Это не мираж. Глава действительно появилась на сайте)))
Спасибо всем кто её ждал!!! Надеюсь, что она оправдает ожидания!!!
Приятного чтения!!!
Bamby, Большое спасибо за помощь и ПОЗДРАВЛЯЮ С РОЖДЕНИЕМ ВТОРОГО СЫНОЧКА!!!!

Глава 46. Полгода ада. Часть 2

Эдвард замолчал. Его история была рассказана, наверно теперь дело за мной. Но он и так жил в страхе за мою жизнь, стоит ли вываливать на него ещё и свои проблемы?
– А я думала, что мне только кажется, что ты был в особняке Демиана, – с горькой усмешкой пробормотала я, вытирая с лица остатки слёз. – Уже тогда думала, что схожу с ума.
– Когда ты вернулась в Москву? – на этот раз задали мне вопрос.
– Не знаю, – пожала я плечами. – Может, через месяц, может, чуть позже. На тот момент я уже не воспринимала время, как единицу исчисления. Оно давно превратилось в ничего не значащие цифры между мгновением и вечностью.
– Не воспринимала? – ещё не до конца понимая значения этих слов, Эдвард обеспокоенно заглянул мне в глаза.
– Странно звучит, да? – уточнила я, стараясь, чтобы моя речь звучала непринуждённо. – Все тонкости можно узнать только у ребят, но не думаю, что Рикон будет что-то тебе объяснять, а Демиан сам с головой погряз в… в моих проблемах так, что для него те полгода тоже растянулись на куда больший срок.
– Я звонил ему, оправлял сообщения, почему он ни разу не отозвался? – удивлялся мой Избранный.
– В первый наш приезд нам было не до чего. Телефон Демиан тоже не брал. То ли забыл, то ли посчитал, что ему не нужен номер, на который могут звонить люди, тратить время на которых, он не собирался. А потом, – замялась я, – потом вы перестали звонить. Демиан видел твои сообщения. Я даже помню, как он печатал ответ из трёх слов: «Рины больше нет».
Эдвард дернулся и глухо выдохнул. На его лице застыл ужас и немой вопрос. Смотреть на своего Избранного в таком состоянии у меня не было сил, а ведь это только начало разговора. Закрыв глаза, я легла на землю и, уже глядя на ночное звёздное небо, продолжила:
– Это сообщение не было отправлено. Он посчитал, что неведение лучше такой правды, – пояснила я. – В данной ситуации подобное решение казалось для всех лучшим благом. С этого момента мы трое решили, что больше никого никогда не посвятим в то, что происходило с нами в последние месяцы.
– Что произошло? – тихо спросил мой Избранный.
– Ты действительно хочешь это знать? – с замиранием сердца переспросила я.
– Да, – предельно уверенно отозвался мой любимый, а я закрыла глаза, собираясь с мыслями.
– Мы не случайно держали случившееся в тайне, так что не думай, как твой отец, что это новое знание поможет изменить прошлое или повлиять на мою болезнь, и не станет лишним поводом для сближения, как по наивности полагает Элис, скорее наоборот. Есть вещи, которые для всеобщего спокойствия никогда не должны выходить на поверхность. Рассказ будет таким же бесцельным занятием, как разорение муравейника. Он не исчезнет, если его растревожить, поворошив кучу палкой, разве что его обитатели постараются, как можно сильнее закусать противника.
– Из-за меня мы расстались, и из-за меня тебе пришлось пережить что-то ужасное, так изменившее вас троих, – возразил Эдвард. – И хоть так я смогу разделить с тобой случившееся.
– Ты сейчас рассуждаешь как Рикон, – фыркнула я. – Но всё, чего он хочет – это ранить тебя побольнее. Отыграться. А может, в какой-то степени и отомстить.
– Не могу осуждать его за это.
Из меня вырвалась только горькая усмешка. Ни я, ни Демиан, не разделяли желания Рикона рассказать Калленам правду в черном её свете, даже если знать будет только Эдвард. Я старалась уберечь их, как Рикон оберегал нашу семью. Только вот почему-то, как обычно всё сложилось так, как хочет мой брат. Повелитель!
– Хорошо, – деревянным голосом согласилась я, и заговорила вновь, старательно избегая любого зрительного контакта с собеседником. – Всё началось после нашего разговора в лесу. Я пришла в дом Свона, промокшая до нитки, и всю ночь просидела в той же одежде. Простудилась. Или вернее, на тот момент мне так показалось. С утра, когда всё тело стало трясти от холода, я спалила сырые вещи, но, ни тёплый душ, ни сухая одежда, не спасали от холода. Он преследовал меня постоянно. Когда приехал Демиан, ему даже пришлось по нескольку раз за ночь менять мне импровизированные грелки из пластиковых бутылок, чтобы я не будила дом постукиванием зубов, и это несмотря на отопление, включённое в июне месяце. Именно из-за этого, он решил отвезти меня в Лос-Анджелес. Он думал, что такое происходит на нервной почве, а