– Белла, детка, я не думаю, что это хорошая идя, – сказала Рене, пока Белла паковала свой чемодан, чтобы навестить отца в Форксе. Она уезжает завтра утром и проведет с ним четыре недели. – Ведь прошло не более двух недель с тех пор, как ты снова встала. И ты все еще не очень хорошо себя чувствуешь. Тебе нужно начинать помедленнее. Думаю, тебе надо остаться дома и немного отдохнуть.

Белла хорошо понимала, о чем говорит мать, и понимала, что заставила родителей пройти через ад. Но она также знала, что ей нужно уехать, и чем раньше, тем лучше. Ей нужно было сменить обстановку. Как бы глупо это не звучало, теперь она понимала смысл этих слов. Ей нужно отвлечься. Все здесь было наполнено воспоминаниями. И смена обстановки – это как раз то, что ей сейчас было очень нужно. А лучше всего было сменить Финикс на Форкс.
– Мам, со мной все будет отлично. Я в порядке. Обещаю.

Закончив паковать свои старые мышиные свитера в чемодан, девушка оглянулась на маму через плечо. ТО немногое, что осталось от ее сердца, надломилось, когда она увидела встревоженный взгляд и выражение лица матери. А еще от знания, что это она – та, кто снова заставляет его появиться. Подойдя и обняв мать, Белла снова извинилась за то, что заставила родителей пройти через все это. Она практически не помнила этих недель. Она помнила лишь обрывки случайных моментов, когда приходила в себя, чтобы быть начеку, а поэтому не знала, что происходило вокруг нее. Девушка понятия не имела, прошли ли минуты или часы, хотя на самом деле это были недели.

– Белла, солнышко, это не твоя вина. Ты не сделала ничего неправильно.
Мать продолжала смотреть на Беллу, словно думала, что просто всматриваться недостаточно, и если смотреть достаточно долго, то ответ появится сам собой. Она выглядела такой же уставшей, как и Белла, а Белла была просто измучена.

– Я очень хочу поехать, мам. Серьезно. У меня целый список книг для летнего чтения. У папы отличный задний двор. Я могу посидеть там и почитать. Деревья за домом просто потрясающие; они так не похожи на деревья здесь. А дети Билли очень… даже… ничего. Может я смогу пообщаться с ними. А пока я буду с папой, ты сможешь путешествовать вместе с Филом в его турах. Вам обоим это понравится.

В мыслях Белла представила те деревья, высокие и такие живые, а между ними пробегала небольшая дорожка. Идея побыть одной просто манила ее. Ей так надоело, что все спрашивают, все ли с ней в порядке.

Ее мать, в конце концов, сдалась. Это было тем, чего Белла очень хотела, и прямо сейчас Рене понимала, что не стоит ей отказывать. По крайней мере, Белла стала проявлять к чему-то интерес. А это больше, чем она сделала вообще с тех пор, как впала в свое состояние… одиннадцать дней назад.
– Обещай, что будешь мне звонить. Два раза в день. Как минимум.
– Обещаю, мам.

Рене еще раз обняла дочь и, наконец, оставила одну. Как только она ушла, Белла закрыла чемодан и поставила его на пол рядом со шкафом. Девушка вздохнула и присела на кровать, подтянув колени и опустив на них голову. Она никогда не думала, что можно испытать так много боли, и пыталась терпеть ее, притворяясь, будто ничего не случилось. Это было изматывающим.
Больше всего на свете ей хотелось залезть в кровать и никогда из нее не вылезать. Серьезно, она мечтала бы не вставать из этой кровати даже в тот первый раз. Единственная причина, заставившая ее подняться в миг одного из озарений, это момент, когда отец полез в ящик, где хранятся… его… письма.

До этого она даже не подозревала, что отец приехал в Финикс.
Она так устала от невыносимой боли. Устала эмоционально и физически.
Упасть на кровать и зарыться в остатки своей памяти… было бы правильно, но она не могла это сделать. Белла знала, что не может. Она не заставит родителей пройти через это еще раз. Ее до сих пор удивляло, что она смогла провести в кровати целых четыре недели.
Белла сильно зажмурилась, ожидая слез, но ей было так больно, что плакать не было сил.
Она не могла думать ни о чем, кроме… него. Она не могла произнести его имя. Даже в своих мыслях.

Казалось, что весь мир напоминал ей о ее потере. Всего пару дней назад во время просмотра вечерних новостей диктор неосознанно глубже воткнула нож в ее сердце. Изображение старика в инвалидной коляске в костюме и при галстуке, левая сторона пиджака почти полностью увешана медалями, а на правом лацкане – большой красный мак, рассказывающего свою историю. Гарри Пэтч, последний оставшийся в живых британский солдат, воевавший в окопах Первой мировой войны, скончался в возрасте ста одиннадцати лет.

Все тело Беллы ныло; ее горло горело от желания кричать, кричать о том, что это не честно. Этот человек был рожден за три года раньше него… Разве это справедливо? Когда два человека были рождены с разницей в три года. Один дожил до ста одиннадцати лет, а другой умер, едва достигнув семнадцати. Белла так сильно кусала губу, странно, что та не закровоточила. Часть ее сознания кричала о том, что это нечестно, а другая говорила, что несправедлива она – в конце концов, человек, изображенный на экране, был героем, именно таким, о котором… он… рассказывал ей. И мужчина заслужил каждую оказанную ему дань уважения.
Но Эдвард тоже был героем.

Человек на экране телевизора рисковал своей жизнью в бою, как и многие другие. Так много людей рисковало своими жизнями. Их назвали национальными героями. Но Эдвард тоже сражался, не на полях, нет, но в госпитале. Он, как и многие другие, тоже рисковал своей жизнью; он, как и многие другие, пожертвовал своей жизнью. Но история никак не отметила их жертв. Мир не почтил их смелость и отвагу даже каким-нибудь подстрочным примечанием.
Белла прижала кулаки к глазам, мечтая заплакать, чтобы слезы смогли смыть эту боль.

Каждый раз, когда ночью она закрывала глаза, приходили кошмары. Там, где ее разум скрывался эти четыре недели, кошмары были так далеко. Они не могли найти ее там. Или, быть может, они и были, да только она не могла их вспомнить. Но теперь девушка была вынуждена платить за эту короткую передышку по двойному тарифу.
Самое ужасное, что ей постоянно снился один и тот же кошмар, о котором он ей рассказывал, кошмар о нем в морге.

По привычке Белла провела рукой по волосам и снова наткнулась на коротенькую обрезанную прядь на затылке, которую срезала для него. Сейчас волосы уже были не такими короткими. Прошло четыре с половиной месяца, и они уже успели отрасти. Но разница в длине была почти в половину той, какой ей следовало бы быть.

Белла сделала глубокий вдох, и боль снова нахлынула на нее. Время шло и стирало часть ее воспоминаний о нем.
Она помнила, как он радовался тому, что его семья продолжает жить, но это не имело значения. С ним все закончилось. Его кузен, Томми, продолжил носить семейное имя, но ветвь его собственной семьи оборвалась. После него ничего не осталось. Нечего, что указывало бы на то, что он когда-либо жил.

Она потянула за короткую прядь. Однажды время уже стерло его… и теперь делает это снова. И она позволяет этому случиться. Эта мысль шокировала ее, но это было правдой. Она давно не прикасалась к этой пряди…

Нет – она села и выпрямилась, – не ее. Оно не принадлежало никогда ей. Это было их. Это был их стол. И она не прикасалась к нему с тех пор, как повесила трубку после разговора с Майклом.

