2024-4-25

12

0

0

Белла сидела рядом с Карлайлом на заднем сиденье арендованного «Мерседеса», мчащегося по широкой автостраде, и рассеянно смотрела сквозь тонированное стекло на проносящиеся мимо утопающие в зелени пригороды Рима. Вёл автомобиль Элеазар, мрачно-задумчивый взгляд которого Белла время от времени встречала в зеркале заднего вида. Глава деналийского клана был потрясён рассказом Карлайла, хоть и ожидал чего-то подобного после короткого разговора с Элис, которая дозвонилась до него уже после отлёта Беллы и Карлайла из Лимы. Они с Джаспером должны были лететь другим рейсом, но не сказали, каким именно – «на всякий случай», как туманно объяснила маленькая ясновидящая. Видимо, сохранить пункт назначения в тайне было очень важно, и поэтому Элис перестраховывалась, зная, куда направляются Карлайл и Белла.

За прошедшие со времени нашествия Вольтури спокойные годы Элеазар уверовал в то, что старейшины смирились с существованием сильного объединённого клана «вегетарианцев» и прекратили попытки подмять его тем или иным способом. Для него наглое похищение Ренесми в первую очередь послужило знаком того, что Вольтури не успокоились, а лишь коварно поменяли свою тактику, поняв, что в открытом противостоянии им не победить без жертв в собственном клане. К битве на равных они были не готовы, привыкнув побеждать без риска.

Благородный вампир не понимал, почему старейшины, которых за многие века своего существования он привык безмерно уважать, преклоняясь перед их умом и твёрдостью принципов, не могут просто оставить семью Калленов в покое. Что это – желание получить в свою свиту нескольких одарённых, пусть даже против их воли? Или сильнейшее чувство неудовлетворённости, возникшее после противостояния семилетней давности, примитивная жажда мести? Вероятно, всего понемножку. Придя к такому выводу, Элеазар тяжело вздохнул, ещё раз поймал в зеркале заднего вида отражение измученного лица Беллы, и его мысли приняли иное направление.

Сейчас не время было вдаваться в психологический анализ причин и побуждений, толкнувших старейшин – или кого-то одного из них – на это преступление. Страшно было даже представить, что придётся вытерпеть Несси, пока они пытаются разобраться в ситуации. Что эти негодяи могут сделать с девочкой… Но Элис была убеждена, что их официальный визит необходим, и дала Карлайлу чёткие инструкции касательно того, что именно они должны узнать и что сделать, раздобыв нужные сведения. Элеазар подавил очередной вздох, вспомнив состояние, в котором находились Карлайл и Белла.

«Надеюсь, она хотя бы сможет управлять щитом», - подумал он с сомнением, пытаясь оценить силу дара Беллы с помощью своего таланта. Щит, разумеется, был на месте, вот только мысли его носительницы явно блуждали где-то далеко.

Белла действительно и думать забыла о предстоящем визите во вражеский стан, как и о проносящихся за окном автомобиля итальянских красотах. Перед её мысленным взором стояло лицо Несси – такое, каким она видела его перед расставанием. Как-то она сейчас, её ненаглядная девочка? Жива ли? Здорова? Держится или впала в беспросветное отчаяние? Она попыталась отогнать мрачные мысли и думать позитивно. Конечно же, Несси жива! Её похитителям тоже важно было сохранить её жизнь и здоровье. Но в остальном… Белла судорожно сжала руки на коленях.

Она догадывалась, для каких целей собирались использовать Ренесми, и при одной только мысли об этом ей становилось страшно и тошно. Выросшую в любящей семье, окружённую ласковой заботой девушку, почти ребёнка, жестокие мерзавцы во исполнение каких-то своих далеко идущих планов хотели принудить стать самкой-производительницей. Думать об этом было бы непереносимо, даже если бы Белла не знала о генетических выкладках Карлайла. Но она знала, и это заставляло её внутренне корчиться от ужаса. В результате бесчеловечных «опытов» невежественных экспериментаторов Несси могла погибнуть от первой же беременности. А тяжелейшая психологическая травма будет нанесена ей в любом случае… Кроме одного. Если они справятся. Если успеют.

