Драко ждал этого вопроса. С некоторых пор он был почти уверен, что скоро услышит его. Вновь склонив голову на гладкую деревянную поверхность обеденного стола, он признался:

— Чертовски не хочется продолжать этот разговор сейчас, потому что из-за него придётся прервать обед, к тому же это плохо кончится для меня и преподнесёт в худшем свете.

Гермиона улыбнулась и снова погладила его по волосам.

— Какая разница, случится это сейчас или потом?

Он поднял голову и печально улыбнулся ей.

— Раз уж нам всё равно не удастся закончить трапезу, давай, по крайней мере, хотя бы перенесём разговор в другое место?

Свет молодой луны озарял ранний вечер, и они обосновались на улице, на веранде рядом со столовой. Драко накинул жене на плечи свой камзол и присел на каменный цветочный горшок. Гермиона тоже попыталась присесть, но призналась:

— Мне понадобится помощь. Этот ребенок всё усложняет, даже садиться трудно.

— Как неучтиво с моей стороны, — заметил муж, встал, предложил руку, чтобы она могла опереться, а затем сел рядом. Так и не выпустив её ладонь из своей, он начал рассказ: — В тот день, когда я пришёл к твоей мачехе и попросил твоей руки, она была потрясена. Твердила, что ты мне не пара, а вот её дочь Габи составила бы для меня хорошую партию.

Гермиона ахнула:

— Но Габи так молода!

— Да, но, по мнению её матери, не слишком, — заметил Драко саркастически. — Я сказал ей, что люблю и в жёны рассчитываю получить тебя, с её одобрения или нет — неважно. Сказал, что, если она не согласна, попрошу специальное разрешение либо из Министерства, либо у твоего кузена-маггла. Тогда она быстренько передумала и согласилась одобрить наш брак на определённых условия.

Гермиона вздохнула.

— Одним из которых стал возврат ей моего приданого.

— Отец хорошо обеспечил тебя, прежде чем уйти. Твоё приданое было очень большим по маггловским меркам, если быть точным, оно составляло пять тысяч фунтов, — пояснил Драко. — Я сказал ей, что мне оно не нужно, хотя и не должен был единолично принимать это решение, так как это были твои деньги.

Она приподняла брови.

— В действительности, это твои деньги. Приданое предназначено для того, чтобы обеспечить женщину мужем. Что-то вроде призового фонда, если хочешь заманить в ловушку и соблазнить все заинтересованные стороны. Деньги твои, поступай с ними, как посчитаешь нужным.

— Хорошо, но это ещё не всё, — сказал Драко, откашлялся, отпустил её руку и встал, отошёл на несколько шагов и продолжил: — Она сказала, что, кроме того, мне придётся просить разрешения жениться на тебе у твоего кузена-маггла. Сказала, что это как-то связано с твоим наследством.

— Кузен контролировал мое приданое?

Драко покачал головой.

— Нет, он не имел к нему никакого отношения. Он осуществлял опеку над имуществом семьи и наследством, которым, после замужества, стал бы управлять твой супруг. У твоей матери, Гермиона, были свои деньги, которые не попали под контроль мачехи. Когда во время войны твоя мать умерла, её деньги перешли тебе. Отец лишь управлял этими деньгами до твоего совершеннолетия или замужества. После его смерти эта задача легла на твоего кузена. Тот тоже не мог касаться этих денег, поскольку был родственником твоего отца, а не матери. Они оба мало что могли сделать, кроме как сохранять их для тебя, пока ты не достигла совершеннолетия.

— Даже не подозревала о наследстве со стороны матери. Я знала, что её семья во Франции обеспечена деньгами, титулами и землями, но всегда предполагала, что всё это давно поделено между её родственниками с континента, — она неуклюже встала и попыталась подойти ближе к мужу, но тот отошёл к самому краю веранды, тогда Гермиона спросила: — Есть что-то ещё?

— Твой кузен сказал, что если ты выходишь замуж до совершеннолетия, управлять наследством станет твой супруг, — медленно произнёс он, обернулся и добавил: — Это означает, что после свадьбы, я распоряжаюсь твоими деньгами.

— О какой сумме мы говорим? — спросила Гермиона, мягко укладывая руки на его спину.

Драко отвернулся от неё.

— Несколько сотен тысяч фунтов. Ты, несомненно, одна из самых богатых женщин, что я знаю. жена. — он обернулся и смотрел на неё очень серьёзно.

