2024-4-26

16

0

0

А представителями третьего курса при дворе короля и королевы выпускного бала в этом году станут… Изабелла Свон и Эдвард Каллен!

Раздаются приветственные возгласы, свист и аплодисменты, и я, приклеив на лицо фальшивую улыбку, пытаюсь не споткнуться, спускаясь с трибун для болельщиков в спортзале (Прим.пер.: вот тот самый спортзал Shawnee High School). Улыбающийся Эдвард ждет меня у нижнего ряда скамеек. Как вице-президент ученического совета он с самого начала участвует в этом собрании, которое продолжается уже тридцать минут. К тому же он самый подходящий кандидат в придворные от нашего класса. Судя по тому, как развивается его школьная карьера, корона короля выпускного бала у него в кармане уже с первого курса.

Правда, трудно сказать, получает ли он удовольствие от всей этой известности. Эдвард всегда был прирожденным лидером, поэтому не удивительно, что его выбрали в ученический совет. За эти годы он отточил свое футбольное мастерство и продолжает быть одним из сильнейших игроков школьной команды. А кроме того, разумеется, вокруг него вечно толкутся девчонки. Но он не поддерживает открыто никаких отношений. Не могу припомнить ни одного случая, когда я увидела бы его держащимся с девушкой за руки или, не дай Бог, лижущимся с кем-то в коридоре, как кое-кто из других бабников этой школы. Честно говоря, не знаю, встречался ли Эдвард с кем-нибудь после той давней нашумевшей интрижки с Дори Как-Ее-Там.

Не помню ее фамилии, и меня это не волнует.

На самом деле еще как.

Это была Дори, черт бы ее побрал, Честер, и меня до сих пор убивает мысль о том, что полтора года назад Эдвард занимался с ней сексом. Я этого не понимаю.

С другой стороны, я много чего не понимаю в последнее время. Мы с Брэйди расстались в конце лета, когда из-за меня не занялись сексом. Брэйди решил, что его полугодовой день рождения – отличный повод, чтобы праздновать в раздетом виде. Я была еще не готова и сочла, что умнее будет оставить на себе кое-какую одежду, отложив полное обнажение до более важной даты, например, до настоящего дня рождения. Брэйди не согласился, застегнул ширинку и ушел из моего дома рассерженным.

Как выяснилось, он по-прежнему устраивает празднования с раздеванием, но не со мной. С Дори Честер, с кем же еще.

Похоже, она создана для того, чтобы отравлять мое существование.

Мы с Брэйди расстались, когда он честно признался, что за несколько дней до того переспал с Дори. Мне больно, лишь когда я вижу девушку и парня, которые делят один шкафчик или идут в класс, держась за руки. Ведь больше двух лет я проводила главные праздники с бойфрендом, которым очень дорожила. А теперь брожу, жалея, что приходится терпеть заказанные песни, которые каждую пятницу и в праздничные дни проигрывает наш учитель химии, он же диск-жокей, на всех переменах с самого утра и до окончания занятий. Хорошо, что наша школа расположена не на горном склоне. Подростки, которые оплакивают свои отношения и слышат в таких дозах «Don't Know What You've Got (Till It's Gone)» и «Love Bites» запросто могут счесть прыжок со скалы вполне приемлемым способом избавления от этих пыток.

Кстати, о существовании: сейчас мне хочется оказаться где-нибудь в другом месте, только не здесь. Мое имя знают только из-за хоккейного матча, состоявшегося в прошлый уикенд. Счет был ничейным, и нам с «Мурстаунскими друзьями» пришлось провести серию буллитов, в которой я пропустила только один мяч из пяти.

Благодаря этому мы в ближайшие выходные поедем на финал чемпионата штата. Я хорошо себя показала и горжусь собой, но это внимание не радует. Молюсь, чтобы земля поскорее разверзлась и поглотила меня.

Я даже не знала, что меня включили в список кандидатов, пока три дня назад во время ланча ко мне не подбежала визжащая Шарлотта с листком бумаги, на котором среди имен самых красивых девушек нашего третьего курса обнаружилось и моё. Очень уместным дополнением к этому списку стало бы название рубрики «Улицы Сезам»: «Один из этих детей не такой, как все» (Прим.пер.: другими словами, «Найди лишнего»).

