- На самом деле существует только одна повесть, – продолжал Джефсон после долгого молчания, скорее высказывая вслух свои собственные мысли, чем говоря со мной. – Мы сидим за своими письменными столами и думаем и думаем, и пишем и пишем, но повесть остаётся всегда одна и та же. Люди рассказывали, и люди слушали её уже много лет тому назад. Мы рассказываем её друг другу сегодня и будем рассказывать её друг другу тысячу лет спустя. И эта повесть такова: «Жили когда-то мужчина и женщина, и женщина любила мужчину». Мелкий критик будет кричать, что это старо, и требовать чего-нибудь поновее. Он полагает, подобно детям, что в нашем мире ещё может быть что-то новое.

«Как мы писали роман», Джером К. Джером.



Лето перед шестым курсом выдалось как раз подходящим к общему настроению Альтаира. Словно кто-то решил о нём позаботиться и дать возможность нормально прийти в себя после гибели Сириуса.
С одной стороны, рядом были родители и крёстный, что помогало частью пережечь в себе боль, частью дать ей рассосаться. А с другой – друзей всё же рядом не было, и это создавало необходимый уровень общения – не слишком усиленный, без перебора. Потому что здесь требовалась именно золотая середина.
Драко был во Франции со своей матерью, проводя лето в замке своей тётушки Анабель. Письма от него приходили регулярно – друг писал буквально обо всём. Периодически упоминались Эмерельд и Сапфира, племянницы покойного супруга тётушки, тоже гостившие этим летом в её замке. Драко отзывался о них весьма похвально. Альтаир посмеивался, читая эти письма – меньше чем через неделю ему стало ясно, что близняшкам-полувейлам Малфой очень даже понравился, «вплоть до глубинных отношений».

В ответном письме Вьюжник выразил своё восхищение проницательностью друга и добавил, что смеялся до упаду после того, как понял смысл формулировки.
Блейз благополучно проводила лето у своей матери в Бразилии. Письма от неё по понятной причине приходили реже, зато были более подробными. Девушка сама чувствовала себя отлично, но явно тревожилась за Альтаира – а точнее, за его душевное состояние. В письмах то и дело сквозило недовольство братом, оставившим друга на всё лето, хотя Блэк и постарался деликатно объяснить, что так ему пока что только легче.
Но настоящей отдушиной стала переписка с Гермионой. Прошли те времена, когда Джостли раз за разом возвращалась с пустыми лапами. Теперь сипуха всегда приносила ответ, а нередко и Белка, сова Гермионы, подаренная гриффиндорке Альтаиром ещё на четвёртом курсе, сама прилетала с очередным посланием. Чувствовалось, что девушке самой хотелось общения. И это действовало на слизеринца лучше любого лекарства.
Но Альтаир не только сам принимал помощь, но и дарил её. Ремус очень тяжело переносил смерть последнего оставшегося школьного друга и был на грани глубочайшей депрессии. Было совершенно ясно, что без Блэков в целом и своего крестника в частности он бы давно в неё свалился. Это лето стало чуть ли не первым на памяти Альтаира, когда Ремус практически безвылазно сидел в Блэк-Холле – раньше он бывал там частыми приездами, нередко гостил целую неделю, а то и две, но сейчас почти не выбирался из Родового Гнезда Блэков. Временами Ремус заходил в комнату Сириуса и неподвижно стоял там, лишь осматриваясь по сторонам, словно пытаясь представить, как жил здесь её хозяин больше двадцати лет назад. А нередко появлялся и в комнате крестника, который всегда радостно его встречал. Правда, говорили они не так уж много. Гораздо чаще оба сидели рядом и молчали, глядя на зачарованную стену, чаще всего которая теперь показывала тихие закаты.
Альтаир понимал, что сейчас чувствует крёстный. И очень сочувствовал ему. Но кроме того, Блэк ещё и отчётливо понимал, почему Ремус стал часто просто наблюдать за ним, стараясь не привлекать к себе внимания – просто наблюдать, сидя в кресле где-нибудь в углу гостиной, или на стуле в комнате, или посматривать краем глаза, расположившись плечом к плечу на кровати, озарённой аловатым сиянием закатного солнца на стене…
Отражение. Вот в чём было всё дело. Точно так же, как перед отъездом на летние каникулы из Хогвартса Поттер то и дело глядел на Альтаира, не отрываясь – и по той же самой причине, которую назвал прямо.
Легче… Когда я вижу тебя, мне становится немного легче… Я словно… я знаю, ты не он, но ты так похож на него…
Блэк прекрасно понимал, о чём речь. На той колдографии, что стояла на его письменном столе, даже ему самому было бы легко спутать, кто на ней изображён, не знай он этого. Вся разница была в глазах, но на изображении небольшого формата не так-то просто было различить, какого они цвета – синего или серого. Иногда Альтаиру казалось, что это он сам себе машет рукой со старой колдографии, стоя рядом с Джеймсом Поттером. Его-то было легче не перепутать с Гарри – то, что на лбу гриффиндорца нет шрама, было видно прекрасно. А вот сходство его, Альтаира, с Сириусом было поразительное. И это было ясно далеко не только ему. Блэк сам слышал однажды, как его отец утешал Ремуса – сам Альтаир в этот момент проходил по коридору мимо не до конца прикрытой двери, ведущей в одну из гостиных, где и находились отец с крёстным, – и Бартемиус в числе прочего сказал, что Сириус не ушёл.
- Он продолжает жить в Альтаире…
Дальше слизеринец прислушиваться не рискнул и прошёл к себе, но в его голове продолжала крутиться эта фраза. И с каждой новой минутой он понимал, что, в общем-то, это правда. Наследие дяди воплощено в нём, Альтаире. Всё то, что нёс с собой Сириус. Теперь живым отражением прошлого остался его племянник.
Ближе к концу лета было обнаружено завещание Сириуса. Его дом, равно как и почти всё остальное имущество, достался Гарри, но что-то отошло и Альтаиру. В основном это были старые дневниковые записи, многие ещё Мародёрских времён, а также немало колдографий. Блэк бережно перебирал и просматривал то, что дядя счёл нужным оставить ему. Каждый листок здесь был бесценен. Каждого касалась рука Сириуса.
Но так или иначе, а жизнь продолжалась и надо было жить дальше. Шрамы на душе не так заметны, как на теле, но, в отличие от вторых, не могут сгладиться до конца. Увы или к счастью – это не повод опускать руки.

