2024-11-25

16

0

0

- Белла? – я съёживаюсь, услышав, как мама зовёт меня из своей комнаты наверху. Я надеялась, она не услышит, что я вернулась из школы и мне удастся тихонько выскользнуть снова, чтобы пойти к Калленам. Элис ждёт меня через десять минут – Эсме обещала взять нас с собой в кафе Билла есть мороженое, и я не хочу, чтобы они ушли без меня. Потом я должна была провести ночь у них дома – это стало нашей пятничной традицией.

За последние недели голос моей матери изменился… Он звучит почти так же, как когда она увезла меня в Канаду, решив, что они идут, чтобы отнять меня у неё. И это пугает меня. Я не хочу, чтобы она меня увозила, но не хочу и чтобы снова забрали её. Её уже забирали в больницу больше года назад, и с тех пор она была такой хорошей… но теперь, возможно, всё повторяется.

- Белла? - зовёт она ещё раз. – Ты можешь помочь? Мне никак не достать этот…

Чувствуя, как меня охватывает страх, поднимаюсь на второй этаж. По дороге замечаю, какая пыльная у нас лестница – скоро мне наверняка придётся снова её мыть. Особенно если захотят зайти Элис или Эдвард. Обычно они не заходят, но всё равно – могут захотеть. И мне нужно быть готовой.

Мы с Элис впервые встретились три года назад, когда Каллены переехали в наш квартал. Играя возле дома, я заметила эту маленькую девочку с короткими чёрными волосами, одетую в очень красивое красное платье, и уставилась на неё, потому что раньше никогда её не видела. Она заметила, что я смотрю, но вместо того, чтобы засмеяться надо мной или убежать, пригласила меня поиграть вместе с ней. С тех пор мы стали лучшими подругами.

Я смущаюсь, когда она и её брат приходят ко мне, ведь их дом такой идеальный по сравнению с нашим. Хотя наш дом старый, он всё-таки был красивым, когда мы только переехали в Элджин из Форкса, штат Вашингтон. Мне тогда было пять. Но потом моего папу убили в Чикаго во время дежурства и дела пошли хуже. У нас нет денег на ремонт, потому что пенсия за папу невелика, так сказала мама. Поэтому теперь наш дом торчит посреди квартала, как больной палец, - я подслушала, как наша соседка миссис Кроуфорд говорила это другой женщине, незнакомой. Миссис Кроуфорд не знала, что я слушаю, но я играла возле забора. Когда она заметила меня, то сразу замолчала.

Я люблю проводить время с Элис и Эдвардом в их доме. Там всё такое аккуратное. Обои не отстают от стен, на окнах нет трещин, заклеенных плотным скотчем, который выглядит как металлическая лента. Ковры у них чистые.

И вся их семья очень милая. Эсме всегда такая красивая и приятно пахнет, когда обнимает меня. Мне очень нравится, как она укладывает волосы – они у неё светло-каштановые, кудрявые. Она всегда носит платья. Я чувствую гордость, когда ужинаю где-нибудь с Калленами, и очень рада, что дружу с Элис и Эдвардом.

Эдвард самый хороший мальчик из всех, кого я знаю. Он проводит время с Элис и со мной, несмотря на то, что иногда сердится на нас. Когда мы были маленькими, то часто играли в дочки-матери и, раз уж я была старше, а Элис сказала, что ей странно было бы выйти замуж за своего брата, то я всегда была женой, а Элис – нашей малышкой. Но теперь, когда мне одиннадцать, а Эдвард уже подросток, мы больше так не играем. Мне по-прежнему хотелось бы этого, и Элис, наверное, тоже, но Эдвард говорит, что эта игра для малявок. Элис ужасно злится, когда слышит что-то вроде этого, так как понимает, что он имеет в виду её, ведь ей всего десять. Не знаю, касаются ли его слова и меня.

Теперь Эдвард хочет играть в видеоигры на своём Nintendo 64. Мне тоже это нравится, но Элис – нет, поэтому, когда мы с Эдвардом режемся в «Марио», она дуется, и тогда мне приходится прекращать и идти заниматься чем-нибудь вместе с ней. Она любит переодеваться в платья Эсме и наряжать в них меня, но мне начинает казаться, что это тоже для малявок.

