Глава 22. Собирая пазлы веры



Покидая воронку телепортации, Беслан моментально ощутил, что в доме Моники отсутствует жизненная энергия Ангелины. Его руки разжались, и на пол упали сочно-красные розы с шипами и коробка шоколадных конфет.

– Ушла, зная, что она моя жизнь? – шумно задышал. Оскалившись, стал оглядываться, ища подсказку на то, почему Ангелины нет в помещении: её увели силой или обманом увлекли сбежать.

Сконцентрировался.

Через пару секунд уловил в гостиной следы чужой жизненной энергии. Они были крайне слабы, но несли в себе флёр магии и отпечатки знакомой силы.

– Люцифер, – глухо прорычал Беслан. Заметив на журнальном столике тетрадный лист, которого прежде не было, взял тот в руку. На нём была запись, сделанная почерком Ангелины и хранящая её отчётливые флюиды. – Я мужаю, отец, гораздо быстрей, нежели ты рассчитываешь!

Сведя брови к переносице, прочёл: «Прости. Ты знаешь, это единственный верный выход. Я люблю тебя. Будь счастлив за нас троих». Скрипнув зубами, обратил листок бумаги в пепел прямо у себя в ладони.

– Если она умрёт, я убью всех, кто дышит в вашем мире, Бог и Дьявол, – сквозь нарастающий гнев процедил Беслан, покрываясь смолянисто-кровавыми змеями.

Карлов мост его встретил гнетущим мраком ночи, слегка разбавленным туманной дымкой, бледным светом мерцающих фонарей и редких звёзд. Огрызок луны оказался спрятанным за грузными облаками.

Беслан сразу же ощутил эхо острого холода и смесь магических энергий. Это, без сомнений, говорило о том, что здесь менее чем минуту назад находился Люцифер и кто-то ещё. И этот кто-то имел чрезвычайно мощную силу. Но его след жизни, как и след жизни Люцифера, уже остывал в воздухе, а вот Ангелина стояла за перилами спиной к воде и лицом к Беслану. Посмотрев на него влажными глазами, что-то беззвучно зашептала пересохшими губами. Она была бледная и дрожала точно осенний лист на ветру, но отчаянно, мёртвой хваткой держалась за перила. Через миг Беслан оказался около неё. Схватив за плечи, перенёс её через перила и поставил на ноги. Крепко прижал к себе.

– Идиотка. Я тебя убью. Кому ты веришь, дура? – хрипло заговорил Беслан, зарывшись носом в волосы Ангелины и ловя дыханием пульс в венах на её шее. – Как ты можешь не дать ей дышать, когда моя сила – твоя душа?..

Ангелина робко обняла его за талию.

– Я чудовище, когда… – заикаясь, начала она.

Вспышка ярости и боли застелила рассудок Беслана. Не дожидаясь окончания фразы, он на взводе дал ей пощёчину – лёгкую, но в то же время отрезвляющую.

– Очнись! – грубо схватив её за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза. Зарычал: – Ты, я, наша дочь – мы семья! Мы – мир! Остальное всё дерьмо, неважно! Слышишь? Не смей меня оставлять и предавать нашего ребёнка! Ты меня поняла? Больше никогда… – он осекся, заметив странную улыбку на губах Ангелины. С её глаз, в которых застыл лихорадочный блеск, капнули слёзы. Но боль не трогала её душу. В ней таились тепло и свет.

– Чудо во мне, – с нежностью и шёпотом. – Я не хотела умирать. Жить… Хочу жить.

«Передумала или… врёт? Но знает ведь, могу проверить».

Подхватив Ангелину на руки, Беслан тревожно оглянулся. Никого поблизости не было. Сосредоточившись на желанной цели, телепортировался обратно в дом Моники. Оказавшись там, не сразу отпустил Ангелину. На него только сейчас напал весь оглушающий ужас того, что могло произойти. Того, что он мог потерять. Того, что с ним было бы в эту минуту, осуществи Ангелина задуманное. Шагни она назад на миг раньше, чем он пришёл на мост.

«Не простил бы. Никогда убийство нашего ребёнка не простил бы. Любил бы, но… Но вечность – слишком долгий срок, а у меня её нет. Всё же простил бы, только у нашей любви уже не стало бы сердца, умерла бы душа».

– Беслан… – мягко, но с тревогой.

Дёрнув щекой, он весь содрогнулся, точно пробуждаясь от кошмарного сна.

