, как мужчины реагировали на Розали. Каждый из них: молодой, старый, женатый, холостой – все вели себя одинаково в ее присутствии. У них отвисала челюсть, кожа краснела, глаза выпучивались; они заикались и мямлили, надеясь, что каким-то чудом заинтересуют ее, хотя в глубине души даже не лелеяли надежды на это.

Я слышала их дешевые фразочки пикаперов. Видела тех, у кого никогда бы не хватило духу заговорить с ней, а уж с какими взглядами они на нее… глазели, глазели и глазели! Словно она была водой в пустыне, ангелом.

Даже Эмметт вел себя так же, а он был самым решительным, уверенным в себе парнем, которого мне только доводилось встречать. И это несмотря на то, что Розали выбрала его.

Но Эдвард не пялился на нее. Он просто смотрел, немного позабавленный происходящим. Словно видел ее насквозь.

Я же остолбенела. Ни один мужчина никогда просто не смотрел на нее. Я заставила свой ошарашенный мозг включиться и составить связное предложение.

– Как поживаешь, Роуз? – наконец-то удалось мне выдавить из себя. При звуке моего голоса Розали распрямила плечи, откинув назад свои длинные золотистые волосы. Внезапно воздух наполнил аромат ее пряных духов.
– Да ничего, – рассеянно ответила она. Затем она протянула ладонь Эдварду. – Очень приятно познакомиться с тобой, Эдвард, – промурлыкала она, посылая ему сногсшибательную улыбку. Я тут же распознала этот тон: она чего-то добивалась, и я точно знала чего именно – реакции. Она хотела, чтобы он отреагировал на нее, как и все остальные мужчины; хотела ощутить свою власть над ним.

Потому что Эмметта, по-видимому, ей мало. Потому что обладание всеми остальными мужчинами в мире ничего не будет значить, если она не приберет к рукам Эдварда. Потому что она не знала иного пути. Розали пустила в ход все средства, изворачивалась так, как ей, вероятно, не приходилось с момента наступления половой зрелости, но Эдвард оставался хладнокровен и безучастен. Розали злобно сощурилась. Она не привыкла быть отвергнутой.

Словно зачарованная я наблюдала за их «общением». По моим меркам, Эдвард творил нечто невиданное.

Он что, гей? Нет, мне не верилось, что… даже геи оценивающе смотрели на Розали. Его просто не… заинтересовало. Кажется, мы с Розали одновременно осознали это, и лицо сестры немного вытянулось. Должно быть, такая реакция озадачила ее, но меня почему-то это не волновало.

Мои пальцы стиснули край кожаной куртки Эдварда в собственническом – немыслимом для меня жесте. Она не должна получить его… впрочем, она его и не получит.

С разочарованием на лице Розали повернулась ко мне – впервые, с тех пор как поздоровалась. Решительно расправив плечи, она вздохнула.

– Когда ты вернешься домой, Изабелла? Вообще-то твоя мама сильно переживает за тебя.
Любопытно: неужели Розали и впрямь считала, что это сработает – что ей удастся сломить меня?
– Я позвоню Рене, когда буду готова.
Розали раздраженно сдвинула брови.
– Ты не помрешь, если навестишь родной дом.
Я пожала плечами.
– Скажи Рене, что если она действительно так сильно волнуется, то может поговорить с Чарли.

Это был нечестный прием, но Розали никогда не повторит мои слова. Кроме того, моя мать тоже никогда не пойдет на это: для нее Чарли все равно что мертв.

Я чувствовала, что терпение Эдварда на исходе, и переместила руки вниз, на его ребра, легонько сжав их, намекая, что готова ехать. Он уловил намек, и спустя пару минут байк вновь заурчал.

– Пока, Розали! – крикнула я через плечо, когда Эдвард газанул с заправки.

Я так тесно прильнула к Эдварду, что могла почувствовать рельефность брюшных мышц под его курткой. Такая быстрая езда, ветер на обнаженной коже моих шеи и рук – бодрили. Также было холодно, и я еще крепче прижала к себе Эдварда, пытаясь впитать в себя жар его тела.

Слишком скоро мы доехали и припарковались у квартиры Элис. Эдвард слез с мотоцикла и во избежание моего падения аккуратно придержал меня за руку. На улице стояла тишина, и впервые за последние несколько недель на нас струился яркий лунный свет. Я завороженно смотрела на подсвеченные лунным светом волосы Эдварда, но не позволила себе таращиться на него – сегодня я и так превысила рамки дозволенного.

Эдвард проводил меня по лестнице до квартиры Элис и, взлохмачивая уже растрепанные ветром волосы, в неловком молчании ждал, пока я ее открою.

– Ну, я ухожу, увидимся завтра, Белла.
– Ты уходишь?
Мой тон вызвал у него улыбку.
– Уже глубокая ночь, Белла, а мне предстоит долгая дорога обратно.
– Тогда останься… пожалуйста, – взмолилась я. – Элис не станет возражать, если ты переночуешь на диване, да она, наверное, придет в восторг. А я даже приготовлю тебе утром завтрак.
Эдвард поколебался с секунду, а затем просто пожал плечами.
– Не могу устоять перед этим. – Я просияла в ответ.
Специально для меня Элис оставила свет на кухне включенным, и его оказалось достаточно, чтобы ориентироваться в пространстве и не включать остальные лампы.
– Удивлен, что Элис не поджидает тебя в засаде, – сказал Эдвард, осматривая пустую квартиру; думается мне, он еще не бывал здесь, когда тут стояла глухая тишина.
Улыбнувшись, я скинула с плеч неуместный жакет, в который меня нарядила Элис.
– Она не смогла бы засиживаться так поздно, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Особенно в последнее время, когда вкалывает как лошадь. Однако завтра она поднимет меня ни свет ни заря. – Хмуро посмотрела я на Эдварда. – Надеюсь, тебя эта участь не постигнет.