Белла решительно встала и подошла к столу. Ее ноги дрожали. Она еще не была готова снова увидеть его письма, но должна сохранить часть его, чтобы время снова его не забрало. Оно не заберет его, пока она здесь. Был только один способ сделать это. От него осталась лишь небольшая часть – медальон с прядью его волос. Она остановилась перед столом и закрыла глаза. Спустя несколько минут Белла распахнула глаза, сделала глубокий вдох и открыла верхних правый ящик.

Вот оно, там лежали две коробочки: одна темно-красная, а вторая серая. Под коробочками лежала открытка в конверте. Белла не открыла открытку. Она не была готова увидеть его почерк, но не могла выкинуть из головы изображение поздравительной открытки ко дню ее рождения. На обложке была нарисована красивая роза в вазе с золотым орнаментом. Внизу вазы лежала еще одна роза с закрытым бутоном, а по краям лежали розовые лепестки. Ваза стояла на подоконнике, а в окне на фоне зеленых деревьев виднелось голубое небо и рассвет. Внутри было напечатано: «Пусть твой день рождения будет ярким и счастливым. С самыми лучшими пожеланиями». А внизу он подписал: «Счастливого семьдесят пятого дня рождения. Здоровья и счастья от всего сердца. Эдвард».

Ей стало больно дышать, когда она вспомнила его почерк, его подпись и все его слова. Белла заставила себя сделать несколько глубоких вдохов.

Когда она смогла дышать нормально, то облокотилась одной рукой на стол, а другой достала темно-красную коробку. Внутри лежал золотой медальон с овальным кабошоном из граната. Его подарок ей на день рождения. Поскольку у Беллы не было его фотографии, она положила туда прядь его волос.

В другой коробочке лежал лазурного цвета аквамарин на тоненькой цепочке, обрамленный золотыми цветами. Он прислал его вскоре после того, как Белла упомянула, что хочет подарить матери на свадьбу ожерелье, чтобы та могла его надеть. В приложенной записке было сказано: «Для невесты что-то старое и что-то голубое».

Закусив губу от боли, Белла достала медальон из коробочки, надела его и положила коробку обратно в ящик стола. Его тяжесть на шее была словно якорь, не отпускающий боль и не дающий ей уйти. Девушка сжала медальон и посмотрела на свое отражение в зеркале, прежде чем закрыть глаза и, поцеловав медальон, запрятать его под рубашку.



– Эдвард, не уходи.
– Эсми, я должен это сделать. И ты это знаешь. Белла будет здесь через пару часов, а я не могу так рисковать. – Эдвард посмотрел на свою приемную мать, и его каменное сердце разрывалось на части. Выражение беспокойства на ее лице было точно таким же, как много лет назад, когда он совершил свою самую большую ошибку. Он вздрогнул и отогнал эти воспоминания. Не стоит вспоминать вкус человеческой крови, с учетом того, что Белла скоро уже будет здесь. – Эсми, прошу тебя, не переживай. Я не ухожу. Я просто некоторое время побуду в стороне. Просто схожу на продолжительную охоту с Кейт, Кармен и Элеазаром. Я буду совсем недалеко и совсем недолго. Всего лишь месяц. Обещаю. Только пока Белла не вернется обратно в Финикс.
На его губах дрогнула легкая улыбка, когда он представил улыбающееся и здоровое лицо Беллы. И на пару секунд вампир не видел ничего кроме нее.

Неправильно истолковав его улыбку, глаза Эсми загорелись, и он увидел в ее мыслях его и Кейт, которые держались за руки. Эдвард вздохнул. Он ненавидел разочаровывать ее, но Кейт не была его судьбой так же, как и Таня когда-то. Он застегнул куртку и поцеловал мать в лоб.
– У тебя ведь есть телефон? Ты же будешь нам звонить, да?
– Да, мам. Обещаю. Даже дважды в день, если тебе станет от этого легче.
Эсми еще раз крепко обняла его, прежде чем они спустились вниз, где собралась вся остальная семья.

Не думаю, что это необходимо, Эдвард. Я не вижу, как ты нападаешь на девушку.
– Ее зовут Белла, Элис.
Розали закатила глаза от раздражения, но он знал, даже не смотря на всю зависть от того, что Белла человек, она была рада, что ей стало лучше. Для тех, кто ее не знал, Розали казалась холодной и бездушной, но Эдвард знал ее и понимал, что она не одно и не второе. Эта девушка безумно любила свою семью и умерла бы за то, чтобы ее спасти. Люди смотрели на нее и видели только ее невероятную красоту. Это была маска, которая помогала ей защититься от людей, отдалить их, чтобы они не причинили ей еще большей боли. Внутри она была очень ранимой и напуганной.

Во время их трансформации все физические шрамы затягивались, но вот у Розали они были не от физической травмы. Внутри она все еще страдала от боли, которую пережила в последние часы своей человеческой жизни от рук человека, который должен был любить и заботиться о ней. Спустя десятилетия эти шрамы все еще болели.
Джаспер снова стал прокручивать в голове речь с инаугурации Джефферсона Дэвиса. На этот раз на французском.
Эммет ухмыльнулся ему.

– Сохрани для меня одного или парочку медведей, младший брат. Нам с Рози надо будет подкрепиться на эти пару недель. Может, мы тоже к вам присоединимся. Покатаемся на лыжах или поиграем в снежки, как считаешь?
Пытаясь показать как можно больше энтузиазма, он проговорил:
– Да, точно, Эм, звучит просто здорово.

Карлайл и Эсми прошли с Эдвардом несколько миль по лесу за их домом. С каждым новым шагом Эдвард понимал, что уходит все дальше своих ответов, отчаяние росло в нем, но ничего не поделаешь. Он должен уйти, чтобы гарантировать безопасность Беллы. Ничто в этом мире не значило для него большего, чем сохранить Беллу невредимой.
– Передавай Денали наши приветы. Элис сказала, что приближаются солнечные деньки. Может, мы все заедем их навестить?

Эдвард кинул свою рюкзак на землю и встал возле него на колени. Оглядевшись, он не узнал лес, который был ему так знаком. Ему нужно было попросить Карлайла приглядеть за Беллой, но он не мог найти нужные слова. Разве он мог такое попросить у него? Она для него была никем.
Но для него она становилась все более и более значимой. Она становилась для него всем.
Вернее, уже стала.

Эсми положила руки ему на плечи, а Карлайл встал у нее за спиной.
– Что такое, дорогой? – спросила она. – Прошу, поговори с нами.
Спустя пару минут Эдвард зарычал и стал выпускать пар разочарования, пиная и колотя несколько стоящих рядом деревьев. Он болезненно дышал, стоя в куче разрушенных деревьев, а потом сел на одно из них и подпер голову руками. Наконец, юноша заговорил:
– Мне кажется, что я схожу с ума.

Карлайл с Эсми сели по обе стороны от него в молчаливой поддержке. Их мысли были полны ничем иным, как безоговорочной поддержкой их старшего сына. Эдвард вскочил и стал расхаживать взад и вперед, ни один раз пытаясь облечь свои ощущения в слова.