значит, и отвлекусь, и согреюсь. Дрожать я действительно перестала, но на смену пришла боль. Холодный океан, коктейль со льдом, бутылка из холодильника, кондиционер. Всё это окутывало моё тело мелкими иголочками, впивавшимися в кожу, которая тоже начала понемногу остывать. Так продолжалось недели две, и я уже начала привыкать существовать с этим проявлением душевного состояния. Но с нашей встречи я узнала, что близость «вампиров» вашего мира тоже причиняет не самую приятную гамму чувств. Когда ты взял меня за руку, я была готова завопить в голос от пронзившей кисть боли, но вместо этого сжала зубы и постаралась медленно выдернуть ладонь, только вот ты мои действия воспринял иначе.
Эдвард хотел что-то сказать, но я, не глядя, подняла ладонь к его губам, тем не менее, не решаясь дотронуться до него.
– Всё по-настоящему началось, когда мы прилетели в Москву. В то лето была не самая приятная погода, когда днём держится жара, а вечером воздух остывает до такой степени, что находиться на улице с голыми ногами и короткими рукавами слишком холодно. Кондиционер в аэропорту, в аэроэкспрессе, холодный ветер уже у коттеджа Демиана. Эти мерзкие иголочки добрались до костей, но я терпела, надеясь, что в особняке станет легче. Мы зашли в дом, поставили чемоданы, Димка налил мне чаю, я села на кухне, взялась за чашку, и тут случился первый приступ. Я почти сразу потеряла сознание и, что было дальше, знаю со слов родных. Возможно, именно это меня и спасло. Мой Покровитель просто не успел ничего ощутить на своей шкуре и, не теряя времени, на руках отнёс меня в Догеву, рассчитывая, что Келла сможет помочь. Пока её отыскали, пока Рикон перенёс их с мамой домой, со мной по большей части занимался папа. Кстати, он очень удивился, что в полуобморочном состоянии я назвала его Карлайлом. А когда поняла, где нахожусь, и кто сидит на моей кровати – разревелась от радости. Будучи в сознании, я не очень-то рассказывала, что случилось за пять месяцев моего отсутствия, но часто бредила, за что объясняться приходилось всё тому же Покровителю. Так что, кто ты такой и что связывает нас, родители знали уже тогда, и рвались связаться с тобой, в надежде, что твоё присутствие поможет мне справиться с болезнью. Но мне удалось их отговорить.
– Зачем? – с болью в голосе спросил Эдвард. – Возможно, я в действительности смог бы тебе помочь.
– Проблем и так было слишком много, и я боялась, что буду надеяться на твой приезд, а когда пойму, что ты по-прежнему не хочешь меня видеть, просто не выдержу. Мы же не знали, что ты меня ищешь. Да и твои слова, что мои проблемы должна решать моя семья, слишком прочно врезались в память, чтобы я смогла о них забыть.
– Прости, – прошептал мой Избранный.
– Мои быстро поняли, что в тепле, я чувствую себя лучше, и поэтому, не смотря на жаркий летний месяц, в моей комнате постоянно горел камин. А из-за того, что то и дело кто-то заходил в дверь, и чтобы избежать столь болезненных для меня сквозняков, было решено наглухо закрыть окна, и держать в коридоре ту же температуру, что и у меня.
К сожалению, и у этих мер оказались недостатки. Первый минус – это духота. В помещении было невозможно находиться. Мама и Рикон пытались закрыть меня специальным куполом и проветривать, но, во-первых, в комнате становилось прохладнее, и я это чувствовала, во-вторых, через пять-десять минут кислород снова заканчивался.
Крина и Зерда чего только не готовили. Дядя Верд присылал всевозможные тропические фрукты. Но отчасти от жары, отчасти из-за эмоционального состояния, есть я не хотела, а потом уже и не могла, при виде еды меня начинало мутить.
От всего этого я стала слабеть. Температура тела опустились до катастрофических показателей, обмороки участились. Моим родным оставалось только рвать на себе волосы, так как никто и никогда за всю историю Догевы, да и всех вампирьих долин, не сталкивался ни с чем подобным.
В качестве «приятного» дополнения – моя боль стала сказываться на Демиане, и если я сразу не теряла сознание, то он успевал испытать, если не то же самое, то не менее болезненные минуты. Сама я ещё была готова терпеть всё, что со мной происходило, но причинять боль своим близким не хотела.
Рикон испробовал все варианты защиты. Старался отгородить моего Покровителя, блокировать меня, но ничего не помогало. В момент приступа я попросту сшибала магию собственной силовой волной. И когда у Демиана начались проблемы со здоровьем, с сердцем, я попыталась уговорить Рикона прекратить всё на корню. Правда, в ответ выслушала много нелестных комментариев.