От горестных раздумий её оторвал голос Карлайла.

- Мы на месте, Белла.

Она непонимающе огляделась. Вокруг шумел утренний город, их «Мерседес» стоял у какого-то неприметного на вид здания.

- Но это ведь не… - запинаясь, начала Белла.

- Не Вольтерра, нет. Это юго-западная окраина Флоренции. Нам нужно привести себя в порядок, - напомнил Каллен-старший. В таком виде мы вызовем подозрение у охраны замка и не сумеем попасть во внутренние апартаменты.

Белла тихонько вздохнула и согласилась. Она смутно припомнила, что Элис тоже предупреждала об этом в сутолоке прощания. Действительно, в одежде, удобной для бега по джунглям, но совершенно неподходящей для визита к старейшинам, идти в замок было невозможно. Требовалось нечто совсем иное, поэтому приведение себя в порядок нужно было начинать с посещения магазинов. Одна мысль об этом вызвала у неё тоскливое раздражение, но иного выхода, казалось, не было. Кроме всего прочего, это означало напрасную потерю драгоценного времени, так как поход по магазинам мог состояться только вечером – в этот не по-осеннему солнечный день вампирам никак нельзя было показаться на улице. Для Карлайла предупреждённый Элис Элеазар прихватил лишний костюм из своего гардероба, но ни Кармен, ни сёстры Денали при всём желании ничем не смогли бы помочь Белле, так как их одежда ей не подходила.

Правда, когда взгляд Беллы упал на администратора гостиницы – молодую энергичную даму, скучавшую у регистрационной стойки, в голову ей пришло простое, но достаточно эффективное решение этой проблемы. Достав из кармана джинсов кредитную карту одного из самых солидных европейских банков, Белла как можно любезнее улыбнулась администраторше и спросила, тщательно подбирая итальянские слова:

- Синьорина, могу ли я попросить вас об одолжении?

- Разумеется! – ответила женщина по-английски, вероятно, сразу же распознав в собеседнице американку. – Чем могу служить? – она излучала доброжелательность и стремление угодить – ещё бы, Карлайл только что снял на неделю «президентский люкс», и администратор уже подсчитывала свою долю комиссионных.

- Видите ли, - Белла тоже с облегчением перешла на английский, - мой чемодан потерялся в аэропорту, и я в несколько затруднительном положении. Эти господа, - она кивнула в сторону Карлайла и Элеазара, - мои боссы, и мне нужно буквально через пару часов выглядеть презентабельно для встречи с итальянскими партнёрами нашей фирмы. А я настолько утомлена перелётом, что предпочла бы потратить это время на ванну и отдых.

Женщина-администратор понимающе кивнула.

- Через десять минут моя смена заканчивается, и я полностью буду в вашем распоряжении. Что конкретно вы хотели бы приобрести?

- Я вижу, у нас примерно одинаковые фигуры. Не могли бы вы… Габриэла, - прочитала Белла на бейджике, прикреплённом к кармашку форменной жилетки, - купить для меня строгий, но не слишком официальный брючный костюм, легкий плащ, пару обуви девятого размера… и прочее, на ваше усмотрение? Я буду очень благодарна, - сказала Белла, выделив голосом слово «очень», и протянула женщине кредитку. Та, явно уловившая намёк на солидные чаевые, с улыбкой протестующе подняла руки:

- Не беспокойтесь, я расплачусь картой отеля, а стоимость покупок и оплата моих услуг будут просто включены в общий счёт за номер. Наш отель всегда рад помочь своим лучшим постояльцам, - произнеся эту официально-радушную фразу, Габриэла деловито поинтересовалась: - Какой суммой я могу оперировать?

- Я не знаю здешних цен, поэтому целиком полагаюсь на вас. В средствах я не стеснена, но не люблю излишней роскоши. Так что – достойно, но без особого шика. И, повторяю, через два часа я уже должна быть на официальной встрече. Поэтому поторопитесь, пожалуйста.

Белла кивнула администраторше и отошла. На этот не слишком продолжительный разговор ушёл весь крошечный запас её самообладания. Карлайл, разумеется, слышавший их диалог, чуть заметно кивнул и повёл её к лифтам.

