Засыпаю
И представляю, что ты рядом со мной.

(«I Go to Sleep», «Sia»)

Она никогда не предполагала, что с ней произойдёт что-то подобное. Ей никогда не был присущ бунтарский дух, как например Бэлле. И она никогда не собиралась идти против установленных традиций и обычаев. Не из таких девушек она была. Если угодно, из их трио Андромеда обладала самым мягким характером. Скромная тихоня, она никогда не устраивала истерик, держа всё в себе.

У судьбы, однако, были собственные планы на сестёр Блэк.

История Андромеды началась в конце 1963 года. Ей недавно исполнилось одиннадцать, и в Хогвартсе она училась всего лишь несколько месяцев. Распределённая в Слизерин, Меда не чувствовала свободы и лёгкости бытия, несмотря даже на покровительство Беллы, а, скорей всего (что более вероятно) именно благодаря ему. Часто она одиноко бродила по коридорам замка в компании лишь блокнота для рисования и карандаша. Именно там она и наткнулась на Теда Тонкс впервые. Они столкнулись, что называется, нос к носу, а когда он улыбнулся и спросил:

— Ты заблудилась, мышка? — поражённая Андромеда уставилась на него, широко распахнув глаза, даже не пытаясь ответить.

Будучи довольно высоким тринадцатилетним подростком, Тед показался ей одновременно очень взрослым и удивительно привлекательным. Не в силах оторвать взгляд от его лица, Андромеда думала о том, что у него самые красивые ямочки на щеках из всех, какие она только когда-либо видела. Негромкий смех нарушил её благоговейное оцепенение. Неистово покраснев, она выронила блокнот для рисования и убежала. Спустя несколько дней Тед отыскал её, вернув блокнот со словами:

— Ты выронила его в тот раз, мышка.

После этой встречи, на протяжении многих месяцев Меда только его улыбку и рисовала. Тот факт, что она не призналась Бэлле, кому эта улыбка принадлежит, доводил сестру до исступления.

Пылкую влюблённость в красавца из Райвенкло удавалось держать в тайне ровно до того момента, пока он, на четвёртом году обучения Андромеды, не решил пригласить её на Святочный бал. К тому времени она уже разузнала, что Тед был магглорождённым, и, выслушав приглашение, на самом деле собиралась ответить отказом. Увы, Меда совершила роковую ошибку, всего лишь посмотрев на него. Стоило их взглядам встретиться, и все её правильные намерения пошли прахом: она необычайно ясно осознала, что не сможет отказать ему. Ни в чём. Беспомощно утопая в синей глубине его глаз, Андромеда снова просто стояла и молчала.

— Это значит «да»? — спросил Тед, с улыбкой наблюдая за мечтательным выражением её лица.

— Да, — выдохнула она и тоже улыбнулась.

Тогда он склонился ниже и прошептал ей прямо в ухо:

— Хорошо. Увидимся, мышка, — и ленивой походкой победителя побрел прочь по коридору.

— Да, — повторила Меда, не в силах отвести взгляд от его высокой фигуры, пока та не скрылась за углом.

На балу они танцевали ночь напролёт, и в его объятиях Андромеда забыла обо всем: об истеричных воплях и угрозах взбесившейся Бэллы, об испуганных взглядах Цисси. Абсолютно обо всём. Она помнила только его сияющие глаза. То, как её касались сильные, нежные руки. И его горячее дыхание на своей коже. Ничего другого не существовало в этот вечер. Ничто другое попросту не имело значения.

Потом он проводил Меду до самого подземелья, и его надёжная тёплая ладонь весь путь бережно придерживала её за талию. Когда они дошли до общей гостиной Слизерина, и Тед наклонился совсем близко, она замерла в ожидании, всем сердцем надеясь на поцелуй. Однако он не поцеловал. Лишь нежно скользнул костяшками пальцев по щеке и, коснувшись губами её уха, прошептал:

— Спасибо, — мягко подталкивая к двери.

Андромеда была разочарована. Тем не менее, этот вечер стал самым волшебным из всего, что ей когда-либо довелось испытать.

На следующее утро она сразу поняла причину столь странной нерешительности, когда увидела расцветший под его глазом синяк и разбитую губу. Видимо, прихвостни Бэллы вчера поджидали его где-нибудь за углом. Поговаривали, что он порядочно потрепал их, несмотря на то, был в меньшинстве. В который раз взглянув на его избитое лицо, Меда проглотила злые слёзы и, направившись в подземелье, ворвалась в комнату девочек. Хитрая, довольная улыбка на лице Беллы зажгла в ней слепую ярость, которой Блэки были хорошо известны в магическом мире. До сих пор Меда даже не подозревала, что тоже обладает ею, но впервые в жизни она отвесила сестре звонкую пощёчину, вынудив ту удивлённо взвизгнуть.

