Эдвард Каллен, зима 2009 года

Было одиннадцать утра, и улица, на которую вышел я, была полностью заполнена людьми. Снег скрипел под моими черными ботинками и плавно скользил по рукавам моей кожаной куртки, липнул к моим коротким волосам и холодил голову.
Я поднял ворот моей куртки, пытаясь хоть немного согреться. Затем засунул руки в карманы и продолжал смотреть вперед, прогуливаясь.
Улица была заполнена людьми, и они постоянно налетали друг на друга, толкали друг друга, работали локтями и плечами, чтобы пройти вперед.
Но ни один человек не тронул меня.
Если что-то и мог распознать обычный житель Бэйсин Сити, так это бывшего преступника. Все эти дни я не смотрелся в зеркало, и у меня было весьма приблизительное представление о том, как я выгляжу, но я видел, как выглядят мужчины, которые освобождались до меня.
Я весь состоял из мускулов и сухожилий, которые были натянуты на кости. Я не был тощим — совсем нет — но в моем теле не было ни капли жира. Я всегда был гораздо выше среднего роста, и теперь я мог только предполагать, насколько мое серьезное лицо помрачнело с того момента, когда я последний раз смотрелся в зеркало.
Рюкзак, болтавшийся за моим правым плечом, вмещал все мое имущество и все то, что имело для меня значение. Письма и книги.
В моем кармане было двести долларов, и это были все мои средства. Я рассчитывал, что мне хватит этого, чтобы сделать все то, что я собирался, поскольку я не планировал слишком долго прожить.
Я зашел в магазин купить сигарет и несколько зажигалок Zippo на всякий случай. Я воспользовался одной из них, когда прислонившись плечом к автобусной остановке, рылся в рюкзаке в поисках книги, которую я читал.
Ей нравилась классика. Она прислала мне едва ли не все книги по классической литературе. Я знал, что она прочитала их все до меня, потому что видел маленькие пометки на страницах, разделы и фразы, которые она подчеркивала карандашом.
И короткое «Я скучаю по тебе» в углу страницы.
Я вытащил сигарету изо рта и повернул голову в ту сторону, откуда послышался громкий крик, наблюдая за происходящим краем глаза. Вор удирал с сумочкой. Женщина вопила словно банши.
Успокойся. Для тебя уже все потеряно.
Я вздохнул и вернулся к книге. Я немного задумался над тем, что мое тело даже не дрогнуло, даже не предприняло попытки среагировать на ее мольбы о помощи.
Пять лет назад я бы бросился преследовать вора. А теперь это меня не касалось. Я не знал эту женщину, и меня не заботили ее проблемы.
Пять лет назад я бы изо всех сил старался помочь ей или кому-то еще, как-то исправить этот город и его жителей, защитить невинных, помочь бедным.
Но не сейчас.
Минуты текли и я читал страницу за страницей «Трех мушкетеров» Александра Дюма. Машина, выскочившая из-за угла авеню, покатилась вниз на красный свет, едва не переехав ребенка.
Я только слегка нахмурился, потому что это дерьмо было лишь немного неправильным.
Полицейская машина погналась за ним, вопя сиреной и вспыхивая мигалкой. Я проводил их взглядом, пока они не исчезли за углом, и улица затихла снова, за исключением обычной суматохи людского потока, конечно же.
Еще одно утро четверга в Городе Грехов.
Прибыл автобус. Я зашел, купил билет, и сел на задней площадке, на секунду уставившись в окно, прежде чем вернуться обратно к чтению книги.
Когда я был копом, я думал, что у меня есть какое-то предназначение. Предназначение защищать невинных, работать на систему, которая была испорчена, но все же еще что-то представляла собой.
Смешно. По-моему, в Городе Грехов нет ничего правильного. Только потому, что ты живешь здесь, ты - кусок дерьма, абсолютно непригодный к жизни в другом месте. Ты по самые уши погряз в криминале, грязи, крови, сексе и дерьме, и нет никакой возможности сбежать от этого. Это именно та грязь, которая забивается под ногти, под кожу, забивается в горло и нос. Каждый раз, когда ты делаешь вдох, ты вдыхаешь эту грязь, пока наконец она не попадает в твою кровеносную систему. И однажды ты будешь потягивать виски за своим кухонным столом, и внезапно поймешь, что свет к конце тоннеля можно увидеть только в дуле своего пистолета...
Теперь я точно это знал.
Но размышления об этом были пустой тратой времени. Я моргнул, пытаясь отогнать эти мысли от себя, и вернулся к книге.