Остальные четыре имени принадлежат девушкам из компании, известной как «Шесть Сексуальных Кубиков». Похожие на моделей, они курят и выпивают, занимаются сексом и вообще всем, что делают суперпопулярные ребята. Спортсменку, которая неоднократно защитила свои ворота и обеспечила выход команды в финал штата, по идее, можно было бы назвать человеком из той же тусовки… но я исключение из этого правила.

Да, я играю в школьной команде по хоккею на траве, но еще и пою в хоре, участвую в общешкольных мюзиклах, выступаю в составе колокольного ансамбля и общаюсь со скейтерами, щеголяющими асимметричными стрижками.

Никто не может меня раскусить, и мне это нравится. Проблема в том, что меня, похоже, не понимает и ни один из парней, которых я нахожу привлекательными, поэтому мы с ними просто приятели, а я остаюсь без пары. Хорошая подруга. Соседка. И это отстой.

– Поздравляю, – Эдвард с улыбкой берет меня за руку, и мы идем к центру зала, где уже ждут представители первого и второго курсов. – Ты в порядке?

Я волнуюсь, и сгораю от стыда, и изо всех сил стараюсь, чтобы меня не вырвало на фирменные мокасины Эдварда. Сколько раз я мечтала о том, как он будет держать меня за руку на глазах у всего мира? Правда, это всего лишь шоу. Он не мой. Я выиграла в конкурсе популярности, потому что не пропустила в свои ворота четыре мяча из пяти. Мне даже не хочется посмотреть на «Шесть Кубиков», которые, вероятно, планируют мое убийство.

Как я осмелилась похитить их успех, и так далее, и тому подобное. Я поднимаю голову и гляжу на стропила, только чтобы убедиться, что с них не свисает на веревке ведро со свиной кровью.

Вдобавок, должна заметить, я выгляжу спятившей в своей хоккейной юбке и джемпере, в то время как Эдвард при параде – в легких брюках «Гэп» цвета хаки и свитере с ромбами. Мы обязаны носить спортивную форму в дни матчей или, как в этом случае, в последний школьный день перед праздничным уикендом, на который назначена игра. Если бы официальные фото королевского двора делали во время футбольного матча, я, по крайней мере, была бы нарядно одетой. Ну а сейчас чувствую себя гадким утенком рядом с принцем лебедей.

– Белла?

Ох, что же это я? Ведь предмет моей давно утраченной детской влюбленности задал вопрос.

– Да. Но не могу в это поверить. Неловко себя чувствую.

Мы занимаем свои места, объявляют имена короля и королевы выпускного бала, после чего приветствия постепенно стихают.

– Да, Оз! – кричит Эдвард своему приятелю, Ройсу Осборну, которого только что провозгласили королем. Ройс встает рядом со своей давней девушкой, Джейн Мастерс, нашей новой королевой, на маленький красный ковер.

– Приветствуем королевский двор выпускного бала 1991 года в средней школе Шони!
Ансамбль внезапно разражается командным гимном «Renegade», а футболисты и чирлидеры начинают прыгать по спортзалу, заводя толпу для завтрашней большой игры.

Я рискую украдкой взглянуть на Эдварда и обнаруживаю, что он внимательно смотрит на меня. Всего лишь намек на его искреннюю улыбку – и пара бабочек уже мечется в животе. Эдвард приближает губы к моему уху:
– Не надо чувствовать себя неловко. Ведь ты звезда – и не в чем-то одном. И чертовски потрясающе сыграла в том хоккейном матче – Я заглядываю в его глаза, ища подтверждения, и он убежденно кивает.

– Ты был там?

Скептический взгляд.
– Где же еще я мог быть?

Я пожимаю плечами, губы растягивает смущенная улыбка:
– Просто не знала, что ты следишь за нашим сезоном.

– Белла, ты ведь моя самая давняя подруга и отпадный вратарь школьной хоккейной команды. Конечно, я там был, даже сидел впереди твоих родителей. Мне пришлось уйти сразу после финального свистка, потому что нужно было забрать Эмбри с тренировки по карате, но да, я видел всё с начала до конца. А еще заметил, как во время серии пенальти искатели талантов разговаривали на боковой линии с вашими помощниками тренера.

Я поджимаю губы, пытаясь скрыть замешательство и легкое головокружение. Этот парень продолжает меня удивлять. Он замечает мелочи. Обращает внимание на всё. И он лучше меня, потому что я-то после разрыва с Брэйди не даю себе труда следить за мужским футболом. Да, Эдвард по-прежнему в команде… но ходить на игры только из-за сохранившихся крупиц каких-то отношений или дружбы… я чувствовала бы себя идиоткой.