– Да? Ничего, – он посадил Ангелину на диван. Ярость, бушевавшая в его крови, не утихла, но её обдал прохладный бриз рассудительности. Непроизвольно потерев лицо руками, хотел было подойти к окну, как Ангелина вцепилась пальцами в его запястье. Резко встала.

– Беслан, послушай, – в её серых глазах застыла мольба. Пальцы оказались ледяными, точно она стояла долгое время на лютом морозе. – Я ошибалась. Запуталась… Признаю. Мне было страшно. Очень-очень страшно. Я не желала, чтобы наша дочь спустилась из Рая прямо в пасть Ада, стала чудовищем, но… – нервно выдохнула. – Заглянув в бездну, узрела, что я буду им… стану монстром, если умру, если ей позволю умереть, если не дам ей дышать! Она есть Свет! Увидела, поняла… Да, дура была. Прости. Не буду больше никого слушать, только тебя. Беслан…

Он молча разжал её пальцы.

– А побеседуешь с Люцифером и вновь передумаешь? – колко поинтересовался он. Вскинул бровь.

Ангелина быстро покачала головой.

– Нет. Я очнулась, посмотрев… Больше не усну. Пожалуйста, поверь, – облизала губы. – Хочешь?.. – она вновь взяла его за руку и прижала ладонь к своей щеке. – Проверь, ты увидишь…

Беслан горько хмыкнул.

«Эх... сейчас бы салями из СССР, проверить на вкус пару-другую бутербродов, а после – тебя на то, как быстро станешь влажной, если… Ладно, к делу. К лешему сантименты. Так о чём я? Ах, да… Веру нельзя проверить. Можно испытать! Замерить, насколько крепка, но вера в любви иная. Она или есть, или нет. Чувство у меня, что я безумно стар. А ты ещё так юна. Я не хочу проверять! Не хочу упасть… Я лечу! Я верю! Ангелина…»

Отдёрнув от неё руку, подошёл к окну. Его взгляд коснулся клыков месяца, который выпустили из своего плена рваные облака.

– Зачем мне это? – холодно. – Я тебе и так верю, – твёрдо. – К тому же ты не желаешь, чтобы я тебя изменил. Неужели передумала? – елейно. Повернувшись к Ангелине, сквозь пряди чёлки строго на неё посмотрел. В свете торшера заметил, что пепельные круги под её глазами стали гуще, чем пару часов назад. Она выглядела потерянной. Надломленной. Сердце Беслана сжалось.

«Тьма… во мне столько смерти, мрака. Я сама ночь. Не забывать…»

– К чему ты это? – недоумённо поинтересовалась она. Взгляд её потемнел. Заметался, точно ища притяжение. Не то робко, не то стыдливо замерев на плечах Беслана, увлажнился солёной пеленой. – Я хочу, чтобы ты знал. Не сомневался. Я понимаю, как всё выглядит со стороны… – сжала кулаки. Робко заглянув в глаза Беслана, тут же к нему подбежала. Обняла его за талию и спрятала лицо у него на груди. – Не хочу никаких стен между нами. Я так не смогу, ты нужен мне. Весь… Не отталкивай, прошу. Не выдержу, – её начала бить мелкая дрожь. Подняв голову, вновь прижала его ладонь к своей щеке. – Пожалуйста, Беслан! Дай мне шанс. Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы его оправдать. Я понимаю, ты разочарован. Возможно, я стала тебе противна, но…

– Хватит нести чушь, – низко и рыча.

Ангелина поникла. Виновато опустила голову и закусила край нижней губы.

«Вот он, Свет, что сжигает меня, оставляя лишь тень, в которой приятно укрыться в полуденный летний зной».

Взяв Ангелину за подбородок, коснулся её лба своим.

– Расслабься, – как можно мягче сказал он. Струйки-змейки медленно поползли от его пальцев в широко распахнутые глаза Ангелины, в которых неуверенно сверкнула надежда, окутанная болью. Беслан улыбнулся и убрал кроваво-чёрные туманные нити. – Полагаю, есть способ лучше доказать, что ты вся моя и думаешь лишь о жизни!

Ангелина растерянно стала вглядываться в зеркала его души. Её губы приоткрылись в немом вопросе, а тонкие брови поползли вверх. На миг она задумалась, но в следующий уверенно взяла его лицо в чашу ладоней и начала покрывать поцелуями. Они были робкие, но с искрами внутри, обещавшими в скором времени перерасти в ненасытный и не боящийся дождей пожар.