— Ты женился на мне из-за этих денег? — спросила она без обиняков.

— Нет, — уверенно ответил Драко. — Мое состояние гораздо больше твоего, даже если не удастся вернуть деньги отца. К тому же, ты совершеннолетняя, что подразумевает: эти деньги твои и только твои до самой смерти. Если ты умрёшь бездетной, деньги унаследует муж. Если оставишь после себя ребёнка, наследником становится он.

Гермиона только кивнула, осознавая: деньги принадлежат ей… пока она не умерла. Это казалось достаточной причиной, чтобы убить её, вот только муж утверждал, что не нуждается в её деньгах, они ему не нужны. Она развернулась к низкой стене веранды и присела на неё, спросив:

— Это всё?

Драко отодвинулся ещё на несколько шагов.

— Твоя мачеха узнала об этих деньгах и начала шантажировать меня.

— Чтобы шантажировать тебя, ей необходимо было владеть информацией, которая могла чем-то навредить. О чём ей стало известно, кроме моего приданого и наследства, ведь должно быть что-то ещё, что-то более важное? — осторожно спросила Гермиона.

Драко сглотнул, на мгновение ощутив отчаяние, затем сделал несколько глубоких вздохов и ответил:

— Существуют две тайны, в которые она оказалась посвящена, Гермиона. Во-первых, ей, хотя и с опозданием, стало известно, что я был разбойником. Но этим она меня не шантажировала, хотя и была готова. Она только довела это до моего сведения, когда ты покинула меня. Поттер и я поехали к ней, чтобы предупредить, что шантаж по поводу твоего приданого больше не удастся. Вот она и воспользовалась моментом, чтобы поговорить наедине и заявить, что знает о моём разбойничьем прошлом.

— Откуда? — спросила Гермиона.

Драко начал метаться по веранде туда-сюда, чувствуя себя зверем в клетке.

— У меня есть догадки. В тот день я видел Мари, выходившую из дома твоей мачехи сразу после меня. Позже Эбби рассказала отцу и мне, что и она, и Мари узнали о моём разбойничьем прошлом от тебя, Гермиона. Могу только предположить, что Мари рассказала об этом твоей мачехе.

— И как же они могли узнать от меня, если я сама только что об этом услышала? — взвилась Гермиона.

— Ты написала о своих догадках в дневнике, — сказал Драко.

Разом присмирев, Гермиона опустила глаза. Она на самом деле сделала такую запись, еще до свадьбы, но даже не подозревала, что кто-то видел её.

Помолчав, она обернулась к Драко и спросила:

— А что за вторая тайна, о которой ей стало известно, муж?

Он прикрыл глаза, почти физически чувствуя боль: Гермиона назвала его мужем, но после того, как откроется страшная тайна, она никогда больше не захочет этого.

— Нет! Я не могу сказать тебе, пока не могу! — Драко почти бегом вернулся в дом, оставив её одну.

24 Апреля 1813 года. На следующий день

Гермиона пила чай в Розовой гостиной и, услышав в коридоре шум, от неожиданности выронила ложку.

— Я должна её увидеть!

— Хозяин велел не беспокоить, — без должного почтения рявкнул дворецкий.

Гермиона напряглась, чтобы расслышать чужой, но показавшийся странно знакомым голос говорившей женщины.

— Я должна увидеть её сейчас же! Я слышала, ей стало лучше, она уже встаёт с постели!

Всё ещё чувствуя некоторую слабость, Гермиона поднялась, добрела до открытой двери в коридор и, выглянув, окликнула слугу:

— Кто там, Юинг?

Внезапно женщина, которую она не видела уже около восьми месяцев, минуя преграду в виде дворецкого, с диким выражением в глазах метнулась прямо к ней.

Это несколько напугало Гермиону, особенно, когда гостья вбежала в гостиную и схватила её за руки. Бросив на дворецкого красноречивый взгляд, миссис Малфой велела:

— Ступай, найди моего мужа!

— О, Гермиона! — воскликнула Габи. — Мы с мамой так беспокоились о тебе!

Гермиона почувствовала слабость в коленях, вернулась к дивану и села.

Габби посмотрела на её живот и ахнула:

— Значит, слухи верны! Ты уже на большом сроке!

— Так и есть, — сказала Гермиона и кинула взгляд на дверь.