И вот теперь узнаю́ всё это.

«Как только я думаю, что выбрался, они снова тянут меня обратно» (Прим.пер.: фраза Майкла Корлеоне из фильма «Крестный отец-3»)

– Кроме шуток. И я безусловно предпочел бы тебя любой другой из номинированных девушек. Так что наслаждайся. Ты этого достойна.

Совершенно ошеломленная его комплиментами, я улыбаюсь и хлопаю в такт музыке вместе со всеми. Не знаю, как отнестись к сказанному Эдвардом. Он предпочел бы меня той компании, с которой тусуется каждый день в коридоре? «Сексуальным кубикам» и их окружению? К счастью, после того первого раза до меня больше не доходили никакие тошнотворные эротические слухи о нем, так что я понятия не имею, был ли он с другими девушками в этом смысле. Но они так и вьются вокруг него… постоянно.

Одиннадцать лет назад этот парень подарил мне кольцо своей мамы и сделал предложение руки и сердца. Охотно признаю, что глупо продолжать беспрестанно цепляться за это воспоминание. Понимаю, это теперь ничего не значит, да и раньше не значило. Но когда он говорит что-то вроде того, что сказал сейчас… Как я могу просто проигнорировать это? Проигнорировать Эдварда?

Можно перечислить имена дюжины других привлекательных парней, за возможность встречаться с которыми я ухватилась бы, если бы они предложили. Я не зациклена на Эдварде, не одержима желанием, сжимающим сердце мертвой хваткой. За эти годы мы прошли вместе пару предметов. И теперь тоже всегда здороваемся, встречаясь в коридоре. Я рада, что мы можем приветствовать друг друга без всякой неловкости. Мы оба справились со смятением, которое охватывало нас на первых порах в старшей школе.

Считаю ли я его по-прежнему великолепным? Разумеется. Наверное, так будет всегда. Но больше я не сохну по нему. И знаете что? В последний раз мы были парой в четвертом классе. Если бы я всё еще ежедневно теряла от него голову из-за того, что нас когда-то связывало, меня, наверное, даже по нашим непритязательным меркам следовало бы причислить к влюбленным дурочкам.

Мой внутренний монолог тормозит, свистя покрышками, когда Эдвард возвращается к моему уху, чтобы сквозь затихающий шум донести до меня еще одно сообщение:
– И послушай, Брэйди совершенно не подходил тебе. Мне ужасно не понравилось, как он с тобой поступил. Черт бы его побрал за то, что он переспал с Дори.

Я издаю про себя вопль, усиленный мегафоном: «О Господи!». Вроде как: «слышали, что мне сказал Эдвард?» Разве можно не думать об этом снова и снова? Как будто жизнь семнадцатилетней девушки и так недостаточно сложна.

Внешне же сердито фыркаю и скупо улыбаюсь в ответ:
– Наверное, с отношениями такое иногда случается.
Не слишком поэтично, но позволяет выкрутиться, поскольку Эдвард кивает и снова начинает хлопать по приветственно вскинутым ладоням своих друзей-футболистов.

Я знаю, он сказал это не для того, чтобы жестоко поиграть моими эмоциями, подразнить меня. Он хороший парень и всегда им был.

Всё это абсолютно искренне, и это убивает меня.
Но он непонятливый, и я тоже, только по разным причинам.

С нетерпением жду окончания школы и отъезда из этого городка. Предстоящие полтора года не сумеют пролететь для меня достаточно быстро. Возможно, лишившись возможности ежедневно видеть Эдварда, я сумею избавиться от постоянного интереса к нему – интереса, который так и не прошел. Не хочу снова машинально вырисовывать имя Эдварда, когда скучаю. Это совершенно нездорово.
.
.
.
Обнаружить в среду вечером, что ты теперь входишь в свиту и в четверг утром должна явиться на игру расфуфыренной, – полный отстой. Некогда искать платье, поэтому в результате я одалживаю у Розали то, в котором она была в прошлом году на званом ужине для третьекурсников. Она одна из моих самых близких подруг – с тех пор, как мы сидели рядом на уроках углубленной алгебры во время моего второго курса. Роуз на класс старше меня, и мне ужасно не нравится думать о том, что этой весной она окончит школу. Хорошо хоть, Розали собирается учиться в колледже Монмут, это не так уж далеко(Прим.пер.: смотря с чем сравнивать – около тысячи миль, на автомобиле пятнадцать часов в один конец), и мы сможем навещать друг друга несколько раз в семестр.