Чувство того, что он знал Чарли еще до приезда в Форкс, и желание постоянно защищать Беллу просто поглощали его. Он знал, что это связано, но только не понимал… каким образом. Эдвард провел руками по лицу и волосам, прежде чем сделал глубокий вдох и попытался снова заговорить:
– Это касается Чарли… и Беллы. Думаю… Я признаю, что откуда-то знаю Чарли, но не могу вспомнить… откуда… Он не похож на кого-то, и я ни через кого-то его видел. Это он, и это отсюда и сейчас, и Белла как-то… связана с этим. Когда я впервые увидел в голове у Тани их совместную с отцом фотографию с ее приезда к нему на Пасху… я почувствовал… не могу сказать, что я почувствовал. Я даже не понимаю, что чувствую. Но та фотография… Чарли и Белла вместе… она очень многое значит.

– И дело не только в Чарли. Оно и в Белле тоже. Точнее, даже больше в ней. Эта Белла. Я ее знаю.
Эдвард не понимал этого, пока не произнес вслух, но теперь все стало понятно. Он посмотрел на это с другой стороны. Вампир понимал, что не мог знать Чарли, но точно знал, что узнал о нем через кого-то еще. Этим кем-то была Белла. Это Беллу он знал. Только от нее он мог узнать о Чарли. Вот почему для него было так важно помочь ей в прошлом месяце. Он знал ее. Но это было просто невозможно. Он никогда раньше не встречал ее. Если бы он только…
Он даже думать не хотел о том, что могло произойти, если он встретит ее. Даже сейчас от мысли о ней его горло начинало гореть, а рот наполнялся ядом.

– Эдвард?
– Карлайл… прошу. Отец, прошу, ты должен помочь ей. Прошу… Позаботься о ней, прошу. Она очень многое значит.



Один только раз он видел, чтобы сын так отчаянно о чем-то его просил. Карлайл попытался отогнать от себя эти воспоминания. Эдвард не любил вспоминать о человеческой жизни, которую не мог вспомнить сам.
– Конечно, Эдвард. Даю слово.



Эдвард хотел побыть один. Ему нужно было выкинуть из головы все голоса, чтобы подумать. Сейчас он был настолько же уверен, что знает Беллу, насколько уверен в собственном имени.
Но также он был уверен, что это невозможно.
– Дорогой, что такое? Ты кажешься таким потерянным. Словно за сотни миль отсюда.
Эдвард покачал головой и с грустью посмотрел на Эсми.

– Ничего. Я просто… Нет, это невозможно. Этого никогда не происходило. И не могло произойти. – Он поднял с земли рюкзак, поцеловал мать в щеку и кивнул Карлайлу. – Мне надо идти. Они ждут меня. Увидимся, когда Белла вернется в Аризону.
Не говоря больше ни слова и не оборачиваясь, Эдвард побежал через лес.



Карлайл с Эсми смотрели сыну вслед и несколько минут постояли в тишине. Когда Эсми взглянула на супруга, он смотрел вслед сыну с выражением чистого изумления на лице.
– Карлайл? Что такое? – спросила она.
– Финикс находится в Аризоне. Девушка… Белла… она живет в Аризоне.
Эсми была растеряна. То, что говорил муж, было общеизвестным фактом, но он говорил об этом, как об открытии.

– О чем ты говоришь?
– Ее звали Белла… она жила в Аризоне… со своей матерью… Ее родители были разведены. Они писали друг другу, но никогда не встречались.
Карлайл сел так же, как и Эдвард пару минут назад, и позволил своим мыслям перенестись на девяносто лет назад.
– Разные миры, – пробормотал он. Его руки были сложены перед грудью, словно в молитве.
Эсми встала перед ним на колени, положив руки мужу на колени.
– Кто писал друг другу?

Открыв глаза, Карлайл заговорил:
– «Ты веришь в то, что невозможное возможно?» Эдвард… Он спросил у меня то же самое, когда еще был человеком. Вскоре после того, как мы познакомились. Он был погружен в свои мысли точно так же, как и сейчас. Я сказал ему, что он, словно за сотни миль отсюда. Когда ты произнесла эти слова, я сразу все вспомнил. Я спросил его, о чем он думает. «Доктор Каллен, вы верите, что невозможное возможно?» Это были его слова. Я помню, что он был похож на привидение. Эдвард даже удивился, что произнес эти слова вслух. Вообще-то даже простонал.
Карлайл мысленно в точности воспроизвел все те беседы, которые вел с Эдвардом тем летом, как если бы прошло всего несколько минут, а не почти столетие. Так много из того, о чем он тогда спрашивал, показалось ему тогда странным, но сейчас Карлайл начал подозревать, что все это было на самом деле, все казалось вполне логичным. Теперь все становилось на свои места.
Если то, что подозревал Карлайл, было правдой на самом деле, то теперь все обретало смысл. От странного дежа вю Эдварда и его очевидного, стремительно растущего беспокойства за девушку – Беллу – до щита девушки – Беллы, – и способности полностью блокировать его, ведь только один человек когда-либо был способен на такое. – Он схватил руки Эмси, когда надежда заполнила его мысли. – Эсми, когда Эдвард был человеком, у него имелась подруга по имени Белла, которая жила в Аризоне. Они писали друг другу письма, но никогда не встречались. Ее родители были разведены, и она жила в Аризоне вместе с матерью. Было очевидно, что он влюбился в нее. Ее звали… Он был так сильно болен. У него присутствовало всего несколько ясных моментов, и он пытался позвать ее. Его горло так опухло, что Эдвард мог произнести только «Белл», прежде чем начинал кашлять. Он так часто пытался позвать ее… Его бедной матери казалось, что у него звенит в ушах, и он слышит звук колоколов. Ее имя оказалось последним, что он произнес, будучи человеком.

– Ты думаешь, что эта девушка напоминает ему ту, которую он любил? Они ведь действительно похожи. Может его человеческие воспоминания стали возвращаться к нему после стольких лет? И это поможет ему все вспомнить?

– Нет. Я не думаю, что это так. Я думаю, что эта девушка и есть та, которую он любил. – Карлайл сплел пальцы и опустил на них голову. – Он так много раз говорил мне и спрашивал о вещах, которые казались странными. Эсми… мне кажется, он прав. Он знает эту девушку… Беллу… Думаю, что он знал ее раньше. Знаю… это невозможно, но мне кажется, что дочка Чарли и есть та самая Белла. Думаю, каким-то образом они нашли друг друга. Думаю, они влюбились. Но он просто забыл ее. В конце жизни высокая температура и наркотические вещества сделали свое дело, и Эдвард забыл все.

Эсми казалась сомневающейся. И это не удивительно. Карлайл думал, что так будет.
«Думаю, что вещи нереальны, пока кто-то их не совершит». Именно эти слова он сказал Эдварду девяносто один год назад.

Будучи взволнованным, мужчина снова взял руки жены в свои и заговорил:
– Как я и сказал, он явно был в нее влюблен, но говорил, что между ними ничего не может быть, потому что… О боже мой. Он сказал, что они из «разных миров». Я тогда предполагал, что она с западной части страны или что это было связано с разводом ее родителей, или что она из другого социального слоя, и это очень меня тогда удивило. Семья ее матери была не из социального круга семьи его отца, и мне казалось, что влюбленного молодого человека это не остановит, если он действительно любит девушку. Но что если он имел в виду, что они из разных веков? Его человеческий мир очень отличался от ее. Эдвард спрашивал меня о сверхъестественном. Спрашивал, верю ли я в родственные души и чудеса. Он спрашивал, что это за чудо, если оно показывает ему то, что он никогда не сможет получить? Я думал, он выражается фигурально, но что если нет? Что если он говорил буквально? Что если чудом он называл их шанс с Беллой найти друг друга? Что если бы эти десятилетия не разделяли их? Он сказал, что ему нужно жить сотни лет, чтобы получить это. Это были его слова. Девяносто один год назад это были в точности его слова. «Если бы я смог прожить сто лет…» Тогда я ничего не понял… Я даже не думал об этом… Ему было семнадцать, и мне казалось, что он просто мечтает, а не настроен на это. Но сейчас… сейчас я верю, что он говорил буквально. Если бы он продолжал жить и дожил бы до ста лет, Белла все еще была бы маленькой девочкой, а он стариком. У него было просто захватывающее выражение на лице, когда он спрашивал меня об этом. Точно такое же, как сегодня. Эдвард говорил, как человек, которому сначала пообещали, что все мечты сбудутся, а потом отобрали это право.