Не дожидаясь реакции ошарашенной Беллы и слёз напуганной Цисси, она сбежала к Чёрному озеру. Именно там Тед и нашёл её. Она осторожно коснулась подбитого глаза, и Тонкс тихонько зашипел от боли. Чувствуя себя виноватой и жалкой, Андромеда прошептала:

— Прости, — вытянулась всем телом и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его.

Когда он охотно вернул поцелуй, а крепкие руки изо всех сил прижали Меду к его груди, необходимость дышать канула в лету, как и все её заботы и проблемы. В этот момент она поняла: даже воздух больше не нужен, лишь бы только Тед не прекращал целовать её. Ещё никогда и ни в чём она не была так твёрдо уверена за свои пятнадцать лет жизни.

После того дня на озере они потеряли счёт часам проведённым вместе.

Порой Андромеде казалось, что весь мир ополчился против них. Но стоило ему прошептать:

— Всё будет хорошо. Я обещаю, — присущий только ему запах дождя, травы и солнца окутывал её, и она чувствовала себя непобедимой.

Казалось, если бы только мир позволил им такую роскошь, они могли бы вечно наслаждаться объятьями и тонуть друг в друге. Однако, Меда была благодарна даже за эти совместно проведённые украдкой моменты, вдалеке от враждебных глаз. Благодаря воспоминаниям об их встречах, она смогла пережить разлуку во время школьных каникул.

Так прошло несколько месяцев, и чем меньше времени оставалось до дня окончания Тедом школы, тем сильней он тревожился, тем хуже ему удавалось скрывать собственное беспокойство. Теперь уже Андромеда пыталась его успокоить. Увы, она не могла предложить ему ничего более утешительного, чем нежные ласки. Часто он укладывался головой на её колени, и, обняв, глухо шептал прямо в живот:

— Люблю тебя, — в то время как она рассеянно перебирала пальцами локоны пшеничного цвета.

Эти немудрёные действия неизменно успокаивали Теда, и очень скоро он вновь становился самим собой: её сильным, спокойным, уверенным защитником.

Его последняя неделя в Хогвартсе подходила к концу, когда грозный призрак неминуемого расставания зловеще навис над ними, окрашивая прощальные поцелуи и объятья медным привкусом отчаяния.

В один из дней тёплый весенний дождь застал их рассеянно блуждающих по лесу и вынудил искать убежища под вековым дубом. Именно тогда несгибаемый самоконтроль Теда Тонкса (который Меда рассматривала как нечто сверхъестественное) наконец покатился в тартарары, и впервые за время их знакомства он позволил рукам пробраться под её юбку.

Ничего больше и не потребовалось для демонстрации его намерений.

Надо сказать, что уже в течение долгого времени Андромеда мечтала принадлежать ему телом так же полно, как и душой, но была озадачена его сдержанностью. В конце концов, она постаралась успокоить себя тем, что, видимо, Тэд соблюдает какие-то маггловские традиции.

Поэтому, когда он наконец решился, у Андромеды немного времени ушло на то, чтобы буквально сорвать не только блузку, юбку и нижнее бельё с себя, но и одежду с него. На мгновенье Тед замер, не говоря ни слова, взгляд его, тягучий и непроницаемый, бродил по её нагому телу, а Меда боялась только одного: что он снова передумает. Однако, гортанный возглас, с которым он спустя мгновение напал на её губы, сейчас же развеял все сомнения.

Тед бережно опустил её на тёплую влажную траву, и они, взаимно опьянённые влекущей гладью обнажённой кожи, тонущие в сокрушительном, неодолимом вожделении любовной лихорадки, отчаянно вцепились друг в друга, пытаясь целовать, посасывать, лизать и ласкать везде и сразу. Вскоре он уже устроился между её широко разведёнными бёдрами, толкнулся, и Андромеда простонала его имя в серое, низко нависшее небо, содрогаясь под ним, извиваясь от острой смеси мгновенной боли и нарастающего неутолённого желания. Его порывистые, наполненные отчаянием и страстью движения, пусть и выдавали отсутствие опыта, всё же увлекли её за грань, и, уже срываясь в бездонную пропасть наслаждения, она услышала его хриплый басок, ликующе вскрикнувший:

— Дромеда!

Произошедшее между ними было далеко от совершенства насколько это возможно, но для неё эта близость стала безусловно необходимым, совершенно волшебным и затмевающим абсолютно всё событием.

Они остались в лесу до утра, а на следующий день родители забрали её из школы. Вероятно, благодаря стараниям Бэллы.

Дома, снедаемая тоской и беспокойством, Андромеда стала угасать, проболела месяц, но не умерла, хотя с совершенным равнодушием приняла факт, что к этому всё и идёт.

Вынужденная продолжать жизнь без Теда, она по-детски глупо попыталась перестать любить его. На самом деле попыталась. Родители просили забыть его, и, как хорошая дочь, она пообещала, что будет стараться. И, Мерлин свидетель, прилагала нечеловеческие усилия. Возможно, ей даже удалось бы добиться обещанного, если бы только она не вспоминала о нём каждую секунду. Если бы только всё вокруг: свет солнца, шорох дождя и шелест травы, не нашёптывало его имя.