От Розали:
Рикон осознанно не стремился смотреть нам в глаза. Заняв себе место около окна, он вглядывался в погруженный в сон лес, словно тот подсказывал ему события минувшего прошлого, а иногда зажмуривался, чтобы не видеть выплывающие только для него призрачные образы.
Следя за его взглядом, я даже сама испугалась, что его призраки найдут и во мне благодарного зрителя, являться которым я не желаю.
– Мы установили дежурство у Рининой постели, но присутствие простых вампиров мало что меняло, а маме было слишком тяжело купировать приступы, осознанно выкачивая из дочери жизненные силы, заставляя проваливаться с забытьё. Димка же вообще отказался лишний раз отходить от Рины, прибывая в какой-то маниакальной уверенности, что его присутствие что-то меняет, – отступил от окна крылатый вампир. – Все наши попытки зашли в тупик. Положительной динамики не было, а вот едва заметное ухудшение всё больше бросалось в глаза. Она не справлялась. И самое ужасное, в какой-то момент, Рина вообще перестала бороться, выбрав для себя смерть. Мы же сдаваться не собирались.
На семейном совете было решено обратиться к людям. А именно к Ковену Магов, в распоряжении которого были лучшие травники Белории, да и, пожалуй, всего нашего мира. Отец отправил информацию по телепатофону Ксандру, и тот обещал позаботиться, чтобы уже на следующее утро к нам начали прибывать лучшие специалисты.
После связи со школой настало время моего дежурства. Все разошлись спать, и я надеялся уговорить Орлова тоже пойти в свою комнату, хотя бы отдышаться, после той духоты, которая царила в покоях его подопечной.
Картина, которую я увидел, придя в помещение, повергла меня в шок. Демиан сидел на полу под окном, а у него на груди заливалась слезами Рина. Вроде бы ничего такого, разве, что она в первый раз за несколько дней встала в постели. Если бы не две аккуратненькие дырочки от её клыков на шее Покровителя. С ювелирной точностью расположившиеся по обе стороны от сонной артерии. Это чудо, что она не прокусила её, иначе всё закончилось бы не так просто. В свете затухающего камина, их лица казались мертвецки бледными, что только ещё больше добавляло сюрреалистичности происходящему.
Из воспоминаний Димки я увидел, что у Рины начался новый приступ, но сознание она не потеряла. Покровитель наклонился к ней, и тут что-то в её голове переключилось. Распахнув красные, не человеческие глаза, она в ту же секунду прыгнула на юношу и, повалив его на пол, вонзила клыки в его шею. После чего осознала происходящее, и перепугалась, пожалуй, больше нас всех вместе взятых.
Во всё это невозможно было поверить. Как Ринка могла угрожать жизни своего названного брата, когда та давно стала для неё важнее своей? Даже со дня возвращения в Догеву, она волновалась не о себе, а боялась за него, что для него её состояние может закончиться осложнениями для здоровья или даже хуже. И вдруг это нападение.

Слушая рассказ юноши, я почувствовала, что покрываюсь холодным потом. Клыкастая Рина, охотящаяся на Демиана – это действительно что-то за пределами моего воображения. На мою семью рассказ произвёл не меньшее впечатление. Отец то открывал, то закрывал рот, собираясь что-то сказать, но быстро отказываясь от своей идеи. Эмметт и Джаспер сидели с каменными лицами, и даже мой медведь не пытался вставить ни одного едкого комментария. Эллис не сводила глаз с Рикона, по излюбленной привычке, ломая на мелкие кусочки то, что попадалось ей под руки. На данный момент это был край журнального столика. Мама же не обращала на этот звук ни малейшего внимания, уставившись в пол.

– Каким бы пугающим не казался её поступок – он позволил нам сделать первый маленький шажок к осознанию происходящего и направление, в котором нужно искать пути решения, – не замечая нашей реакции, продолжал Повелитель. – Первое, на что мы обратили внимание – Ринке на удивление стало лучше. Её перестало трясти от холода, и снова вернулась возможность рационально мыслить. Хоть и в несколько извращенном варианте, начав с самобичевания.
«Гены нашего Ромео», – не к месту пронеслось в моей голове, а глаза Повелителя на мгновение метнулись в мою сторону, вызвав внутри мимолётный холодок животного ужаса. – «Может, он тоже способен меня слышать?»
– О вас мы знали не много, но вот кусать людей и получать силу за их счёт – для нас несколько противоестественно, – переводя взгляд на Карлайла, вздохнул клыкастый блондин. – И сами понимаете, вы единственные из её знакомых, кто питает слабость к человеческой крови. Поделившись своими наблюдениями, мы трое… вернее двое, пришли к выводу, что наша сестра каким-то образом приобрела ваши недостатки.
Я непроизвольно фыркнула, но на меня не обратили внимания. Или сделали вид, что не обратили.
– Оставаться в нашем мире, и ждать приезда людей, было слишком опасно. Вампир-Повелитель, с жаждой человеческой крови, не должен был находиться в нашем мире. Это было опасно для всего нашего народа, и для Рины в первую очередь. В ту же ночь мы ушли в этот мир. Для родителей оставили записку, в которой говорилось, что мы поняли причину болезни и вылечить её можно только здесь. На самом же деле, о первом у нас были только догадки, перерастающие в уверенность, а ко второму никто не знал, как подступиться.