– Карлайл, но это просто невозможно.
– Эсми, он рассказывал, что она говорила ему про события до того, как они происходили. Я верил ему, просто должен был верить. Конечно же, он боялся, что не поверю, но я не мог не верить, ведь он говорил так убедительно. Я просто думал, что у его подруги есть дар, причем очень сильный. Я знал вампиров, у которых тоже имелся дар, так почему бы его не могло быть и у человека? Эдвард дал мне примеры, рассказал про убийство русского царя Николая, про крушение «Карпатии». Он говорил, что она рассказала об этих событиях за три недели до случившегося. И про грипп. Про эпидемию, которая прервала его человеческую жизнь. Она рассказала о ней за несколько дней до начала второй волны. Он не мог держать это в себе и доверился мне. Эсми, Эдвард сказал, что ее письмо было мокрым от слез. Почему я тогда не подумал, что это странно? Как письмо могло быть мокрым после нескольких дней путешествия по стране? Снова и снова он напоминал мне про необходимость мыть руки, чтобы избежать распространения эпидемии. Тогда мы еще этого не знали. Они сказали прикрывать лицо во время разговора и кашля. Они дали нам тогда множество рекомендаций, но мытье рук в них точно не входило. Эдвард говорил мне в точности, что и она ему. Он был прав. Она была права. Совершенно права. По каждому пункту. Конечно, она была права. Она не говорила ему о том, что должно произойти. Она говорила ему о том, что для нее уже давно произошло.



– Белла, так хорошо, что ты приехала. Твой отец больше ни о чем и говорить не мог.
Белла одарила папину девушку вежливой улыбкой, а та взяла ее руки и обняла, словно хотела сказать какой-то секрет. Белла очень надеялась, что это не будет касаться ее отца. Это будет так неправильно.

– Думаю, что должна тебя предупредить, – промолвила Таня. – Моя двоюродная сестра, Элис, немного взволнована твоим приездом, а взволнованная Элис может быть проблемой. Мы зовем ее маленькой пикси. Она живет ради одежды и шопинга. У нее нет друзей в этом городе, а с нами она уже заскучала. Элис очень рада получить нового друга для походов по магазинам.
– Я не очень люблю магазины.

Лицо Тани погрустнело, и Белла пожалела, что в тот момент произнесла эти слова. Она мечтала забрать их назад. Таня казалась настолько разочарованной. У ее двоюродной сестры не было друзей в этом городе, но она была достаточно добра, чтобы одолжить Белле подходящую одежду, когда девушка приезжала в Форкс на Пасху, но Белла действительно не думала, что сможет справиться с шопоголиком в торговом центре. Нацепив храброе выражение лица и собрав все свои силы, дочка Чарли предложила:
– Может, вместо этого мы сходим в кино или еще куда-нибудь?
– Уверена, что ей понравится.

Таня одарила ее своей лучезарной улыбкой, и на пару секунд Белла забыла, о чем они разговаривали.
Отец подошел с багажом, и все вместе отправились к машине.

– Кажется, ты привезла с собой солнце, Беллз. Они обещают ясное небо на все выходные.
Белла закатила глаза, пытаясь показаться счастливой. Было все еще холодно, но хотя бы без дождя, и судя по прогнозу, который она смотрела в интернете перед отъездом, следующую неделю температура будет выше средней. А средняя – это всего лишь около двадцати одного градуса.

Жаль, что не конец лета. В прошлом августе они побили температурный рекорд. Было целых двадцать девять градусов. Двадцать девять. В августе. Ура.



– Белла?
Следующим утром Таня аккуратно постучалась в дверь спальни девушки, надеясь деликатно ее разбудить. Всю ночь она беспомощно слушала, как бедная Белла ворочалась с боку на бок то от одного кошмара, то от другого, а сейчас ей снился еще один. Если это ночное явление, то ничего удивительного, что девушка выглядела так, словно вот-вот упадет. Таня тихонько открыла дверь, вошла и села на край кровати.

– Белла? Дорогая, просыпайся.
– Нет… Прекрати…
– Белла. Все в порядке, милая. Это просто плохой сон.
Таня положила руки ей на плечи и легонько сжала, чтобы разбудить. Результат ее шокировал
– Эдвард! Нет!

Белла резко подскочила на кровати с безумными, широко распахнутыми глазами и вытянутой вперед рукой, словно отчаянно пыталась схватить что-то. Но вместо облегчения выражение ее лица медленно изменилось, подавляя невыносимую боль и чувство потери, когда она, кажется, поняла, что это был всего лишь сон, а теперь наступила явь.

Таня увидела за своей спиной Чарли, который подошел и положил руки ей на плечи. Белла посмотрела сначала на нее, а потом на отца. Прежде чем заговорить, девушка взглянула на свои руки:
– Простите. Надеюсь, я вас не разбудила.
Когда Чарли заговорил, голос его был тихим и нежным, но он с такой силой сжимал плечо Тани, что, будь она человеком, ей было бы больно.
– Беллз, не извиняйся.

Таня встала, когда Белла деликатно попыталась ее согнать с кровати.
– Я сделала маффины, Белла. На этот раз яблочные. Или я могу приготовить тебе омлет, а может, хочешь французские тосты? Все, что пожелаешь.
Не посмотрев на Таню или отца, Белла быстро и тихо ответила, что маффинов будет достаточно, и что она собирается принять душ.

Они наблюдали за тем, как она, собрав нужные вещи, покинула комнату. Как только Белла вышла, Таня в подробностях описала ее реакцию на пробуждение.
– Кто такой Эдвард? – спросила она. – Рене когда-нибудь упоминала такого мальчика? Думаешь, у нее был парень, о котором никто не знал, и они расстались?

Таня не сказала это, но то, как Белла прокричала «Нет!», поразило ее. Она надеялась, что разрыв – это единственное, через что пришлось пройти Белле.
Но также Таня была совершенно уверена, что Белла не отталкивала кого-то, а наоборот… пыталась притянуть к себе.



Чарли с беспокойством смотрел на дверь. Может ли быть это правдой? Девушка из соседнего городка покончила с собой после того, как парень бросил ее. Он знал, что если у Беллы был парень, и она не сказала об этом матери, то с ним явно не будет об этом говорить. Может она поговорит с Таней? Или лучше…

– Элис. Девушки ведь говорят о парнях. Может она станет говорить об этом с Элис? С кем-то… ее возраста.
Они решили, что стоит попытаться.

Чарли чувствовал себя виноватым, но если к этому был причастен парень, он должен был знать, поэтому пока Белла находилась в душе, коп внутри него взял верх, и он решил проверить сотовый дочери. Она практически им не пользовалась. Все три звонка были либо от него, либо к нему, а сообщений не значилось вообще. Это определенно исключало парня. Чарли как раз закончил разговор с Рене, когда Белла спустилась вниз. Рене проверила их компьютер, но там не было никаких писем, а единственные сайты, которые она посещала, были про давно забытую эпидемию, которую Белла с фанатизмом изучала. И не было похоже, что она познакомилась с кем-то в интернете.