* * *

- Гарри, милый, ещё супа?
- Нет, спасибо, миссис Уизли, – ответил Гарри, отодвигая от себя пустую тарелку. – Я вполне сыт.
- Уверен? Ты выглядишь голодным, – покачала головой миссис Уизли, взмахом волшебной палочки отправляя тарелку на трёх её товарок, уже лежавших в мойке. – После этих Дурслей всё время, словно…
- Миссис Уизли, – прервал её Гарри, – со мной всё в порядке. Честно.
На самом деле, конечно, это было не так. И дело было даже не в Дурслях – просто всё время, пока не пришло письмо от Дамблдора, не хотелось ни о чём думать. Даже было всё равно, что ешь. Мысли всё время возвращались к Отделу Тайн и той проклятой арке, которую невесть кто туда притащил и невесть зачем. Но это не было тем, о чём Гарри хотелось бы рассказывать кому бы то ни было. И миссис Уизли в том числе.
- Что ж, тебе виднее, – вздохнула миссис Уизли. – Кстати, я хотела с тобой кое о чём поговорить.
Гарри удивлённо поднял глаза на неё. Она уселась напротив него, сложив руки на столе и пристально глядя на своего гостя.
- Что у вас случилось с Роном?
Гарри почувствовал, что краснеет, и быстро отвёл взгляд в сторону. О чём, о чём, а уж об этом ему совсем не хотелось говорить.
- Мы… немного поссорились.
- «Немного»? Настолько немного, что его не оказалось рядом во время беды, и с тобой рядом в Министерстве сражался не он, а этот, – она запнулась, – Блэк? Гарри, что у вас произошло? Рон молчит как рыба или огрызается так, что ничего не поймёшь. Я написала Августе, и та ответила – со слов внука.
Гарри неопределённо повёл плечами. Сейчас он даже не мог вспомнить, был ли в те минуты Невилл у озера. Но здесь, по крайней мере, можно было надеяться на объективность.
- В общем, насколько я поняла, там, кроме тебя, не нашлось ни одного, кто бы повёл себя красиво, – вздохнула миссис Уизли. – Мне пришлось как следует поговорить с Роном. И не раз. Я очень, очень надеюсь, что до него дошло.
- Да… Э-э-э…
Гарри снова не знал, что ответить и кого поддержать. Обижать не хотелось ни миссис Уизли, ни Рона, несмотря ни на что. Снова вздохнув, миссис Уизли поднялась на ноги и, подойдя к окну, выглянула в него.
- Артур наверняка снова на работе допоздна задержится… Ступай наверх, Гарри. Я тебе комнату приготовила, на третьем этаже. Вход в коридорчике, который сразу от лестничной площадки…
- Спасибо, миссис Уизли, – кивнул Гарри, выбираясь из-за стола. Он был рад прекратить этот неудобный разговор.
Однако вернуться к той же самой теме пришлось намного быстрее, чем он предполагал. Прямо на той самой лестничной площадке его ждал Рон – смущённый, переминающийся с ноги на ногу. Гарри остановился, как только увидел его. С минуту или около того оба молчали.
- Гарри… Я… это… – промямлил Рон, виновато глядя в стену. – Я… ну… хочу извиниться.
- Извиниться?
Гарри просто спросил, без насмешки или угрозы, но Рон опустил голову и даже, кажется, немного сжался.
- Да. Послушай, я понимаю, что повёл себя как… дурак. Ты хотел мне помочь, а я мало того, что наорал на тебя, так ещё и сам не помог, когда тебе понадобилось… Гарри, прости! – друг неожиданно вскинул голову и с мольбой посмотрел на него. – Пожалуйста, прости! Я виноват, я признаю это. Я не должен был так себя вести!
Гарри смягчился. Ну не мог он злиться на Рона по-настоящему.
- Ладно, Рон… Проехали. Считай, что ничего не было. Только…
- Что? – подался вперёд Рон, воспрянувший было духом.
- А перед Гермионой ты тоже извинился?
Гарри сам не знал, почему он это спросил – как-то вырвалось. Может быть, потому, что если его действия действительно могли быть легко поняты неправильно, да ещё в состоянии аффекта, то действия Гермионы, одной из всех заступившейся за Рона…
- Нет, – помотал головой Рон, – ещё нет. Я сначала хотел письмом, но потом узнал, что она тоже к нам приедет. Хочу так… прямо.