Ровно через полтора часа усталая, но весьма довольная собой Габриэла постучалась в их номер. Белла в гостиничном махровом халате, но с уже уложенными в строгую причёску волосами, встретила её у дверей. Принимая у женщины охапку фирменных пакетов всевозможных бутиков, она подумала, что, судя по настроению после беготни по магазинам, Габриэла легко нашла бы общий язык с Элис.

- Все чеки в пакетах, - жизнерадостно отчиталась женщина. – Всего я истратила две тысячи триста пятьдесят евро. Надеюсь, это приемлемая сумма? – в её голосе появилась лёгкая озабоченность.

- Да, конечно, вполне, - пытаясь говорить благожелательно, Белла достала заранее приготовленную купюру и протянула её Габриэле. Та засияла ещё радостнее и рассыпалась в благодарностях, от волнения перейдя на родной язык. Белла, старательно улыбаясь, переждала поток полузнакомых слов и поторопилась распрощаться со словоохотливой администраторшей.

Нужно признать, дело своё женщина знала. Уже через пять минут Белла стояла перед огромным зеркалом в элегантном брючном костюме из плотного тёмно-синего шёлка, и классических туфлях, держа в руках светло-голубой пыльник и сумочку. Всё было идеально подобрано по цвету. Габриэла позаботилась даже о нижнем белье, шейном платке и бижутерии. Оставалось привести в соответствие лицо, но с этим было труднее всего. Даже прикрыв дымчатыми стёклами солнцезащитных очков тёмные круги вокруг глаз и заставив себя растянуть губы в улыбке, Белла не узнавала себя в отражении. Эта погасшая женщина с устало опущенными плечами и страдальческим выражением лица была больше похожа на замученную жизнью школьную учительницу, чем на преуспевающую бизнес-вумен, облик которой она пыталась на себя примерить.

Карлайл вышел из своей комнаты, подтянутый и, как всегда, безупречно выглядевший. Остановившись позади Беллы, он прикоснулся к её плечу и тихо сказал, глядя в глаза её отражению:

- Не дай себя сломать, родная. Не доставь им такого удовольствия, - и лёгкой походкой направился к дверям, добавив на ходу: - Мы подождём тебя в холле.

Белла уже в который раз поразилась умению её свёкра держать себя в руках. В самых безвыходных ситуациях Карлайл не позволял отчаянию взять над собой верх. Возможно, сказывалась длительная работа врачом, когда от самообладания хирурга зависели жизнь и здоровье больного – она неоднократно видела это, когда ассистировала доктору Каллену во время сложнейших операций. Его невозмутимый вид и идеально выверенные движения неизменно восхищали Беллу. И сейчас никто не смог бы сказать по виду Карлайла, что он жестоко переживает то, что случилось с его единственной внучкой. Даже Элеазар выглядел более расстроенным, не говоря уже о самой Белле.

Когда через несколько минут она вышла в холл, мужчины удивлённо переглянулись. Конечно, внимательный и хорошо знавший Беллу наблюдатель мог бы заметить, что она ведёт себя не совсем естественно, но больше никто не сумел бы рассмотреть в ней надломленную горем мать… женщину, сжигаемую мучительной тревогой за мужа, родственников и друзей. К Элеазару и Карлайлу вышла красивая и уверенная в себе, сдержанно улыбающаяся уголками рта стройная молодая женщина с осанкой человека, знающего себе цену.

Через минуту сияющий чёрной полировкой «Мерседес» уже осторожно лавировал в потоке машин, двигаясь по направлению к выезду из города. До начала их «официального визита» в замок Вольтури оставалось чуть больше получаса.