«Где дворецкий? Где муж? Где Эбби?»

— О, Гермиона, — начала Габи, присаживаясь рядом с ней, — хочу, чтобы ты знала: мама не имела ничего общего ни с одним из этих ужасных, страшных происшествий. Мы слышали, что ты чуть не утонула! Это правда, что мама шантажировала твоего мужа, но он это заслужил. Он творил ужасные поступки, и видимо, не собирается расплачиваться за них!

— Габриэлла! — сурово оборвала её Гермиона. — Это мой муж, и я не позволю тебе порочить его в собственном доме и говорить о нём в столь пренебрежительном тоне!

— Но я слышал, что именно он был разбойником с большой дороги… хотя в Министерстве и отказываются верить в это. А приданое твоё отдал в качестве платы, лишь бы жениться на тебе, — простодушно протараторила Габи и испуганно прикрыла рот ладошкой. — Ой, Гермиона, ты же не в курсе этого его прегрешения, правда?

— Нет, я в курсе, — сурово возразила Гермиона. — И его я прощаю, но никогда не прощу мачеху, Габи. Знаю, она твоя мать, и понимаю, что ты любишь её, но я не хочу иметь с ней что-то общее до конца жизни. Я по-прежнему буду принимать тебя и Флёр, но не её.

— Но так не честно, Гермиона! — произнесла Габи. — Она заботится о тебе!

Гермиона встала.

— Её заботили только деньги, мои и отца! Она шантажировала моего мужа, требуя всё больше и больше! Тебе известно, что она хотела заставить Драко жениться на тебе вместо меня, и всё это только ради его денег?

Габби тоже вскочила.

— Нет, Гермиона, ты, должно быть, ошибаешься! Мама никогда бы не предложила мне выйти замуж за лорда Малфоя!

— Она не просто предложила, она практически потребовала это от него, Гарри Поттер тому свидетель, если не веришь мне, — возразила Гермиона. — Думаю, тебе стоит уйти. Вряд ли Драко будет рад видеть тебя здесь.

— Значит, ты винишь меня? — спросила Габи со слезами на глазах. — Гермиона, ты же знаешь: я отношусь к тебе как к сестре. Пожалуйста, даже если то, что ты рассказала о моей матери, правда, это не означает, что я тоже виновата. Не питай ко мне ненависти, прошу, я не смогу этого вынести, — она начала едва слышно всхлипывать. — Пожалуйста! Мне кажется, я догадываюсь, кто за этим стоит на самом деле, и если бы ты смогла просто встретиться со мной позже, наедине, вместе мы смогли бы свободно поговорить и выяснить всё!

В этот момент в комнату вбежала Эбби, и Гермиона попросила:

— Эбби, помоги Габриэлле покинуть дом. Постарайся, чтобы муж не увидел её, — после чего повернулась к красивой, юной девушке и взяла её за руку. — Я не ненавижу тебя и не виню. Мы вскоре увидимся, обещаю Габби.

***

Жена пила чай внизу, в Розовой гостиной, а Драко, оставшись в собственной комнате, развернул письмо, в котором якобы содержалось признание разбойника с большой дороги. После прочтения сердце его наполнилось гневом.

«Неудивительно, что она ненавидит меня. Неудивительно, что считает виновным. Это письмо служит лживым подтверждением того, что ответственность за каждый из несчастных случаев, кроме последнего, в котором всё обошлось, лежит на его авторе. Неудивительно, что после того, как Гермиона обнаружила в ящике бюро вместе с этим письмом разбойничью маску и книгу сказок, она посчитала, что я виновен во всём. Неудивительно, что она сбежала от меня, хотя и обещала однажды никогда больше этого не делать. Честно сказать, её и винить-то не за что…

Только вот письмо написано не мной, а каким-то самозванцем. Тем, кто знает, что я и есть разбойник. Тем, кто несёт ответственность за все эти «несчастные случаи.

Главное доказательство: этот кто-то точно знает, что Гермиона подозревала в грабежах меня. Так что остаётся только одно: найти этого человека и заставить его заплатить за всё».

***

Гермиона как раз вошла с Габриэллой и Эбби в фойе, когда входные двери открылись, показав ещё одну нежелательную посетительницу: мачеху. Габби тут же повернулась к Гермионе и начала оправдываться:

— Прости! Она настояла на том, чтобы пойти со мной, хотя я просила подождать, пока не удостоверюсь, что ты готова принять её… Авроры пропустили нас так легко, правда заставили маму ждать снаружи, и я всё-таки подумала, что должна войти в дом первой. Я сейчас же попрошу её уйти.