От Аллари:
– Переход в особняк Демиана я перенесла довольно спокойно. Кроме сильного озноба, вопреки всеобщим опасениям, ничего не случилось. А вот дальше пошло какое-то сумасшествие. В доме я почувствовала твой запах и с криком вылетела на улицу, отказываясь заходить обратно. В тот момент я не могла отделаться от мысли, что ребята вознамерились привлечь к моему лечению вашу семью. Я же, на подобный переброс проблемы с больной головы на «холодную», была категорически не согласна.
Меня кое-как успокоили. Не то, чтобы убедили, но до появления одного из вас я согласилась вести себя тихо, и меня спрятали от легкого теплого ветерка в «ауди» Демиана. За два часа, проведённых в машине, нагревшейся на летнем солнце, я впервые за долгое время ощутила потребность в свежем воздухе, а инстинкт самосохранения не пугал болевыми спазмами. Вывод напрашивался сам собой, после глотка человеческой крови, болезнь отступила, но вот по поведению, я даже сама себе напоминала истеричку со стажем.
Меньше чем за полдня ребята успели заочно снять домик, где-то в бескрайних лесах Сибири. Подальше от людей и цивилизации в целом. Собрали все необходимые вещи, а по дороге заехали за приличным запасом продуктов и медикаментами.

От Розали:
– Далеко, – пояснил свой выбор Рикон. – Безумно далеко. Мы ехали несколько дней и чтобы ускорить наше передвижение, даже я начал водить машину. Правда, дальше езды по прямой, согласно выбранному маршруту, моё умение не пошло. Не до этого было. Но зато расстояние до ближайшего населённого пункта от нас составило не меньше тридцати километров.
Ринке стало хуже уже к следующему вечеру, а ещё через несколько часов, она начала снова терять сознание. Увы, при движении мы не могли обеспечить в машине достаточную для неё температуру, так как банально сварились бы все вместе.
Приехав на место и затопив печку, я вернулся за сестрой. Машину подогнали к самым дверям, и Алларианка спокойно преодолела расстояние до двери, но зайдя в дом, у неё началась очередная истерика. Не понимая где находится, она кричала, что мы привезли её в дом к Калленам и, вылетев вопреки нашим стараниям на улицу, упала в обморок. Слава Богам, не от боли.
Тогда я воспринимал её слова как бред, безумие, но теперь, побывав здесь, понимаю, о чём она говорила. Ваш дом пропитан легкой аурой, обладающей вашими чертами. Теперь готов поклясться, что до нас в лесной избушке тоже жили «вампиры» вашего мира. (авт.: Как Вы думаете, кто?)

От Аллари:
– Наш приезд – это, пожалуй, последнее, что я помню, а дальше пустота. Белый лист, на котором иногда появляются бесформенные кляксы, отдалённо напоминающие сюрреалистичные картинки и отголоски чудовищных разговоров. Я находила себя в самых парадоксальных местах, за самыми невероятными занятиями. Оказывается, укус Демиана был только началом. Я крушила лес в округе, как минимум один раз. Сломала руку брату. Нападала на людей. Слышала, что меня лечат и вместе с болью уходит моя душа, что держала под контролем инстинкты и удерживала разум.
– У нас есть поверье, что в каждом вампире две составные части: тело, или вторая ипостась, а так же разум, сдерживающий инстинкты звериной сути, а объединяет это две сущности душа. Только она удерживает нас в равновесии. А если душа умирает, от боли или старости, обе части мгновенно разъединяются. Сознание уходит на пресловутый «тот свет», а тело остаётся в нашем мире в виде волка или реже – гарх’аши. Правда, женщине сложнее выжить без души, поэтому задержавшаяся в нашем мире телесная оболочка вампирши – это большая редкость.
– В общем, если говорить коротко, моё тело стало существовать отдельно от сознания. Сначала такое случалось не часто, происходя от силы раз в несколько дней, но постепенно приобрели практически постоянный характер. Если я не засыпала, то потеря сознания приводила моих братьев в состояние боевой готовности. Пользоваться магией, хвала Богам, я в такие минуты не могла, но и чужая на меня практически не действовала. Только грубая физическая сила.
Вспомнив далёкие события, я даже не смогла сдержать улыбку.
– У меня был такой шок, когда я в первый раз пришла в себя, сидя на полу и, с обмотанной вокруг рук цепью, от какого-то Бобика. Демиан изучал меня взглядом василиска, а Рикон стоял чуть в отдалении, перехватывая в руках деревянную дубинку, в недавнем прошлом очевидно являвшуюся ножкой стула. Убить такой – не убьёшь, но шкурку подпортить можно. После моего невинного вопроса: «А что случилось?», они опустились рядом со мной, и очень долго смеялись, даже не пытаясь что-либо объяснять. Да и их странный смех напугал меня гораздо больше цепи и дубинки.

