Глава 19. Поездка
БРОДЯЧАЯ
…Дороги длинные не нами придуманы -
Одет в них, как в кружево, весь шар земной,
Но что бы там ни было - легко или трудно нам, -
Мы возвращаемся домой…
(сл. С.Крылова.)

Я только проснулась и, открыв глаза, прислушивалась к звукам с тумбочки, но будильник звонить отказывался. Взяв его в руки, я убедилась в том, что на нем оказывается 2 часа ночи. Так как на улице было светло, ошибался будильник, а не я, и конечно же, не улица. Гадая который на самом деле час, я продолжала лениво лежать, глаза мои время от времени закрывались, и находилась я в полудреме.
В дверь постучали, я вздрогнула от неожиданности. Он. Забыв все, о чем только что думала, я надеялась, что это он. Я села на кровати, но не произнесла, ни слова, так как сухость в горле не позволяла. Может быть, он подумает, что я уснула, решила я? И начала лихорадочно собираться.
- Ты проснулась?
Но нет, это была всего лишь мама. Ей хотелось знать спущусь ли я вниз, ведь пришел в гости Грем. Калеб будет через 10 минут, по словам Грема, которые заботливо мне передала мама.
За десять минут мне надо было успеть сделать то, на что всегда уходило полчаса. Хотя нет, поесть я смогу даже когда он придет. Подскочив к окну, чтобы убедиться, что его еще там нет, я замерла на месте – выпал снег! Неужели вчера я пропустила тот момент, когда начался снегопад? Я застонала, от мысли, что у меня всегда все некстати. А ведь могла увидеть, как падает первый снег!
Вчера я так и заснула у него на руках, и, проснувшись дома, так и не поняла, как оказалась в своей кровати. Сегодня я ожидала от Самюель слов типа «Я же тебя предупреждала». Но когда я спустилась вниз, настроена она была миролюбиво, шутила и смеялась, Грем так же подтрунивал надо мной, называя «сонной ночной птицей», а я не обижалась. Вчера вечером Калеб открылся мне с еще одной стороны, со стороны веры, раскаяния, самоотверженности и жертвенности. Он смог сдержаться, тогда когда его жажда была очень сильна. Не знаю только, что ее вызвало, но то, что сила воли Калеба огромна, я смогла убедиться воочию. Мне теперь не страшно быть с ним наедине постоянно. И со временем он перестанет бояться нашей близости.
Когда в доме появился Калеб, я как раз говорила с Ричардом по телефону.
- Что тебе подарить на день рождения?
Я задумалась. Единственным подарком, который я хотела от Ричарда, был его приезд. Так как это было невыполнимо, можно задуматься о материальной стороне.
- Может водный скутер?
Вопрос был невинный и чисто теоретический, но в один миг на меня с обеих сторон вылился такой ушат негодования. Неожиданный смех среди этого привлек мое внимание. Прислонившись к каминной полке, стоял Калеб. Сложив на груди руки, он внимательно и в то же время весело смотрел на меня. Одетый в коричневый вельветовый пиджак и простые элегантные брюки, он не был похож на того школьника в которого я влюбилась. Передо мной стоял мужчина, роскошный и элегантный, не чета мне.
- Это Ричард? – спросил он.
И так, еще не отойдя от того, что вижу его таким красивым, я просто кивнула и покорно отдала ему трубку. Переведя взгляд на Самюель, я увидела в ее глазах не только гордость, но и одобрение. Они вели себя так, словно я выиграла породистого скакуна, которого нужно показать всем родственникам. Грем выглядел не менее гордым, словно этого же скакуна мне и отдал.
Калеб заговорил слишком быстро и тихо, чтобы я могла разобрать хоть слово, и спустя лишь время уловила, что он говорит на каком-то языке, которого я не знаю. И по его лукавому взгляду я поняла, что он поступает так специально. Он смеялся и о чем-то спрашивал моего брата, так продолжалось несколько минут, и, не выдержав, я развернулась и пошла на кухню. Меня снедало нетерпение. Мне хотелось знать, о чем они так долго говорят, если им на речь уходит раза в три раза меньше времени, чем нам простым людям.
От раздражения я вылила в хлопья сок, и случайно чай, но в кухню вошел Калеб, а я так хотела знать что они там обсуждали с Ричардом, что автоматически принялась есть. Что и говорить такой гадости мне есть, еще не приходилось. Да уж гордость страшная вещь!
Наблюдая за веселым лицом Калеба, я силилась отгадать, отчего он так светиться, и что такого Ричард мог обо мне рассказать. Но лукавые глаза Калеба блестевшие из-под прикрытых век, не давали мне раскрыть рта, я должна была дождаться, что он сам мне расскажет об их разговоре.