По-прежнему, просто чтобы убедиться, Чарли решил сделать несколько телефонных звонков и попросить об одолжении нескольких человек, которым действительно доверял и знал, чем они занимаются, дабы те проделали некий поиск вещей, о которых шериф узнал в прошлом году на семинаре о кибер-издевательствах.

Когда он вошел на кухню, Белла сидела за столом и лениво колупала маффин с совершенно отрешенным выражением лица.
Если какой-то придурок обидел его девочку, Чарли поклялся себе, что отыщет его и оторвет ему яйца.



В полдень в дверь постучали. Чарли пошел открывать дверь. На пороге с несколькими пакетами из магазинов в обеих руках стояла радостная Элис. От нетерпения она перекатывалась с пятки на носок.
– Привет, Чарли! Она здесь? Можно мне войти? – не дожидаясь ответа, Элис проскользнула мимо Чарли в дом.
– Конечно, Элис, проходи.

Чарли снисходительно покачал головой. Элис была одним из самых милых людей, которых он встречал. Мужчина повернулся, чтобы закрыть дверь, и заметил, что облака на небе стали рассеиваться. Казалось, что день будет солнечным, как и говорили прогнозе погоды. Быстро скосив взгляд сначала на находящихся на кухне Таню и Элис, а затем обратно на небо, Чарли захлопнул дверь и закрыл жалюзи на окнах в гостиной.



Первое впечатление Беллы об Элис – это красивая бабочка. Она была такой маленькой. Просто источала красоту и… энергию. Она порхала по кухне с такой грацией и энергичностью, что Белле оставалось только безмерно завидовать. Впечатление девушки о красивой бабочке сменилось впечатлением о красивой бабочке на батарейках.
Она оказалась права. Кино было определенно лучше. Белла точно не сможет пережить магазины с этой девушкой.

– … ну, поскольку кино будет в три тридцать, думаю, что у нас сейчас есть время. Хотя времени не так много, я думала, что ты захочешь поспать.
Не так много времени? Сколько же я спала? Белла посмотрела на часы на стене и впервые обратила внимание на то, что ранее ярко-желтые шкафы были теперь теплого, насыщенного темно-бежевого оттенка. Стены вместо прежнего белого теперь стали светло-зелеными, а старая потрепанная столешница была заменена на каменную. Мне надо быть более внимательной. Как я могла не заметить, что комната стала совсем другой, как только вошла в нее?

Таня нерешительно спросила:
– Белла? Тебе не нравится? Я знаю, что твоя мама выбирала желтый цвет.
– Нет, я… Все прекрасно. Желтый был… слишком. Эти цвета… теплее.
Таня засветилась от ее одобрения по поводу переделки кухни.
– Я не хотела менять шкафчики. Ведь они были в доме с самого начала. Я просто хочу, чтобы он позволил мне установить еще и новую бытовую технику. Этой же, вероятно, больше двадцати лет. Может, ты мне поможешь убедить его в этом?

Белла смотрела, как нежно Таня касается рукой ее отца, и внутри девушки снова проснулась боль от созерцания той любви, что царила между ними.
Таня с Элис одновременно повернулись в сторону кухонного окна, а затем друг на друга. Элис сделала шаг вперед.

– Пошли. Думаю, нам пора подняться наверх и начать твое преображение.
Погодите. Какое еще преображение?
Позже этим вечером Белла сидела на кровати, скрестив ноги, и ждала, пока ее мама ответит на телефон.

– Белла? Привет, детка, как твой первый день в Форксе? Ты ведь знаешь, что мы можем изменить дату обратных билетов, чтобы ты вернулась как можно скорее.
Она тяжело вздохнула.
– Нет, мам. Я не хочу уезжать отсюда раньше. Здесь не так плохо. Серьезно. Сегодня днем даже солнце выходило. Облака стали появляться только пару часов назад.
– Солнце? В Форксе? Я в это не верю.
– Поверь мне.

Конечно, даже, несмотря на солнце, температура была всего лишь около пятнадцати градусов.
– И что же ты делала?
– Кузина Тани, Элис, приходила к нам. Та, о которой я тебе рассказывала. Та, что подарила мне тогда одежду.
– И? Что вы двое делали?

– Ходили в кино. Вернулись всего полчаса назад.
– В Форксе появился кинотеатр? Когда я уезжала, даже намека на него не было.
– Нет. Кинотеатр есть в Порт-Анджелесе. Он совсем новый. Там целый торговый центр. Его двери ведут сразу на парковку, поэтому можно не выходить на улицу. Там есть еще два ресторана.
– Белла! Ты меня удивляешь. В Форксе был солнечный день, и ты провела его вне дома?

Белла хотела закончить разговор с матерью, как можно скорее, но это оказалось не так просто. Она и так была не очень общительным человеком, да и уехала всего два дня назад, а они разговаривают уже в четвертый раз. Им нечего было обсуждать. Но ее мать это совершенно не останавливало. В отличие от Беллы, Рене была болтливой. Сейчас она находилась с Филом в Огайо, а Белла уже знала все сплетни и детали ее поездки, хотела девушка того или нет.

Хотя сплетни о людях, которых она не знает, ее не интересовали, но они были лучше, чем то, что ожидало ее во сне. Прошлая ночь стала просто ужасной. Практически всю ночь ей снились кошмары, снова заканчиваясь ужасом в морге. Белла бежала по длинному коридору за мужчиной, который толкал… его… на каталке, и кричала, чтобы тот остановился. Она могла видеть, как… его... грудная клетка вздымается и опускается под накрывающей его окровавленной простыней. Почему, черт возьми, здесь не может быть кого-то еще? Как и всегда вокруг находились десятки людей, но никто не замечал, что он еще дышит, и никто не слышал ее крики. Как и всегда вокруг было слишком много больных, чтобы иметь свободную минутку и заметить того, кто был накрыт простыней. И, как всегда, чем быстрее она бежала, тем больше отставала и, казалось, почти готова упасть. Белла отчаянно закричала вслед человеку, который вталкивал каталку в двустворчатые двери с надписью «МОРГ».

В этот момент девушка проснулась и увидела рядом с кроватью Таню с отцом.
Белла была обескуражена. Ей казалось, что она не кричит во время кошмаров. Ее мама слишком пристально наблюдала за ней, словно ястреб, с тех пор, как полторы недели назад она встала с кровати, и раз Рене не будила ее до этого, значит, Белла не могла кричать по ночам. Прошлая ночь казалась самой ужасной, какие у нее были.

Сидя на своей кровати, Белла прослеживала взглядом узор на ее старом одеяле, пока мама продолжала лепетать о том, о чем девушка не имела ни малейшего понятия. Она просто была рада иметь причину, как можно дольше не ложиться в кровать.



В эту ночь Таня, как обычно, сидела на дереве рядом с Элис и Джаспером. Элис проявляла большой интерес к Белле с тех пор, как они провели вместе день, а Джаспер шел туда, куда шла Элис. Можно было сказать, что у Беллы снова будет кошмар, хотя она уснула меньше часа назад. Если все будет, как прошлой ночью, то скоро все начнется.

– Джаспер, как она? – спросила Таня.
Джаспер отвел взгляд от дома.
– Точно так же, как была и в Финиксе. Она до сих пор живет с той ужасной болью. Никаких изменений.
– Но она встала с кровати. Это тревожно.