— Гермиона! — завопила мачеха. — Я давно хотела увидеться с тобой!

Гермиона попятилась к лестнице, когда заметила, что Эбби достала свою волшебную палочку. Лакеи в ответ вытащили свои, а Гермиона закричала, почти завизжала от ужаса имя мужа:

— Драко!

— Гермиона! Послушай меня! — взмолилась старшая из гостий со своего места возле входной двери, не смея подойти ближе из-за количества направленных на неё палочек. — Мне кажется, я знаю, кто может стоять за всеми вашими трагическими несчастьями! Это не я! Ты должна выслушать меня! Должна! Я обязана предупредить тебя! Иначе их будет только больше!

Глядя на мать, Габи сказала:

— Мама, ты должна уйти! Не угрожай Гермиона! Ты её пугаешь! — и навела на неё палочку.

— Драко! — почти плача вновь закричала Гермиона, пятясь к ступенькам, пока не запнулась и не села на них.

***

Услышав раздававшийся на первом этаже разговор на повышенных тонах, Драко сложил письмо и засунул его обратно в конверт.

Один из голосов, кажется, принадлежал жене, но в нём не слышалось тревоги, поэтому Драко остался спокоен. Опустив конверт с письмом в карман, он начал спускаться по лестнице, когда навстречу ему выскочил дворецкий.

— Господин, пойдёмте скорей! Ваша жена просит о помощи.

Он кивнул и поспешил вниз по лестнице, но его рысь перешла в стремительный бег, когда он услышал громкое восклицание Гермионы:

— Драко!

Он слетел по лестнице, практически не касаясь ступенек, с застрявшим в горле сердцем, а её крик, словно нож, пронзил его душу.

***

Ещё не до конца успокоив дыхание, Гермиона ожидала, пока Драко вернётся в Грейс Холл.

Он решил лично выпроводить из дома непрошенных и нежеланных гостий и сразу же, почти бегом вернулся в Розовую гостиную. Опустившись перед Гермионой на колени, он обхватил ладонями её лицо и обеспокоенно спросил:

— Ты в порядке?

— Если честно, она меня действительно напугала, но вреда не причинила, —ответила Гермиона и тут же добавила: — Драко, она сказала, что пришла предупредить меня.

— Вот уж вряд ли! — возбуждённо воскликнул он, вскочил на ноги и прошёлся по комнате туда-сюда. — Чем больше я думаю о том, как она сюда заявилась, тем больше чувствую её вину.

— Но почему, Драко? Почему ты так считаешь? — взволнованно спросила Гермиона.

Повернувшись к жене, он задумался о том, сколь много ещё сможет раскрыть ей собственных тайн, прежде чем их отношения окончательно и бесповоротно будут разрушены. Присев на стоящую перед ней скамеечку для ног, он завладел её рукой и через силу признался:

— Ты уже знаешь, я солгал тебе о том, что не являюсь разбойником с большой дороги, однако… боюсь, что просто обязан открыть тебе ещё одну ложь… и боюсь это сделать, потому что тогда ты наверняка почувствуешь себя очень несчастной.

— Та гостья знает про эту твою ложь? — спросила Гермиона.

— Да, боюсь, что именно так.

— Тогда ты обязательно должен всё мне рассказать.

Он бросился к ней и упал на колени, обняв за талию.

— Гермиона, ты знаешь, что во время войны я выступал в качестве шпиона, и случались моменты, когда мне приходилось поставлять информацию обеим сторонам. Мне это не нравилось, но я должен был поступать так, чтобы не выдать себя.

— Я понимаю, — сказала Гермиона, потянувшись к его лицу ладонью.

Драко отвел её, но удержал в своей руке.

— Я ни разу не солгал, когда говорил, что не отрекался во время войны от тебя из-за твоего положения. Ни разу. Я так и не признался ни отцу, ни тётке, кто ты, когда тебя схватили и привезли в Мэнор.

— Я знаю, — сказала она отчаянно. — В чём дело, Драко?

— Ты также знаешь, что я солгал тётке, когда сказал, что не влюблён в тебя… надеялся, что она пощадит тебя, если подумает, что я питаю к тебе ненависть.