Эдвард только смеётся над нами, когда видит, во что мы одеты. Он обычно соглашается быть судьёй на нашем модном показе, но только если поблизости нет никого из мальчишек. Наверное, они дразнят его за то, что он так добр к нам.

Платья Эсме чересчур велики нам, особенно Элис, потому что она такая крошечная. Однажды, несколько недель назад, Элис выбрала для меня красивое белое платье, а Эдвард ждал в гостиной, пока мы спустимся. Я сняла футболку и брюки, оставшись только в трусиках, на которых написано «понедельник», хотя на самом деле было воскресенье. «Воскресенье» почему-то не пишут.

У этого платья не было «молнии», поэтому Элис помогала мне надеть его через голову и вдруг захихикала.

- Что тут такого смешного? – спросила я.

- Белла… кажется, у тебя сиськи!

- Что? – потрясённая её словами, я посмотрела вниз, на свою грудь. Там были две маленьких припухлости – раньше я их действительно не замечала. Но они не так уж бросались в глаза. И всё же они были больше, чем у Элис. Она специально задрала свою футболку, чтобы показать мне. Мы поглядели на себя в зеркало. Да, там действительно что-то было. Элис ткнула в одну пальцем, и я вздрогнула.

- Видишь? Сиськи! Мне так завидно. Я жду не дождусь, когда и у меня появятся. Ты такая СЧАСТЛИВАЯ! Теперь ты можешь носить лифчики!

Натягивая через голову платье, я чувствовала ужасное смущение. Мне больше не хотелось разгуливать перед Эдвардом. Почему я должна быть не такой, как Элис? Она моя единственная подруга, и вот теперь у меня есть сиськи, а у неё нет. Мальчишки в школе по-другому относились к тем девочкам, у которых появилась грудь, дразнили их… у одной из моих одноклассниц грудь была такая большой, что мальчишки ВСЁ время пялились на неё, а Райан Кинни так изводил бедняжку, что она однажды осталась дома. Теперь ей приходится носить лифчик.

А у меня его нет. Внезапно меня охватил страх – я не хотела просить маму отвести меня в магазин за такой покупкой. Она всегда устраивала сцены перед продавцами, и голос у неё слишком громкий. При мысли об этом мои глаза начали наполняться слезами.

Элис смеялась, болтала о девочках в её классе, которые начали развиваться, а у одной даже появились её… критические дни. Эта мысль ещё больше испугала меня. Неужели и со мной это скоро случится?

Наконец она заметила, что я притихла.

- Белла, что случилось?

- У меня нет лифчика, - выдавила я и выбежала из комнаты, потом быстро спустилась по лестнице и почти добралась до выхода, когда меня остановил Эдвард.

- Белла? Куда ты? – преградив мне путь, он удерживал дверь закрытой, пока я бесполезно дёргала за ручку. На верхней ступеньке лестницы появилась Элис. – Элис, что ты ей сделала? – его зелёные глаза стали сердитыми, он тряхнул головой, и волосы упали ему на лицо. Он слишком долго не стригся, и Эсме часто говорила, что Эдварду давно пора к парикмахеру. Но ему уже тринадцать, поэтому он сказал, что она больше не имеет права указывать ему, что делать. Однако я знала, что это неправда и он наверняка скоро подстрижётся.

- Я ничего не сделала, - проскулила Элис. – Просто сказала ей, как завидую, что у неё растут сиськи и ей нужен лифчик.

Я отшатнулась, пряча глаза от унижения. Мне хотелось провалиться сквозь пол и исчезнуть. Эдвард смотрел на меня, всё ещё загораживая собой выход. Я в отчаянии вздохнула.
- Не мог бы ты дать мне пройти?

- Вот в этом? – спросил он.

Я посмотрела вниз. На мне было белое платье Эсме, и оно спадало с моих плеч. Я не могла выйти из дома в таком виде.