Взяв одеяла и подушки из комода для постельного белья, я занялась его застилкой на чересчур длинном для Эдварда диване. Я знала, что он наблюдает за мной, и осознание этого наполнило меня странной, будоражащей энергией. Я принялась взбивать подушку, приводя ее в форму и нуждаясь в отвлечении.

Я чувствовала себя словно в бреду, практически под кайфом, хотя всего-то глотнула пива несколько часов назад. Толи это остатки адреналина, толи возбуждение от пребывания с Эдвардом наедине, толи простое знание факта, что Эдварду было плевать на Розали, но я чувствовала себя бесстрашной. Всесильной.

Также было кое-что, что я хотела. Я хотела этого с первой секунды, когда увидела стоявшего на тротуаре Эдварда и одинокую дождевую каплю, скользившую по его щеке.

Я хотела поцеловать его.

По части воображения и желания этого я была мастером. Я никогда не думала, что найду в себе смелость пойти дальше… но тогда, тогда существовала масса вещей, которые я не могла сделать. Дать отпор Рене, оставить Чарли, держать Эдварда за руку, побывать на вечеринке… Если я смогла сделать это, то чем поцелуй отличается от этого?

А вдруг ему не понравится? Вдруг наши чувства не взаимны? Вдруг это окажется самой большой ошибкой в моей жизни…

Какой жизни?

Я не жила, пока не избавилась от страха и просто не попробовала. Именно это обстоятельство и сделало за меня выбор, и не успела я струхнуть, как подошла к Эдварду, так и не выпустив подушки из трясущихся рук. А он лишь смотрел на меня – такой же загадочный, молчаливый и непостижимый, – но могу поклясться, он знал, о чем я думала. Его глаза так ярко горели, что в темноте комнаты я могла различить полыхавшее в них зеленое пламя.

Я отогнала всю свою неуверенность, запретила себе думать – и привстала на цыпочки, прижимаясь к его губам.

И это было… странно, неловко, потому что это был мой первый поцелуй. Такой нежный и нерешительный, но это не помешало теплу разжечься в моей груди, опаляя и электризуя. Я резко отстранилась, испытывая потребность узнать, почувствовал ли Эдвард то же самое, либо же дело было только во мне. Но взглянув ему в глаза, я не увидела там ничего, что сказало бы мне, что он не хотел этого. Поэтому я опять наклонилась вперед, и на этот раз поцелуй вышел настойчивее, отчаяннее и вдвое лучше. Теплые губы Эдварда дарили тепло моим, его руки скользнули мне в волосы, и я явственно ощущала давление каждого пальца на своей коже.

Наконец, запыхавшаяся, я вновь отстранилась. На моем лице появилась глупая, идиотская улыбка, но мне было все равно. А Эдвард просто смотрел на меня, улыбаясь моей любимой загадочной улыбкой.

Я сделала шаг назад, пытаясь устоять на ногах. Пытаясь ничем не выдать ему своей реакции на этот поцелуй, как сильно он пошатнул меня.

– Спасибо, – прошептала я. Но не успел Эдвард и слова промолвить в ответ, как я развернулась и поспешила к себе в комнату, до сих пор ощущая в теле легкую дрожь.

Тихо прикрыв за собой дверь, я прислонилась к ней, сердце стучало, как бешеное. Мой первый поцелуй. Мне не верилось, что это случилось – и не с кем угодно, а с Эдвардом Мэйсеном… Губы закололо, когда я вспомнила, каково было прижаться ими к его.
И я знала – просто знала, – что люблю его.

Впервые за всю свою жизнь я полюбила кого-то.

Это ненормально. Мне хотелось улыбаться, петь и орать что есть мочи. Хотелось разбудить Элис и рассказать ей… И в то же время хотелось сберечь это чувство внутри, как самую важную вещь в своей жизни.

Я пыталась не чувствовать этого – оградить себя, хотя отчасти понимала, что это напрасно. Ни за что на свете я не смогла бы находиться рядом с Эдвардом Мэйсеном и не влюбиться в него. Это было сродни положить перед голодающим кусок хлеба и попросить не есть его. Это жестоко, невозможно и в конечном счете обречено на провал.

Я легла на кровать, положив руку себе на грудь и ощущая размеренный, успокаивающий стук. И знала, что сегодня не сомкну глаз.

Моя первая любовь разобьет мне сердце… но я позволю этому случиться. Я не буду пытаться игнорировать ее или же подавлять, или притворяться, что ее нет. Мне не уготован хэппи-энд, и отчасти я ненавидела это. Почему я нашла Эдварда Мэйсена только сейчас, когда время мое почти истекло? Несправедливо… но несправедливо и отказывать себе. Мне тоже придется жить настоящим.

А прямо сейчас я любила его. Прямо сейчас я больше не принадлежала себе. Прямо сейчас я принадлежала ему. Бессмысленно, алогично, неожиданно или даже безумно… но так оно и было.

И сейчас я знала, что обратного пути нет.

---

Итак, Белла продолжает жить, сближаться с Эдвардом... и любить его? Очень жду ваших впечатлений на