— Я знаю… знаю… — заверила Гермиона, по какой-то причине чувствуя, как горячие слёзы вскипают на глазах.

— И всё же, вероятно, я совершил ужасную ошибку… — начал Драко. — Ту, о которой стало известно месье Делакуру. Ту, о которой он рассказал в Министерстве после войны. За эту информацию он был награждён перстнем моего отца, и, должно быть, разгласил её жене.

— Драко, ты меня пугаешь. Просто скажи, в чём дело. Не может быть твой поступок настолько ужасен. Что бы ни случилось, ты был молод, шла война, и у тебя не оставалось выбора, так ведь? — ппопыталась успокоить мужа Гермиона, со страхом думая:

«Пожалуйста, пусть так и будет!»

— Ты возненавидишь меня, — обречённо проронил Драко.

— Не думаю, что это возможно!

Он прижался щекой к её колену, и Гермиона потянулась к его волосам. Она почувствовала, как муж стискивает кулаки, беспощадно сминая ткань её юбки. Затем увидела, как из уголка его глаза скатилась слеза.

— Я совершил роковую ошибку, рассказав маме, где прятались твои родители. Она передала мои слова отцу. Туда послали Пожирателей смерти, и твоих родителей подвергли пыткам.

Гермиона оттолкнула мужа так, что он навзничь упал на пол.

Драко вскочил и смотрел теперь с высоты своего роста, оценивая её реакцию. Она оказалась именно такой, как он и ожидал: глаза широко распахнуты, руки в панике прижаты к приоткрытому рту.

— Что? Нет! Не было такого! — воскликнула Гермиона, вскакивая.

Драко потянулся к ней, но она отпрянула.

— Отец никогда не упоминал об этом!

— Родители не рассказали тебе, потому что не хотели, чтобы ты волновалась и страдала. Отец знал, что ты достаточно намучилась во время войны, и не хотел, чтобы ты и дальше переживала или чувствовала себя виноватой. Но твоя мама так и не сумела оправиться, её смерть была вызвана пытками, которые она пережила тогда.

— Нет, Драко, пожалуйста, скажи, что это твоя последняя ложь! — закричала жена.

— Гермиона, когда я понял, что произошло… обнаружил, что мать передала мои слова, я рассказал обо всём Люпину, тот сразу же послал на выручку членов Ордена, и они спасли твоих родителей… но твоя мама... Пожалуйста, пойми! Я должен был рассказать им хоть что-нибудь! Они подозревали, что между нами что-то есть! Отец мог сообщить об этом сам! Временами он использовал на мне легиллименцию! Поэтому я рассказал матери о твоих родителях и о том, что они скрываются во Франции, подозревая, что она захочет передать это отцу, но я и подумать не мог, что они отыщут их!

Было кое-что, чего ты не знала. Даже мне было неизвестно точное место, пока Люпин не рассказал. Предполагалось, что их спрячут у себя Делакуры. Это устроил Билл Уизли! Но каким-то образом их нашли! Клянусь, я рассказал матери лишь о том, что твои родители во Франции. Остального я и сам не знал.

Драко продолжал приближаться к жене, пока она не вжалась в стену рядом с большим окном.

— Гермиона, — мягко сказал он, — как только стало известно, что задумали Пожиратели, я сразу же отправился к Люпину. Вы, Поттер и остальные члены Ордена уже бежали из усадьбы. Я хотел поехать во Францию, чтобы самому спасти твоих родителей, но Люпин и Снейп не позволили. Пожалуйста, пожалуйста, пойми: это была ошибка, о которой я буду сожалеть всю жизнь!

Гермиона не знала, что сказать. Она долго вглядывалась в искажённое страданием лицо человека, которого называла мужем, потом сказал:

— Это последний секрет, который необходимо было раскрыть? Скажи мне, что других нет.

— Других нет и не будет, — истово пообещал Драко.

— Тогда мы свободны от этой женщины и ее шантажа, — сказала Гермиона, глубоко вздохнув. — И, возможно, мы избавились от покушений на мою жизнь. Знаешь, Драко, я умоляла родителей уехать подальше на время войны, но они решили, что достаточно будет отправиться на континент. То, что я назвала тебе страну, в которую они уехали, — моя вина, не твоя. Ты не убивал мою мать. Ты, по сути, не сделал ничего плохого, и я считаю, что не могу ненавидеть или винить тебя. Более того, я не хочу этого. Я устала обвинять тебя, но и от лжи тоже устала. Если это была последняя твоя ложь, то не существует больше ничего, что сможет навредить нам.