Элис сбежала по лестнице и отрегулировала бретельки у меня на плечах:
- Не уходи – ты такая красивая. Прости, что я тебя расстроила… Не знаю, что такого я сказала. Мне жаль, что у тебя нет лифчика.

- Ничего, просто забудь, - пробормотала я, всё ещё не способная посмотреть на Эдварда.

- Не стесняйся, - тихо сказал он. – Но ты должна послушать Элис. Она права. Ты действительно выглядишь красиво.

- Не хочу отличаться, - прошептала я, неловко складывая руки на груди.

Я поглядела на Эдварда, и он улыбнулся:
- Но ты и так отличаешься.

Неделю спустя Эсме позвала меня наверх, когда мы с Элис смотрели телевизор. Я заволновалась, не сердится ли она, что я надевала её белое платье, ведь оно одно из её любимых. Но она совсем не сердилась, а сказала, что у неё для меня подарок. Это была белая коробка с надписью «Macy’s» – открыв её, я увидела там три белых хлопковых бюстгальтера. Эсме сказала, что они подготовительные, и, хотя я стеснялась, но всё-таки позволила ей помочь мне надеть один из них, потому что никогда ещё этого не делала. Она улыбнулась и, поцеловав меня в макушку, сказала, как чудесно, что я взрослею, а я почувствовала крошечную гордость. Прежде чем я снова ушла вниз, она предупредила, что это будет наш с ней маленький секрет, и подмигнула.

Это было месяц назад, и с тех пор между мной и Эдвардом, кажется, что-то изменилось. Он смотрит на меня по-другому, и я не уверена, нравится ли мне это.



На верхней площадке лестницы я вижу свою мать – она стоит на стуле и тянется к датчику пожарной сигнализации. Ей не достать, и она встаёт на цыпочки. Смотрит на меня и несколько раз моргает. Но выглядит как-то не так. Она уже была такой раньше… все те разы.

- Белла, - шепчет она, слезая со стула, и притягивает меня к себе, чтобы говорить прямо мне на ухо. – Мне нужна твоя помощь… помоги мне с… - она показывает наверх, - …этим.

- С противопожарным датчиком? – непонимающе спрашиваю я.

- Шшшшш… они услышат тебя, - шепчет она яростно, почти шипит. И мой желудок куда-то проваливается. Я была права. Она не в порядке. И я не знаю, что делать.

- Мам, это просто пожарная сигнализация… Ты ведь знаешь? Чтобы известить нас, если будет дым или ещё что-нибудь.

- Видишь это? – указывает она пальцем. – Этот красный огонёк?

Я смотрю на датчик и замечаю, что его лампочка мигает красным – я знаю, это индикатор заряда батареек. Нужно их заменить.

- Да, мам. Это из-за батареек. Они разрядились, и нужны новые.

Она хватает меня за руку, сильно впиваясь пальцами:
- Они хотят, чтобы ты именно так и думала! Это магнитофон… онинас слушают.

Я чувствую тошноту, в горле образуется сердитый комок. Я знаю, что никто нас не слушает… но знаю и то, что нет способа заставить её в это поверить.

Наверное, на моём лице такая же паника, как на мамином, но мы испуганы по очень разным причинам.

- Мама. Там никого нет.

- Белла… - она смотрит с подозрением. – Есть. С кем ты разговаривала? С ними? С Калленами? – она презрительно усмехается. – Я знаю, они хотят тебя… хотят, чтобы ты была их дочерью. Но ты моя. И всегда будешь, - мамин голос смягчается, она гладит меня по голове. – Моя красивая девочка. Ты всегда будешь моей.

Я изо всех сил стараюсь вновь обрести дар речи. Её взгляд всё ещё мечется между мной и датчиком.

- Мам? – начинаю я. Кажется, она не слышит. – Мам? – снова говорю я, сумев наконец привлечь её внимание. – Я должна сегодня пойти к Калленам. Элис пригласила. А вначале Эсме угостит нас мороженым в кафе. Знаешь, как каждую пятницу?

Она равнодушно смотрит на меня:
- Нет. Сегодня вечером ты нужна мне здесь.

- Но мам…

- Нет. Ты провела достаточно времени с Калленами. А теперь иди к себе в комнату.