Где-то через час я вышел из автобуса там, где начинались южные доки. Я отправился вперед твердой походкой, как че6ловек, который знает, что его никто не остановит. Я не был завсегдатаем этих мест, но, как показывает мой опыт, если ты забредешь в место, которое знаешь плохо, но будешь идти с уверенностью человека, который имеет это гребаное право находиться здесь, то тебя действительно никто не остановит.
Если ты должен лгать, то лги уверенно.
Я проходил мимо множества складов, пересекал улицы и переулки, пока не добрался до реки. Тогда я прошелся вдоль берега реки, пока не достиг шлюпочной станции. Я знал, что деревянный док, который я искал, находился в самом конце, поэтому я продолжал идти вперед так, словно я знал, что я делаю и что у меня есть полное на это право.
Приблизительно через тридцать минут моей прогулки я наконец добрался к месту назначения.
Ветра сегодня не было, и парусные шлюпки стояли тихо. Старый пакгауз (код ВСSD-134-JRI-23) находился там же, где я его видел в последний раз. Одинокое здание возле реки, вдали от всех остальных складов. Это меня не удивило, потому что... ну, я как бы и не ожидал, что эта хрень куда-то переедет. И все же я был несколько сбит с толку тем, что я ожидал увидеть.
Я думал, что внешний мир измениться так же, как и я, но он не изменился вообще. Город Греха был тем же городом, что и пять лет назад. То же воровство средь бела дня на переполненной авеню.
А мир продолжает идти дальше. Я ничего не изменил ни в свою бытность полицейским, ни будучи преступником. Я ничего не решал.
Я сделал только одно — спас девочку....
Шорох моих шагов по заснеженному лесу был единственным звуком, сопровождавшим меня. Заколоченная хижина префектуры находилась справа от меня. Шлюпки и катера даже не качались на черной, маслянистой поверхности реки. Я остановился перед этим сооружением, рассматривая снег под ногами. Я нарочно отбросил носком ботинка снег в сторону, чтобы очистить старые доски. Я остановился на пороге дока, внимательно изучая открывшееся моим глазам пространство.
Древесина была влажной из-за снега. Кроме этого я не видел в нем ничего особенного, никаких следов. Никакой крови. А ведь я пролил ее немало....
Еще одно напоминание того, что я уже не был связан с Городом Грехов; еще одно безымянное тело, упрятанное в тюрьму, чтобы его забыли. Забыли все, кроме одной — ее.
Некоторое время я стоял здесь в раздумьях. Именно здесь все началось и для меня, и для нее той ночью пять лет назад. И все же здесь не было никаких знаков, никаких свидетельств того, что здесь наши жизни закончились. Здесь умерли люди — здесь умер я...
Я поднял голову и посмотрел на реку. Я был один — куда мне идти отсюда?
Я знал, что теперь ее зовут Изабелла Свон — Белла для меня и для друзей — это она объяснила мне с помощью нашей интеллектуальной тайной словесной игры, скрытой для непосвященных на страницах книг, которые она присылала мне.
Той ночью я бы умер, если бы Пантера не оказался там. Пантера был недостающей частью мозаики. Куда он забрал ее, чтобы она была в безопасности? Все знали, что у Пантеры были свои связи в Малом Городе, я тоже это помнил.
И я первую очередь направлюсь туда. Я засунул руки в карманы своих джинсов, развернулся и направился прочь из деревянного дока.
Я снова сел в автобус, но на сей раз я читал стоя. Теперь мне не нужно было смотреть в окно, чтобы убедиться, что Город Грехов не изменился. Я не видел никакой разницы — я видел то, что есть, а не то, что я хотел бы видеть, как это было со мной раньше. Я не тосковал по своим старым взглядам на жизнь. Тогда я был ребенком, а теперь я был мужчиной.
Я вышел из автобуса за пять кварталов до Малого Города. Когда-то давно Бэйсин Сити объявил проституцию незаконной. Это долго не продлилось. Чтобы соблюсти видимость подчинения Центральной власти, они построили район Красных Фонарей, окруженный стенами. Этот район получил название Малого Города. Там творились страшные вещи — насилие, воровство и убийства были в порядке вещей; но так было прежде. В 2006 году случилось то, чего больше всего боится любой тиран. Рабы поняли, что их больше, чем тех, кто их угнетает, и решили что больше не будут давать себя в обиду. Последовала резня, получившая название резни сутенеров — никто из них не выжил. С тех пор шлюхи взяли власть в Малом Городе в свои руки, и пусть радуется ублюдок, попытавшийся засунуть сюда свой член, если его не изрубят в капусту.