Он бросился к ней и схватил в объятия, осыпал поцелуями её лицо и шею, обнял так крепко, как только мог, и прошептал:

— Ты слишком хороша для меня, жена.

— Нет, муж мой, ты изменился, стал совсем другим человеком, и возможно, это ты сейчас слишком хорош для меня, — грустно улыбнулась Гермиона.

Драко перестал целовать её и признался:

— Я рад, что ты сочла возможным снова называть меня мужем.

— Думаю, ты это заслужил, — ответила она. — А сейчас я, пожалуй, слишком измучена и утомлена. Этот ребенок растет не по дням, а по часам, от чего я невероятно устаю. Ты проводишь меня в комнату?

Драко кивнул и проводил её до самых дверей. Гермиона ничего ему не сказала, только прижала ладонь к его лицу и не смогла сдержать слёзы. Он заключил её в объятья.

— Я так сожалею о том, что случилось с твоей матерью.

Он не знал, что ещё сказать. Не осталось больше секретом, которые надо было от неё скрывать. Не осталось лжи. Теперь они просто должны были положить конец всему этому безумию, что творилось вокруг. Отпустив её, Драко спросил:

— Поскольку наш прошлый ужин был испорчен, а сегодняшний тоже не удался, надеюсь, ты присоединишься ко мне, чтобы прервать наш вынужденный пост утром?

— Я не знаю, Драко. Просто не знаю. Мне нужно побыть одной, чтобы пережить это горе. Я ничего не имею против тебя, мне просто нужно побыть одной, — она улыбнулась, хотя улыбка почти сразу угасла, стоило ей отвернуться и закрыть дверь.

Драко стоял возле её комнаты больше часа, обдумывая следующий ход. Надо было заканчивать. До рождения ребёнка стоило действительно покончить с этим.

На следующее утро он послал приходившей к Гермионе женщине записку, чтобы узнать, сможет ли та увидеться с ним. Эта встреча положила бы конец всем неприятностям.

Если она знала, кто с прошлого лета по сей день желает зла его жене, значит, Драко обязан был выведать у неё всё, что только возможно. Если же незваная гостья сама была причастна к происходящему безумию, он знал, что заставит её дорого заплатить.

Что-то подсказывало Драко, что она женщина каким-то образом замешана в этом деле: слишком уж ловко и вовремя всё происходило.

«Сейчас Гермиона в сопровождении Эбби находится в оранжерее, читает там книгу, так что вряд ли она когда-либо узнает, что потревожившая её госья возвращалась сюда сегодня. Гермиона никогда не должна узнать об этом! Никто не должен узнать. И надо всё это заканчивать как можно скорей».

В комнату вошёл камердинер и, не проронив ни слова, кивнул. Драко знал, что это значит, и произнёс вслух:

— Пусть же игра начнётся… и наконец закончится.

***

Драко опешил, когда следующим вечером увидел сидящую за столом жену.

Они не ужинали вместе с той ночи, когда несколько месяцев назад Гермиона покинула его. А когда всё же вернулась, возможность для этого так и не представилась из-за почти сразу произошедшего несчастного случая и её последующего восстановления.

После того, как вчера от него вышла та женщина, Драко сам демонстративно избегал встреч с женой. Поскольку ещё не был готов открыться ей. А потому, увидев, спросил:

— Ты достаточно хорошо себя чувствуешь для того, чтобы принимать ужин, сидя за столом? Если нет, я велю отнести его в твою комнату, — он хотел, чтобы Гермиона покинула столовую, но не столько ради её блага, сколько ради собственного удобства.

— Мой муж хочет, чтобы я ушла? — спросила она, поднесла бокал ко рту, но, ни капли не отпив, опустила его на стол. Так и не получив ответа, Гермиона спустя некоторое время снова подняла бокал и коснулась его губами.

Драко смотрел на них с вожделением, по-прежнему желая жену больше, чем только можно было представить. Он занял место на другом конце длинного стола, но Гермиона попросила:

— Драко, пусть слуги переставят твои приборы поближе к моим, пожалуйста.

— Там, что, света больше? — шутливо поинтересовался он.

— Нет, здесь сижу я, — многозначительно намекнула она.