– Она заставила себя сделать это против своей воли. – В его голосе отчетливо слышался солдат, предназначенный для борьбы. – У нее, должно быть, очень сильная воля.
Взгляд Элис на мгновение стал расфокусированным, прежде чем она ахнула и спрятала лицо на плече Джаспера. Он заключил ее в объятья и встретился с испуганным взглядом Тани.
– Элис? Дорогая, что не так?

– Джас, мы должны что-то сделать. И быстро. У нее не так много времени.
Глаза Тани в тревоге перемещались между Элис и домом.
– Что ты имеешь в виду, Элис? У нее не так много времени перед чем?
– Это слишком. Это слишком. Она больше не сможет с этим бороться.
Боль, которую Джаспер почувствовал от Элис, была такой же, что и от Беллы. Он обнял девушку за плечи и встретился с ней взглядом.

– Элис, что ты увидела?
– Белла… она больше не сможет бороться.
– Бороться с чем? Элис, что ты увидела?

– С болью. Как и сказал Джаспер; она пытается бороться с ней, но это слишком. Она борется, но проиграет. – Элис совершенно точно все видела. Белла лежит на больничной койке совершенно неподвижно, вокруг нее питательные трубки и много мониторов, но она практически не живая. Образ был таким сильным и ясным, удивительным, если учесть, что Белла являлась человеком, а Элис только-только познакомилась с ней в этот день. Если кто-то что-то не предпримет, это произойдет. Сомнений нет. – Она вернется в прежнее состояние. Только станет хуже, намного хуже, и в этот раз она уже не вернется. Боль. Она полностью ее разрушит.



Эдвард сидел на одном месте уже пять дней. Он знал, сколько тут, только потому, что наблюдал, как солнце всходит и заходит, а затем снова всходит и заходит уже четыре раза. Вампир сидел где-то в Береговых хребтах на юго-востоке Аляски. Он не знал или ему просто было все равно, где именно. Разве это имело значение? Эдвард точно знал, что находится далеко от ближайшего города, поэтому может оставаться здесь неопределенное время без необходимости сдвинуться даже на дюйм, и ни одни человек не сможет его заметить.
Это именно то, чего он хотел прямо сейчас. Отсутствие необходимости двигаться.

Казалось, что ему не получить того, чего он так жаждал. Молодой человек услышал их мысли еще до того, как услышал их шорох, пытающихся подкрасться к нему, и рядом с ним пронесся порыв ветра. Он сдвинулся вперед на фут или два, а через пару секунд пять снежков прилетели с разных сторон, столкнувшись именно так, где еще секунду назад была его голова.
– Отличная попытка, – бросил Эдвард.

Эммет, Розали, Кейт, Кармен и Элеазар появились рядом с ним.
– Не честно. Ты жульничаешь. Я все расскажу маме.
– Не моя вина, что ты не можешь вести себя тихо.
Кейт села рядом с Эдвардом. Кроме него, она осталась последней одиночкой. Он желал что-то почувствовать к ней. Их семьи были бы просто счастливы. Эдвард хотел бы, чтобы она ему нравилась. Но он не чувствовал к ней ничего романтического, и Кейт не была заинтересована в нем.

– Элис сказала, что ты задержишься. И это было пять дней назад. Мы решили пойти и поискать тебя на случай, если ты заблудился.
– Прости. Это было очень грубо с моей стороны. Прошу, простите меня.
Она опустила свою руку на его. Ты можешь поговорить с нами, Эдвард. Не нужно держать все это в себе. Мы – твоя семья, и мы тебя любим. Что бы тебя так не беспокоило, мы сможем с этим разобраться.

Эдвард взял ее руку и поцеловал, прежде чем поднялся на ноги.
– Не знаю, как вы, но я испытываю жажду. Пошли… завалим каких-нибудь медведей.
Он быстро побежал сквозь деревья, а остальные, переглянувшись, последовали за ним.



– Ну как, Форкс еще не сводит тебя с ума?
Рейчел дала брату подзатыльник, и как только Джейкоб осознал, что сморозил, то, заикаясь, попытался извиниться.
– Не переживай. Я в порядке. Все просто отлично. Честно.
– Мне правда жаль, Белла. Глупо было это говорить. Не знаю, о чем я думал.
– Не переживай. Я не фарфоровая куколка. Не сломаюсь. Обещаю.

Джейкоб улыбнулся ей. Белла ему действительно нравилась. Не фарфоровая кукла… Ой, да ладно. Он помнил, как она дала ему отпор, когда в последний раз была здесь. Он был практически на голову выше ее и казался профессиональным спортсменом. Все они казались. Взрослые мужчины отступали на шаг назад, когда видели их рядом. Но только не она. Она смотрела прямо ему в глаза и была готова оторвать ему голову.

Джейкоб обожал ее за это, даже если она была совсем странной.
Нет, Белла определенно не являлась фарфоровой куклой. Но было ясно, что девушка, сидящая сейчас здесь, совсем не та, которая посещала их в апреле. Она выглядела так, словно страдала от продолжительной болезни, хотя, по сути, так оно и было. В апреле она казалась бледной, а сейчас совершенно прозрачной. Белла потеряла в весе, который и так был не лишним, и казалось, что на ее плечах лежит тяжелейший груз.

Чарли рассказал Билли, что в первую же ночь здесь его дочь проснулась от кошмара, прокричав имя Эдвард. В ее школе в Финиксе состояло больше тысячи детей, и среди них было всего три Эдварда ее возраста. Джейкоб знал, что мать Беллы разговаривала с учителями, но не было похоже, что она общалась хотя бы с одним из них.

Джейкоб почувствовал, что начинает выходить из себя, а его пальцы сжимаются в кулаки. Если они узнают, что к этому причастен парень, он найдет и разорвет его в клочья.
Парень ухмыльнулся от этой мысли. Возможно, он на самом деле не сможет разорвать этого гада в клочья, но сможет просто напугать его так, что тот наложит в штаны.



– Не хочешь прогуляться по пляжу? – спросил с надеждой Джейкоб.
Белла с радостью согласилась, хотя не очень хотела идти. Она вообще не желала сегодня выходить из дома. Последний ее раз здесь прошел не очень хорошо. Если бы все зависело только от нее, она проводила бы все дни на заднем дворе отца с пледом и книжкой. И еще, возможно, маффином.

Но скоро начнется игра «Mariners», поэтому она хотела быть как можно дальше отсюда. Ей нужно быть подальше от воспоминаний, а бейсбол был одним из сильнейших напоминаний.
Отвлечение, видимо, помогло. Первая ночь здесь оказалась просто отвратительной, но с тех пор у нее не случилось ни одного кошмара. Поскольку последние ночи больше не были такими тяжелыми, она могла легче переживать дни. После похода в кино Белла виделась с Элис Каллен еще дважды. Оба эти раза девушка приносила большие сумки с одеждой для примерки и сделала ей еще один макияж. Оба раза одежда, которую приносила Элис, оставалась у Беллы, когда пикси уходила домой. Теперь в ее комнате значилось больше одежды, чем дома в Финиксе, а она здесь всего лишь месяц. Белла не очень любила играть в переодевания, но сейчас ей вообще ничего не нравилось, поэтому… какая разница? Это был еще один способ отвлечься. Казалось, что Элис это нравится, и пусть хоть кто-то будет счастлив, даже если это не она.