Беслан обнял её за талию. Притянул к себе ближе, но сейчас не стал забирать себе инициативу, желая ощущать её страсть.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Очень-очень люблю. Холодно без тебя. Плохо. Невыносимо, – теснее прижалась к нему. Стала походить на котёнка, продрогшего и соскучившегося по ласке своего хозяина. – Прости меня, я такая дура была, – коснулась его носа своим. В её глазах цвета дыма показался тёплый луч нежности, рассеивающий туман раскаянья.

Беслан не сводил с неё взгляда. Он любовался красотой её души. Именно она манила его обладать и телом. Ему безумно желалось трогать этот радужный свет, обводить каждую линию Ангелины и тем словно касаться нот в сиянии её духа. Не имело значения, какого цвета у неё радужка глаз, тон волос, каков размер груди, ширина бёдер, форма губ… всё это было неважно, могло быть и другим, а любовь бы осталась нынешней. Он видел удивительное цветное солнце, чувствовал тепло, ловил свет и любил эту душу, мечтая собой добавить в неё полутонов.

Беслан начал слегка поглаживать пальцами Ангелину вдоль спины. Пронзённые острой пустотой, каждый его мускул и нерв с очередным стуком секундной стрелки часов с большей силой возжелали оказаться наполненными и успокоенными. Но он терпел. Ждал. А внутренний зверь всё отчаяннее и голоднее пытался вырваться наружу.

Чуть прикрыв глаза, Ангелина дрожащими ладонями провела по шее и широким плечам Беслана. Судорожно вздохнула.

Она пахла счастьем.

– Я хочу… Хочу дышать тобой, – едва слышно сказала она ему в губы. – Сейчас. Всегда… – её щёки вспыхнули алой краской.

Не выдержав сводящей с ума близости, Беслан алчно вторгся языком в рот Ангелины, забирая себе её дыхание. Она тут же стала ему отвечать – самозабвенно и горячо, путая пальцы в его волосах. Всё кругом точно пропало, растворилось в воздухе. В доме, в столь жестоком мире, во всей необъятной вселенной они словно остались одни. Ангел и Бес. Бес и Ангел. Навеки связанные золотой нитью любви, которая была крепче любого сплава стали и ценней самой Жизни.



Ангелина положила голову на плечо Беслана и ласково коснулась пальцами его щеки. Он посмотрел ей прямо в глаза, как и она ему. Почувствовал, что время замерло для них двоих, и ощутил, как держит весь мир. Но тут же подумал, что время замерло не только для него и Ангелины, а ещё и ребёнка, для них троих.

Ангелина лучилась счастьем, которого, казалось, можно было коснуться точно так же, как поцеловать сердцевину бутона распустившейся розы.

– Колючая, – она приподняла уголки губ.

Беслан не смог сдержаться от ответной улыбки, думая о том, что давно не видел на лице Ангелины безмятежную радость, словно у ребёнка.

– Значит, ты не будешь читать мои мысли? – лукаво прищурившись, спросила она.

– Нет.

– А если я потребую? Скажу, что иначе ты меня не любишь?.. – приподнявшись, Ангелина подставила губы к его губам столь близко, что он ощутил её дыхание. Страсть с новой силой вспыхнула в крови.

– Тогда твой ротик нарвётся на мой твёрдый напористый ответ, – хрипло сказал Беслан, схватив её за волосы на затылке, а другой рукой сжав ей грудь.

– Я подумаю над твоей угрозой, – она нежно поцеловала его в щёку. Игриво показала язык.

– Пока размышляешь, расскажи, что на мосту делал Люцифер, что говорил тебе и кто ещё там был с вами? – чуть ли не шёпотом спросил Беслан и тронул нос Ангелины указательным пальцем.

«Тяжёлый будет разговор обо всём, но без него никак, и лучшего момента не подыскать. Если всё совсем плохо пойдёт, она уже раздета, так что прорвусь…»

– На мосту я была одна, доехала туда на такси, – Ангелина нахмурилась. Её взгляд потух и окутался дымкой грусти. – А разговаривала с ним я здесь, – она поёжилась, явно вспоминая неприятные для себя минуты. После небольшой паузы, поглаживая волосы Беслана, порой накручивая их на свои пальцы, поведала, как позвала Люцифера, о чём они говорили, каким образом и с кем добралась на мост и что испытала, смотря в толщу воды, перед тем как встретилась с любимым взглядом.

Из-за этого рассказа Беслана охватили тяжкие мысли, мрак заволок его душу и предчувствие ужасных потрясений капканом льда вцепилось в притихшее сердце.

