Глава 1.
Ненавижу Аляску. Ненавижу каждой клеточкой своего тела. Впрочем, я ненавидел любой город мира, если это не Форкс. Мы гостили у Тани и ее семьи. И виноват в этом я. После нескольких лет, которые я провел в качестве Эдварда Вольтури (что уже само по себе полнейший бред и маразм), мне не хватало уверенности в том, что я могу находиться рядом с нормальными людьми. Потому приходилось прятаться в лесах Аляски и вновь привыкать к вегетарианству. Сознательно мне была противна сама мысль о том, что я могу убить человека. Но, как оказалось, привычка тела была сильнее. Оно требовало человеческой крови. И большое счастье, что рядом со мной постоянно находился кто-то из моей семьи. Моя семья. Единственные существа на земле, которые удерживали меня на этой стороне жизни, которые не позволяли мне перешагнуть черту ненависти к самому себе.
А какое счастье было бы ненавидеть! Жаль, что даже этого меня лишили теперь. Единственное, на что я имел право, и то в тайне ото всех, так это презирать себя. И я презирал. Презирал настолько сильно, насколько это вообще возможно.
Я уничтожил все. Любовь. Жизнь. Самого себя.
А что я получил взамен?
- Эдвард, - голос Тани вырвал меня из лап жестокого зверя, имя которого Самоедство, - вернулись Елеазар и Кармен.
- А где они были? – без особого интереса в голосе полюбопытствовал я.
- Уезжали в Гранаду. Кармен пыталась разыскать могилу своей матери.
- Удалось?
Таня поджала губы.
- Ты долго еще будешь сидеть здесь, как загнанный зверь? Эдвард, жизнь идет дальше, она не остановилась!
Я усмехнулся. Что она знает о жизни? О моей жизни… Когда-то она была влюблена в меня. Но, кажется, этот период жизни закончился. Ее чувства не были настоящими. Потому что если вампиры влюбляются, то это уже навсегда. Можно поставить метку: Проверено. Штампом. На сердце.
И вновь ее лицо перед глазами. Мне как-то невероятно запомнилось его выражение в тот момент, когда я раскрыл глаза. В них было столько… боли… И еще чего-то, чего я не видел. Я знал тогда только одно – она спасла меня. Она спасла нас всех. Не будь ее, наша семья все еще находилась бы в руинах… которые я разбросал по камню на разные концы мира. И самое главное – она была жива. Жива! Так много…
- Я поражаюсь тому, - говорила Таня, - как ты сопротивляешься своей единственной возможности быть счастливым. Забрался в скорлупу, из которой никто не может тебя вытащить.
- А зачем меня вытаскивать? Мне нравится быть цыпленком, - попытался отшутиться я.
Таня нахмурилась.
- Видимо, действительно бесполезно, - пробормотала она, - что ж… если нам не удается, то… через пару дней приезжают Элис и Джаспер. Из Форкса. Думаю, тебе будет интересно с ними поговорить.
Она вышла. Оставила меня одного. Она так старалась. И я был ей благодарен за это. Я понимал, что она права. Но не мог заставить себя мчаться сейчас в Форкс. Я не имел права опять делать выбор за Беллу. А она выбрала нормальную жизнь с другим.
Когда я узнал, что происходило в течение последних четырех лет, я не пришел в ужас. Все было закономерно. Я пришел в ужас от того, что опять подверг ее риску. Слова Элис о том, что она давно уже жена другого, пробили плотину моей самоотверженности. Я стоял на коленях перед Беллой. Молил ее о прощении. И клялся, что никогда. Никогда больше. А что именно никогда – я и сам не знал.
После, в гостиничном номере, мы не сказали друг другу ни слова. Она ушла спать. А я остался со своей семьей. Я не мог осмелиться приблизиться к ней. Не мог заставить себя снова причинить ей боль. Она выбрала другого. И была счастлива с ним.
Я слышал ее телефонный разговор с Джейкобом Блэком. Так звали ее мужа. Ее голос был полон нежности и тоски. Я чувствовал, как этот голос терзает меня самого, разрывает на части. Когда-то она таким же голосом умоляла меня не оставлять ее.
У меня нет права врываться в ее жизнь.
Несколько раз Белла пыталась поговорить со мной. По-дружески. Но нужна ли мне была ее жалость? Хватило бы мне сил просто… общаться? Не думаю. Я отвечал ей односложно. А она с достоинством уходила прочь. Она научилась быть сильной. Хотя нет, она всегда была сильной. Она просто сумела понять, как пользоваться этой силой. Без меня. Она научилась защищаться. От меня… тогда как единственным моим желанием было – защитить ее.
В течение всего перелета в Штаты мы молчали. Она сидела с Элис. Сестра была довольно тактична и не вмешивалась. Иногда Белла скользила по мне быстрым взглядом, думая, что я не вижу. А я нарочно не реагировал, хотя внутренне весь съеживался. Так будет проще. Обоим. Момент окончательного расставания был близок. Что толку в словах?
