На следующее утро было холодно и мрачно. Грозовые тучи низко висели над башнями Хогвартса.

Когда Гермиона спустилась в Большой Зал на завтрак, тяжелые капли падали на волшебный потолок и исчезали в воздухе.

В этот четверг первым уроком стояло Зельеварение.

Когда МакГонагалл раздала расписание в начале года, Гарри и Рон застонали от его вопиющей несправедливости: сдвоенные уроки в среду после обеда и то же самое в четверг, только утром.

Для Гермионы тогда это не имело значения, но сейчас она была рада расписанию: ей не терпелось привести план в исполнение.

Судя по поведению Снейпа вчера вечером, он тоже не мог дождаться этого маленького шоу.

Пока Гермиона ела кашу, она вспоминала, с каким удовольствием профессор рассказывал свой план, этот озорной блеск в его глазах. Она была удивлена, как этот холодный и отстраненный Северус Снейп внезапно стал похож на взволнованных Гарри и Рона, которые планируют шалость. Но, в конце концов, он же был прекрасным актером. И человеком. Люди любят представления, хотя не всегда признаются в этом.

Звонок напомнил об уроках. Гермиона влилась в толпу гриффиндорцев и слизеринцев, направляющихся в подземелья, попутно наблюдая уголком глаз за Гарри и Роном и оживленно болтая с Невиллом.

Для всех стало сюрпризом, что Невилл получил «Превосходно» на С.О.В. по Зельеварению. Теперь он мог посещать уроки продвинутого уровня.

Лонгботтом смущался и объяснял, что он упорно работал и вообще, «экзаменатор был заинтересован в Зельеварении с точки зрения Травологии».

Но на уроках он по-прежнему был сущим бедствием. То ли из-за ужаса перед Снейпом он становился неуклюжим, и его голова отказывалась думать, то ли просто уже по привычке Невилл продолжал портить простейшие зелья и проваливался на каждом тесте.

Северус, для которого Невилл был проклятием и отравлял все его существование, стал еще мрачнее, когда увидел его на шестом курсе. Слизеринцы постоянно хихикали над беднягой.

Но с Гермионой они были хорошими друзьями.

Большинство гриффиндорцев приняли сторону Гарри и Рона после той ссоры и, так же как и два ее друга, кидали в ее сторону укоризненные взгляды и старались избегать.

Они никогда не принимали ее полностью, она знала это. Гермиона всегда была слишком проницательной, слишком умной для них.

У Гарри тоже были неудачные дни, но он все равно был одним из них, независимо от того, что он натворил.

Истинные гриффиндорцы.

А она никогда не была такой. Она была очень дисциплинирована, что делало ее похожей на пуффендуйцев, ее жажда знаний подходила для Когтеврана, а в последние месяцы она все больше ощущала себя слизеринкой.

Только Невилл был ей настоящим другом. Он был благодарен за всю ее помощь с домашней работой и зельями. Поэтому он чувствовал себя виноватым за то, что вчера его подругу оставили на отработку из-за его же ошибок.

Гермионе нравился этот мальчик. Вдобавок, он был единственным средством общения с Гарри и Роном все эти дни.

Теперь, пока Невилл рассказывал какую-то историю, услышанную от Падмы и Парвати, девушка не переставала смотреть со своих друзей.

Она успела отвести глаза, когда обернулся Рон, но вот с Гарри она встретилась взглядом. Он смотрел на нее с грустью, упреком и недоверием.

— Они все еще злятся на тебя, – прошептал Невилл. — Они думают, что твой успех в учебе вскружил тебе голову и что ты считаешь себя лучше них. Но я так не думаю, – быстро добавил он.

— Я знаю, Невилл.

Она расстроено вздохнула.

— Надеюсь, они меня все-таки простят. Я пыталась поговорить с ними, но они просто ушли. Как бы мне хотелось, чтобы они меня выслушали.

«Это должно сработать, – подумала Гермиона, глядя на огорченное лицо Невилла. — Он наверняка передаст мои слова. Первый шаг сделан».

Наконец, ученики зашли в класс и, как только они заняли свои места, в кабинет вошел Северус Снейп в черной развевающейся мантии.

Он сел за письменный стол у доски и хмуро всех оглядел.

— Приготовьте это зелье и разлейте в бутылки, – прорычал он и взмахнул палочкой. На доске тут же появился подробный рецепт.

— К следующей неделе напишите сочинение длиной 18 дюймов про свойства данного зелья и условия его хранения. Приступайте.

Ученики, привыкшие к такому поведению Снейпа, спокойно приступили к изготовлению зелья.

А Северус взялся проверять сочинения другого курса, постукивая длинными тонкими пальцами по рядом стоящему графину с водой.

Гермиона сжала нож так, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

Этот графин играл ключевую роль в их плане. Он всегда стоял на столе профессора. Рядом был бокал, из которого Снейп обычно пил.