– Ты очень злишься, что я такую цену выставила Люциферу за своё самоубийство? – прошептала Ангелина, испугано вглядываясь в его почерневшие глаза. Поджала губы. Побледнела.

«Игры кончились. Началась война. Нужно собирать армию».

– Сейчас это уже неважно, – Беслан мягко подвинул её и сел, спустил ноги с дивана. Нагнулся поднять брюки, которые выглядывали из-под раскиданной в буйстве любви одежды.

– Мне важно! – с отчаяньем, но твёрдо. Ангелина прильнула к его спине. – Не одевайся… – её ладонь скользнула ему по животу. Губы коснулись плеча. – Не закрывай от меня душу… Не уходи.

Беслан судорожно вдохнул и, отпустив брюки, выпрямился. Повернулся к ней. Проведя пальцами по линии бровей встревоженной Ангелины, тронул распухшие от поцелуев и лёгких укусов губы.

«Нужно идти, но… Воюю я ведь ради любви».

– Я пришёл на мост чуть позже, чем… – он взял её за бёдра и увлёк к себе на колени. – Сядь, пожалуйста, и чувствуй меня. Люблю тебя! – поцеловал кончик носа.

Разведя ноги, Ангелина послушно села на него лицом к лицу. Начала поглаживать его по голове, закусив край нижней губы.

– И я люблю тебя… Что случилось? – шёпотом.

– Миру конец, но ты и она живы, – Беслан стал нежно покрывать поцелуями грудь задрожавшей Ангелины, ласкать ладонями её бёдра… и потухший свет начал возвращаться в его душу, а тьма покидать глаза, уступая место пламени любви. – Не я брал тебя за плечи, когда ты смотрела в реку. Это был Люцифер. Когда я пришёл, ты уже повернулась, а он исчез, но там был след от кого-то ещё, от кого веяло невероятным холодом. Я догадываюсь, кто это мог быть, – он обнял Ангелину за талию и поцеловал её в шею. – Думаю, Люцифер защитил тебя и Аделаиду, возможно, ценой своей жизни.

Беслан скрипнул зубами и грустно улыбнулся, посмотрев в серые глаза, полные мятежной задумчивости.

«Надеюсь, всё же ты жив, сукин чёртов сын. Аделаида в любом случае цела, по крайне мере должна быть, иначе к чему ей приходить из будущего, чтобы пасть в драке с Аханой и Бирном? Жива! Она жива!»

– Аделаида была на мосту? Чего она хотела? – Ангелина недоумённо и потерянно стала искать ответ в его глазах. – Это от неё веяло холодом? Не понимаю…

– Была, – прижимая ладонь к её животу, Беслан криво улыбнулся. – Она хотела жить, и мама её услышала!

– Что?.. – Ангелина замерла. В её глазах заплескался коктейль различных эмоций. В нём были утонувшие в непонимании и удивление, и неверие, и страх. Нахмурившись, хотела что-то спросить, но явно передумала.

Беслан не мешал ей самой осознать глубину сказанных им слов.

Судорожно облизав губы, Ангелина положила ладонь на ладонь Беслана, которую он прижимал к её животу.

– Ты хочешь сказать… – едва слышно, – что Аделаида… Она наша дочь? – потрясённо. Зрачки Ангелины расширились. – Но как?.. Почему?.. – часто задышала.

Беслан приподнял один из уголков губ.

– Не молчи! – взвинченно. – Это так? Она наша дочь? – с толикой безумия блеснули глаза Ангелины, а улыбка осветила её губы. – Эта Богиня наша девочка? Не чудовище, красавица… наша… такая удивительная, сильная душой и смелая сердцем, на которую я хотела быть похожа… она наша? – Ангелина часто заморгала, сдерживая слёзы. – Не мучай, скажи…

– Уверен, что да, – Беслан нежно поцеловал её в губы. – У неё есть иммунитет к моей силе, и у неё необычная душа, – он помрачнел. – Её будто лишь половина. Она, очевидно, очень многое пережила, но не жалеет ни о чём. Она любит тебя и меня. Она тут, чтобы защитить наше будущее и своё прошлое. Она Смерть этого мира, но Жизнь нового. Она наш Свет во Тьме. Наше прощение за все грехи. Не плачь… – он пальцами мягко стал отирать слёзы с её лица, начавшего сиять радостью.

– Расскажи больше… – с трепетом и шёпотом. – Пожалуйста.