- Но…

- Иди к себе! – внезапно она снова становится властной, и я понимаю, что спорить бесполезно, поэтому, сердито топая, ухожу в свою комнату и громко хлопаю дверью.

Двадцать минут спустя начинает звонить телефон. Он звонит и звонит, пока наконец не умолкает. Я плачу в подушку.

Должно быть, я заснула. Проснувшись, я чувствую, что моё лицо взмокло от пота. В комнате жарко, нужно открыть окно.

Слева доносится какой-то щелчок, и я вскакиваю с кровати с испуганно бьющимся сердцем. Когда я начинаю различать окружающее, пульс замедляется. Однако потом снова раздаётся тот же звук: что-то маленькое ударяется об оконное стекло.

Я только однажды слышала такие щелчки, но знаю, что это.

Эдвард.

Я распахиваю окно и высовываюсь наружу. Посмотрев вниз, на улицу, я вижу, что он расхаживает внизу. Потом поднимает голову на звук открывшегося окна.

- Белла, - шепчет он.

- Эдвард? – я выбираюсь на крышу, всё ещё в своей школьной одежде.

- Да, - тихо говорит он. – Шшшшш, - теперь он смотрит на меня, и, видя, как он теребит свои волосы, я понимаю, что он нервничает.

Теперь я лежу на крыше, устроившись так, чтобы равномерно распределить мой вес, а голову свешиваю за край. Эдвард всего на этаж ниже, но кажется, что он очень далеко.

- Белла, - его голос напряжён. – Отодвинься!

- Со мной всё хорошо, - отвечаю я, не уверенная, что это действительно так.

- Правда?

Я медлю. Всё совсем не хорошо. Я хочу быть в его доме, с Элис, и Эсме, и Карлайлом и… и с ним. Но я молча киваю, давясь слезами.

- Я… Элис волновалась о тебе. Ты не отвечала на звонки.

- Да, - шепчу я, и мой голос звучит странно. – Мама не захотела, чтобы я пошла к вам.

- О, так я и понял, - он замолкает. – Эй? – это вопрос.

- Что?

- Как тебе кажется, ты сможешь выйти?

Я думаю об этом. Мама обычно спит крепко, если уж уснула, то уснула. Правда, сегодня она была совсем не в себе. Я беспокоюсь, что она узнает о моём уходе. Но больше всего я хочу выйти, чтобы встретиться с Эдвардом. Хочу быть с моим другом.

Игнорируя свои сомнения, я киваю ему.

Он видит это и улыбается, а я говорю, что через минуту встречу его на углу нашей улицы.

Сердце громко бьётся в груди, когда я открываю дверь своей спальни и останавливаюсь, чтобы убедиться, что мама не проснулась.

Удовлетворённая тем, что слышу её равномерный храп, я крадусь вниз по лестнице, избегая скрипучих ступенек, которые в любой момент могут выдать меня.

Оказавшись на первом этаже, я осторожно открываю дверь и выскальзываю из дома, оставляя её приоткрытой, потому что собираюсь вскоре вернуться.

Улица залита тусклым жёлтым светом, в нашем пригородном районе очень тихо. На секунду я задумываюсь, сколько сейчас времени, но потом вижу Эдварда.

Он стоит, прислонившись к фонарному столбу, и смотрит на меня. Я никогда ещё не видела его волосы такими растрёпанными. Подойдя к нему, я ахаю, увидев, что он курит. Дым вьётся вокруг него, и от этого он выглядит немножко… опасным.

- Эдвард? – говорю я нерешительно.

Он не спускает с меня взгляда и выглядит странно. Потом делает ещё одну быструю затяжку и, подавив кашель, идёт ко мне.

- Я хотел узнать, как ты, - говорит он, глядя в землю. Я всё ещё ошеломлена тем, что он здесь, и тем, что он курит.

- Ты же знаешь, что это вредно для тебя.

Он фыркает:
- Кому до этого есть дело, чёрт возьми? Ох, и только не говори, что ты веришь во всю эту ерунду D.A.R.E.*

Я пожимаю плечами. Вообще-то верю. Моя мать курит, и мне это очень не нравится. Терпеть не могу этот запах от её одежды. Он отмахивается и, вытащив из кармана пачку сигарет, берёт ещё одну и зажигает её.