Время шло, гадкой каши в тарелке становилось все меньше, а Калеб молчал, игнорируя то, как я сверлю его глазами, и только улыбался. Под давлением этой ленивой улыбки я не могла устоять, он знал такую мою слабость. И я поняла, что Калеб ничего мне не скажет, как бы я не расспрашивала, значит, разговор был точно обо мне. Можно будет спросить у Самюель, но Калеб ее предупредит, а она не вмешивается в наши отношения. Возможно, брат с Калебом говорили о моем дне рождения. Уже несколько дней Калеб выпытывал, что мне подарить, а я настаивала, что мне хватит той картины, нарисованной им.
- Так что идем? – со сладкой улыбкой пропел Калеб, и, забрав со стола посуду, отправил ее в посудомоечную машину. Для меня оказалось настоящим шоком видеть такого импозантного и красивого Калеба, занимающегося посудой.
Я молчала, мне было тяжело переключиться с мыслей о разговоре брата с Калебом, на поездку. Я просто напросто надулась. И как мне было объяснить Калебу, что я терпеть не могу сюрпризы! Так было всегда, даже в то время когда я жила с Фионой. Просто сюрпризы никогда не сулили ничего хорошего. И эта мысль постепенно может испортить всю радость от дня рождения.
Он помог мне одеться, и к тому времени как мы вышли в холл в доме кроме нас никого не осталось. Предатели, подумала я. Они все знают, но мне никто ничего не скажет. А ведь Самюель должна помнить, как я отношусь к сюрпризам. Если мне подарок не нравится, то мне с трудом удается скрыть свою настоящую реакцию. Не хочется, чтобы Калеб подумал, будто я мелочная. Хотя лучше уж пусть сейчас узнает о плохих чертах моего характера.
Как всегда галантно, Калеб помог мне сесть в машину, не забыв при этом и на себя накинуть пальто, чтобы было заметно, что и он ощутил упавшую температуру. Я продолжала дуться на него, потому что он меня так еще и не поцеловал, и от этого мне болезненнее было смотреть на него, такого сегодня красивого и осознавать какой я еще ребенок около него. Даже теперь внешне выглядело, что он старше меня лет на десять. Смешная тинэйджерка и светский лев.
- Так и не будешь со мной говорить? – поинтересовался Калеб, как только мы проехали дом сестер Стоутон, специально немного замедлившись около него, чтобы я помахала милым старушкам, конечно же, совершенно случайно вышедшим на ступеньки. Сняли хотя бы бинокль, едко подумала я.
- Расскажешь, о чем вы говорили?
- Нет. И поэтому ты не будешь со мной говорить? – я не могла взять в толк, что же так веселило Калеба.
- Ну почему же, буду. Со своим адвокатом, - буркнула я. И все же не смогла долго злиться. Как это возможно когда Калеб с такой очаровательной усмешкой постоянно поглядывает на меня, от чего мое сердце бьется сильнее.
Мы уже почти выехали за линию города, к магистрали М1, когда Калеб резко остановил машину и потянулся к ремешкам безопасности. Я непонимающе уставилась на то, что же он такое делает. И только когда Калеб отодвинув свое сидение назад, перетянул меня на свои колени, я понимающе уткнулась в ворот его пальто, усеянного мелкой влагой оставленной снегом. И все же не решалась поднять голову, для поцелуя. Он сам заварил эту кашу, так пусть и расхлебывает.
От обиды у меня выступили слезы, и теперь я боялась, что он увидит их. Поэтому, когда Калеб взял мой подбородок и хотел его приподнять, я не сразу же решилась. Увидев слезы, он так понимающе улыбнулся и, поцеловав поочередно каждый глаз, нежно прошептал мне на ушко:
- Ты не привыкла, чтобы тебе в чем-то отказывали.
Я кивнула. Это было правдой. Немного эгоизма во мне осталось, но только из соображений самосохранения. И так как я привыкла получать от Калеба то, что хочу, мне теперь пришлось очень трудно, когда он неожиданно отказался отвечать.
- Я не люблю сюрпризы, – отозвалась я, и как могла, стараясь удержаться от слез.
- Обещаю, никаких сюрпризов на день рождения. Даже попрошу друзей, чтобы обертки подарков были черные.
Я рассмеялась и мне полегчало. Он, как только можно легко и невесомо прошелся губами по моей щеке, и по спине пробежала дрожь, поднимаясь вверх к шее, и теряясь в волосах.
- Я не люблю, когда ты на меня дуешься, и когда замыкаешься в себе. Я тоже не привык отказываться от того любимого к чему привык.
Обхватив мое лицо руками, именно так как я любила, Калеб медленно приближался ко мне и его глаза словно гипнотизировали меня, и не давали отвернуться. Да и как я могла! Мне не меньше чем ему хотелось почувствовать, горький поцелуй примирения, от которого все тело охватывает трепет, и внизу живота начинают порхать бабочки. Сначала его губы были мягкими и ненастойчивыми, касались легко, почти не ощутимо, но я не готова была долго терпеть такую нежную пытку. Прильнув к нему, я сняла свою шапку, и волосы рассыпались по моим и его плечам. Я вложила в поцелуй все, что чувствовала сейчас: неудовлетворение, страсть, любовь. Калеб ответил так же, только с большей силой, значит, довольно подумала я, ему тоже тяжело было оставаться равнодушным.