- Хорошо, – с облегчением кивнул Гарри. Новость о том, что этот разрыв не будет вечным, действительно очень его обрадовала. – Спасибо тебе.
Гермиона действительно прибыла в «Нору» уже через несколько дней. Радостно встретив Гарри, она несколько смутилась при виде миссис Уизли, но та ни словом, ни жестом не дала понять, что чем-то недовольна. Гарри удивился тому, что Рон так и не появился. После обеда он поднялся наверх и нашёл друга сидящим в своей комнате. Точнее, ходящим – Рон с мучительным видом бродил от стены к стене и нервно крутил в руках взятый со стола карандаш, при этом только что пальцы не заламывая.
- Я… боюсь, – выдавил он, мельком глянув на вошедшего Гарри. – Она же меня пошлёт! И правильно сделает…
- То есть ты так и будешь ходить здесь до вечера? Давай, Рон. Ну же! В конце концов, чем раньше ты подойдёшь, тем больше шансов у тебя будет! А то, если так и будешь ждать, Гермиона сочтёт, что ты просто не хочешь мириться.
Рон сглотнул, уронил карандаш на пол и шагнул к двери мимо посторонившегося Гарри. Тот сначала подумал, что не стоит мешать Рону, но потом решил, что на всякий случай послушать их разговор всё-таки не помешает. Просто послушать, не вмешиваться… И лучше даже на глаза не показываясь. Просто, ну мало ли что…
Гарри прокрался к комнате Гермионы, прилагая все усилия, чтобы не скрипеть половицами. Сейчас вокруг было тихо, и это было с одной стороны плохо – сложнее скрыть свои шаги, а с другой хорошо – не надо было подходить близко, чтобы всё услышать.
- Здравствуй, Рон.
Гермиона говорила спокойно, но на удивление сухо.
- Да… здравствуй, – Гарри отлично представил себе, как Рон стоит у самого входа и переминается с ноги на ногу. Гермиона же, судя по голосу, находилась у окна. – Гермиона, я… это…
Короткая пауза.
- Прости меня!
Ответом была пауза подлиннее. Наконец Гермиона спросила:
- А за что?
- Ну… Я был дураком. Я не должен был тебя оскорблять. Прости меня! Я не хотел называть тебя грязнокро… – Рон поперхнулся, – ну, в общем, этим словом! Я не хотел, честно! Сам не знаю, как вырвалось!
- Это-то и плохо, – тяжело вздохнула девушка. – Если бы ты просто искал оскорбление потяжелее… А раз это оказалось первым, что на ум пришло…
- Не первым! – отчаянно воскликнул Рон. – Я сначала… Ой, то есть не сначала… То есть, я не хочу сказать, что раздумывал, как тебя обозвать! Ой, или… ты говоришь, что это хуже… Ну, я тогда… Не знаю! Гермиона, я, честно, больше не буду! Обещаю, клянусь! Я не хотел, ты же знаешь, я не такой, как этот… эти… Блэк или Малфой!
- Да? – в голосе Гермионы снова зазвучал холод. – Ты действительно не такой. Блэк, ничем Гриффиндору не обязанный, спасал меня от Упивающихся, рискуя своей жизнью. Малфой остался в Хогвартсе только потому, что он его об этом попросил, и, когда Альтаира доставили в замок, был первым, кто его встретил. А вот тебя я что-то не видела, когда мы вернулись. Ни у ворот, ни в холле, ни даже в гостиной. Не хочешь рассказать мне, где ты был?
- Я… в спальне. Я не знал, что произошло.
- Не знал? После того, как ещё в тот же вечер слухи разлетелись по всей школе?
- Я не хотел ни с кем говорить… Не было желания. Я всё думал, что случилось с Гарри, и не нужен ли я, но потом вспоминал, что мы… что мы поссорились, и оставался в спальне.
- Ох, Рон… – Гарри был уверен, что Гермиона качает головой. – Знаешь, ты действительно дурак. Извини, но тебе ещё расти и расти.
- Не знаю… Наверное… Ты… не простишь меня?
Повисло тягостное молчание.
- Я подумаю, – наконец ответила Гермиона. – Подумаю.
- Спасибо, – облегчённо выдохнул Рон. Судя по звуку, он уже сделал шаг назад, собираясь уходить, но, видимо, решил закончить разговор на мирной ноте. – А… ты кому-то пишешь?
- Да. И, предупреждая твой следующий вопрос, – извини, но это не твоё дело, кому.
- А… Да, да, конечно, – растерянно пробормотал Рон и неловко вывалился в коридор.