***

После короткого беспокойного сна на холодном бетонном полу, пусть даже и в объятиях брата, Уалемо то и дело зевал, с вожделением поглядывая в сторону одной из двух грубо сколоченных деревянных кроватей, застеленных домоткаными циновками, и Науэль с внутренним облегчением отправил братишку спать, настояв предварительно, чтобы он пообедал стаканом молока и кукурузной лепёшкой. Поднос с немудрёной едой был только что принесён к ним в хижину какой-то молоденькой полукровкой в серой униформе, - «Ещё одна сестра», - с внутренним содроганием подумал Науэль. Сам он с жадностью выпил целый кувшин воды и хотел сходить с опустевшей посудиной к источнику – судя по запаху, вода была родниковой – но стоило ему сделать шаг с крыльца, как вампир-охранник с угрожающим видом метнулся ему наперерез.

Всё было ясно. Их с Уалемо «свобода», купленная так дорого, заканчивалась на крыльце этой хижины. Ну что ж. В любом случае ребёнку здесь было лучше, чем в тёмном и душном подземном склепе.

Хлопоча вокруг брата, Науэль старался отгонять мысли о том, что ему предстояло. Но теперь Уалемо уснул, и не думать стало невозможно. Конечно, маленькая подлость всегда тянет за собой большое предательство, так часто говорила ему Уйлин, сестра его матери, ставшая для него настоящей мамой. И, соглашаясь уступить врагам в малом, он не мог не понимать, что доверять им нельзя ни в коем случае. Но никак не ожидал, что подтверждение этого получит так быстро и наглядно.

Несси. Ренесми Каллен. Его маленькое несбывшееся чудо… Какими глазами она смотрела на него, когда они встретились у лифта! В её взгляде последовательно промелькнули узнавание, радость, испуг, ужас и, наконец, понимание – когда он неосознанно шагнул вперёд, чтобы конвоир случайно не задел Уалемо. И это было едва ли не самым страшным – её понимание.

Науэль никак не ожидал увидеть здесь Несси. Надеялся, что после первого похищения семья будет достаточно бдительной и не допустит, чтобы история повторилась. Но из её слов он понял, что Каллены находятся где-то совсем рядом, а это значит… это значит, с большой степенью вероятности, что они прибыли в Перу выручать его, Науэля, каким-то образом узнав или догадавшись о том, что он в плену. И это стало очередным ударом – выходит, Несси здесь фактически из-за него! Ведь если бы он так глупо не попался этим мерзавцам, Калленам не пришлось бы приезжать в Южную Америку и Ренесми сейчас была бы на свободе.

От этих мыслей всё внутри у него заныло. Если бы он только знал, давая частичное согласие!..

«И что тогда? – горько спросил Науэль себя самого. – Можно было бы предать брата? Отдать ребёнка на растерзание этим уродам?»

Вариант собственной смерти снова стал казаться ему наиболее предпочтительным выходом из этой ситуации, где кроме самоубийства возможно было только предательство. В ушах снова зазвучали зловещие слова «верховного гада», как он мысленно окрестил того, кого все здешние вампиры и полукровки почтительно величали «господином»: «Если ты будешь продолжать упираться, твой брат будет подвергнут таким мучениям, рядом с которыми те небольшие неприятности, которые произошли здесь с тобой самим, покажутся сущей безделицей. Очень удачно, что вы, полукровки, так быстро восстанавливаетесь. Следовательно, экзекуция будет повторяться ежедневно».

Науэль попытался пошевелить пальцами искалеченной руки и страдальчески сморщился. Ускоренная регенерация не облегчала боли. Рёбра уже худо-бедно зажили, и он дышал почти свободно, но над рукой его мучители потрудились с особым энтузиазмом. Страшно даже представить себе, что они могут сделать с ребёнком…

Его мысли снова вернулись к Несси. Где сейчас эта бедная девочка, что ей уже пришлось перенести и что предстоит? Науэль понимал, что Ренесми тоже будут ломать, добиваясь нужного им результата, и не сомневался, что сломают, физически или морально, как сломали его самого. Вопрос только в том, сколько ей удастся продержаться против этой отлаженной системы мучений, унижений, шантажа…

Хотя нет. Не нужно врать себе. Он с отвращением потряс головой. Вопрос вовсе не в этом. Вопрос в нём самом. Если его не станет, то Несси в ближайшие годы будет им не нужна. И Каллены добьются, чтобы её отпустили. Но… а как же Уалемо? Через пять-шесть лет из него выйдет отличный самец-производитель с тщательно промытыми мозгами, который будет безропотно, а то и с охотой, выполнять всё, что от него потребуют хозяева. И тогда им снова понадобится Несси?