От Розали:
– Второй приступ начался так же неожиданно, как и первый, – Рикон закрыл лицо руками и, протерев глаза, уставился в пустоту перед собой. – Вроде бы всего минуту назад была самой собой и вдруг… Откуда-то из глубины моей сестры донёсся приглушенный звериный рык, а когда я обернулся, встретился с красными, как кровь, глазами. Я вызывал у неё чувство страха, и нападать она боялась. С Димкой ситуация обстояла сложнее. Её инстинкты рассматривали его как лекарство, но остатки привязанности заставили заскулить и вжаться в угол, стараясь заглушить противоестественные желания. Собственно говоря, больше на него она уже не нападала. Но на тот момент мы этого знать не могли, и приняли решение, что Орлов разыскивает врачей и лекарства, а я выступаю в роли агрессивно настроенной няньки.

Звериные повадки, кажется, так Эдвард объяснял странности в Ринином поведении. Не знаю, как остальные, но от мысли, что взгляд нашей ведьмы, брошенный исподлобья, мог в любой момент перерасти вот в такое, не контролируемое поведение, меня передёрнуло, а между лопаток пробежали мурашки от прикосновения едва ощутимых пальцев страха. Заметив это, Эмметт подсел ближе и, накинув мне на плечи плед, прижал к себе. Сразу стало уютнее и спокойней.
– Из наших личных наблюдений, мы сделали вывод, что она по непонятной причине пытается превратиться в вам подобную. Кровь Повелителя стала основной преградой на пути такого изменения. Борьба двух противоестественных друг другу сущностей и стала отзываться для моей сестры мучительными болями и нетерпимостью к холоду. Мы пришли к выводу, что единственный путь решения – это найти способ помочь нашей сути одержать верх.
Демиан углубился в изучение медицины. Брал у Рины анализы крови, слюны и кожи. Лаборатории Москвы оказались неспособны провести необходимые выводы после проведения исследований. Профессура, даже невзирая на обещанные вознаграждения, крутила пальцем у виска. Мы оказались загнаны в угол. Рине становилось всё хуже, я выматывался с перемещениями, перенося Димку за две с половиной тысячи километров и возвращаясь обратно, где каждый второй раз наша больная выкидывала очередной фортель в невменяемом состоянии, и приходилось ещё часами разыскивать её по лесу или вытаскивать из очередных неприятностей.
Орлову тоже досталось неслабо. Человеческому организму сложно переносить такие нагрузки, ко всему прочему, он почти не спал и переживал на себе все пики Алларианкиных приступов. В общем, в один прекрасный день мы оба свалились. И если я просто проспал как хорёк больше суток, то для Димки перегрузки закончились подскочившей температурой, обезвоживанием и начальной стадией анорексии.
Когда я пришел в себя, выяснилось, что Рины в доме нет. Наскоро приведя друга в относительный порядок, уговорил его остаться дома, отлёживаться, а сам пошёл на поиски. Если раньше моя сестра теряла сознание где-то недалеко от дома, то сейчас следы вели меня несколько часов, стало быть, она на своих двоих преодолевала это расстояние в два раза дольше.
– На своих двоих? – переспросила я. – А ты на скольких ногах шел?
– Он же волк, – напомнил Джаспер.
Рикон замер, несколько секунд изучая нас двоих взглядом патологоанатома, после чего кивнул, соглашаясь с доводом моего брата и продолжил:
– К моему удивлению, я нашёл Аллари в какой-то забытой Богами глухой деревеньке. Три с половиной жилых дома. Несколько пьяньчуг и стариков, которым, на моё счастье, ничего не угрожало. Её новая сущность тоже искала способ избавиться от постоянной боли и нашла такой способ – кровь. Вопреки моим опасениям, она никого не убила, но кодировать в этой деревне уже точно никогда никого не понадобится. Такой белой горячки ещё никто не видел. Сильно проспиртованные люди Ринку не интересовали, стариков, по какому-то негласному правилу, она тоже не тронула. Детей там не было, но я надеюсь, что им бы тоже ничего не грозило. Жертвами стала группа из четырех молодых людей, приехавших туда на шашлыки, плюс двое мужчин и три женщины разного возраста, проживающие в этой деревне. В общем, не мало, если сравнивать с вашими потребностями, учитывая, что она не способна выпить кровь в таких количествах, и жертв вообще только покусала.
Действовала Ринка тоже довольно неординарно. Судя по воспоминаниям людей, первым делом она вывела из строя машины, благо их было не много, и стояли они рядом. А потом напала на человека. Не тихо подкралась со спины, а выскочила перед ним, оскалив зубы и сверкая красными глазами. К исходу ночи на её счету было ещё несколько жертв, выбежавших на крики первого. Остальные забаррикадировались в домах. Конечно, придвинутая к двери мебель не могла остановить невменяемого вампира. Она с каким-то лисьим злорадством, согласно графику приема пищи, разоряла один из курятников, то есть домов. Схему её действий предугадать было невозможно и, как мне кажется, она прислушивалась к мыслям хозяев. Кто решался на побег, хотя бы до почты с телефоном, к тем в гости она и заходила. Самое обидное, что питаться кровью она всё равно не смогла. Каждый раз её выворачивало наизнанку, взамен оставляя голод и безумие.