* * *

И снова привет, Ветроног. Как у вас там? До нас дошли слухи, что Лорд стал периодически проводить свои «акции». Что-то в южных графствах было, и в Лондоне даже неспокойно. Сюда информации на удивление мало доходит. Надеюсь, с вами-то всё в порядке? Или вы на лето, как обычно, куда-то из Лондона решили перебраться?
Знаешь, здесь неплохо, но довольно скучно. Если бы не Эмерельд и Сапфира, тоска была бы вообще полная. А так – отдыхаю в их компании душой и телом. Кстати, ты не угадал – это не их мать так драгоценные камни любила, это глаза у них такого цвета. У Эмерельд изумрудно-зелёные, потемнее, чем у Блейз, а у Сапфиры ярко-синие. Как твои на ярком свету, только более светлого и интенсивного оттенка. Не вздумай угадывать, на чьи похожи. Я и сам, когда сообразил, чуть не поперхнулся – хорошо ещё, что за завтраком дело было, а не в постели…
Высылаю несколько колдографий – это мы в выходные в Париж заглянули. В основном на Елисейских полях гуляли, но и не только. В общем, сам увидишь. А на той, что возле Сены – да, мы проехали мимо! И не спрашивай, как в том анекдоте, почему.
Надеюсь, ты там не очень скучаешь. Я приеду где-то за неделю до конца августа. Напиши, если есть какие новости.
Драко.