– О чём? – кривая дразнящая полуулыбка. – О том, почему ты одновременно и внучка, и племянница Люциферу, а он мне отец, и мы друг другу, выходит, ещё больше родственники, чем думали? О том, что Алекс глушит спиртным горе из-за потери тебя, но наша девочка явно знает, что в грядущем его ждёт нечто хорошее? О том, что для Аделаиды важно уберечь Полину с ребёнком и это существенно ценно ей, не меньше, чем мы? О том, что где есть три, реально это четыре, и выходит, что Каси – это Каис, а ты, я и наша дочь не три, а четыре, потому как её половинка души где-то тут, в нашем мире? О том, что у Творца имя Каис и ты, скорее всего, разговаривала с Богом носик к носу? Но я беседовал с ним раньше тебя! – посмеиваясь, он тронул кончик её носа лёгким щелчком. – Выбирай!

– Я тебя… – Ангелина вышла из остолбенения шока и, стукнув его в грудь кулаком, взорвалась. – Живо всё рассказал, а не то я тебе уши надеру! – она схватила его за уши.

– Сдаюсь! – захохотав, Беслан крепко прижал её к себе. – Всё расскажу, чудовище ты моё! – едва удержался от страстного поцелуя, зная, что этим не ограничится и разговор придётся отложить.

Окончив повествование, заметил, что Ангелина поникла, точно цветок из-за ударивших ночью морозов. Побледнев, она взяла его за руки и с отчаянной надеждой посмотрела в глаза.

– Прежде всего, пожалуйста, пообещай мне больше никогда не драться с Люцифером, как бы он ни изощрялся меня поддеть. Его оскорбления – это только пустой звук. А ты моя песня! –смущённая полуулыбка коснулась её губ. – Обещаешь? – затаив дыхание.

– У меня больше нет повода драться с ним. Он играет нами, а баловать его я не хочу и больше не буду, – собранно и холодно ответил Беслан. Проникся задумчивой грустью. – Знаешь, он как покрытый шрамами пожилой лев, забавляющийся со своими львятами, у которых ещё есть молочные зубы. Надеюсь, он всё ещё жив.

– Я, наверное, тоже, – Ангелина опустила глаза. – Сейчас я понимаю, насколько обманчивы, но в то же время и правдивы были все его слова. Когда Люцифер признавался в желании убить Аделаиду и меня, на самом деле он говорил, что желает изменить её… прибавить ей света в душе, и чтобы я слабая сгинула в небытие. Он жесток в своём воспитании, но всё делал, чтобы ты и я были вместе.

– Да, – коротко и тяжело.

– Тебе нужно идти проведать Аделаиду, – Ангелина заглянула ему в глаза, лишённые чувств. У самой же в них заплескалась тревога. Беслан ласково коснулся пальцами её щеки.

– Незачем. Уверен, она в порядке. Будь иначе, наверняка бы мысленно позвала меня или тебя. А если произошло непоправимое, то оставлять тебя одну или брать к ней будет крайне неразумно, беду мы тогда будем решать уже в будущем.

Поджав губы, Ангелина неохотно кивнула.

– Понимаю. Однако, Беслан, нет ли иного способа узнать, как она?.. Я волнуюсь за неё. Вдруг ей нужна помощь, но она не может дать нам об этом знать?.. – шёпотом.

– Сейчас я рисковать не хочу. Война сурова, в ней приходится выбирать приоритеты. Уверен, мы с тобой последние в очереди, к кому бы обратилась Аделаида за помощью. Она прогнала меня. Она защищает нас. Мы важней, нежели она. Потому что она вот здесь! – он с нежностью тронул живот Ангелины.

– Ты сильно переживаешь, получается, не о ней, – через небольшую паузу сказала Ангелина. – Полина? – её лицо посерело. Как-то сжавшись, она отвела взгляд в сторону. Поникла.

– Нет, – Беслан вымучил улыбку. – Я же рассказал, что покормил её и она не одна, к тому же, как я понимаю, ей смерти не желают ни Инквизиторы, ни Тени. Это мы камень преткновения для всех сторон.

– Да, её все хотят использовать, как и Алекса, – едва слышно. Вдруг всполошилась и нервно обхватила ладонями лицо Беслана. – Ты не будешь искать встречи с Аханой и Бирном? Правда? Обещай мне! – взволнованно.

– Думаю, они сами найдут меня, если ещё живы, – как можно более умиротворяюще отозвался он и щёлкнул её по носу.