К счастью, платье мне впору и выглядит неплохо. Облегающее, длиной до середины икры, с открытыми плечами, светло-голубое. Не то чтобы я это планировала, но оно хорошо сочетается с официальными цветами нашей школы: темно-синим, голубым и белым. Вместе с Эдвардом, в его черном костюме и темно-синем галстуке, мы будем настоящим олицетворением школьного духа. Всё, что мне придется сделать, это пережить утро, не отморозив задницу под хлещущим по стадиону северо-восточным ветром и ледяными взглядами, которыми продолжают сверлить меня «Шесть кубиков» и их гарем куртизанок.

Как будто я об этом просила. Да я предпочла бы оказаться где угодно, только не здесь! Ладно, не стоит делать поспешных заявлений. Не здесь – но с Эдвардом.

Слава Богу, в этот ветреный День Благодарения от нас требуется лишь выйти во время перерыва между таймами в центр футбольного поля. Держать Эдварда под руку все эти пятнадцать минут, разумеется, потрясающе, но я пытаюсь спуститься с небес на землю и не увлечься мысленным выбором цвета свадебных нарядов и придумыванием имен для наших будущих детей.

Чувство собственного достоинства: пока уцелело… вроде бы.

– Ты очень красивая, – говорит Эдвард, встречая меня в коридоре перед выходом на поле. Он поправляет лацканы своего пиджака, рассматривая меня с искренней, но всё-таки убийственной улыбкой. – Достаточно ли хорошо я выгляжу, чтобы сопровождать тебя?

Едва не давлюсь жевательной резинкой:
– А… да. Совершенно уверена, что скорее надо беспокоиться о том, достаточно ли хорошо выгляжу я, чтобы выйти с тобой.

Он морщит лоб и с основательно озадаченным видом качает головой:
– Почему ты так думаешь?

«Он это серьезно?»

Я закатываю глаза:
– Потому что ты это ты, Эдвард Каллен, полубог… – воздеваю руки к небу, – …а я – это просто… я.

На его лице сохраняется застывшее выражение недоумения, убеждающее меня в том, что он действительно не шутит и именно настолько непонятлив, насколько мне кажется.

– Эдвард. Тебе известно, насколько ты популярен и насколько я… нет. Мы оба знаем, черт, да весь этот стадион в курсе: сегодня я здесь только потому, что в школе Шони спорт превыше всего, а обо мне на этой неделе много говорят, – я покорно пожимаю плечами. – Раньше меня не замечали, и после финала штата я снова растворюсь на заднем плане среди остальных пяти сотен третьекурсников.

– Белла… – огорченно шепчет Эдвард, но я перебиваю его, чтобы успокоить:

– Всё в порядке, правда. У меня нет к тебе претензий или чего-то в этом роде, – усмехаюсь и кладу руку на его предплечье. – В такой большой школе неизбежно находишь свою собственную компанию. Ты нашел свою, а я свою, и это нормально.

Эдвард смотрит в пространство поверх моего плеча, явно силясь найти слова для ответа:
– Ну да, мы годами общаемся с разными людьми. Но я никогда не думал о тебе как о непопулярной. В этой школе две тысячи учеников. Я вижу группы, люди в которых известны по разным причинам, но мне всё равно, насколько они популярны, – он снова переводит взгляд на меня. – И я уж точно по-прежнему считаю тебя своей подругой, пусть нам и редко удается проводить время вместе. Хотел бы надеяться, что ты тоже считаешь меня другом, – он хмурится и пожимает плечами, а я задаюсь вопросом, не обидела ли его. – И не думай, что я не замечал тебя на переменах с Дженсеном, Корнингом и всей их компанией. Я слышу, что говорят о тебе парни в раздевалке, – его слова и удивленно приподнятые брови вызывают у меня легкое волнение, но совершенно сбивают с толку. – У тебя множество поклонников.