От Аллари:
– Рикону удалось подкорректировать воспоминания людей, вылечить пострадавших, и дотащить меня до дома, поминутно высказывая своё мнение обо мне, вашей семье, мире в целом, и благодаря Богов, что покусанные не были привязаны ко мне никакими узами. А то разживись я ещё десятком женихов, прибил бы меня вместе со всем гаремом, чтоб не мучились.
Я же весь ужас случившегося осознала только через эмоции Демиана, по мере того, как мой брат пересказывал увиденное. Я не понимала, во что превращаюсь, и почему из-за этого страдают другие. Мне казалось, что я вся в крови, смыть которую не получалось никакими силами. Во рту ещё долгое время сохранялось солоноватое послевкусие, стягивающее горло и вызывающее рвотные позывы, вне зависимости от того, что я пыталась проглотить. Дни сливались с одну массу монотонно повторяющихся ритуалов. В моей памяти отпечаталось не так много. Да и то, что я могу вспомнить, напоминает осколки большого пазла. Только вот его сюжетом был не сказочный замок с тропическим водопадом. Крики – это, наверное, то, что острее всего врезалось в память. Крики отчаяния, ужаса, боли; окрики братьев; мои собственные крики от очередного кошмара, прорезающего ночную тьму с завидной регулярностью. А потом черная тишина, во время которой так хотелось отдохнуть от всего того, что происходило вокруг. Поначалу я ещё хоть как-то пыталась анализировать то, что творилось со мной, но постепенно оставила это неблагодарное занятие на мужчин, целиком и полностью доверяясь их решениям и выполняя отданные приказы. Теряя способность рационально мыслить, я только потом смогла оценить состояние своих братьев, которые угасали на глазах.
Рикон рвал на себе волосы в бессильной злобе. Думаю, что если бы кровь помимо купирования приступов, давала мне силы, братик бы обеспечивал меня ею постоянно, даже невзирая на захватывающее сознание безумие. Демиан, раз за разом терпя поражение в поисках лечения моей болезни, постарел лет на десять, ещё до тридцати, обзаведясь седыми прядями волос.

От Розали:
– Не знаю, как Димке это удалось, но он вышел на закрытый эпидемиологический центр, находящийся в таком же уединенном месте, как и наше, а главное на несколько тысяч километров ближе московских НИИ. На машине, конечно, было далековато, особенно учитывая, что дороги ухудшались с каждым днём, и тем более такие безлюдные, как та, что вела к нашему дому, но перемещаться туда было гораздо легче. Группа молодых ребят, работающих там, на чистом энтузиазме, с готовностью взялись за изучение неизвестной болезни, в обмен на поставку дорогостоящего импортного оборудования, аналогов которого в этой глухомани не видели уже лет двадцать. Слава Богам, мы не прогадали. Этих совсем не глупых людей сослали, как говориться, от греха подальше, в тьму-таракань, за обилие идей по улучшению медицины в стране в ущерб благосостоянию системы. Сильные мира сего, предложили им пока потренироваться на кроликах, а Орлов предложил объект для экспериментов побольше и поопаснее милых домашних животных. Взамен мы требовали только молчание.
Ребята во главе с Пётром Семёновичем взялись за работу с таким рвением, что даже мы растерялись. А после моего знакомства с руководителем группы, оказалось, что богообразный старикашка, с выцветшими бегающими глазками, был знаком с проявлениями вампиризма в самом, что ни на есть, глобальном масштабе. Вы вот знали, что в Советском Союзе проводились исследования вашей, так сказать, расы? – с саркастичной улыбкой обратился к Карлайлу наш крылатый гость.