- И как я? – поинтересовалась я, оторвавшись от него и проведя пальчиком по его губам.
Он расхохотался по-мужски иронично и с удовольствием.
- Так ты хитрюга!
Нехотя вернувшись на соседнее кресло, я продолжала с неприкрытым желанием смотреть на него. Пристегнув мой ремень безопасности, Калеб поцеловал меня еще один раз и хриплым голосом сказал:
- Если ты не перестанешь так на меня смотреть, мы не доедем до Лутона.
- Как смотреть? – невинно поинтересовалась я, и это вызвало еще одну улыбку на лице Калеба. Он провел ладонью по моей скуле, и его рука замерла на моей шее и на короткий миг нырнула под куртку. Когда его ладонь накрыла грудь, я аж подпрыгнула на месте. Это было расчетливое движение, показывающее мне, что и он имеет подобную власть надо мной.
- Я не буду больше так смотреть, - взмолилась я, понимая, что на самом деле не хочу, чтобы он убирал свою руку.
- Что ты со мной творишь, - качая головой, признался Калеб. И когда он завел машину, мы рванули с места на предельной скорости. Но я не боялась. Теперь с ним мне ничто не было страшно.
По дороге в Лутон, он рассказывал мне, как вчера я заснула, и когда пошел снег.
- Ты почти ничего не пропустила. Снег пошел уже тогда, когда я был у себя дома.
- И ты, конечно же, рисовал.
- Да.
- И что же?
- Тебя.
Как можно простым коротким словом рассказать кому-то о своей любви? Калеб мог. Так я понимала, что дорога ему намного больше чем его искусство. Теперь он встречался с кем-то не для того чтобы рисовать. А рисовал того, кого любил, чтобы выразить все свои чувства.
Когда мы оказались в Лутоне, Калеб оставил машину там, где и мы с девочками в прошлый раз. Когда он помогал мне вылезти из машины (нет другого слова чтобы описать, как я со своим животом выбиралась из джипа), все женщины вокруг нас замирали, замедляли ход и я их понимала. На его непокрытые черные волосы падал хлопьями снег и не таял, словно на него только что свалился целый сноп снега с дерева, и он даже и не думал стрясти эту снежную вату. С какой гордостью я вышагивала рядом. Ну и пусть, что около него я выглядела убого в своей одежде в стиле милитари и с огромным животом, но ведь он был мой, и никому из этих красавиц не достанется.
- Ты не мог бы часок где-нибудь погулять?
Мы проходили мимо одного салона красоты, и я вспомнила, о чем вчера мне подумалось, когда мы только вышли на прогулку.
- То есть? – Калеб нахмурился, и я с замиранием сердца поняла, что он заревновал.
- Мне нужно кое-что сделать, без тебя.
Калеб посмотрел на мою лукавую улыбку, и в ответ расцвел такой же.
- Не боишься, что меня украдут?
Мимо только что прошла еще одна девица с навязчивым взглядом, обращенным к Калебу.
- А что делать? Придется тебе довериться.
На глазах у нескольких таких очарованных Калебом девушек, он притянул меня к себе и страстно поцеловал. Когда он отпустил мое податливое тело, в голове у меня было пусто, и я осоловевшими глазами посмотрела на него. Так он показал девушкам вокруг, что занят. Какими злобными и оторопевшими взглядами те девушки смотрели на меня.
- Не очень усердствуй, - проворчала я, - мы можем здесь встретить кого-то из знакомых.
А на самом деле я была довольна. В душе я иногда сомневалась, не будет ли он стыдиться меня. Оказалось он даже очень жаждет показать всем, что обладает мной.
- Через час около машины. Если что, позвони мне.
Я согласно кивнула, и, проследив за тем, что он, наконец, скрылся в торговом центре, поспешила к салону, игнорируя злобные и завистливые взгляды.
Девушка за стойкой администратора оглядела меня равнодушным взглядом и поинтересовалась, записана ли я. К сожалению, нет. Пусть Лутон не Чикаго, но и тут все было как и там. Хотя в некотором смысле в Лутоне было легче, даже не смотря на то, что я не была записана, меня спокойно смогла принять одна их стилистов-парикмахеров.
- Что будем делать маленькой мамочке?
Моим парикмахером оказалась сама хозяйка салона, милая женщина лет сорока, которая увидев меня, расцвела в умиленной улыбке, словно я была мягким плюшевым мишкой. Говорила она со мной как не просто с ребенком, а ребенком отсталым. И мне всю процедуру смывки краски, (названия самой процедуры я не смогла произнести бы и под пыткой) пришлось выслушивать ее болтовню о мультиках своего детства.