Джейкоб встречал ее у здания аэропорта. Когда на прощание семья обнимала ее, я стоял в стороне, мучаясь от того, что лишил себя права прикасаться к ней. Розали спросила у нее, уверена ли та, но Белла кивнула. И решительно пошла к Джейкобу. Лишь один шаг ее был слегка медленнее прочих. Самый первый. Не будь я вампиром, не имей я идеальное зрение, я бы и не заметил. Джейкоб подхватил ее на руки и закружил. А потом посадил в машину. Так уходила жизнь. Едва приобретенная. Белла даже не оглянулась, чтобы увидеть меня на прощание. Что же, я сам виноват. Но я действительно не имел права пытаться приблизиться к ней.
А потом были долгие месяцы одиночества. Я находился в плену собственных инстинктов. Я учился актерскому мастерству. О да, оно было так необходимо мне, чтобы изображать, что я действительно жив.
Карлайл и Эсме навещали меня каждые выходные. Отец по-прежнему работал в Вашингтоне. Эсме занялась реставрацией какого-то старинного особняка. Они старались не вмешиваться в мои дела. Им было довольно того, что я в безопасности. Довольно ли? Они тщательно скрывали свои мысли, всячески обходя в них то, как им больно видеть, что я несчастлив.
Розали жила здесь же, у Тани. Правда вела себя весьма независимо. Кажется, ее отношения с Эмметом переживали кризис. Но она также обходила эти мысли в моем присутствии. Эммет же вообще уехал. Появлялся он изредка. Всегда недовольный. Из обрывков его мыслей я понимал только то, насколько ненавистен ему. Что ж, вполне резонно. Видимо, он единственный, кто не смог простить мне предательства. Пусть и невольного. Хотя Эсме и Розали и твердили мне без умолку, что никто меня ни в чем не винит, но сам себя я простить не мог. Сколько человеческих жизней я отнял за эти четыре года? И едва ли я разбирал, кто из них действительно достоин смерти…
А Элис с Джаспером поселились в Форксе. По всей видимости, рассчитывая, что я присоединюсь к ним. Она все еще верила, что мое будущее с Беллой возможно. Что ж… я не могу спорить с той, которой известно будущее. Я могу только сделать все, чтобы Белла была счастлива. А мне… достаточно знать, что она есть где-то на этой земле.

Утро выдалось хмурым. Я прислушивался к звукам леса. На востоке стадо оленей. Скучно и неинтересно. Нечто более привлекательное я услышал к юго-востоку. Я намеревался отправиться туда, когда мое внимание привлек хруст ветвей под ногами. Едва различимый для человеческого слуха, он был достаточно хорошо слышим для такого, как я.
Я обернулся назад, откуда доносился звук. И тут в мое сознание пронзительным ярким лучом ворвался образ Беллы.
Вот она пьет кофе в небольшом ресторанчике в Порт-Анджелесе. Она подстриглась. Теперь ее шелковистые волосы, которые прежде свободно вились по спине, короткими прядями обрамляли лицо. Она казалась взрослее и строже. И все такая же прекрасная. Она улыбалась. Вернее, улыбались ее губы, накрашенные красной помадой. А глаза цвета молочного шоколада были пустыми. Иногда в них загорались искорки, но так быстро гасли, что невозможно было понять, не привиделись ли они… Она была бледнее, чем я ее помнил, румянец не выступал на щеках. Но я готов был поклясться, ее кожа была столь же бархатистой как и раньше. Она курила сигарету. Довольно крепкую для женщины. Потом погасила окурок в пепельнице. Достала телефон. Встала и вышла. Что же случилось с тобой, моя храбрая девочка? Может, ты просто повзрослела?
«Я убью тебя, Эдвард Каллен, - завопила мысленно Элис, которая приближалась ко мне, - я убью тебя за это все!»
Что ж, рискни, сестренка.
Она выбежала из леса и встала напротив меня, яростно скрестив руки на груди. Я видел, что ладони она сжала в кулаки.
- Рад тебя видеть, - улыбнулся я ей.
- А вот я тебя – нет! Мне в принципе надоело смотреть на два живых трупа!
- Ну, предположим, я и есть живой труп. Кто еще тебе не угодил? Джас?
Она закатила глаза к небу.
«Господи, пошли на него все кары небесные, какие ты там можешь придумать!» - подумала она.
- Давай без театрализации, Элис, - пробурчал я, - если хочешь поговорить, то говори.
Она насупилась.
- Когда ты перестанешь валять дурака и поедешь забирать мою сестру? – довольно холодным тоном осведомилась она.
Я вздрогнул. Попытка отшутиться по поводу Розали сейчас была бы, по меньшей мере, глупа. Тем более, когда мы оба понимаем, о ком речь на самом деле.