- Где ты их взял, кстати? – между прочим, Эдварду только тринадцать.

Он игнорирует мой вопрос.
- Хочешь прогуляться? – спрашивает он.

Я боюсь. Никогда ещё я не уходила из дому украдкой, но я доверяю Эдварду. Я киваю, а он берёт меня за руку и ведёт по дороге.

- Куда мы идём? – шепчу я, как никогда отчётливо понимая, что поступаю неправильно. Если нас поймают, кто знает, что сделает моя мама.

- Просто по улице, - он сжимает мою ладонь и тянет меня дальше.

Несколько минут мы идём молча, пока не подходим к нашему парку. Знакомое место… здесь мы играли с тех пор, как Каллены приехали сюда жить.

Около качелей Эдвард отпускает мою руку. Я сажусь рядом с ним на сиденье, мои ноги не достают до земли. Он усмехается про себя, достаёт пачку и, прикурив ещё одну сигарету, подаёт её мне.

Я неуверенно беру в рот светло-коричневый фильтр, втягиваю в себя дым и отчаянно закашливаюсь, когда он достигает моих лёгких.

Эдвард молча смотрит на меня, глубоко затягиваясь своей сигаретой.

- С каких это пор ты куришь? – бормочу я, всё ещё не придя в себя после моей первой затяжки.

- Какая разница, - говорит он. Знаю, он просто напускает на себя вид крутого парня. Ясно, что курит он не так уж давно, потому что старшие мальчики, которых я видела за курением, держат сигареты по-другому.

Я поглядываю на него краешком глаза. Холодно, однако Эдвард одет только в свою чёрную футболку Ramones**, которую носит так часто, что я знаю, где на ней маленькие дырочки, но сейчас не вижу их, потому что очень темно.

- Как ты ушёл из дома? – спрашиваю я. Однажды он уже сбегал тайком, чтобы прийти ко мне, но я никогда не допытывалась, как он это сделал.

- Окно.

- О… - я думала об этом. Его комната в цокольном этаже, и над его кроватью есть маленькое окно на уровне земли. Я знаю это, потому что много раз там бывала, особенно с тех пор, как мы стали вместе играть в Nintendo 64. Я думаю о том, как невероятно смело с его стороны было прийти ночью, потому что если Карлайл и Эсме узнают, то ужасно рассердятся.

Карлайл врач, и он из тех врачей, которые всегда предупреждают нас о том, как плохо делать то, что сейчас делает Эдвард. Доктор Каллен даже как-то приходил к нам в школу и делал презентацию. Было очень противно, когда он показывал нам фотографии, чтобы мы знали, как выглядят лёгкие у тех, кто долго курил. Ужасная гадость.

Мы довольно долго молчим, пока Эдвард сидит и курит. Сигарета, которую он дал мне, всё ещё в моей руке, я просто держу её, а она догорает до фильтра. Мне не хочется вдыхать дым снова, но я боюсь обидеть Эдварда. Когда сигарета гаснет, я бросаю её на землю, но он ничего не говорит об этом.

- Э… с твоей мамой всё в порядке? – задаёт он наконец вопрос, которого я боялась.

За последние три года мама два раза лежала в больнице. Поскольку мой папа умер и обо мне некому позаботиться, то, пока её не было, я жила в доме Эдварда и его семьи.

В прошлый раз было хуже всего.

Она забрала меня из школы в последний день учёбы в четвёртом классе, и мы просто поехали куда-то на машине. Мама сказала, что в наш дом приходил незнакомец и искал меня. Она плакала. Она не хотела, чтобы этот человек забрал меня, и была уверена, что он собирается это сделать. Я очень испугалась, так как подумала, что он может прийти за мной снова. Мы поехали на машине в Канаду и долго жили в отеле, пока мама не решила, что, наверное, уже не опасно вернуться. Но к этому времени я была уверена, что не было никакого незнакомца, просто у мамы один из её приступов. Когда мы вернулись в Чикаго, было лето. К нам домой пришёл полицейский и увёз маму в больницу, а я пошла жить к Калленам и была у них очень счастлива, несмотря на то, что боялась за маму.