Потом когда она принялась стричь меня, начались просто таки бестактные вопросы. Я как могла, сдерживала на губах искреннюю улыбку, но с каждой минутой проведенной с ней, становилось все труднее это делать. Когда она принялась сушить меня, все равно, даже перекрикивая фен, умудрялась о чем-то говорить. Не могу передать с каким облегчением я выходила из салона, совершенно забыв о том, что опаздываю.
Калеб ждал меня у машины, и когда я подошла к нему маленькая толпа девушек посторонилась подальше от нас.
- Твой фан-клуб? – поддела я его, Калеб ответил хмурым взглядом.
- За те полчаса что я здесь, то мне пришлось раз пятнадцать сказать который час, подкачать пять колес, и помочь донести семерым женщинам пакеты до машины.
Я не смогла сдержаться от смеха, таким раздраженным я его еще не видела.
- Раньше ты любил женское общество.
- Теперь мне не нужно ничье общество кроме твоего.
Калеб сделал ко мне шаг, и хотел было привлечь к себе, но я отскочила в сторону.
- Не забывай, мы можем кого-то встретить из знакомых.
Лицо Калеба осталось недовольным, когда мы направились в торговый центр за подарком для Бет. Побродив по маленьким магазинчикам, мы нашли место, где я смогла купить Айпод. Потом, спустившись вниз, мы нашли музыкальный магазин, где Калеб купил ей пару дисков, хотя насколько я знала, он всегда дарил друзьям картины.
- Почему ты даришь им картины на день рождения? Ты ведь любишь все свои произведения, дорожишь ними.
- Расскажу, когда пойдем в кафетерий, чтобы ты немного подкрепилась. Но сначала мы зайдем в еще один магазинчик. – Загадочно улыбаясь, Калеб увильнул от ответа. – Заодно я расскажу тебе откуда у нас столько денег.
Так, так, - подумала я, - что не день, открывается новая тайна. Таким темпом я буду его знать лучше, чем он меня. Хотя если считать, что он прожил в пять раз больше чем я, то и тайн у него должно быть больше.
Калеб повел меня мимо магазинов с дорогой одеждой, и я поняла, что мы попали в более дорогой отдел, чем были раньше. Я силилась отгадать, что же он хочет мне показать. И когда мы вошли в магазин ювелирных изделий, я все еще ничего не подозревала.
С Калебом поздоровался менеджер в прекрасно сшитом дорогом костюме, причем так, словно Калеб предложил купить у них половину изделий.
- Ваш заказ готов.
Когда Калеб подвел меня к продолговатой черной коробочке, которую держал в руках менеджер, я вес еще терялась в догадках, что же такое он хочет мне показать. Забрав коробочку, Калеб открыл и повернулся ко мне со словами:
- С будущим днем рождения!
Я непонимающе уставилась на глупо улыбающегося менеджера, потом на счастливого Калеба, а уже только следом, чисто механически на внутренность коробочки. На темно-красном бархате лежал серебряный браслет. К широкому пояску прикреплялись тонкие ремешки, а на них местами сверкали узелочки, похожие на мелкую россыпь льдинок. Все это опоясывали тонкие кожаные нити, с синими камешками, похожие на сапфиры. Роскошная вещь, похожая на украшения дам из фильмов типа «Перстень Нибелунгов» и «Властелин колец».
Этот браслет был таким прекрасным, и выглядел до того простым и элегантным, что влюбиться в него было так легко. Я негнущимися пальцами вытащила браслет, и когда после третьего раза так и не смогла застегнуть, мне помог Калеб.
- Тебе нравиться?
- Он волшебный…просто чарующий, - выдохнула я.
- По-моему эскизу, - гордо заявил Калеб, и оттого подарок стал мне еще дороже.
- А ты говорил, что не будет никаких сюрпризов.
- А ты говорила, что не любишь сюрпризы, - подразнил меня Калеб, и его губы прошлись по запястью, рядом с тем местом, где защелкивался замочек на браслете.
Я словно пьяная брела за Калебом, чувствуя себя так, будто бы мне предложили руку и сердце. Это было не так, но опьяняющее чувство счастья отступило, как только когда мы попали в кафетерий. Калеб помог мне снять куртку, и, забыв о своей новой прическе и цвете волос, я сняла шапку.
Сев за столик, я наконец-то поняла, что мне никто так и не помог придвинуть стульчик, и вообще со стороны Калеба не доноситься никаких звуков. Подняв, голову я увидела обалдевший взгляд Калеба. Он молчал даже тогда, когда нам принесли меню, и все смотрел на меня. Под его взглядом я смущалась, так как не могла понять нравиться ли ему то, что он увидел. Заказав для себя спагетти и минеральную воду я, молча, ждала его реакции.
- Тебе нравиться? – несмело спросила я, так как его молчание начало меня тяготить. Я стала нервничать, и думать о самом плохом. Да неужели ему нравился тот глупый синий цвет?!