Белла может быть в безопасности только в Малом Городе, если она до сих пор живет здесь. Мне совсем не нравилась мысль о том, что она стала проституткой, но в Городе Грехов с ней могло произойти кое-что похуже, так что пока она была жива, я был доволен. Однажды я уже изменил ее жизнь.
Я прошел через открытые, освещенные ворота и кивнул вооруженным девушкам-охранникам. Они предостерегающе взглянули на меня, правильно оценив мои намерения. Я был уверен, что они с легкостью могли спровадить отсюда бывших заключенных. Но мне нужна был информация, и лучший способ получить ее в Малом Городе — это говорить предельно ясно и по сути. Это было опасной зоной, мне пришлось немного отойти.
- Меня зовут Эдвард Каллен, и мне нужно поговорить с вашим боссом, - четко сказал я.
Она подозрительно посмотрела на меня.
- Зачем?
- Я ищу друга.
- Тебе нужен кто-то подороже?
Я слегка улыбнулся.
- Нет, мне нужен не такой друг. Мне нужен человек, которого я знаю.
- Зачем она тебе?
Я пожал плечами.
- Это мое дело, а не ваше.
Она долго сверлила меня взглядом. Я выдержал ее пристальный взгляд со спокойствием и уверенностью. Я видел достаточно ужасов, чтобы выдержать взгляд какой-то шлюхи. В конце концов она пробормотала что-то о тупых рыжих с голубыми глазами и вытащила свой мобильный.
- Эй, Эйс. У меня тут парень, который требует, чтобы его отвели к нашему боссу, блин.
Я улыбнулся на это. Я почувствовал себя так хорошо, что захотел улыбнуться. Тут я осознал, что не улыбался все эти годы.
- Говорит, что его зовут Эдвардом Калленом, - добавила она. Когда она услышала ответ Эйс, ее бровь изогнулась, наконец она коротко кивнула и повесила трубку.
- Она увидится с тобой. Ищи Седьмую улицу, номер 1267.
Я кивнул — я знал как туда добраться. Я покинул их с тем же спокойствием, которое я чувствовал весь день, с того самого момента, когда они сказали мне, что я свободен. Я не торопился — у меня была вся жизнь, чтобы найти ее. И я бы ее нашел.
Я быстро нашел номер 1267 на Седьмой улице. Это был большой, старый дом; один среди несметного количества темных высоток, составлявших Малый Город. Я поднялся по ступенькам ко входной двери и нажал на звонок, терпеливо ожидая ответа.
Несколько мгновений спустя дверь распахнулась, и передо мной появилась маленькая темноволосая бледная женщина с огромными черными глазами и маленьким красным ртом.
- Эйс, я полагаю? - вежливо поинтересовался я.
- Ты полагаешь верно, - так же вежливо ответила она, окинув меня взглядом. Она почти ткнула меня в грудь. - Эдвард Каллен, не так ли?
- Правильно, - кивнул я. - Я могу войти?
Она отодвинулась в сторону, кивнув. Я зашел в просторную гостиную, где в камине пылал огонь, согревая комнату. На диванах здесь сидело несколько женщин, коротавших свое свободное время. Они принялись пристально разглядывать меня, словно я был куском мертвого мяса — если бы они только захотели, чтобы я был таковым, то я бы им уже стал. Они все были вооружены.
- Так что же привело тебя в Малый Город, детектив Эдвард Каллен? - спросила Эйс, уперев свои маленькие руки в бока и вопросительно посмотрев на меня.
- Я не детектив, мисс Эйс. Вернее, уже не детектив. Я ищу кое-кого.
- Звучит совсем по-детективски. Кое-кого ты уже нашел. Меня, например.
- Но я не искал тебя. Я надеялся, что ты поможешь мне в моих поисках. Ее настоящее имя Мэри Бишоп, но сейчас ее называют Изабеллой Свон. Она могла оказаться где-то здесь пять лет назад. Тогда ей было четырнадцать лет.
По ее глазам нельзя было ничего прочитать — они ничего не выражали.
- Что тебе от нее нужно? - любезно поинтересовалась она.
- Мне нужно ее увидеть.
Она выдержала очень длинную паузу под моим пристальным взглядом. Наконец Эйс медленно кивнула. Она подошла к маленькому столику, схватила ручку и что-то нацарапала на листке бумаги.
- Я не скажу тебе, где она живет, но ты сможешь найти ее здесь, - произнесла она, протягивая мне пожелтевший клочок бумаги.
На нем было написано название какого-то заведения, скорее всего, бара под названием «Алхимия» и его адрес.