Вместо того чтобы идти по главной дороге, которая проходила возле дома Блэков, они пошли небольшой тропинкой, которая вела мимо импровизированного гаража/мастерской. Лесистая местность плотно обнимала путь, хотя он был совершенно свободен от растительности, очевидно, здесь ходили бесчисленное количество раз, потому что земля выступала полосой препятствий из неровной почвы, камней и корней деревьев. Для такого человека, как Белла, это стало просто дорогой смерти, поэтому она больше была сосредоточенна на том, куда ступает, стараясь не упасть, и совершенно упустила нить того, о чем говорил Джейкоб.

– Белла? Ты меня слышишь?
– Прости. Что?
Он начал смеяться, но она решила не спрашивать, что его так рассмешило.
– Что ты делаешь? – спросил Джейкоб.
– Иду. А на что, по-твоему, это похоже?
– Похоже, словно ты ждешь, что земля под ногами разверзнется и поглотит тебя.
– Иногда мне так и кажется. Поверь мне.
Джейкоб рассмеялся еще сильнее.

– Да. Смех – это все, что ты любишь. Тебе бы было не до смеха, если бы пришлось нести меня до дома твоего отца, когда бы я упала и сломала ногу.
Белла удивилась, когда он взял ее руку и обхватил своей.
– Облокотись на меня, Белла. Я не позволю тебе упасть. Обещаю.

Его голос был так глубок и наполнен таким смыслом, что Белла, хоть и не собиралась, невольно посмотрела вверх. Не успели ее глаза оторваться от дорожки, как она оступилась, но Джайкоб схватил ее за руку так быстро и крепко, что она лишь споткнулась. Он улыбнулся ей. Казалось, что время замедлило ход, и Белла потеряла себя в этой улыбке. Было необычайно приятно находиться так близко к Джейкобу. Приятно чувствовать его тепло рядом с собой. Джейкоб был красив, силен и очарователен, и по-прежнему улыбался ей так, словно…

Он улыбался ей так же, как улыбалась она, когда получала письма от… него.
Момент пропал так же быстро, как и появился. Да, Джейкоб был красив, силен и очарователен. И он находился здесь. Он принадлежал этому времени и этому миру. Он был всем. Но Джейкоб не был… он не был им.

Белла не являлась экспертом в парнях, но, судя по улыбке, которая все еще горела на его лице, Джейкоб был бы счастлив провести с ней все время ее визита. Но она не могла так поступить. Это будет не честно по отношению к нему. Для него это будет значить многое, а для нее – ничего. И будет несправедливо заставлять парня верить в обратное. Для нее это будет просто веселое времяпрепровождение. Ее сердце принадлежало, и всегда будет принадлежать ему. Как бы мелодраматично это не звучало, в глубине души Белла знала, что уже нашла свою истинную любовь. То чудо, которое они пережили, не могло случиться без причины.
Это было как… как если бы они были предназначены друг для друга, но по какой-то глупой вселенской шутке их разделяло почти целое столетие, и чудо, которое они испытали, было властным способом сказать: «Упс, ошибочка вышла. Ну вот, все вот так».

Их наградили лишь только тем малым количеством времени, что у них было. Казалось, что этого будет достаточно.
По крайне мере… По крайне мере, он не проходил через последний месяц в одиночку.
Время вернулось к прежнему течению, и Белла забрала свою руку от Джейкоба. Улыбка пропала с его лица, когда она произнесла:
– Спасибо, Джейк. Ты просто отличный друг.

Они еще несколько минут шли по лесу, прежде чем деревья расступились и выпустили ребят на пляж. Белла пару раз была здесь с отцом в детстве, но никогда не замечала, как здесь красиво. Она посещала пляжи южной Калифорнии вместе с матерью, но в Ла-Пуш пляж выступал совсем другим, таким безлюдным. Пляжи в Калифорнии были огромны и набиты народом. Они были жаркими и солнечными. И хотя они являлись красивыми, но были искусственными. Их заполняли жертвы силиконовых имплантов, липосакции, искусственного загара, а также дизайнерских бикини, которые было опасно мочить. Пляж в Ла-Пуш был многомильным полумесяцем, окруженным многовековыми деревьями, с тонкой полосой песчаного пляжа, которая вела к большим камням, окрашенным в немыслимые цвета и обветренным до гладкости за бесчисленное количество лет. Вода была прохладной и цвета серой стали, с белыми пенистыми барашками на волнах, а по краям пляжа валялись огромные кучи древесного сплава, которые были похожи на разбросанные останки давно вымерших животных.

Сегодня пляж в Ла-Пуш выглядел в точности так, как и на протяжении поколений. Он выглядел так же, как и всегда. Он был таким же, когда здесь стояли бабушка и дедушка Джейкоба, и будет выглядеть так же, когда сюда придут его собственные внуки. Это было место, где время ничего не значило. Это было место, где можно было поверить в магию.

Когда они вышли на солнце, Белла закрыла глаза и подняла лицо к небу. Температура была лишь немногим выше пятнадцати градусов, но солнце по-прежнему приятно грело ее кожу. Не то, чтобы она сильно на это рассчитывала, но за последние две недели солнце показывалось уже шестой раз. Это было не так уж плохо. Девушка подумала, что человек может привыкнуть и к такому. Но вслух произнесла:
– Знаешь, здесь просто отличное место для историй про привидения.
– Тебе нравятся истории про привидений?

– Мне нравятся любые истории. Я не ботан. Просто люблю читать.
Джейкоб огляделся по сторонам и сморщил лоб, словно что-то искал.
– Тебе очень повезло, Джейкоб. Ты это знаешь?
Он удивленно посмотрел на нее.
– Ты о чем?

– У тебя есть реальная связь. Это место, оно волшебное. И оно часть тебя. Там, где прямо сейчас стоишь ты, когда-то стояли твои предки, и, возможно, однажды твои внуки тоже будут стоять здесь. Ты словно звено к цепочке. Это, должно быть, прекрасно.
Джейкоб отвернулся и пробормотал что-то, но Белла не расслышала, и они молча двинулись дальше по песку.

– Тебе нравятся только написанные истории или устные истории тоже?
– Устные истории? Мне давно никто ничего не рассказывал. Вообще-то, я даже не помню, когда в последний раз их слушала. Я имею в виду, родители рассказывали мне истории, когда я была маленькая, но это было давно.
– Я хочу рассказать тебе историю.
– Серьезно? С удовольствием послушаю.

Пока они шли вдоль берега, Джейкоб рассказывал ей легенды его племени. Он пробежался по нескольким, одна из которых уходила глубоко во времена Потопа, и поведал о древних квилетах, которые привязывали свои каноэ к верхушкам деревьев, чтобы выжить. В поладней истории юноша ударился в такие подробности, что Беллу это захватило с головой. Джейкоб был очень умелым рассказчиком. Его голос просто завораживал. Было ясно, что для него это не просто истории или легенда, он верил в каждое сказанное им слово, и девушка слушала, не отрываясь. После того, как он закончил, они двигались дальше в тишине, пока Белла обдумывала сказанное, а Джейкоб просто внимательно наблюдал за ней.

По дороге они наткнулись на группу играющих молодых людей, но Белла была так погружена в свои мысли, что заметила их только после того, как к ней стал приближаться мяч. Она увидела, как Джейкоб быстро выгнулся и схватил его. Он кинул мяч в сторону блондина с взъерошенными волосами.
– Эй, спасибо, парень, – прокричал молодой человек.