Науэль почувствовал, как его охватывает леденящее чувство абсолютной безнадёжности. Света в конце тоннеля он не видел. Его попросту не было, света.

Он старательно отгонял мысль о единственно возможном решении этого жестокого уравнения. Напряжённо искал выход из безвыходного положения. Если не для себя, то хоть для Уалемо. Но найти не мог. И постепенно всё больше свыкался с тем страшным, но необходимым, что позволит уберечь от страшной участи ни в чём не повинную девушку из семьи его спасителей. Позволит ему самому избавиться от позорной жизни в унизительной неволе и избавить от неё своего брата.

Да, бесплатно в этом мире ничего не даётся, только плату иногда бывает трудно предвидеть. Это ещё одно рассуждение из арсенала Уйлин. Как безмолвный привет от неё. Оттуда, где она теперь. Где они, возможно, скоро встретятся… Захочет ли она снова назвать его своим сыном – после того, как он сделает то, что решил? Науэль обхватил руками голову, сильно зажмурил глаза… Она поймёт, не может не понять!

Теперь, когда он принял решение, на душе стало немного спокойнее, панические мысли отошли на самый краешек сознания. Нужно было как следует обдумать детали плана и выбрать самое подходящее время для его осуществления, потому что если хоть что-нибудь пойдёт не так, второй попытки у него не будет.

Науэль избегал смотреть на спящего брата. При мысли о предстоящем всё внутри у него переворачивалось. Он уже успел прикипеть к Уалемо душой, жалел его, испытывал острую потребность заботиться об этом парнишке, по-детски милом, и к тому же тихом и рассудительном. Уйлин мальчик наверняка тоже понравился бы. Но Уйлин больше нет.

Он почувствовал удушающую бессильную ненависть к тем, кто отнял у него приёмную мать. Вероятно, они заплатили собственными ничтожными жизнями за это преступление, но это не он заставил их расплатиться. И сейчас Науэль готовился уйти, не отомстив, не имея возможности прихватить с собой кого-то из врагов, а это, с его точки зрения, было как-то не по-мужски. Как же всё-таки обидно, унизительно чувствовать себя слабым и уязвимым перед жестоким противником! Оставалось утешаться тем, что этому «господину» очень и очень не понравится то, что собирался сделать Науэль. При этой мысли он почувствовал горькое удовлетворение. Которое, впрочем, быстро погасло, когда он ощутил чьё-то присутствие. В дверях хижины, ухмыляясь, стоял один из его бывших мучителей.

- На выход, полукровка, - рявкнул вампир. – Пойдёшь с посыльной. А я посижу пока с этим милым мальчуганом, - и он довольно хохотнул, увидев выражение лица Науэля, но потом презрительно сощурил глаза. – Потише, ты! – процедил он. – Жаль, что мне приказано пока вас не трогать. Но при малейшем непослушании… - и он мечтательно осклабился.

Сжав кулаки добела, забыв о боли в раненной руке, Науэль вышел из хижины и последовал за девушкой в зелёной униформе. Он уже начинал потихоньку разбираться в этих своеобразных «знаках различия» здешних обитательниц. Совсем молодые полукровки, вероятно, ещё не закончившие обучение, носили одежду серого цвета. Посыльные, время от времени с озабоченным видом пробегавшие по двору, были одеты в зелёное. Иногда по территории строем проводили группы девушек в чёрной форме такого же образца – судя по всему, боевиков или охранниц. Некоторые с гордым видом щеголяли в униформе разных оттенков синего цвета. Насколько Науэль понял, это были какие-то местные начальницы, и чем темнее была их одежда, тем выше ранг. Но даже «тёмно-синие» склонялись в почтительном поклоне перед вампирами и смиренно выслушивали приказания, без промедления бросаясь их выполнять.