– Да, ладно? – вырвалось у моего мужа. Впервые, за время монолога Повелителя, в его глазах вспыхнули озорные огонёчки.
– Конечно, изредка к людям просачивалась информация о нашем существовании, но для полноценного исследования, как минимум нужен вампир, – возразил отец.
– Несомненно, был, и уж точно не выступал добровольцем во благо науки, – улыбка, читающего чужие мысли, Рикона, стала ещё более язвительной, но назвать её высокомерной, в полной мере было нельзя. Уж что-что, а контролировать свою мимику на самой грани приличия, он умел не хуже столетних вампиров нашего мира. – Про методы сдерживания, мой информатор ничего не знал, как и про Вольтури, которые, скорее всего и приложили свои холодные ручонки к уничтожению не только всей исследовательской группы, но и всех упоминаний о проделанной работе. Не учли только одного. Кое-кто из ученых, помимо официальной документации вёл личный дневник, кропотливо записывая в него основные результаты, со своими личными к ним выводами. Этот бесценный, во всех отношениях, фолиант и нашёл его осиротевший сын Петя. В школьные годы, отцова тетрадка казались ему фантастическим романом, позднее – бредом сумасшедшего учёного, и только после разговора с Демианом, он задумался о достоверности проведённых исследований.
– Представляю выражения лиц Вольтури, если они узнают об этой неучтённой тетрадочке, – громогласно засмеялся Эмметт.
– Ты лучше представь, что после этого будет с людьми, которые имеют о её существовании хотя бы смутное представление, – проговорил Джаспер, отрубив всё веселье на корню.
– От нас они точно ничего не узнают, – уверенно заявила коротышка, на что Рикон только качнул головой в знак согласия и продолжил:
– Разумеется, приводить туда Алларианку мы не планировали. А выдаваемую информацию тщательно фильтровали, как и пресекали излишний интерес к этой теме, за пределами нашей пациентки.
– Начали они с изучения нас, как вида животных, – с омерзением пояснил клыкастый юноша. – В чём даже я принимал участие наравне с подопытной крысой. Потом перешли к проявлениям Ринкиной болезни и сверки полученной информации с тетрадкой, которая была взята в качестве итогов исследования (Распространителя инфекции). Количество анализов зашкаливало. Министерство здравоохранения даже заинтересовалось, для чего ведётся закупка уникальных реагентов, но их быстро заткнули шквалом результатов прошлых исследований группы. Главный вопрос: на какие шиши осуществляется оплата, и как такие деньги проходят мимо их кормушки, был снят организованным Демианом виртуальным фондом, с каким-то нелепым названием: «звёзды против пандемии», или что-то, столь же абсурдное. В итоге, эта оснащённая по последнему слову техники, лаборатория приступила к изготовлению экспериментальных препаратов и подбору схемы лечения для нашей сестры.

От Аллари:
– Если вначале Демиан только брал у меня кровь для исследования, то при начале, так называемого «лечения», количество уколов возросло до нескольких в день, с редкими перерывами на попытки оклематься, от не совсем правильного состава лекарственных препаратов. Про количество таблеток, капсул, сиропов, капель и прочей гадости, я вообще молчу. Мне казалось, что я питаюсь только этой отравой, которую мешала выплюнуть лапища Рикона, зажимающая мне рот, пока я не соизволю проглотить все, что в меня влили. Временами я покрывалась сыпью. Как-то раз, обожгла горло на пару с пищеводом, пытаясь запить очередную отраву. Демиан до сих пор молчит, что же я такое схватила. И всё это на фоне то возвращающихся болей, то попытки отыскать в бесконечных лесах лекарство попривычнее от резкого ухудшения душевного состояния, так как большинство лекарственных препаратов содержало, если уж не настоящую кровь, то хотя бы её компоненты. Самым беспрецедентным шагом, было моё личное знакомство с лаборантом, от которого так воняло, что, даже дрожа на сквозняках медучреждения, я наотрез отказалась его кусать. Молодой врач в коридоре показался куда аппетитнее.

В ответ на мою самодовольную улыбку, со стороны Эдварда раздался едва слышный, но явно недовольный, вздох. Перевернувшись на бок, я пристально посмотрела на моего любимого и невольно залюбовалась. Как не странно, но эта попытка выговориться с каждым словом придавала мне всё больше и больше сил, словно отпуская эти мучающие меня воспоминания.

– Молодой, не значит, симпатичный, – усмехнулась я. – А нервный тик, которым тот обзавёлся после моего появления, явно не украсил его в глазах прекрасной половины человечества. Всё же, боевых шрамов на нём не осталось. Рикон успел меня сцапать, и я с сожалением клацнула зубами в сантиметре от его шеи, а бедолагу тут же запихнули в кабинет, для экстренного взятия анализа крови. Собственно, это был мой единственный визит в это милое заведение, но врачи, или как их там правильнее назвать, получили последнее звено головоломки. Выяснили, что же именно, из человеческой крови, вызывает у меня такой пылкий гастрономический интерес.
На последнем слове, я резко скакнула вперёд из положения лёжа. Грация отсутствовала, как класс и эффект получился смазанный, но глаза моего Избранного всё же чуть расширились от неожиданности.
– Что? – только и успел спросить он.
Одеяло слетело с плеч, и прохладный ветер с готовностью пробежался по моему телу, как-то очень быстро просочившись в высокий ворот водолазки. Я пискнула, от легкой судороги, пронзившей всё тело, и постаралась заползти обратно в своё уютное гнёздышко.
– Что это было? – закончил свой вопрос Каллен, после того, как оперативно закутал меня в одеяло.
– Шутка, – насупившись, пояснила я свои действия. – Не очень удачно получилось.
– Да, уж, – согласился любимый. – Скорее пугающе.
– Отсутствие чувства юмора или скорее извращённое его проявление – это, кстати, тоже последствие лечения, вернее, побочное действие от приёма некоторых препаратов, – печально вздохнув, я вновь улеглась на бок.
– Милая, – нежно произнёс Эдвард. Его рука снова потянулась ко мне, в попытке погладить по голове, но, как и в прошлый раз, ко мне не рискнули прикоснуться.