Джейкоб не ответил ему. Он едва кинул в ответ, и светловолосый паренек отскочил назад, быстро возвращаясь к своим друзьям. Их группа состояла, по меньшей мере, человек из пятнадцати. Несколько парней играли в футбол, а девушки стояли и смотрели на них. Третьи собирали хворост для того, чтобы развести костер, а кто-то расставлял стулья и кулеры вокруг места, где скоро будет костер.

Белла продолжала смотреть на волны и думать о том, что ей рассказал Джейкоб, когда услышала свое имя.
– Белла?
Она обернулась и заметила, как к ней приближается девушка с длинными темными волосами.
– Белла, привет. Я так и подумала, что это ты. Я – Анжела Вебер. Мы встречались на Пасху.
– Да, точно. Анжела. Конечно, я помню.

Белла удивилась, что Анжела запомнила ее, и представила Джейкоба другим девушкам. Две из них поговорили еще несколько минут, и вскоре к ним присоединились остальные, включая светловолосого паренька с мячом, который непременно использовал сравнение Форкса и Финикса.

Костер стал разгораться и сразу привлек внимание Беллы. Джейкоб заметил удивленное выражение на ее лице и ухмыльнулся.
– Ты раньше не видела древесные костры, верно?
Не отводя глаз от огня, она покачала головой.
– У нас не так много лесов в Финиксе. Он голубой.
– Это из-за соли. Деревья впитывают соленую воду, и когда высыхают, то соль оседает на их коре.

– Это просто поразительно.
Беллу и Джейкоба пригласили присоединиться к пикнику. Беллу пригласили от имени парней, а Джейкоба – девушек. Белла согласилась за них обоих. Рассказанные в легендах вещи были слишком полны серьезности, хотя Джейкоб просто пересказал ей истории своего племени, и она надеялась, что нахождение в кругу сверстников хоть немного сгладит впечатление.
Плюс, это займет ее время, пока не закончится игра.

Она заметила, что Джейкоб не очень хотел общаться с ребятами, но надеялась, что взгляды девушек смогут изменить его мнение.

Но не прошло слишком много времени с тех пор, как взгляды парней в ее сторону стали напрягать Беллу. Это скорее раздражало; она была словно новая яркая игрушка.

Блондин с мячом, который представился Майком, сел рядом с ней с одной стороны, а парень по имени Тайлер – с другой. Тайлер рассказывал девушке обо всех своих самых удачных моментах на баскетбольной площадке, а Майк вещал о неудачных. Парень по имени Эрик сидел немного поодаль и попеременно то хмурился, то улыбался, глядя на Майка и Тайлера. И было еще несколько человек, которые делали вид, что не смотрят на нее, а сквозь нее, но иногда подбрасывали комментарии. Это было сюрреалистично. Дома ей пришлось бы спонтанно воспламениться, чтобы парни заметили, что она вообще находится в комнате.

Ну, Белла хотела, чтобы ее отвлекли, а сконцентрироваться на группе парней оказалось самым лучшим способом.



Таня была расстроена. Ее любимый, шавка и его отец каждый август ходили на рыбалку с ночевкой на несколько дней к озеру Квинолт. И сейчас они находились как раз там. Она, в свою очередь, была на охоте со своей семьей в Британской Колумбии.
За сотни миль от него.
– Я ничего не знаю об этом. Может, мне стоит вернуться обратно, – сказала она.
– Таня, тебе нужно поохотиться.
– Я могу охотиться и ближе к Чарли.

По прогнозу погоды на четыре дня побережье окунулось в солнечный свет, и ей пришлось держаться подальше от возлюбленного. Черт. Возьми.
– Чарли в порядке, – уверил ее Карлайл.
– Ты этого не знаешь. Элис не может видеть его, когда рядом собаки.
– Таня, с ним все будет в порядке. Это всего лишь на четыре дня. Расслабься. Наслаждайся. Охоться.

– Ты не понимаешь. Ни у кого из вас нет любимого в роли человека. Вы не понимаете, насколько они хрупкие. Я должна вернуться. – Решившись, Таня встала, чтобы уйти.
– Таня, ты не можешь. И ты это знаешь.
– Нет, я могу. Я могу прятаться. Я и раньше это делала.
Карлайл попытался ее переубедить.

– Ты пряталась глубоко в лесу за его домом, когда поблизости было всего лишь несколько человек. А там люди будут повсюду: кемпинг, озеро, пешеходные тропы. Там будет слишком тесно и многолюдно, а деревья уже слишком редкие. Тебя могут заметить. Это слишком опасно, и для Чарли тоже.
Таня заставила себя поверить в то, что он прав, и обиделась на Карлайла до тех пор, пока не увидит Чарли.

– Иногда ты еще хуже Эдварда. Он хотя бы молчит целый день, – в шутку поддразнила ее Кейт.
Эдвард сидел метрах в ста от них, обняв подтянутые к груди колени, наслаждался заходом солнца и игнорировал свою семью, насколько это было возможно. Никогда раньше он не осознавал свой статус одиночки, как сейчас. Видимо, Джаспер поэтому так старательно блокировал от него свои мысли, нет смысла воспринимать эхо собственной грусти. Между ним и Таней, думал Эдвард, у Джаспера, должно быть, лопалось терпение. Карлайл и Эсми тоже были очень осторожны со своими мыслями, не допуская в них ни Беллу, ни Чарли, кроме неизбежных мимолетных образов Чарли, когда Таня говорила о нем.

По правде сказать, когда Таня собиралась уйти, он хотел пойти вместе с ней. Вампир удивился, что Элис этого не увидела.

Боже, он так хотел увидеть Беллу собственными глаза и услышать ее голос. Элис провела с ней уже четыре дня. Карлайл, Эсми, Эммет и Джаспер тоже встречались с ней. Они позволили ему быть рядом с ней всего одну минуту, пустили ее в его мир всего на минуту.

На самом деле среди толпы людей ее запах будет смешан с их, поэтому он сможет устоять перед ним, да еще вперемешку с вонью псин. Эта вонь замаскирует что угодно. Если понадобится, он задержит дыхание, но он должен ее увидеть. Когда остальные вчера присоединились к ним, контроль Джаспера ослаб всего на одно мгновение. Этого момента хватило, чтобы Эдвард увидел, как псина был заинтересован в Белле. В его Белле. Этот монстр находился рядом с его Беллой. Он мог ухаживать за ней прямо сейчас. Из его горла вырвался низкий и пугающий рык. Все разговоры сразу прекратились, а головы повернулись в его сторону. Краем глаза Эдвард видел, как все они пристально следили за ним, но он даже не обернулся к ним.

Может, если он будет их игнорировать, они просто уйдут.
И в этот момент это произошло. В этот момент все внутри Эдварда разбилось, как стекло на мелкие осколки. Неожиданный вскрик Элис поднял парня на ноги, и их глаза встретились. У обоих на лице было выражение ужаса.

– Эдвард! Нет! Вернись!
Было уже слишком поздно. Эдвард вскочил и побежал в сторону озера так быстро, что был уже слишком далеко, чтобы прочитать испуганные мысли членов своей семьи.
– Элис! Что это было? Что ты видела?
– Белла! Нет! О боже! Карлайл, это Белла! Он пошел за ней! – Элис объяснила свое видение семье.

Спустя секунду полного оцепенения все кинулись за Эдвардом в лес, но он был быстрее, чем они. К тому же, у него имелась фора.
Они не смогут его поймать, и все это знали.




Автор: Momatu
Переводчики: лебедь & Deruddy
Бета: LanaLuna11
Почтовый голубь: ♥Sweet_Caramel♥