Откровенно говоря, Вьюжник, новостей почти никаких нет. Тебе повезло, у тебя хоть эти твои близняшки-полувейлы есть. А здесь совсем тоскливо. В южных графствах великаны побегали, министерские потом с ног сбились – всем маггловским свидетелям память стирать. В Лондоне – это мост новый обрушился. Вроде бы сколько-то там автомобилей в реку попадали, жертвы у магглов… Ничего любопытного. Вот двое волшебниц было убито – это да. Эммелина Вэнс и Амелия Боунс. Да-да, та самая! В «Пророке» написали, что её, скорей всего, Волдеморт убил лично. Звонкая пощёчина всему Министерству, что и говорить. А Визенгамоту в особенности.
Но вообще, тоскливо – кошмар. Мы по-прежнему в Лондоне – решили в такое время всё же не покидать надёжную защиту Родового Гнезда. Никогда бы не подумал, что здесь может так приесться. На улицу почти не выходим, и это напрягает. Нет, конечно, я и раньше это почти не делал, у нас тут мало где гулять можно – сам понимаешь, город. Вволю не походишь, как у вас. Но всё равно неприятно ощущать, что не выходишь не столько потому, что не хочешь, сколько потому, что нельзя. А тут ещё туман этот треклятый. Дементоры повсюду бродят – пока, к счастью, вроде без жертв, но муть большую часть суток нагоняют. Сидим, как в осаждённой крепости.
Полувейлы твои хорошенькие, что и говорить. Вот мне пришло в голову – если бы твой крёстный женился на вейле, она родила бы ему дочь, и у этой дочери оказались бы папины глаза, – по этой схеме её следовало бы назвать Гематития! Шучу, шучу. Хотя согласись, полувейла с чёрными глазами – впечатляет.
А в общем – у нас ничего нового. Я даже все домашние задания, что нам на лето задали, успел сделать. Скоро оценки по СОВам должны прийти. Думаю, тут нам нечего беспокоиться. Хотя в теперешней моей ситуации это тоже не идеал – хоть ещё что-то, разгоняющее скуку, было бы.
Альтаир.

Ещё как загорела, Альтаир. Ты себе даже не представляешь, какое тут солнце. Днём без защитных очков даже во двор лучше не выходить. Тебе бы вряд ли понравилось – ты же у нас истинный сын северных земель. Но, поверь, преимущества у здешней погоды тоже есть. И главное, разумеется, касается фруктов. Здесь они отличные. Чего только не найдёшь прямо на деревьях! Казалось бы, не первый раз сюда приезжаю, давно должна бы привыкнуть, но нет – каждый раз словно заново всё начинается. Славная земля.
Хотя и темперамент у людей здесь тоже под стать солнечному. Я тут с одним парнем познакомилась, он знакомый Диего. Зовут Хуан Гонсалес. Горячий, что и говорить. Здесь чуть ли не все такие – пылкие, увлекающиеся… Не бойся, ничего серьёзней поцелуев у меня с ним не было. Предупреждаю заранее, чтобы вы там не тревожились. А то кто вас знает, с вашими братскими чувствами?
Но, знаешь, я скучаю по вам. Драко пишет, что у него там нет недостатка в приятном обществе, а вот ты как в заточении маешься. Ну, конечно, я понимаю – он преувеличивает, но даже и в компании родителей и крёстного, должно быть, уныло сидеть в четырёх стенах неделю за неделей.
У мамы всё хорошо, у её мужа тоже. Живут душа в душу, я рада за них. Похоже, теперь с этим проклятым проклятием (знаю-знаю, тавтология) действительно навсегда покончено. Наконец-то. Ты даже представить не можешь, что это для меня значит. Прости, наверно, звучит обидно. Но у тебя, к счастью, действительно никогда подобных проблем в семье не было. Надеюсь, никогда и не будет.
О чём ещё написать? Даже не знаю… Вроде уже всё, что можно, описала. Знаешь, в подобных местах есть один недостаток – или, скорее, его стоит назвать особенностью. Здесь почти ничего не меняется. А конкретно здесь, на гасиенде, учитывая здешний климат, летом не меняется вообще ничего. Одна и радость, что кинотеатр – дон Родриго его прямо здесь для своего сына оборудовал. Смотрю теперь фильмы каждый день. Знаешь, магглы их неплохо делают – по крайней мере, некоторые. Как думаешь, стоит посоветовать Драко, чтобы и в Малфой-Маноре какой-нибудь небольшой зал под семейный кинотеатр отвести? Тебе даже и не предлагаю, стены твоего дома такое надругательство просто не потерпят.
Блейз.

Отчего бы и нет? Я и сам с удовольствием посмотрю. Идея хорошая, мне нравится. Я ещё летом перед вторым курсом с кино ознакомился. Штука действительно неплохая. Рад за твою маму. Сказал бы – передавай мои поздравления, но ведь всё равно не поймёт, правильно? Тогда эти поздравления бери себе, а ей просто привет.
Может, пришлёшь ваших фруктов? А то здесь они бы очень не помешали. Привет с солнечного Юга и всё такое. Этот дементорский туман начинает откровенно на нервы действовать. Манго там у вас есть? От маракуйи тоже не откажусь. Заранее спасибо.
Чуть не забыл. Блейз, Хуан – это не наше. Мы же страшные злобные слизеринцы, и партнёров себе должны искать соответствующих. Тебе не с Хуаном встречаться надо, а с Кархаротом, на худой конец с Драуглуином. Учти на будущее.
Ветроног.