Вчера он рассказал ей, что на графин с бокалом наложены мощные защитные чары, созданные для того, чтобы предотвращать покушения подобные тому, что они задумали.

Никто не знал об этих чарах и, если бы кто-то задался вопросом о безопасности профессора, можно было подумать, что он потерял бдительность после того, как перестал быть шпионом.

Вчера они сняли эти защитные чары и подсыпали в воду измельченные цветы болиголова.

Гермиона продолжала работать над зельем, и только легкая дрожь рук и неестественно прямая осанка выдавали ее волнение.

Слизеринцы, вероятнее всего, передадут своим родителям, что она, Гермиона Грейнджер, наверняка знала, что что-то должно случиться.

Через десять бесконечных минут Северус взял бокал, и Гермиона прекратила готовить зелье.

Всё так, как они договаривались.

Снейп поднес бокал ко рту и сделал пару жадных глотков. Затем он встал. Так представление должно быть более впечатляющим.

На секунду их взгляды встретились, и едва заметная улыбка тронула губы профессора.

Гермиона тут же отвела глаза. Через мгновение она услышала звон разбитого бокала.

— Урок окончен, – прохрипел Северус.

Все посмотрели на него с ужасом и удивлением.

— Я сказал, убирайтесь! – прокричал он и потянулся руками к горлу. — Вон! Все вон!

И упал на пол.

Теперь ее выход. Гермиона натянула маску жестокости и ненависти и с насмешкой смотрела на профессора Зелий.

Случайный наблюдатель мог бы поначалу удивиться такому выражению лица, но, вспомнив его обычное отношение к ученикам, тут же отогнал бы любые сомнения.

Изменники наверняка бы приняли это выражение за доказательство – Гермиона явно причастна к приступу боли Снейпа.

А он явно испытывал сильную боль.

Все его тело начало сильно трясти.

— Предатель! – хрипел он. — Они пытаются убить меня… Ублюдок Волдеморт!

Гермиона встретилась взглядом с Драко. Он тоже заметил ее странное выражение лица и был им напуган.

— Гермиона, сделай что-нибудь! Ты же староста, – прошептал Невилл хриплым от страха голосом.

Девушка кивнула.

— Тихо все! – властно сказала она. — Мы должны отвести его в лазарет. Малфой, поможешь мне. Невилл, сообщишь обо всем Дамблдору. Остальные пусть идут с тобой. Быстро!

Все тут же выбежали из класса.

— Мобиликорпус, – прошептала Гермиона, указывая палочкой на Северуса.

Его тело медленно поднялось в воздух и поплыло в сторону больничного крыла.

— Что это было, Гермиона? Что с ним случилось?

— Объясню позже, – коротко ответила она, не отрывая взгляда от Северуса. — Просто притворись, что волнуешься.

Драко послушно кивнул и последовал за девушкой.

Через несколько минут они уже были на месте. Гермиона с силой толкнула дверь и вошла.

Взмахом палочки она аккуратно опустила Снейпа на кровать и позвала Мадам Помфри.

Когда медсестра появилась, ей пришлось подавить вскрик. Профессор Зельеварения выглядел просто ужасно.

Вся одежда промокла от пота. Он не мог произнести ни слова, только хрипел. В широко раскрытых глазах был ужас. Вдобавок у него начались судороги.

— Что случилось? – прошептала Мадам Помфри.

Гермиона объяснила, что произошло во время урока, постоянно всхлипывая и теребя одежду. В общем, вела себя как нормальная ученица в подобной ситуации.

К тому времени как она закончила рассказ, Дамблдор ворвался в больничное крыло, и девушке пришлось начать заново.

Гермиона знала: он притворялся, будто его отравили ядовитым болиголовом. Он рассказывал об этом растении на уроках. Невыносимое жжение в слизистой оболочке, особенно во рту, затем слабость и диарея. С ним это, конечно, не случится хотя бы потому, что он притворяется, будто доза была смертельна. В таком случае человека обычно парализует.

Жертвы такого отравления умирают через час, будучи полностью парализованными. Однако они находятся в сознании и чувствуют всю боль.

Ужасная смерть.

Гермиона и Северус выбрали болиголов, потому что Снейп обладал высокой устойчивостью к этому яду. К тому же, Волдеморт бы посчитал такое наказание вполне достойным предателя.

Но, видя ужас на лице профессора, его попытки что-то сказать, Гермиона начала сомневаться. Притворство выглядело слишком реальным.

Либо он был еще лучшим актером, чем она думала, либо… он обманул ее и сейчас действительно испытывал всю ту боль.

Но он бы так не поступил, так ведь?

Вчера он так убедительно объяснял, как развил в себе устойчивость к некоторым ядам.

«Для профессора Зельеварения, а тем более для Пожирателя Смерти это вполне нормально», – говорил он. Он просто принимал яд в малом количестве, а потом постепенно увеличивал дозу, чтобы организм привыкал.