Кивком головы Драко подозвал слуг. Один взял его бокал, салфетку и серебряные приборы, второй — тарелку.

Он сел рядом с женой и жестом велел подавать блюда, а сам начал рассеянно крутить на безымянном пальце левой руки печатку с изумрудом. Гермиона тут же заметила кольцо и вскинула взгляд на мужа. Тот пристально смотрел прямо на неё.

— Я давно его не видела, — осторожно начала она.

— Оно вернулось ко мне недавно, — спокойно проронил Драко, потому что, сказать по правде, того и добивался, чтобы жена заметила это кольцо.

— Хочешь что-нибудь объяснить? — спросила она.

Драко устало склонил голову. Лакей справа от него как раз подавал суп. Драко велел ему поставить супницу на стол, а затем отправил всех слуг прочь из комнаты. После чего снял с пальца кольцо, положил его перед Гермионой и признался:

— Женщина, у которой оно находилось, шантажировала меня. Теперь я шантажирую её. Хочешь знать почему?

— Да, хочу. Так почему ты шантажируешь мою мачеху?

— Ах, я говорю совсем не о твоей мачехе, — сказал он, наклоняясь, чтобы подцепить из её тарелки ломтик картошки.

— Но ведь кольцо находилось только у неё, разве не так? — спросила Гермиона.

— Вспоминай, дорогая. У кого оно было на пальце, когда ты ушла от меня восемь месяцев назад? — поинтересовался он так непринуждённо, словно спрашивал, который сейчас час.

Она задумалась на мгновение, а затем выпрямилась и проронила:

— Мари.

— Да, у юной Мари, горничной-сквиба, — подтвердил Драко.

— Когда ты виделся с ней? — спросила Гермиона.

Драко откусил ещё кусочек от стянутой у неё еды и признался:

— Она приходила сегодня в наш дом.

— И что-то рассказала?

— Интересные вещи, не сомневайся. Вроде того, что, возможно, всем руководила всё-таки не твоя мачеха, а кто-то другой. Возможно, даже двое других.

— Драко, не говори загадками, мои эмоции истерзаны, нервы на пределе и, честно говоря, живот размером с карету, — строго потребовала Гермиона.

Драко улыбнулся.

— Достаточно сказать, что Мари всё ещё не до конца откровенна, но у меня есть причины полагать, что очень, очень скоро она передумает. Особенно когда узнает, что я — меньшее из двух зол, хотя раньше я никогда так о себе не думал.

— Что всё это значит? — спросила Гермиона, швырнув салфетку на стол, возмущённая тем, что он ходит вокруг да около.

— Миссис Грейнджер шантажировала меня, но идея не принадлежала ей. Юная Мари до сих пор не решилась прямо и честно рассказать, кто всё придумал, но, уверен, скоро сознается. Она намекнула, что ни сама она, ни твоя уважаемая мачеха непричастны к тем трагическим случаям. Что у неё есть доказательства, и в обмен на её выезд из Англии и десять тысяч фунтов она предоставит в моё полное распоряжение их и всё, что мне нужно. Она выкрала кольцо из Грейсхолла, когда уходила, но утверждает, что сделала это с целью напугать миссис Грейджер, чтобы та решила, что я лично вручил его Мари. Но, вопреки первоначальному плану, когда всё пошло наперекосяк, решила позволить тебе думать так же.

— Зачем? — устало спросила непонимающая Гермиона.

— Сказала, что хотела, чтобы ты покинула меня той ночью. Мари подозревала, что если тебя здесь не будет, ты останешься в целости и сохранности. Она призналась, что боится кое-кого, кто находился в вестибюле в тот вечер, боится больше, чем авроров, миссис Грейнджер, даже Гарри Поттера или меня. Она не сказала, кто это был, потому что всё ещё опасается этого человека. Я забрал у неё это кольцо силой (магией на самом деле, но, если позволишь, это одно и то же) и пообещал, что с гордостью буду носить его напоказ перед всеми, кто посетит наш дом. Чтобы гости сразу заподозрили, что она работает на меня, а если даже и нет, так или иначе, уже рассказала мне всё, что знает. А раз так, с тем же успехом она на самом деле может рассказать мне всё, что знает.

— Драко, ты глупец! — воскликнула Гермиона, вскакивая из-за стола. — Если Мари боится кого-то, если ей угрожают, значит, от того, что угроз будет больше, станет только хуже! Ты должен добиться, чтобы она могла доверять тебе! Предложить защиту!