- Я видел тебя такой в прошлом,…но это было так, словно, это чужой незнакомый человек. И вот, ты здесь, такая, какой я хотел тебя увидеть довольно давно. Рисовал тебя такой, какой видел в воспоминаниях твоих родителей, Доминик…
- Это означает «Да»? – осторожно осведомилась я.
Нам пришлось замолчать, так как передо мной появилась тарелка спагетти, бесцеремонно поставленная каким-то юнцом, едва ли старше меня. Следом за тарелкой чуть не расплескавши всю воду, появился стакан с минералкой. Калеб окинул его предостерегающим взглядом и вся развязанность парня вмиг исчезла. Он много культурнее положил счет и поинтересовался, будем ли мы еще что-то заказывать. Оплатив счет и дав чаевые, Калеб проигнорировал парня, и тот поспешно ретировался от нашего столика.
- Это означает, что я люблю тебя, а не твои волосы, будь они синие или зеленые. И все же должен признаться, что я достаточно консервативен, чтобы любить натуральный цвет волос.
На свой манер, немного похоже на лекцию, Калеб сообщил мне, что ему нравиться мой настоящий цвет волос. Хотя после ярко-синего, темно-русые пряди, немного рыжеватые, казались мне тусклыми. Зато цвет лица засветился каким-то странным мерцающим светом, я, даже раньше не замечала, чтобы у меня была такая красивая кожа. А глаза должны были набрать насыщенности, которую глушил цвет волос.
Я снова могла смотреть на себя в зеркало и не считать дурнушкой. Мне казалось, что я была красива как никогда прежде. Возможно, все это объяснялось так же беременностью, я читала, что многие женщины хорошеют в этот период. Хотелось, чтобы я оставалась столь же привлекательной для Калеба и после родов.
Спагетти было хуже того, что делала Самюель, зато намного лучше, чем, варил Прат когда-то в Чикаго. Я принялась есть, так и не отделавшись от какого-то странного подозрения, что Калебу возможно не очень понравилось, как я выгляжу.
- Так почему ты даришь картины? Насколько я поняла Бет, ты дарил их всем на дни рождения. В Чикаго, меня бы посчитали идиоткой. Для них такие подарки от сердца не имели бы значения.
- Но мои картины не только от сердца, они довольно дорогое удовольствие.
- То есть?
- Я известный художник, - скромно пожал плечами Калеб. И я недовольно отметила, как за соседним столиком две девушки с глупым обожанием посмотрели при этом на него. Подавив укол ревности, я решила набить макаронами рот, чтобы не сказать им чего-нибудь. Я себя знала, если сейчас не остановиться могу завестись с полуоборота, и тогда метания ножами и вилками не избежать. Картинка о том, как я вырываю им волосы, тоже присутствовала.
- Мои картины хорошо продаются, и я не так уж к ним привязан как ты думаешь. Те, что теперь стоят в моей комнате, скоро отправляться во Францию для моей выставки. Надеюсь, там их раскупят, так как я хочу еще так много нарисовать, а места где их ставить нет.
Ничего себе, нет места, - подумала я, - да его дом в два раза больше чем наш.
- Так что наши общие друзья даже очень обеспеченные коллекционеры. Насколько знаю, Еве предлагали купить все мои работы, что есть у нее за круглую сумму.
- Какую именно сумму?
- Очень круглую, - Калеб мягко рассмеялся моей настойчивостью.
Я улыбнулась ему в ответ, и все-таки смогла расслабиться. Какая разница понравился ему или нет мой цвет волос. Он же сказал, что любит меня любой. Если уж я смогла ему понравиться беременной, то цвет волос не играет никакой роли.
- Так вот откуда у вас деньги.
Я понимающе откинулась на спинку стульчика. Кроме того, что Калеб красив, он талантлив и обеспечен. Да мы и сами с усами.
- А я кстати графиня.
Калеб несколько раз не понимающе моргнул, а потом рассмеялся.
Согласна, сказать такое было с моей стороны немного по-детски, но мне хотелось, чтобы Калеб знал кого любит – не пустышку.
- Да я уже что-то подобное слышал.
За сегодняшний день я получила массу удовольствия. Тяжелый браслет на руке напоминал о самом приятном моменте. Но непонятное чувство внутри меня подтачивало всю радость, и я не могла понять, откуда это неудовольствие. Вроде бы все прекрасно. Я сделала за сегодня все что хотела. Получила ответы на интересующие меня вопросы, провела время с Калебом, и все же было что-то не так.
Я просто чувствовала сегодня себя ребенком около такого самоуверенного, красивого, одетого настолько шикарно и так по-взрослому, Калеба. Горький привкус метала, появился во рту при этой мысли. Мне перехотелось есть. Отставив тарелку с недоеденным спагетти, я, как могла, старалась сдерживать боль, зарождающуюся в где-то в районе желудка и медленно поднимающуюся вверх к сердцу. Мой Калеб, прекрасный, очаровательный Калеб, годился мне в дедушки, и сегодня, как никогда раньше, я почувствовала временную пропасть. Но если он не чувствовал ее, значит я устраивала его такая какая есть?