Воспоминания терзали Меду, переполняя готовую лопнуть голову, так что она едва ли могла заниматься чем-то ещё, кроме размышлений о нём. Тем не менее, возможно, она и смогла бы его забыть, если бы только они не подходили друг другу настолько идеально. Если бы только его улыбка не стала первой, что заставила её покраснеть, а его глаза не завораживали до умопомрачения. Если бы только под мягкими касаниями его пальцев кожа не вспыхивала возбуждением, а жадные губы не лишали дыхания, погружая в сладостное забытьё. Если бы только его запах не кружил голову, а волосы не рассыпались нежным шёлком. Если бы только его кожа не манила теплом и гладкостью, а плечи — широтой размаха и силой под её сведёнными желанием пальцами…

Оглядываясь назад, Андромеда постепенно пришла к выводу, что этот мужчина был предназначен ей судьбой, именно поэтому она никак не может разлюбить его и перестать тосковать. Сражённая и подавленная этой догадкой, она покорно сносила вялое течение времени: минута за минутой, день за днём, месяц за месяцем.

Несмотря на разбитое сердце, ей каким-то образом удалось пережить заключительный год обучения в Хогвартсе. Когда она вернулась домой, оказалось, что, согласно традициям, подошло её время выходить замуж, и Андромеда смиренно присутствовала на всех балах, устраиваемых родителями. Играя положенную роль, она сухо флиртовала с подходящим её положению чистокровным женихом-аристократом, который отвечал ей безупречной, фальшивой улыбкой хорошо воспитанного человека, апатично касаясь бледными пальцами её талии, и покорно целовался с ней на балконе. И когда не заинтересованные в процессе, прохладные губы Люциуса скользили по её обнажённой шее, она не могла не вспоминать Теда, удивляясь тому, как разительно отличаются их поцелуи.

Андромеда не ненавидела Малфоя: он тоже пал жертвой совместных ничтожных интриг их родителей. На самом деле предметом его желаний была Цисса, но в невесты ему подсунули среднюю сестру, и, будучи послушным сыном, он сделал, как ему велели.

Они оба лгали. Окружающим, друг другу, даже самим себе. К концу каждого дня эта ложь отравляла ещё один малюсенький кусочек её сердца, так что спустя какое-то время оно окончательно онемело, и Андромеда уже почти перестала чувствовать ноющую боль разлуки и одиночества. Почти забыла его. На самом деле почти…

Тем не менее, видимо, по велению судьбы, однажды, по прошествии двух лет, она наткнулась на Теда в каком-то книжном магазине Косого переулка. Циссе срочно понадобился нашумевший популярный роман, и Андромеда пошла с ней за компанию. Бесцельно бродя между книжными полками, она ждала сестру и, замечтавшись, сначала не заметила его. Только когда он хрипловато, почти про себя пробормотал:

— Дромеда… — она поняла, кто стоит перед ней, и, вздрогнув, смогла лишь жалко всхлипнуть в ответ.

— Ты заблудилась, мышка? — прошептал Тед и улыбнулся.

И с этой его улыбкой воспоминания, которые она так долго и мучительно старалась похоронить, в одну секунду атаковали все её чувства, встряхнув их и наполнив жизнью. Видимо, её жалкое, трусливое сердце так ничего и не забыло, а просто ждало подходящего момента. Бешено заколотившись в груди, оно вынудило Андромеду взглянуть на стоящего перед ней мужчину. И она, как в первый раз, потерялась в глубокой синеве его глаз, краснея, улыбаясь и плача одновременно. Он шагнул ближе, схватил её в медвежьи объятия, бормоча на ухо что-то невнятное своим убаюкивающим, чуть севшим от волнения басом. Тёплый, родной запах окутал её мягким коконом, и она поняла, что не сможет оставить Тэда. Никогда.

— Бегите, — услышала она испуганный голос Циссы. — Мама вот-вот появится здесь.

— Дромеда? — шепнул Тед снова, жадно ища в её глазах подтверждение собственных надежд.

Андромеда кивнула, и они рука об руку кинулись прочь, отыскав убежище в первой же попавшейся на пути тёмной нише. Горячие губы наконец-то жадно накрыли её рот, а истосковавшиеся руки отчаянно вцепились в его плечи.

Она не вернулась домой. Ни в тот день, ни когда-либо ещё. И ни разу не пожалела об этом. Отец выжег её имя с гобелена, на котором было изображено их семейное древо и запретил упоминать о ней. Тем не менее, Меда хотела верить, что он наверняка простил бы её, если бы только знал, насколько живой она чувствовала себя, когда вместе с Тедом бежала по улице, а его ладонь крепко и бережно сжимала её пальцы. К тому же мысль о счастливом браке Циссы и Люциуса грела её сердце на протяжении многих лет.

Эпилог

Двадцать шесть лет спустя Теда отняли у неё навсегда. На этот раз она даже не пыталась забыть.