Гермиона уселась в неудобное старомодное кресло, а Малфой плюхнулся на жесткую софу. Гостиная была маленькой и темной, но находилась достаточно далеко от лестницы, что могло только радовать — вспоминать о верхнем этаже Гермиона не желала.
Малфой сцепил пальцы в замок и задумчиво смотрел прямо перед собой, размышляя.
— Ну, — заговорил он, — во-первых, нам придется смириться с тем, что магии здесь нет. И ждать, пока она появится.
Гермиона, как бы ей этого не хотелось, признала, что он прав — никто не мог аппарировать сюда, пока волшебства не было. То же самое с порт-ключом — магии требовалось два источника, чтобы перенести волшебника с одного места на другое. И пока здесь такой источник отсутствовал, никто не смог бы прийти и спасти их.
Иногда такое случалось, что магия исчезала. Но только, если ее кто-то на время перекрывал — это было под силу только очень сильным магам, и Гермиона не могла даже представить, кому могло понадобиться такое сейчас. Наверняка, это было сделано для того, чтобы скрыть убийства. Стоило Гермионе подумать об этом, как по телу поползли мурашки.
— Где ждать? — обвела она нервным взглядом гостиную. — Я не буду жить в этом доме! Малфой, если ты не помнишь, наверху — мертвые люди, и мы не знаем, что именно с ними случилось!
— У нас нет выбора, — отрезал Драко. — Можешь уходить, Грейнджер, я не против. Только учти, когда ты начнешь превращаться в ледяную сосульку, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь.
Гермиона притихла, вспомнив мерзкий, пробирающий до костей ветер. За окном все так же, как раньше бушевала вьюга, и Малфой был прав — без магии она бы долго не продержалась на улице. Но все же… Как можно было оставаться в доме, в котором полно трупов?
— Я предпочту замерзнуть, чем… — начала она решительно, но Малфой ее прервал:
— Грейнджер, ты не выйдешь за порог, пока я не разрешу. Я отвечаю за твою безопасность, так что ты будешь слушаться меня.
Гермиона раздраженно откинулась на спинку кресла и поинтересовалась:
— Какая тебе разница, что со мной случится?
Однако Драко оставил этот вопрос без внимания. Когда молчание затянулось, Гермиона удивленно взглянула на него. Что-то в выражении лица выдавало Малфоя. То, как он не хотел быть в этом доме в полном одиночестве. И что он боялся, как и она сама.
Но уходить отсюда было глупо, и он, как и Гермиона, это понимал. Здесь им угрожало что-то непонятное и неясное, еще не до конца существующее, а за стенами — вполне реальная метель и смерть от переохлаждения.
И, наверное, самым правильным решением было ждать помощи именно в доме.
— Как думаешь, почему это произошло? — тихо спросила она, кивнув на потолок.
— Это ни на что не похоже, — пробормотал Драко. — Я много чего видел, но такого — никогда. Знаешь, что странно? — он потер подбородок. — Словно их что-то изнутри разорвало. Не какой-то зверь или заклинание, а как будто в них что-то вселилось и… — он вздохнул, размышляя, как объяснить точнее. — Там даже на стенах кровь. А магия чаще всего следов не оставляет. И для зверя… нехарактерно. Хотя об этом не мне судить, твой профиль. Может, взглянешь? — Драко усмехнулся, наблюдая за тем, как Гермиона бледнеет. — Я пошутил, дыши, Грейнджер.
Гермиона фыркнула:
— Я бы все равно туда не сунулась. — Она оглянулась на камин и спросила: — Может, зажжем его? Тем более деваться некуда…
Следующие четверть часа они пытались отыскать спички. Наверх, конечно, не поднимались, ограничившись первым этажом. Гермиона не особо надеялась на удачу, но видимо, кто-то из хозяев дома был магглорожденным, потому что заветная коробочка обнаружилась в одном из ящичков на кухне.