- Я не думаю, что это хорошая идея, Элис.
- Я не шучу про трупы, Эдвард. Ты видел, какая она сейчас? Черт! Да она умерла в тот день, когда уехала с Джейкобом. Снова умерла! А ты сидишь здесь и что-то толкуешь о ее благе?
Я вздрогнул. Сопоставил картинки: Белла, обнимающая меня у Вольтури; Белла в самолете, бросающая на меня мимолетные взгляды, исполненные печали; иБелла из видения Элис.
На какой-то момент мне показалось, что происходит что-то неправильное. Что-то, чего не должно было происходить. Но я поспешил отогнать от себя эти мысли.
Элис зарычала.
- Ты понимаешь, что только что я буквально одно мгновение видела, как ты едешь в Форкс? Почему? – рявкнула она.
- Что почему?
- Почему ты сидишь в этой дыре и жалеешь себя, тогда как она там умирает?
- Не надо настолько все драматизировать. Она давно вышла замуж и, я полагаю, вполне счастлива.
«Счастлива?! Ты издеваешься?» - подумала сестра. И в ее мыслях пронесся образ Беллы. Сухие уставшие глаза, под которыми пролегли тени. Безжизненный голос. Неуверенность в движениях.
- Эдвард, да ты просто ревнуешь! – снова заговорила Элис, - ты просто ревнуешь ее к тому, на что сам обрек ее своим уходом!
Я ревную? Что за чушь?
И вдруг новая догадка озарила меня. Это действительно ревность. Проще не видеть. Не знать. Ведь если бы у нее никого не было, тебе бы проще было принять ее, простить себя… А вместо этого оттолкнул. Без борьбы отдал другому?
- Я не имею права… - попытался возразить я скорее себе, чем сестре.
- У тебя есть права! Права, которые она сама тебе дала!
Следующее, что я увидел в мыслях Элис, заставило меня застонать от боли.

Белла нерешительно входит в комнату. Ту самую, которую сейчас я занимал в доме сестер Денали. Я вздрогнул, увидев на постели себя. Она не осмеливается подойти. Просто долгим взглядом, исполненным нежности и боли, изучает мое лицо. Вот она протягивает руку, будто собираясь коснуться моих волос, но так и не решается это сделать. Готов поспорить, в этот момент она вспоминала Нас, какими мы были когда-то.
«Белла…» - неожиданно прошептало то, что было мной. Какая палитра чувств отразилась на ее лице, когда она услышала мои слова! Она присела на краешек кровати, боясь своим движеньем пошевелить ее. Внимательно заглянула в мое бледное, как никогда, лицо.
«У меня нет сил оторваться от тебя» - прошептала она.
Я в ужасе осознал, что она лишь повторила сказанную когда-то давно фразу. Фразу, сказанную мною. Да, память вечна. Даже если это память человека. Она долго-долго сидела на постели в полумраке комнаты. Долго-долго смотрела на меня. Ее глаза были сухими, но в них было такое счастье, смешанное с мукой, что я задыхался, представляя себе, что Белла испытывала в тот момент. Наконец, она поднялась и, не отрывая взгляда от меня, медленно попятилась к двери. Затем отвернулась, но постоянно оглядываясь, собралась покинуть комнату.
«Не уходи!» - подумалось мне.
«Не… уходи…» - прошептал я в воспоминании Элис.
А она обернулась, в ужасе и восторге уставившись на меня.
«Эдвард - тихо позвала она дрожащим голосом, - Эдвард».
Ее глаза наполнились слезами. Она кусала губы, ее полудетская привычка, всегда забавлявшая меня прежде.
«Люблю тебя, Белла» - подумал я.
«Люблю. Тебя. Белла» - прошелестело мое отражение.
И тут случилось нечто, что сделало меня самым счастливым несчастным существом на земле. Она зарыдала в голос и бросилась ко мне. Она упала на колени перед постелью. Схватила мою руку, покрывала ее поцелуями, шептала что-то неразборчивое. Смеялась. Гладила мои волосы. Она любила меня. Она любила меня так сильно, что сейчас у меня подкашивались ноги и дрожали руки от ощущения силы ее любви ко мне.

- Тебе довольно? – полюбопытствовала Элис, глядя, как магия ее мыслей начала отпускать меня, - или показать, что с ней было, когда тебя вновь похитили Вольтури?
Я не мог сказать ничего. Я устало прислонился к дереву. Чушь, что вампиры не могут устать. Я теперь валился с ног.
- Но почему она уехала от меня?
- Ты первый начал этот детский сад. Ты своим молчаньем оттолкнул ее. Заставил почувствовать свою вину перед волком.
- Оставь меня одного, - попросил я.
Она хмуро покосилась на меня.
- Иногда один звонок может решить всю жизнь, - вдруг с улыбкой ответила сестра. И скрылась в лесу.