Калеб не заметил мое изменившееся настроение, и я была этому рада.
- Подожди меня в машине, я ненадолго.
Умывшись в туалете, я долго простояла перед зеркалом, смотря на свое лицо, ставшее еще более детским, с рыжевато-русыми прядями и огромными синими глазами. От воды волосы около лица утратили форму и начали виться, неудивительно, что со мной так сюсюкала хозяйка салона. Посмотрев на меня, кажется, что сейчас я приеду домой и сяду играться в куклы. Как Калеб все время называет меня? Его маленькая хрупкая девочка. Девочка!
Оставив в туалете слезы и самобичевание, я вернулась в зал – Калеба там уже не было. Ждал он меня у выхода из кафетерия с моей одеждой и сумкой. Я на один короткий миг прижалась к нему, не обращая внимания на людей снующих мимо нас, и поцеловала его горько и немного растеряно.
Калеб вопросительно, и все же радостно смотрел на меня.
- Спасибо тебе за браслет.
- Не говори никому от кого он, если не хочешь открывать наш маленький секрет.
- Ничего, со временем я смогу похвастаться девочкам, что встречаюсь с тобой, - рассеяно отозвалась я, и протянула назад руки, чтобы он помог мне одеться.
К машине мы шли немного на отдалении, и я была рада возможности помолчать. Неожиданно накатившее плохое настроение, сулило ссору, которая оставит не лучшее впечатление, от поездки и для него и для меня.
- Мне нужно будет уехать, после твоего дня рождения, на недельку, – огорошил меня новостью Калеб, как только мы устроились на своих сидениях.
Я не знала, что сказать и потому тупо смотрела на него. Смысл слов вроде бы и дошел до меня, и все же я никак не могла понять, что именно он сказал.
- Куда? Зачем? – наконец выдавила я. Неужели он решил меня оставить как раз тогда, когда будет подходить время рожать. Я была теперь на восьмом месяце, и в конце декабря, где-то между Рождеством и Новым годом, нас ждало освобождение от моей ноши.
- Я же говорил, у меня выставка в Париже, и запланирована она была еще до встречи с тобой. Я не могу подвести людей, с которыми работаю годами. И вернусь я до Рождества, тебе не стоит переживать, что ты останешься без моей поддержки.
Калеб сжал мою ладонь, сейчас такую холодную и безжизненную, мне не было что сказать ему, но я слабо улыбнулась и немного рассеяла тревогу Калеба.
Пока мы ехали домой, Калеб все время держал меня за руку, время от времени поднося ее к губам, и от этого мне становилось легче на душе. Я для него не молода, я для него не молода, я для него не молода, - повторяла я про себя, и почти уже поверила, когда мы подъехали к моему дому.
Весь двор уже прилично замело снегом. Около дома образовались мелкие сугробы, и фонарики, поставленные вокруг участка и вдоль дорожки, под слоем снега светили так нежно и приглушено, что казались маленькими светлячками.
- Что случилось с тобой в кафетерии?
Только мы вышли из машины, Калеб сразу же привлек меня к себе, и, уткнувшись ему в ворот, я было испугалась, что сейчас расплачусь. Но слез не было. Значит, он все-таки заметил, а я подумала, что хорошо смогла скрыть, как расстроена. Калеб уже хорошо знал меня и чутко реагировал на изменения моего настроения.
Он дотронулся промерзлой рукой к открытому участку кожи на моем запястье и несколько минут простоял молча, словно к чему-то прислушивался, но я знала, он смотрит мое прошлое, и я не возражала, там не было того, почему я стала вялой и апатичной. Я сначала вздрогнула от его привычного холодного прикосновения, но спустя время перестала замечать, - рука, словно оцепенела, как и сам Калеб.
- Почему ты расстроилась?
- Трудно объяснить, – я не хотела говорить здесь на улице.
Дома собрались все. Терцо вернулся из Лондона, и они с Гремом обсуждали поездку отца. Самюель с кем-то говорила по телефону, но увидев меня, почти сразу же положила трубку. Вид у всех был каким-то заговорщицким, так как они отложили все, только я появилась в гостиной. Мне было не до их дел, и я промолчала.
- Ну как съездили?
- Плодотворно, - отозвалась я, и пошла наверх, оставляя Калеба объясняться.
Знакомое чувство депрессии охватило мое тело, и чтобы подавить накатывающую волну паники, я легла на пол, так и не раздевшись. Я так же не стала оборачиваться на скрип двери. Не раздалось ни каких шагов, но за секунду под кем-то прогнулась кровать, и снова замерла.