От Розали:
– Создание идеального препарата, содержащего компонент крови, изменяющийся под действием вырабатываемого человеком в момент страха адреналином, занял два месяца. Было бы гораздо меньше проблем, если бы существовала хотя бы должным образом проработанная схема деления крови… В общем медицинских тонкостей я не касался. И если требовалась моя помощь, просто выполнял распоряжения Демиана при условии его согласия на тот или иной эксперимент. Его благоприобретённые познания в области гематологии, вполне могут поспорить с ведущими специалистами, но, увы, их не хватало, чтобы ускорить процесс. Пожалуй, этот период показался нам самым длинным. Ведь решение было уже почти у нас в руках, но Рине всё равно приходилось раз за разом переживать приступы, а нам – её скачки безумия.
– А зачем было так мучить и её, и себя? – с неуверенной решимостью пролепетала Эллис. – Почему не дать её стать одной из нас? В конце концов, обращение решило бы очень много проблем. А с жаждой, как ты мог заметить, мы успешно… э… довольно успешно справляемся. Она бы научилась себя контролировать…
Под тяжелым взглядом наследника Догевы, голос моей сестры стал затихать, пока полностью не сошёл на нет. Её вопрос витал в воздухе, и я рада, что не сама его озвучила.
– Боюсь, что тут не всё так просто, Эллис, – возразил Карлайл, переводя взгляд на Повелителя. – Ведь так?
– Именно, – подтвердил Рикон, наконец-то отведя от коротышки взгляд удава. – Наш организм не способен к подобным изменениям. Весь организм Рины противился им. Кровь приняла на себя первый и, пожалуй, основной удар надвигающегося, как вы говорите, обращения. Помимо этого, как я уже и говорил, желудок оказался неспособен преобразовать кровь в пищу и вместе с тем, та успела оказать воздействие на центральную нервную систему. Опять, тут дело не в психологии, а скорее эффект схож с влиянием на человека психосоматических препаратов.
– И всё же, я не понимаю, почему вы не позвонили мне, – развёл руками отец. – Да, Рина была против, но разве в такой ситуации её мнение могло быть решающим? Я же еще в Лос-Анжелесе сказал Демиану, что готов помочь и сделаю для Рины всё, что будет в моих силах и даже больше. Возможно, совместными усилиями мы смогли бы добиться большего. Раньше нашли бы решение проблемы. Согласись, полагаться в подобном вопросе на тетрадку, с непонятно на чём основанными выводами, как минимум, полувековой давности – это, по меньшей мере, не целесообразно.
– Безответственно и глупо, – перебил Рикон. – Ведь именно это слово, вы так быстро заменили на более полит корректное.
В стальном голосе Повелителя не было ни намёка на вопрос.
– Не на всех мыслях стоит заострять внимание, – парировал Карлайл.
– Несомненно, – с ленцой согласился Ордвист. – Но это сложно, когда кто-то кричит в твоей голове. Но дело не в этом. Неужели вы думаете, что мы не рассматривали такую возможность? Если бы я слушался Ринку, то мне стоило убить её ещё два года назад, когда откачивал её после приступа, а у Димки случился инфаркт. Но вы не учитываете других факторов. Во-первых, даже ваше присутствие причиняет моей сестре боль. Во-вторых, у нас банально не было вашего телефона, чтобы хотя бы попытаться спросить совета. Он был только в голове Рины и её давно потерянном сотовом. В-третьих, то, что происходило с Алларианкой, как-то связано в вашей семьёй и, до того, как мы выяснили истинную причину болезни, неужели мы могли вам доверять?
– Мы бы никогда не причинили ей вреда, – возразила Эллис, но тут же опустила глаза в пол. Не причинили бы, но причинили.
– Рикон, конечно, сейчас это не оправдание, но никто из нас не хотел, чтобы с Риной произошло что-то плохое, – впервые за эту ночь вступила в разговор Эсми. – Я не оправдываю поступка Эдварада, но ведь он тоже старался сберечь её. Если бы мы только знали, где её искать! Ведь мы постоянно звонили ей на тот номер, что у нас был. Эдвард, Джасепер, Эмметт, Розали, всё искали их с Демианом в Москве, но, по всей видимости, вам не суждено было встретиться.
– Что, несомненно, к лучшему, – фыркнул юноша.
– Почему это? – с вызовом спросила я.
– Убил бы нагхыр, – резко вскинув на меня глаза, практически прорычал Повелитель, заставив меня снова вжаться в мужа. Вот умеет он быть каким-то жутким, когда не просят.
– Очень похоже, – натянуто усмехнулся Джаспер, очевидно полагаясь на эмоции, обуревающие нашего гостя в данную минуту.
– А когда вы вернулись оттуда? – прижав меня покрепче к себе, заговорил Эмметт.
– Зимой.

Глава 46. Полгода ада. Часть 3.

продолжение следует...