После того, как Малфой развел огонь — дрова в камине были — в гостиной стало значительно уютнее. Гермионе показалось целесообразным оставаться в одной комнате, и Драко согласился.
— Уже поздно, — сказал он, взглянув на часы на своем запястье. — Будем спать по очереди. Первой дежуришь ты, — с этими словами он забрался на диван и, растянувшись на нем, отвернулся к стене.
— Почему это? — возмутилась Гермиона, но он не ответил.
У нее не было другого выхода, кроме как усесться в кресло, стоящее рядом с камином, поджав под себя ноги, и начать прислушиваться к шорохам старого дома. Эти звуки пугали, отвлекали, но в них была польза: они не давали расслабиться и заснуть. Хотя глаза слипались, и безумно хотелось просто закрыть их и отдохнуть. Гермиона свернулась в клубок и принялась вспоминать о подарках, купленных Джинни и Гарри, и о том, как они им обрадуются — это помогало успокоиться. Однако раздавшийся спустя минут сорок треск заставил ее подскочить от неожиданности. Что-то шумело на втором этаже, и Гермиона какую-то долю секунды верила в то, что это мертвецы ожили и теперь спускаются вниз. Она понимала, что это нелепое предположение, ведь даже магия не могла вернуть с того света души тех, кто ушел, но все же паника никак не отступала.
Это же не могло быть то, что стало причиной смерти волшебников, живших в этом доме? Не могло, не должно было! Просто не имело права.
Гермиона не хотела умирать. Не сейчас, когда она так и не разобралась в своих отношениях с Роном, не сейчас, когда еще не совершила ничего, что вписало бы ее имя в учебники истории — глупо, если ее будут помнить только как подружку Героя, — и не сейчас, когда она даже не знала, от чего погибнет.
И тут звуки стихли. Гермиона отпустила подлокотники кресла, в которые вцепилась, и облизнула пересохшие губы. Несколько минут продолжала напряженно вслушиваться, однако наступившая тишина была оглушительной. Даже дыхание Малфоя стало беззвучным, хотя Гермиона видела, как поднимается и опускается его грудь. Огонь в камине мигнул пару раз, колеблемый непонятно откуда взявшимся ветром, и потух. Холод сразу же забрался в комнату, и Гермиона, поежившись, поднялась, чтобы снова развести огонь.
Раздавшийся за дверью скрежет застал ее с коробком спичек в руках.
Оглянувшись на спящего Малфоя, она нерешительно подошла к дивану, собираясь разбудить Драко. Когда она почти дотронулась до его плеча, дверь распахнулась, и в комнату влетел маленький светящийся шарик, состоящий из множества переплетенных между собой серебристых тонких нитей. Гермиона заворожено наблюдала за ним, почему-то даже не думая двигаться, и резко выдохнула только тогда, когда сфера коснулась ее лба. Показалось, что по волосам пробежался сноп искр, но мгновение спустя неприятные ощущения пропали. Дальше Гермиона ничего не помнила.

Свет слепил. Резал даже по закрытым глазам и безумно раздражал. Драко повернулся на бок, стараясь спастись от него, но ничего не получилось.
— Грейнджер, — сиплым после сна голосом сказал Малфой, — убери этот… это, оно мне мешает.
Гермиона не ответила, и ему пришлось сесть и оглядеться. Комната была пустой, а жуткий голубоватый свет просачивался сквозь щель между дверью и косяком.
— Грейнджер! — позвал Драко, хватая палочку и вскакивая с дивана. На всякий случай взмахнул ею, надеясь, что магия вдруг вернется но, разумеется, ничего такого не случилось. Не с его везением. Подумать только, застрять на краю света вместе с чокнутой грязнокровкой, которую понесло ночью непонятно куда. И, ах да, вдобавок ко всему увидеть мерзкий потусторонний свет. Чертыхнувшись, Драко вышел из комнаты. По полу коридора стелились длинные синеватые полосы, колеблющиеся, как волны, исходящие откуда-то из глубины дома. Стараясь не наступать на них, Драко дошел до кухни и, войдя внутрь, удивленно замер. Одна из стен словно обвалилась, а за нею находилась маленькая комнатушка, из которой и лился свет. Грейнджер стояла посреди этого сияния и, кажется, чувствовала себя неплохо. Окликнув ее пару раз, Малфой с опаской подошел поближе, все же не решаясь перешагнуть ту грань, что отделяла кухню от странной комнаты.