Я повернула голову к кровати и увидела Калеба. Уже без пальто, развалившегося на моей кровати, словно она столетиями принадлежала ему. Как он красив, невольно подумала я, и сердце болезненно сжалось. Красивее любого, кого я когда-либо встречала. Без привычных джинсов и футболки, он выглядел старше, и это только усугубляло тревожное сердцебиение.
- Скажи честно – ты считаешь меня ребенком?
Я так и не шелохнулась, продолжая лежать на полу, только теперь смотрела в потолок.
- Нет. И никогда не считал. Иногда мне кажется ты старше меня. Все то, что ты пережила, отразилось на твоем внутреннем мире, и внешне при этом ничуть не изменило тебя. Возможно, выглядишь ты на шестнадцать лет, но только выглядишь, а вот на самом деле, как я подозреваю тебе уже лет сто. И твои родители впарили мне старушенцию, замаскировав ее под подростка.
Я рассмеялась, в один миг расслабившись. Какой нужно быть дурой, чтобы так себя накручивать?! Перебравшись к нему на кровать, я позволила Калебу снять с себя куртку, шапку и ботинки. Уютно устроившись в кольце его рук, я о многом думала. Калеб мне не мешал.
- Разве мог бы я так целовать ребенка? – спустя минут пятнадцать спросил Калеб. Следом за вопросом он наклонился надо мной и, играя, прикоснулся к уху, затем спустился вниз по шее.
Его рука принялась расстегивать замок на свитере, а следом за рукой губы Калеба проложили легкую дорожку вдоль выреза футболки. Он как никогда раньше провел рукой вдоль моей спины и, замерев ниже копчика, прошелся вдоль ноги. От сладкой истомы, накатившей на мое тело, я не могла пошевелиться, и просто ожидала, что он сделает в следующий миг. Его рука, как и с утра накрыла мою грудь, и нежно сжала. Тихо застонав, я грубо притянула его голову, цепляясь за волосы, ероша их. Поцелуй вышел таким страстным, что когда Калеб резко отстранился от меня, мы все еще глубоко дышали.
- Так как? Ты думаешь, я считаю тебя ребенком? Разве ты не видишь, как я желаю обладать тобой? – прошелестел его голос возле моего уха, и дрожь в моих руках стало трудно скрывать.
- Вижу, и хочу того же не меньше тебя.
Мне было трудно управлять своим голосом, который неожиданно сел.
Мы пролежали так еще долго. Никто из родителей не стал тревожить нас, Самюель могла решить, что мы поссорились. И как я была рада, возможности побыть с Калебом настолько близко. Тяжелый серебряный браслет, скатывался по моей руке взад и вперед, когда я нежно проводила по Калебовому плечу, руке, шее, и так мне казалось, что мы еще теснее связаны.
До моего дня рождения оставалась неделя. Завтра день рождения Бет, а спустя пять дней - мой, и после него Калеб едет во Францию. Я решила, что мы должны максимально использовать это время, проводя его как можно больше вдвоем.
- Так что там придумала Оливье на вечеринку? – спросил меня Калеб, поздно вечером, уже собираясь уезжать домой, чтобы я могла наконец выспаться за эти несколько дней.
- Собираемся завтра в шесть в баре.
Бар был без названия, а может и с названием, но я его не знала, так как подобное заведение в городке было одно, и называли его все просто – бар.
- Боюсь, зная Оливье, нас ждут клоуны, тот заезжий певец, о котором она говорила и много фейерверков. Каждый год она для кого-нибудь одного устраивает подобное мероприятие.
- Не знаю только, будет ли сама Оливье, - вскользь заметила я.
Присев возле меня на кровати, Калеб ласково пощекотал мою щеку прядкой волос.
- Почему.
Я виновато потупилась. Так и не рассказав ему о Дрю, я чувствовала себя неуютно. Калеб со мной постоянно всем делился. И все же что-то не дало мне поведать Калебу о моем участии в исчезновении Дрю и Оливье. Возможно, тогда бы пришлось рассказать о поведении Дрю, и боюсь Калеб точно разозлиться.
- Ты знал, что у Дрю шизофрения?
Калеб несколько секунд молчал прежде, чем ответить. Взгляд его не стал тяжелым, как предполагала я, но на скулах медленно разлился румянец.
- Скажем так, я догадывался. Он иногда нес странный бред.
- Я узнала чисто случайно, и оказалось Дрю в последнее время не пьет лекарства. Видимо они решили отправить его на некоторое время в лечебницу. А может просто забрали ненадолго из города. Не только я заметила, что Дрю стал гипперагрессивен.
- Зато, думаю, ты заметила, что он в тебя влюблен. Дрю несколько раз за нами подглядывал, еще до того времени, как мы начали с тобой встречаться.
- Где? Здесь? И никто мне ни слова не сказал?
Я аж подпрыгнула на кровати от такой новости. Вечно они все решают без меня!