– А Петер и друзья? Что с ними будешь делать, если они и вправду работают на Ахану? – Ангелина поджала губы.

Беслан пожал плечами.

– Значит, переживаешь о девушке из сна… – из её груди вырвался тихий стон.

– О какой из них? – вскинув бровь, Беслан загадочно улыбнулся.

– Чего весёлого? – Ангелина нахмурилась, обидчиво надув губы. Стала похожа на растрёпанного котёнка, которому вместо молока предложили гречневую кашу с горчицей.

– Сначала ты ответь, – он поцеловал ей кончик носа. Задумавшись, она провела кончиками пальцев по его ключице.

– Я о девушке в красном платье. Как думаешь, кто нам снится? Она не Аделаида, хотя общие черты, как мне кажется, у них есть. Или это мои фантазии?.. – подняла взор и коснулась им ресниц Беслана. Облизнув губы, вздохнула. – Та девушка в красном несёт нам добро? Желает помочь?

Беслан хмыкнул и, чуть прищурившись, сквозь пряди чёлки прямо взглянул в глаза Ангелины. Несмотря на излучаемое ими тепло, в них метался сквозняк испуга. Беслан начала гладить Ангелину по голове, касаясь пальцами и лица. Он молчал под монотонный стук стрелок часов и посвисты поднявшегося за окном ветра.

– Мне страшно, – призналась Ангелина, схватив его ладони в свои похолодевшие руки.

– Мне тоже. Вдруг, поделившись догадками о ней, разрушу тебя, – хрипло.

– Всё так плохо? – Ангелина напряглась, словно маленький зверёк перед отчаянным прыжком через широкий ручей.

– Если ты передумаешь жить… – он осёкся и окаменел.

– Никогда, – она с жаром обняла его. Поцеловала в щёку. – Пусть в Аду, но мы вместе!

– Конец света, – сипло начал Беслан. – Как сказала Аделаида, для кого-то это будет лишь началом. Вопрос веры! Я думаю, эта девушка в красном – наша внучка или правнучка. Она дитя этого самого конца света. Пытается смягчить его последствия, осторожно влияя на прошлое, так, чтобы не уничтожить саму себя и… – он запнулся. Взяв Ангелину за подбородок, впился пламенным взглядом в её глаза. – И то, что бесценно ей дорого.

– Семья, – едва слышно. Поёжилась. Её кожа покрылась мурашками. – Выходит, она свет… наш свет, хотя для кого-то непроглядная тьма.

– Всё в мире относительно… – криво улыбнувшись, Беслан провёл пальцем по её губам. Они приоткрылись, явно ожидая поцелуя. Но он продолжил: – Мне любопытно, кто та девушка, которую шантажировала в твоём видении-сне Ахана? Та, со светлыми волосами и карими глазами, у которой была в животе новая жизнь! – щёлкнул Ангелину по носу. – Причём тут Айми? Это имя… оно французское и имеет древнеиндийские корни. Его значение «любимая». Как это связано с моими детскими снами, где была за океаном в Англии принцесса в зеркале и ещё в доме-замке кто-то со светлыми волосами? Как с этим увязана та, кого ты мельком видела в зеркале, вовсе не спав, и кто отсылал тебе СМС будто от меня? Но не это всё реально тревожит меня сейчас, – он сделался угрюмым. – Есть кое-что важней. Тебе нужно узнать, кто я и что натворил, какова цена нас.

Ангелина затаила дыхание. По её взору было заметно, что внутри неё проносится сонм острых мыслей.

– Сон, который я не помню… В нём была Айми, и она была моей дочерью. Может, я видела что-то из будущего? Или же… прошлого? И дом в Англии… Думаю, может, нам стоит его найти? Тогда всё станет понятно? – тяжело вздохнула. – Но это всё потом, – обвив шею Беслана руками, уткнулась лбом в его лоб. – Важно, что мы вместе, а всё остальное переживём. Рассказывай.