Драко закинул в рот ещё один ломтик картофеля и вальяжно закинул ноги на стол, скрестив их в лодыжках.

— Во-первых, жена, это обидно, что ты назвала меня глупцом. Во-вторых, Мари хорошо защищена, хотя не знает об этом. Лучше пусть думает, что ей угрожает опасность, пусть даже я и не желаю ей ничего подобного. А теперь, пожалуйста, воздай мне должное.

Гермиона наклонилась к нему, скинула его ноги со стола и прошипела:

— Я воздаю должное только там, где это необходимо, сэр!

Она направилась к выходу из комнаты, когда Драко лениво произнёс:

— Твоя драгоценная мачеха тоже посетила меня.

Гермиона развернулась так быстро, как только позволила её раздавшийся живот и спросила:

— Зачем?

— Обсудить погоду, — томно сказал Драко, наклонился к наполовину опустевшей тарелке Гермионы и начал есть её фазана.

— Драко Малфой! — прикрикнула Гермиона.

— Да, сердце моё? — невозмутимо ответил Драко.

— О чём ты с ней говорил?

— Ах, она сказала, что узнала о том, что я разбойник не от Мари, такая вот история. Интересно, да? Мне всё ещё не удалось выяснить, как именно это случилось. Юная Мари тоже утверждает, что не выдавала тайну бывшей мадам Делакур, но призналась, что рассказала о ней кое-кому другому. Увы, мне она пока имени не назвала, — Драко оглянулся на жену и спросил: — Будешь доедать хлеб, дорогая?

Она вылетела из комнаты раздражённая донельзя.

Драко прокричал ей вслед:

— Означает ли это, что вы собираетесь отказаться от очередной трапезы вместе, миледи?

***

Всё четыре пролёта лестницы на третий этаж и длинный коридор до своей комнаты Гермиона шла очень медленно. Она с трудом пыталась поверить в то, что только что озвучил муж.

«Мачеха шантажирует моего мужа. Но Мари утверждает, что они обе непричастны ни к одному «несчастному случаю». К тому же Драко сказал, что шантаж прекратился много месяцев назад, сразу после того как я от него ушла…

Видимо, отец ничего не оставил мачехе, о чём я до недавнего времени не подозревала. Когда я вышла замуж, Драко отдал ей моё приданое, которого хватило бы на достойное обеспечение до конца дней, но, видимо, оказалось недостаточно для привычного уровня роскоши, и она захотела большего. Потому решилась на шантаж.

Драко сказал, что миссис Грейнджер не призналась, как узнала о том, что он грабитель, но утверждал, что это случилось недавно, и что шантаж был связан не с грабежами, а с их браком.

Но ничего из этого не объясняло появление кольца. Драко сказал, что никогда не отдавал его той девушке. Он утверждал, что выкрал это кольцо, которое позже кто-то украл у него. Тем не менее последний раз я видела перстень на чужой руке в ту ночь, когда несколько месяцев назад покинула мужа».

У Гермионы закружилась голова: вопросов было больше, чем ответов. Она села за стол и аккуратно записала на листе пергамента три пункта:

1. Как и когда злодейка-мачеха узнала, что разбойником был Драко?
2. Имеет ли её шантаж какую-либо связь с покушениями на наши жизни?
3. Когда это кончится?

И кое-что решила.

«Женщина, которая пришла увидеться со мной вчера вечером, утверждала, что имеет некие сведения о том, кто хотел навредить мне и почему. Но Драко слишком уверенно отверг её заявления и сказал, что она наверняка ничего не знает».

Гермиона думала по-другому. А потому вызвала горничную Эбби к себе в комнату.

— Да, леди?

— Эбби, необходимо чтобы ты помогла мне одеться. Я должна сходить в деревню и навестить кое-кого. Никто не должен узнать, что я покидала дом.

Девушка некоторое время раздумывала.

— Но вы всё ещё нездоровы, — начала она. — И уже очень поздно, миледи.

— Это вопрос жизни и смерти, Эбби. Тебе я доверяю. Пожалуйста, ты поможешь мне?

Девушка кивнула, однако собиралась убедиться, что лорд Малфой в курсе планов жены. Она спросила:

— Кого мы должны посетить?

— Мою сводную сестру Габи.