- Тогда я не подозревал, что он болен. Думал, немного пострадает и успокоиться. К тому же, зачем было тебя по глупости беспокоить? Он всего лишь мальчишка.
Если бы Калеб знал, как себя вел со мной Дрю, думаю, он бы так не думал. А раз я не собиралась подставлять шею Дрю под удар, то стоило принять менее обиженный вид.
- Хватит о Дрю, - я притянула к себе голову Калеба. Он на миг насторожено замер. Все-таки Калеб хорошо меня знал, он сразу же уловил, что я хочу уйти от этого вопроса. Но не смог долго сопротивляться, когда я захватила губами мочку его уха.
Еще минут пятнадцать мы не могли расстаться. А когда Калеб ушел, я не стала медлить и пошла в ванну. По приходе из ванны в своей комнате я застала Самюель. Она принесла стопку чистой одежды, и рассматривала подарок для Бет.
Она хотела что-то сказать мне, когда вдруг остановилась и замерла. Подобный ступор я сегодня уже видела. Ну, конечно же, измененный цвет моих волос Самюель не видела, так как я была в шапке, когда зашла домой, то. Что же тогда завтра будет на дне рождении Бет?
- Наконец та синеволосая бунтарка стала похожа на мою дочь. Вот Терцо обрадуется, - дар речи вернулся к Самюель, и, подойдя ко мне, она пропустила шелковистые пряди сквозь пальцы. – Я уже и забыла, какого они цвета.
- Чему я обрадуюсь? – в комнате появился отец, и я еле подавила усталый вздох. Дадут мне сегодня отдохнуть?
Очередной ступор, заставил меня раздраженно сесть на кровать.
- Ты же хотел, чтобы я вернула свой цвет волос.
Я вымучено улыбнулась. Родители обнялись и застыли у дверей.
- Ты теперь похожа на юную прекрасную леди без того ужасного синего цвета, - отметил Терцо. Самюель, была согласна с ним.
Я никогда не была прекрасной и точно не леди. Титул графини, еще не делал из меня аристократку, но я в очередной раз подавила вспышку усталого гнева.
- Да, я старалась.
Когда они ушли, я смогла спокойно откинуться на кровать. Но на сегодня еще не закончился поток людей желающих со мной поговорить. Просто День Адской Усталости, обязательно отмечу в календаре.
Первой позвонила Бет.
- Где ты сегодня была? – требовательно взвизгнула она, только я подняла трубку.
- В Лутоне, - устало отозвалась я, - искала одной подруге на завтрашнее шестнадцатилетние подарок.
Услышав это, Бет немного поостыла, и все же ее слова продолжали звучать резко.
- Я думала, мы сегодня с тобой поедем мне покупать платье.
- Ты же говорила, что купила его, и мы ведь не договаривались, прости, если испортила твои планы.
Была у Бет одна черта характера, которую я ужасно не любила. Она кого хочешь, могла заставить чувствовать себя виноватым, даже если это и не так.
- Ну да, - замешкалась Бет, и тогда я поняла, что кто-то другой на самом деле испортил ее планы.
- Ты снова поссорилась с Теренсом? – сухо уточнила я.
- Почти так, – нехотя отозвалась Бет. – Прости, что говорила так с тобой. Когда планы с Теренсом сорвались, я пыталась дозвониться до тебя, а тебя дома не оказалось, я подумала, ну вот и она меня предала.
Бет в истерическом состоянии, была не тем лекарством, которое пьют для хорошего сна. Насилу с ней распрощавшись, я только улеглась спать, выключила свет и уже почти дремала, когда снова позвонил телефон.
У меня появилось огромнейшее желание выбросить его в окно, но увидев номер Евы, я немного помедлила и все же решила поднять трубку.
- И что случилось у тебя?
Скорее всего, голос мой звучал не очень радостно, так как Ева медлила с ответом.
- Почему ты думаешь, что у меня что-то случилось?
- Только что звонила Бет.
- К тебе тоже. Она полдня таскала меня по Лутону в поисках платья, сжигая свою злость на Теренса кроссом по магазинам.
Такого негодования от Евы я еще не слышала.
- А вообще я хотела поговорить с тобой про Грема.
Я минуту молчала, не меньше, пока до меня доходил тот факт, что Ева решила чем-то поделиться со мной. Сегодняшний день закончиться или нет?!
- Плохая идея, - наконец выдавила из себя я, думая, мог ли Грем слышать то, что теперь сказала Ева.
- Почему?
- Он у нас в гостях, и я не могу говорить.
Ну что мне было сказать ей. Знаешь Ева, Грем вообще-то вампир, и его слух подобен локаторам, так что если не хочешь потом всю жизнь сгорать от стыда при виде его, лучше закроем на сегодня эту тему.
- А он рядом? – догадалась Ева, но это было не совсем так, только объяснить я ей этого не могла.
- Да, – я ухватилась за предоставленную Евой соломинку, чтобы прекратить разговор. – Давай поговорим з