– Я не могу изменить, – он прервал свой шёпот и с жадностью вдохнул выдыхаемый ей воздух, – не могу, как бы ни желал. Иначе я бы потерял тебя и дочь. Я Страж Тени, это как преторианец, элитный солдат, охраняющий императора или императрицу. Можно сказать, генерал армии матки Тени. Но я семя не от её разума, да и генералы должны быть со свободным рассудком, чтобы эффективно решать стратегические задачи, самостоятельно вырабатывая тактические приёмы и ходы. А может быть, всё дело в том, что матке тоже нужны самцы и новые королевы для новых колоний. Хотя Стражи и бесплодны, но как знать, быть может, природа только начала искать и выстраивать эволюцию Теней. Думаю, Дух Бездны знает больше, но… – он криво усмехнулся. – Я знаю, что Страж свободен от общей воли Теней и власти разума матки, но они его семья, улей, где-то внутри себя чувствую тягу к ним, словно волк – зов стаи. Возможно, со временем это чувство и усилится, молод я ещё. Мои силы и способности постепенно крепнут, открываются, формируются. Расту я. Сам по меркам Теней явно ещё ребёнок, а вот Ахана взрослая. И она тоже Страж. У меня есть преимущество в наследии, сын Люцифера как-никак по прямой линии. Её же козырь время. Думаю, сейчас мне её не одолеть, – тяжкий, короткий вздох. – Радует, что наша дочь будет во многом мощней меня. В Аделаиде есть одновременно сила и ангелов, и демонов, – Беслан судорожно сглотнул и провёл ладонью по щеке Ангелины, чуть улыбнувшейся со слезами на глазах. – У нашей девочки с зарождения имеется иммунитет к спорам Тёмного Духа, но не к этой энергии, которая сделала меня Стражем, тем иммунитет мой защитил меня от гибели при их пробуждении. Я источник Тёмной энергии, понимаешь?.. У тебя тоже есть иммунитет к спорам, о чём я тебе и рассказывал, но энергия… Уже поздно, – его голос сел. – Я не сразу понял, что облучаю тебя… и ты поглощаешь, принимаешь и передаёшь ребёнку. Излучение меняет нашу дочь. Только без меня тебе не выжить и ей не родиться. Мне нельзя было спать с тобой, когда стал Стражем, потому как происходит выплеск волн тёмной энергии при возбуждении. Я не знал.

Скрипнув зубами, Беслан уткнулся носом в шею Ангелины, крепко обняв её за талию.

– И хорошо, что не знал. Я не жалею. Видела, какая красавица у нас появится, – путая в пальцах его волосы на затылке, с нежностью ответила Ангелина. Поцеловала в макушку.

– Это не всё… Я изменил мать и отца. Они больше не узнают нас, они больше не помнят нас. Если кто-то заговорит с ними о нас, то они тут же станут впадать словно в гипноз и отвечать, не осознавая выдумку, что теперь живёт в их разуме. Только смерть откроет им истину. И в доме ничего не сохранилось, что было нашим. Я всё уничтожил. Больше я никак не мог защитить их, – подняв голову, Беслан посмотрел ей в глаза. По его скуле поползла слеза.

На губах Ангелины застыл немой вопрос. В глазах цвета пепла заморосил дождь. Она побледнела. Казалось, что любые краски смылись с её лица.

– Я смогу их иногда видеть? Хотя бы издалека… – запинаясь и сдерживая в себе рыдания, спросила Ангелина. Шмыгнула носом и дрожащей рукой провела по скуле Беслана.

– Не знаю. Смотря, что будет происходить с нами и вокруг нас, – честно ответил он, ловя солёные капли на её лице нежными прикосновениями пальцев. – Мы не можем забрать их с собой. Слишком опасно для них и для нас. Они люди, а мы уже нет. Их миру мы чужды, понимаешь?

Ангелина кивнула и тихо заплакала.

– Ты всё правильно сделал… – одними губами сказала она.

Беслан трепетно прижал её к себе.

– Увы, у всего есть цена. Прости за боль. Верь в меня. Всё не зря. Мы всегда будем вместе! Верь, я знаю! – он прижался губами к её виску и стал поглаживать ей спину.

– Верю, Беслан, верю. Тебе. В тебя. В нас. Не за что «прости», – теснее прижалась к нему. – Расскажи…

– Мы будем жить долго-долго, а когда исчезнет этот мир, то появимся в новом, и наше наследие, та девушка в красном платье, окутает нас теплом любви, защитит от холода смерти, который пойдёт за нами через время и пространство, – мягко сказал Беслан. Поймал окутанный болью и надеждой взгляд Ангелины. – Любовь бессмертна! Любовь матери – особенно! Твоё видение-сон тому доказательство. Я чувствую через тебя, что тот ребёнок, что был в животе девушки со светлыми волосами и карими глазами, сейчас в тебе, эта душа жива и вновь стремится прийти в мир. Теперь нашей дочерью! Ахана, значит, не получила её тогда и тем более не заполучит сейчас! Айми… – он прижал ладонь к животу задрожавшей Ангелины, которую охватывал жар, устремившийся к ней из сердца Беслана, – значит «любимая». Аделаида значит «благородного, высокого происхождения», считай, дочь богов. Любовь и есть дитя Богов, Тьмы и Света. И она с нами! Она бессмертна! Разве тебе, любимая, не об этом сообщали в СМС, которые были без отправителя? – он криво улыбнулся. Подмигнул. Провёл пальцем ей по носу. – А от Творца ли они были, от Люцифера, Света или Бездны, не всё ли равно?..