Он рассеянно шагал вслед за посыльной, теряясь в догадках о том, куда и зачем его ведут. Девушка остановилась у входа в подземелье, и Науэль с трудом подавил дрожь. Только не сюда! Ещё слишком свежи были воспоминания об изоляторе. Но кабина лифта, устремившаяся было вниз, слишком быстро остановилась. Они шли по ковровой дорожке, постеленной на бетонный пол, и ясно было, что это не тот этаж, где находятся камеры. Посыльная сделала ему знак остановиться, да он уже и сам увидел, что массивная бетонная плита плавно отъезжает в сторону, открывая в стене дверной проём. И едва успел последовать примеру девушки и наклонить голову, как услышал шелковый шелест мантии и почуял знакомый запах. «Господин», - определил Науэль.

- А, вот и наш герой, - иронически протянул над ним барственный голос. – Ну что ж… Я, собственно, хотел только дать последнее напутствие, - вампир сделал небольшую паузу, но Науэль молчал, не собираясь отвечать. – Нам нужно здоровое полноценное потомство, - продолжил хозяин. – Поэтому тебя никто особенно не торопит. Но времени у нас в обрез, так что если через неделю не будет результата, я буду очень разочарован. И, безусловно, последуют определённые санкции, о которых тебя, помнится, предупреждали.

Голова Науэля дёрнулась кверху, и «господин» насмешливо фыркнул.

- Вижу, у тебя какие-то возражения. Не могу сказать, что они меня хоть в какой-то мере интересуют, но в виде исключения… Говори, низший.

- Я только хотел напомнить, - сказал Науэль, презирая себя за дрожь в голосе, за невольную просительную интонацию, - что это будет первым… опытом такого рода. И что-то может не получиться по независящим от нас обстоятельствам. Не исключено, что я вообще беспло…

- У тебя неделя! – отрезал вампир. Повернулся и скрылся за немедленно начавшей закрываться дверью. Пока бетонная плита не заняла своё место вплотную к стене, до Науэля донеслось ещё несколько слов, вызвавших у него новый прилив бессильной ненависти: - А бесплодным ты не представляешь ни малейшей ценности, так что...

Посыльная кивком указала в сторону лифта, и они направились обратно. Науэль ожидал, что теперь кабина поднимется на поверхность, но почувствовал, как пол уходит из-под ног, и еле удержался от обречённого стона. Через несколько секунд перед ним открылся знакомый коридор изолятора – бетонный тоннель с пронумерованными табличками на стенах. Посыльная уверенно шагала по гулкому серому полу, а он бездумно следовал за ней, стараясь не отставать. Наконец девушка остановилась, сверившись с карточкой, которую держала в руке. Нажала на едва заметную панель, вделанную в стену, и посмотрела на крошечный монитор в открывшейся неглубокой нише. Потом набрала на панели монитора какую-то комбинацию цифр. В стене раздался знакомый щелчок, и бетонная плита с негромким гудением поехала в сторону, открывая проход.

- Входи! – скомандовала молчавшая до этого мгновения полукровка и посторонилась. Науэль глубоко вздохнул, готовясь снова попасть в душный склеп, где его держали все предыдущие дни, и шагнул в камеру.

К его удивлению, помещение было хоть и тускло, но всё же освещено, и дышалось там довольно легко. Снова услышав позади себя всё тот же щелчок, Науэль обернулся и увидел, что проход снова закрыт, а девушка-посыльная исчезла. Пожав плечами, он продолжил осматриваться. Слева от входа у стены стояла металлическая кровать, на которой кто-то лежал, повернувшись лицом к стенке. Рыжие кудри… незабываемый аромат, свежий и чуть сладковатый… он не знал названия этого цветка, в его мыслях имя ему было – Ренесми, Несси. Это был её запах, это её сердце часто-часто билось, как у испуганной птички, это она почти беззвучно всхлипывала, вздрагивая под тонким покрывалом.

Наверное, нужно было подойти, окликнуть хотя бы… Но он стоял у закрывшейся за ним двери и только смотрел и смотрел на тоненькую девичью фигурку, на рассыпавшиеся по подушке тёмно-рыжие локоны…

В конце концов Ренесми почувствовала его присутствие и затихла, задержав дыхание. Потом чуть слышно втянула носом воздух и, ахнув, повернулась, приподнялась на локте, придерживая на груди покрывало, вглядываясь в него огромными карими глазами, полными слёз.