Но ей стало лучше, и они её отпустили, и до сих пор мама чувствовала себя очень хорошо. Поэтому меня разозлило то, что это снова повторяется. Я знала, что она должна принимать таблетки, которые не позволяют ей заболеть, а когда она не пьёт их, ей становится хуже. Судя по тому, что случилось сегодня вечером, она перестала принимать свои лекарства, но я не хочу говорить об этом Эдварду. Мне так стыдно.

Я отворачиваюсь, понимая, что если он увидит моё лицо, то сразу обо всём догадается. Мне следовало знать, что он догадается всё равно.

- Думаю, ты должна пойти со мной к нам домой. Нужно поговорить с моими родителями.

- Нет. Она в порядке. Правда, - лгу я срывающимся голосом. Если я расскажу ему, что случилось сегодня, он очень разозлится и, хотя видеть маму такой мне страшно, я не хочу, чтобы её забирали, даже если это будет означать, что я смогу снова жить у Калленов. Я люблю свою маму.

Но я не могу удержаться от слёз, как ни пытаюсь, а Эдвард спрыгивает с качелей и обнимает меня, и мы просто остаёмся в таком положении – я сижу на качелях, а он стоит рядом со мной, – пока я плачу.

- Пожалуйста, не говори никому, - прошу я. – Я могу о ней позаботиться. Пожалуйста! – я настолько переполнена противоречивыми эмоциями, что это просто сводит меня с ума. Я хочу, чтобы ей стало лучше, но я не хочу, чтобы её забрали в больницу. Я хочу рассказать всё Эдварду, но мне ужасно стыдно за маму.

- Она сделала тебе больно? – серьёзно спрашивает он, и я удивлённо поднимаю голову. Его футболка промокла от моих слёз.

- НЕТ! – я почти кричу. Моя мать никогда не подняла бы на меня руку, даже в самом худшем своём состоянии. Я знаю, что все её страхи – о моей безопасности. Эдвард не должен думать, что она чудовище.

Он с облегчением вздыхает и гладит меня по голове, снова притягивая к своей груди.

- Она никогда не ударила бы меня, Эдвард.

- Хорошо.

- Обещай, что не расскажешь Карлайлу и Эсме, - умоляюще говорю я.

- Ты должна сказать мне, если ей станет хуже.

Я киваю, хотя знаю, что, скорее всего, не скажу. Наконец слёзы прекращают литься, я дышу свободнее.

Эдвард возвращается на свои качели и зажигает ещё одну сигарету. Мне просто не верится, что он так много курит.

- Тебя поймают, ты знаешь это? – замечаю я. – От тебя же пахнет.

Он пожимает плечами и встаёт, потом тянет меня с качелей и ведёт обратно домой. Когда мы подходим к двери, я вижу, что она по-прежнему приоткрыта, и с облегчением вздыхаю. Рене не вставала.

Мы с Эдвардом стоим в неловком молчании. Это так необычно, ведь мы всегда были хорошими друзьями, но теперь, когда он знает мой секрет, я почему-то чувствую себя незащищённой и взволнованной, стоя с ним здесь, в темноте.

- Спокойной ночи, - говорит он, шаркая ногами. Кажется, он тоже нервничает, что очень странно, потому что Эдвард НИКОГДА не нервничает, по крайней мере, насколько мне известно.

- Спокойной ночи, Эдвард, - отвечаю я, а потом поворачиваюсь и, взбежав на крыльцо, тихо открываю дверь и закрываю её за собой. Я прислоняюсь к ней спиной, чувствуя облегчение от того, что вернулась незамеченной. Моё сердце колотится, и я не уверена, что это от бега.

---

* D.A.R.E. - Drug Abuse Resistance Education – внешкольная воспитательная программа в США, направленная на профилактику употребления подростками наркотиков и алкоголя, борьбу с курением, охватывает десятки миллионов участников;
** «Ramones» – американская рок-группа: ссылка;