Ответом ему был жадный поцелуй Ангелины. Она впилась в его губы до крови. Крепко сжала пальцами ему волосы. Требовательно толкнула бёдрами в низ живота, надавив на возбуждённое мужское естество. Просить Беслана ей было не нужно. Он тут же нежно вошёл в неё, не прерывая поцелуй. Они задвигались не спеша, в едином ритме, словно перетекая один в другого.

Они занимались любовью так, будто пел огонёк свечи и больше ничего не существовало вокруг. Он и она стали одним целым. Солнце полыхало в их глазах, а океан чувств плескался в сердцах. Они сияли одной душой, летящей радугой в бесконечности вселенной.

Под стон кульминации Ангелины и рык торжества Беслана в гостиной взвился чёрный вихрь. Беслан мгновенно переложил Ангелину с себя на диван. Вскочил на ноги, готовый броситься в сражение, защищая бурно вздымающейся грудью свой мир.

Из воронки вышло двухметровое создание ночи, чьё тело было покрыто тёмно-коричневой жёсткой шерстью, а из головы торчала пара изогнутых рогов.

– Я Зоарх, твой брат, – глухим басом сообщил демон, стоя на розах козлиными ногами, которые оканчивались уродливыми копытами. Его длинный хвост с кисточкой едва приметно покачивался из стороны в сторону.

– И? – Беслан вздёрнул бровь и оскалился. Его руки оплетали огненные змеи, а глаза заполнили мрак и пламя.

– И я твой друг. И извиняюсь, что застал вас в пикантной ситуации, – зубастая морда Зоарха чуть растянулась в ухмылке. – И отмечу, твоя женщина красива, отличный выбор.

– Ощущаю от тебя родственную энергию, у нас действительно один отец, – мрачно сказал Беслан и погасил в себе огонь. Оглянулся на Ангелину. Она сидела на диване, поджав колени к груди и прикрываясь краем покрывала. Убедившись, что она не оцепенела и не лишилась чувств от воочию увиденной жуткой твари из Ада, вернул взгляд на гостя. – Твоя жена тоже прекрасная женщина, и дочь у вас на загляденье. С радостью не буду тебе врагом, но чем обязан?

– Никто из Тьмы не ощущает силы Люцифера. Я его тоже найти не могу, не чувствую совсем, будто он мёртв. Небо привело все армии в полную боевую готовность. Отмечены множественные нападения Теней на всех, кроме Инквизиторов. В Аду мятеж, мне нужна помощь, чтобы удержать нашу семейную власть и восстановить порядок.

– Да, иду. Минуту… – Беслан повернулся к дивану. Поднял с пола вещи и подал платье бледной словно мел Ангелине. Быстро оделся. – Всё хорошо, родная. Ничего не бойся! Монику сейчас разбужу и вложу ей в сознание слушаться тебя, если прикажешь что, – он приблизился к Ангелине и, наклонившись, мягко поцеловал в губы. – Будь умничкой! Ты моя навсегда! Люблю!

– Пожалуйста, будь аккуратен, – схватив его за руку, прошептала она. Её глаза лихорадочно блеснули. В них застыла мольба.

Чуть улыбнувшись, Беслан кивнул и твёрдым движением освободил свою кисть от пальцев Ангелины.

Подойдя к Зоарху, жёстко посмотрел ему в глаза и спросил, кто обеспечит безопасность Ангелины, пока он будет спасать Ад от крушения. Зоарх зубасто улыбнулся и ответил, что у него есть кандидатура мощного колдуна, у которого душа из Света и Тьмы и который уже клал голову на плаху ради жизни этой девушки.

– Веди его сюда, теперь и он, и ты, самое малое, отвечаете за неё своими душами, – многозначительно и холодно сказал Беслан, открывая воронку из кроваво-чёрных змей.

– Кто бы сомневался… Брат, – чёрство подытожил Зоарх, скрещивая под грудью заменяющие руки лапы с длинными острыми когтями, и тоже стал телепортироваться.