«Я отделаюсь всего лишь легким несварением, в то время как многие бы просто умерли. Испуганные студенты разбегутся и разнесут новость по всему замку, а болтушка Мадам Помфри доделает их работу. Через три часа все в Хогвартсе будут знать о случившемся, а через два дня все волшебное сообщество сойдется во мнении, что мне лучше лежать в постели и наслаждаться незапланированными выходными».

Тогда она ему поверила. Но сейчас все выглядело как ужаснейшая ошибка.

Медленно, стараясь, чтобы Дамблдор и Мадам Помфри не заметили, Гермиона подошла к постели Северуса.

Альбус, конечно же, знал об их плане и великолепно исполнял свою роль, но девушка не хотела, чтобы он заметил, какие между ними развились отношения.

Она не хотела, чтобы кто-нибудь заметил, как она начала заботиться об этом человеке.

Гермиона подождала пока Мадам Помфри отойдет за противоядием, а директор отвернется и заговорит с Драко. Девушка мягко положила руку на плечо Северуса.

— Вы в порядке? – почти неслышно прошептала она. — Вы выглядите ужасно.

Снейп приоткрыл один глаз и ухмыльнулся. На лице не осталось и следа от пережитых страданий и боли.

— Лучшее время в моей жизни, – насмешливо ответил он. — Не мешайте мне развлекаться!

Гермиона облегченно улыбнулась.

Она не возражала, когда Мадам Помфри выставила ее и Драко из больничного крыла минутой позже.

* * *
Когда Гермиона вошла в общую гостиную Гриффиндора, ее приветствовал шквал вопросов.

Все обиды были забыты, и гриффиндорцам не терпелось узнать ужасные подробности.

Она ответила как можно кратко, но не грубо. Затем прошла через толпу к Гарри и Рону.

Они сидели на своем любимом диване у камина, вытянув шею, чтобы слышать все новости, но в то же время притворяясь, будто они их совсем не интересовали. Когда Гермиона подошла к мальчикам, они отвернулись. Но Гарри хотя бы не был так напряжен как час назад.

Невилл определенно с ними поговорил.

Гермиона встала рядом с ними. Она не сказала ни слова, не встречалась с ними взглядом, а просто ждала. Теперь их очередь действовать.

Наконец, Гарри нарушил тишину.

— Что случилось со Снейпом? – холодно и равнодушно спросил он.

На лице девушки мелькнула улыбка и она начала рассказывать об «ужасных событиях».

Однако она по-прежнему стояла, дожидаясь приглашения присесть.

— Я так рада, что вы снова со мной говорите, – закончила она.

Снова наступила тишина.

— Садись же, наконец, Гермиона, – вздохнул Рон. — Не стой как под присягой.

Девушка села в кресло напротив них.

— Когда я была с родителями несколько недель назад, – сменила она тему, — они были совершенно другими людьми.

История естественно была сплошной выдумкой – она не видела своих родителей с прошлого Рождества – но она надеялась, что они будут довольны и этой сказкой и не станут выяснять ничего больше.

— Как вы знаете, моя мама была тяжело ранена, а отец – в шоковом состоянии. Как только я к ним приехала, они начали давить на меня: «Ты не должна возвращаться в Хогвартс», – говорили они, — «ты должна держаться подальше от любой опасности». Для них это значит подальше от вас, – Гермиона улыбнулась, будто извиняясь. — Мне было так плохо. Я чувствовала себя виноватой за это нападение. Ты наверняка знаешь это чувство, Гарри. Но, в то же время, родители стали совершенно другими! Все время они только и делали, что беспокоились за меня либо настаивали, что мне нельзя подвергать себя опасности.

По мере того, как Гермиона рассказывала, лица ее друзей менялись. В глазах Гарри появилось понимания и чувство вины. Возможно, он вспомнил свое поведение после смерти Сириуса, когда он и отталкивал Гермиону и Рона, и тянулся к ним. И так же твердил им, что они не должны ввязываться в неприятности.

А Рон был ошеломлен. Он явно заблуждался в чувствах своей подруги.

Гермиона была довольна собой. Теперь предстояла самая важная часть и самая тяжелая.

— Простите, что я так плохо себя с вами вела. Вы всегда думаете, что я все контролирую, что я не могу поддаться эмоциям, как вы. Но когда я вернулась в Хогвартс и увидела вас, я подумала: «А если они умрут? Если я допущу какую-то ошибку, и им придется за это расплачиваться? А если умру я, они же будут страдать как мои родители». Я не могла мыслить здраво, я только…

Гермиона не закончила фразу. Слезы потекли по щекам, и она отвернулась.

Если уж и это не сработает, то она не знала, что вообще поможет.

Некоторое время друзья молчали. Что, если она все-таки просчиталась?

А потом она почувствовала, как ее обнимают, и расплакалась на груди Гарри.

— Ты одна из нас, Миона, – прошептал Рон.

— Да, – добавил Гарри. — Можешь поддаваться эмоциям, когда хочешь, мы всегда будем на твоей стороне.