- Они отняли у меня одежду, - пожаловалась она сиплым от слёз голосом и по-детски шмыгнула носом.

- Сейчас! – заторопился он, неловко сдергивая с себя здоровой левой рукой длинную, почти до колена, белую полотняную рубаху, которую ему выдали только утром, когда переводили из изолятора в хижину. Его собственная одежда была безнадёжно испорчена. Кроме рубахи на нём были еще брюки из такой же материи. – Вот, возьми, она почти чистая, - смущенно пробормотал он.

- А как же ты? – Несси нерешительно протянула руку, но медлила забирать у него рубаху.

- Я… Мне не нужно, - и Науэль, положив рубаху на край кровати, снова отступил к стене и отвернулся, давая девушке возможность одеться. «Гады! – думал он. – Вот гады! Решили облегчить мне задачу… Мерзавцы!»

Позади него прошелестело полотно.

- Можешь поворачиваться, - тихо сказала Несси.

Теперь она сидела на кровати, положив руки на колени. Его рубаха казалась на ней платьем. Было что-то утешительное в том, что он смог помочь ей, хотя бы такой безделицей. В том, что на ней теперь была его рубаха. Непослушные мысли устремились не в самом невинном направлении… Науэль почувствовал, что заливается краской, и поспешно отогнал грешные мысли о том, как его грубая домотканая рубаха касается нежной девичьей груди. О том, что кроме этого подобия платья на девушке ровным счётом ничего нет.

Несси осмотрелась – она хотела предложить Науэлю сесть – и обнаружила, что в её камере сидеть можно только на кровати.

- Садись, - она похлопала рукой по кровати рядом с собой. – Больше всё равно некуда.

Науэль осторожно присел на самом краю кровати, ближе к изножью.

- Как ты сюда попала? – тихо задал он живо интересующий его вопрос. – Почему твоя семья тебя не защитила?

Несси начала было рассказывать всё с самого начала, с момента, когда Каллены догадались, что Науэль в плену, и решили ехать ему на выручку. Со своего глупого побега… Но потом, спохватившись, протянула руку к его лицу.

- Можно?

Науэль знал о её даре, но еще никогда она ничего ему не «показывала» в свойственной ей манере, приложив ладонь к щеке. Он торопливо кивнул и сел ближе, чтобы ей было удобно. Она дотронулась до него, и он вздрогнул от новизны ощущений. Ему не сразу удалось приспособиться к её способу рассказывать, потому что его буквально разрывало на части: яркие, окрашенные эмоциями картины, возникающие перед глазами, заплаканные карие глаза, глядящие словно ему в душу, и тепло девичьей ладошки у него на щеке. В конце концов он просто закрыл глаза и приказал себе думать только о том, что «показывала» Ренесми.

Она ещё не закончила показ, когда снова тихо щелкнул замок и в дверном проёме появилась давешняя посыльная, везущая столик на колёсах. Несси и Науэль невольно отпрянули друг от друга.

- Кажется, я не вовремя, - с намекающей ухмылкой сказала полукровка, подкатывая накрытый салфеткой столик к кровати.

Науэль еле сдержался, чтобы не ответить грубостью. Несси тоже молчала, закусив губу. Посыльная пренебрежительно фыркнула и подчёркнуто медленно вышла из камеры.

Едва дождавшись, пока за ней закроется дверь, Несси возобновила свой «сеанс». Науэлю уже всё было ясно, но он снова закрыл глаза, ужасаясь увиденному и тайно наслаждаясь ощущением прикосновения нежной ладони к своему лицу.

Вскоре девушка со вздохом опустила руку и грустно сказала:

- Вот и всё. И теперь рассчитывать нам не на что.

- Ты думаешь, они поверили? – шёпотом спросил Науэль.