Кто бы говорил, лорд Вейдер. Сами-то тоже Падме Амидалу выбрали, а не какую-нибудь Тёмную Леди Ситх. Диего со смеху катался, когда я ему ваш совет прочла.
А вообще, Альтаир, «наглость – второе счастье» – это не про тебя. У тебя оно и первое, и второе, и двадцать второе. Маракуйю ему, видите ли, подавай. Ладно уж, высылаю. И ананасов добавила. И даже несколько кокосов. Можешь отловить дементора и вскрывать их о его голову. И не вздумай говорить, что я садистка. С кем поведёшься…
Пушистая.

Что ж, по крайней мере, у вас там достаточно весело. Хотя, конечно, я понимаю – какое сейчас веселье, но всё-таки у тебя компания большая. Я этим летом таковой похвастаться не могу. С другой стороны, ограниченность общения для меня сейчас – не причина, а следствие. Своего рода плата за безопасность, и плата, в целом, приемлемая. Очень надеюсь, что «Нора» защищена хотя бы на одну десятую от степени защиты Блэк-Холла.
Честное слово, я действительно исправляюсь. Каждое утро посвящаю аутогенной тренировке. У меня уже почти получается не задевать Уизли. Думаю, к началу учебного года я достигну ещё больших успехов. Перемены – вещь интересная.
Как у тебя с СОВами? У меня только одна «В» – по травологии, остальные все «П». А у тебя, полагаю, «П» вообще все? Хотя, что это я – иначе и быть не может.
Гермиона, признаюсь честно – я очень скучаю. Каждый курс так привыкаешь видеть тебя ежедневно, и летом без этого становится печально. Обычно-то не очень, когда друзья рядом, но вот сейчас, в беспросветно-туманном Лондоне, когда носу нельзя высунуть из дома… Кажется, я начинаю понимать, каково было Сириусу в последний год.
Но осталось недолго. Мы скоро увидимся. Я очень жду этого момента. Я вообще ещё никогда не ждал сентября с таким нетерпением. Надеюсь, в этом году нам дадут нормального учителя по защите – согласись, ситуация располагает.
С любовью,
Альтаир.

Восхищена твоими успехами в самодисциплине. Безусловно, то, что у тебя получается не задевать Рона – очень большое достижение. Особенно летом. Хотя, если без шуток – спасибо тебе.
Поверь, я тоже жду возвращения в Хогвартс. Здесь неплохо, ты прав. Насчёт защиты точно не могу сказать, но, я полагаю, её проверял лично Дамблдор, раз уж здесь Гарри. Но я тоже начинаю скучать. У нас немногим более открытое существование, чем у тебя – разве что можно по саду сколько угодно бродить. Но за время, проведённое здесь, это успело приесться.
Не поверишь, но ты не угадал – одна «В» у меня тоже есть. Только не по травологии, а по защите от Тёмных Искусств. Впрочем, этого следовало ожидать, не так ли? Раз уж я с тобой переписываюсь, ясно, что защищаться от Тёмных созданий у меня выходит не лучшим образом… Надеюсь, не обидела? Ты ведь к Тёмным Искусствам всегда довольно мягко относился.
Насчёт нового учителя ничего сказать не могу, никаких сведений на этот счёт пока ниоткуда не было. К счастью, ясно одно – Амбридж номер два не будет. Фадж наконец-то слетел со своей должности – знаю, что нехорошо радоваться такому, но не могу не делать этого. После всего, что этот надутый болван натворил… Скажу откровенно, туда ему и дорога. Ты, наверно, здорово повеселился, читая, как его в «Пророке» же обливали грязью. Поверь, это там ещё к нему гуманно отнеслись. Мистер Уизли принёс нам несколько экземпляров других периодических изданий, так там такие выражения встречаются! Высылаю тебе один из журналов – можешь считать образцом. Терминология не самая забористая, но зато оригинальная. Развлекись.
Всего хорошего,
Гермиона.