У меня глаза лезут на лоб от изумления. Эндрю Дженсен и Росс Корнинг говорят обо мне? В этом смысле? Двое самых классных скейтеров в нашей школе? Было бы неплохо, если бы кто-нибудь из них на самом деле как-то проявил своё отношение ко мне! Я до обидного одинока и весьма предсказуемо становлюсь третьей лишней для своих друзей. Мне понадобится нотариально заверенный список «парней», о которых говорит Эдвард. Немедленно.

Но вернемся к Эдварду. Сейчас он важнее.

Говорю с сарказмом, стараясь не слишком задумываться над его словами:
– Ну, я в этом не уверена. Но как бы то ни было, наверное, будет неплохо, если мы покажемся вместе между таймами.

Эдвард молча протягивает руку, приглашая меня опереться на нее. А когда я встаю рядом, наклоняет голову, чтобы шепнуть мне на ухо:
– Более чем неплохо. Уверен, вместе мы будем смотреться чертовски потрясающе.

И когда я слышу это, сердечко моей внутренней малышки снова обретает способность взмывать к небесам.

Нет, мы не поклялись друг другу в любви. И выражение чувств во время нашего сегодняшнего момента близости не означает, что в понедельник мы будем тусоваться вместе в коридоре перед классным часом или оставим друг для друга по танцу во время весеннего школьного бала.

Нет.

Я часто мечтала когда-нибудь увидеть доброжелательный и восхищенный взгляд Эдварда направленным только на меня – и мне очень хорошо сейчас именно под таким его взглядом, поэтому я улыбаюсь в ответ.
.
.
.
В понедельник утром я прихожу в школу с обновленным чувством уверенности в себе, правда, с оттенком тревоги. Похрустывая костяшками пальцев, жду, когда из раздевалки выйдет Росс Корнинг. Разумеется, сегодня ему требуется для этого целая вечность… гимнастка, и та управилась бы быстрее.

– Привет, Беллз! – кричит Сью с противоположного конца коридора. – Тренеру нужно поговорить с тобой насчет ужина для победителей. Есть минутка?

– Ага, сейчас приду, – отвечаю я, а Росс выбирает именно этот момент, чтобы неспешным шагом покинуть раздевалку. Кокетливая улыбка, которой он меня одаривает, заставляет подумать, что он рад видеть меня ожидающей. – Привет.

– Как жизнь, Свонни?

– Хотела спросить у тебя кое о чем. – Прямо к делу, только так и можно. К тому же это единственный способ не пойти на попятный – а вдруг меня скрутит острый приступ гипноза под взглядом этих убийственно-карих глаз. – У тебя уже есть планы на пятницу?

Он отрицательно качает головой, демонстрируя улыбку, которая, надеюсь, говорит о его энтузиазме:
– Ничего такого, что нельзя отложить. А что? Может, планы на пятницу есть у тебя? – Росс наклоняется, чтобы быть ближе ко мне, волосы падают ему на глаза.

Я нервно сглатываю и продолжаю:
– Ну, я подумала, что, поскольку по пятницам ты обычно тусуешься перед кинотеатром, отрабатывая всякие прыжки и скольжения, возможно, мне удастся вместо этого заманить тебя внутрь – защищать меня от Роберта ДеНиро в «Мысе страха»?

– Променять доску на свидание с вратарем команды-чемпиона, а? – Слыша его поддразнивающий тон, не могу удержаться от улыбки, а Росс обнимает меня за плечи: – Давненько я не получал такого замечательного предложения, – шепчет он мне на ухо и поворачивает, чтобы увести в другую сторону. Мы успеваем сделать буквально полшага – и впечатываемся в Эдварда, выходящего из раздевалки.

У меня перехватывает дыхание, а Эдвард выпрямляется и с задумчивым видом отступает в сторону.
– Извините, – тихо говорит он с едва заметной улыбкой.

– Ничего страшного, дружище, – кивает ему Росс и уводит меня по коридору.

Отчаянно стараюсь не оглянуться, чтобы узнать, смотрит ли Эдвард на нас… на меня. Но мне это всё-таки удается.

И, несмотря на то, что для меня он неугасимый огонь, который, вероятно, всегда будет гореть в уголке моего сердца, я впервые в жизни спокойна, оставляя Эдварда позади.

Ну вот, детство закончилось. Чуда не произошло.
Герои на пороге взрослой жизни, уже совсем скоро они расстанутся
и окунутся в новые заботы и радости.
Как всегда, ждем ваших комментариев здесь или на
ФОРУМЕ