- Не знаю, - Несси зябко повела плечами и опустила голову. – Боюсь, я была очень убедительной. Да и что им остаётся? Штурм? Уверена, что у хозяев этого чудного местечка на такой случай тоже что-нибудь приготовлено. Да и просто невозможно себе представить. Здесь же дети, женщины…

- Ну, твои родственники тоже не лыком шиты. Да ещё и Кашири с подругами им помогут. Ладно, ты ведь, наверное, голодная? - стараясь, чтобы его голос звучал как можно беспечнее, поинтересовался Науэль. – А здесь явно есть чем подкрепиться.

Под салфеткой на столике обнаружилось два кувшина – один с водой, другой с каким-то соком, по виду – апельсиновым. Рядом стояли тарелки с сэндвичами и ваза с фруктами.

- Мне здесь почти совсем не давали пить, - пожаловалась Несси. – Кажется, выпила бы оба эти кувшина. Ни на что другое даже смотреть не хочется.

Науэля тоже ещё мучила жажда – кувшина воды, выпитого утром, было явно недостаточно после нескольких дней жажды, но он, не моргнув глазом, предложил:

- Так возьми и выпей. Потом еще принесут.

Девушка благодарно посмотрела на Науэля, отчего внутри у него разлилось приятное тепло, и потянулась к кувшину с водой.

- Ты правда не хочешь? – переспросила она, поднося кувшин ко рту.

Он энергично помотал головой:

- Пей, я же сказал!

Несси осушила оба кувшина жадными крупными глотками.

- Апельсиновый, - сказала она, облизывая губы, и вытряхнула в рот последние капли сока.

- Очень рад за тебя, - шутливым тоном сказал Науэль.

- Спасибо, - очень серьёзно ответила Несси. И продолжила, немного помедлив: - Знаешь, вначале я испугалась, когда увидела тебя в лифте, но потом мне стало даже легче. Ведь ты не причинишь мне зла.

У Науэля перехватило дыхание. Она так верит в него, бедная девочка. И Уалемо… он тоже проникся доверием к старшему брату. Они оба думают, что он сильный, оба готовы на него положиться… Знали бы они…

- Конечно, – неожиданно охрипшим голосом ответил он после коротенькой, почти незаметной паузы. – Ни за что на свете!

Ренесми доверчиво положила голову ему на плечо, и сердце Науэля заныло. Ещё совсем недавно он безнадёжно мечтал об этом, но сейчас этот невинный жест только напомнил ему о его слабости, о том, для чего его сюда привели.

Внезапно что-то изменилось. Несси села прямо, потом вскочила на ноги, вопросительно глядя на Науэля. Её щёки раскраснелись, глаза странно замерцали. Она оттянула рубашку на груди, как будто одежда начала мешать ей… зажмурилась и прикусила губу, словно борясь с чем-то внутри себя.

- Что это? – беспомощно спросила она не то Науэля, не то себя, открыв глаза и невидяще уставившись ими перед собой. – Какое странное чувство! Будто мне чего-то… чего-то не хватает… И в животе… - лицо девушки побледнело, потом вновь стало пунцовым. Она снова упала на кровать, так, будто ноги её не держали. – Я не понимаю… что со мной?!

Грудь Несси взволнованно вздымалась, она обхватила себя за плечи дрожащими руками. Науэль заглянул ей в глаза и со страхом увидел, что зрачки девушки сузились, несмотря на тусклое освещение.

- Мне почему-то холодно, - недоумённо прошептала она. – А ты такой… такой горячий, я знаю! – и Несси подалась к нему, прижалась, ища тепла. Он почувствовал, что она дрожит, и, не раздумывая, обнял её за плечи, притянул к себе, согревая. Но тут же слегка отстранился, уловив запах, который сказал бы ему всё, даже если бы он только что не ощутил прикосновение напряжённых сосков. Несси была возбуждена. Это был запах её желания!

- Подожди! – Науэль попытался высвободиться, но девушка отчаянно цеплялась за его плечи дрожащими похолодевшими пальчиками. – Несси, родная, очнись! Это не ты!.. - из последних сил сопротивляясь собственному нарастающему возбуждению, взывал он.

Но она с жадным стоном припала горячими губами к его обнажённой груди, и воля Науэля рухнула.

Большое спасибо всем, кто комментирует главы здесь и
на ФОРУМЕ.