Помещение напоминало склеп. В углу было странное возвышение, на котором стояла огромная чаша. И именно в чаше, иногда выплескиваясь, бурлил этот свет, какой-то нецелостный, рваный и пугающий.
А Гермиона смотрела на него, с каждым шагом приближаясь к алтарю все ближе.
Когда до камня оставалось всего ничего, сияние стало нестерпимым. Лицо Драко, стоявшего рядом с разрушенной стеной, опалила горячая волна воздуха, а раздавшийся скрежет заставил вздрогнуть.
Гермиона протянула руку, чтобы коснуться чаши, и тогда он, сам не зная, зачем это делает, рванул вперед и схватил ее за плечи. Оттащить ее в сторону удалось не сразу.
— Да двигайся ты уже, — рявкнул Драко, встряхивая грязнокровку. Она никак не отреагировала, пытаясь достать до чаши, и тогда он просто подхватил ее на руки и вынес из комнаты. Гермиона все норовила выскользнуть из его хватки, извивалась ужом, и стоило огромных трудов удержать ее. Она не держалась за него, чтобы не свалиться, наоборот, всячески отталкивала от себя. Ее ногти расцарапывали кожу под тонкой тканью рубашки, и Драко всякий раз морщился. Но он крепился, не собираясь позволять Гермионе встать на ноги. Добравшись, наконец, до гостиной, он кинул ее на софу и, закрыв дверь, опустился на пол.
Гермиона, двигаясь, как сомнамбула, выпрямилась и двинулась к двери. Малфой, не поднимаясь, потянулся, сжал ее ладонь в своей и резко дернул. Гермиона осела рядом с ним, но сразу же постаралась вырваться. Драко страдальчески закатил глаза. Почему все несчастья этого мира должны находить его? То война, то Черная метка, то окончательно свихнувшаяся Грейнджер.
— Успокойся, а? — попросил он, когда Гермиона в очередной раз нервно дернулась. Гермиона, похоже, даже не замечала его присутствия, никак не реагируя на его слова. Она снова как-то странно выгнулась всем телом, вставая. Драко едва удержал ее. — Ладно, — пробурчал он, поднимаясь и таща грязнокровку за собой. — Ты, похоже, так и не дашь мне поспать. А без этого я не смогу сообразить, что с тобой приключилось, так что…
В очередной раз усадив Гермиону на софу, он присел рядом и, обхватив Грейнджер руками, вместе с ней вытянулся на диване.
— Так хоть никуда не денешься, — пояснил он свои действия, прежде чем закрыть глаза.
Всю ночь она периодически будила его, то толкая коленом, то упираясь в бок локтем, но Малфой так и не выпустил ее из объятий. Сон грязнокровку сморил только тогда, когда за окном забрезжил рассвет. Она успокоилась, расслабилась в кольце рук Драко и глубоко задышала. И он, наконец, смог отдохнуть.

Гермиона резко открыла глаза. Первым, что она увидела, было лицо Малфоя, в опасной близости от ее собственного. Упираясь руками Драко в плечи, она попыталась отдалиться, но Малфой крепко держал ее и отпускать не собирался.
— Малфой, — позвала она негромко, надеясь что у Драко есть объяснение тому, как ее угораздило очутиться на одном диване с ним. Голова ужасно болела, лоб и виски ныли, а во рту была отвратительная горечь. И этим список бед на утро не исчерпывался. Потому что Малфой, проснувшись, хмуро взглянул на нее и осведомился:
— Ты уже вменяемая?