- Спасибо — кивнул я Эйс и повернулся к двери.
- Эй! - окликнула она мне вдогонку после того, как моя рука коснулась дверной ручки, а листок с адресом скользнул в карман.
Я обернулся.
- Она хорошая девочка, так что позаботься о ней, ты меня слышишь? - предупредила она.
Эта маленькая леди была опасна, я знал это. С этим огнем было бы лучше не играться.
- Я слышу вас, мэм, - сказал я, кивнув.
Она ухмыльнулась и покачала головой, пробормотав себе под нос «хитрый ублюдок» прежде чем я закрыл за собой дверь.
А я прошел по улочкам Малого Города так, словно это вполне привычное место для меня, хоть я и ни разу здесь не был. Наверное, люди почли за лучшее не переходить дорогу бывшему заключенному.
Я не видел необходимости садиться на автобус, потому что мой пункт назначения был в пределах Малого Города, а сегодня стоял чудный зимний день. После двадцатиминутной ходьбы я наткнулся на большое, окрашенное в серый цвет здание, неоновая вывеска на котором гласила: «Алхимия». Ясное дело, это был бар, стоявший немного в отдалении и с парковкой, полной мотоциклов. Как банально.
Я был несколько потрясен тем, что моя милая, чистая, хрупкая Мэри сейчас работала в баре. Но ведь я вышел из тюрьмы с мыслью о том, что она работает проституткой, так что осознание того, что она находится все-таки несколько выше, уже делало меня счастливым. Меня бы не заботило даже то, что она была шлюхой: не имело значения, со сколькими мужчинами она спала — она все равно была и всегда будет моей.
Я толкнул вращающуюся дверь и зашел в бар, переполненный в это время дня и совершенно без единого окна. Освещение было тусклым. Я осмотрелся. Слава от меня простиралась барная стойка, длинная, грубая, каменная. К стенам жались столики, практически полностью заполненные. Я нашел в конце бара один, сидя за которым я смог бы наблюдать за всем происходящим здесь, в то же время моя спина была бы достаточно хорошо прикрыта. Желание прикрыть свою спину было типичной привычкой человека, вышедшего из тюрьмы. Особенно если 40% заключенных находились там как раз из-за меня. В тюрьмах недолюбливают бывших детективов. Так что ты либо быстро учишься, либо не доживешь до того, чтобы этому научиться — тот факт, что я сегодня был здесь, прекрасно засвидетельствовал мои способности к обучению.
Официантка с длинными вьющимися каштановыми волосами и ярко-зелеными глазами, высокая и стройная, остановилась рядом. Она была симпатичной.
- Я могу помочь вам?
Я кивнул.
- Я ищу Изабеллу Свон.
- О, она будет только через пару часов, - покачала головой девушка с извиняющейся улыбкой. - Хотите оставить ей сообщение? Я могу передать.
Я медленно огляделся, изучая все вокруг.
- Думаю, я посижу и подожду ее. У вас есть кофе?
- Конечно! Черный?
Я снова кивнул, и направился к своему столику. Здесь было не слишком-то светло, но мне было вполне достаточно, так что я открыл книгу и снова принялся за чтение. Официантка — я увидел, что ее зовут Мария — принесла мне кофе и несколько крекеров. Она сказала мне позвать ее, если я что-нибудь еще захочу или решу уйти.
Некоторое время я изучал посетителей на предмет возможной угрозы. Особенно привлек мое внимание здоровяк возле бара с высокой блондинкой. Он был широкоплечим, высоким, с хорошо развитой мускулатурой и каштановыми волосами. Он мог создать вполне определенные проблемы, но он уже выглядел весьма основательно набравшимся, чтобы заботиться о чем-то еще. К тому же ослепительная блондинка полностью поглощала его внимание.
Так что я сидел на своем месте, читал и потягивал кофе. Через некоторое время я взглянул на часы и понял, что сижу здесь уже больше двух часов. Но я так и не увидел, чтобы какая-то девушка вошла, поэтому я снова подозвал жестом Марию, а когда она подошла ко мне, я еще раз задал ей вопрос о Белле.
- О, простите. Она немного опаздывает, поэтому у меня еще не было возможности сказать ей... сейчас она готовится к выходу, так что вскоре она будет на сцене.
Ее позвал другой клиент и она ушла, а я, нахмурившись, размышлял над ее словами. Сцена? Я выпрямился и посмотрел на небольшую платформу, которая располагалась там, где заканчивалась барная стойка, почти в самом конце бара. На ее открывался прекрасный вид с моего места — я сидел немного правее от нее.
Поскольку я рассматривал сцену, я не мог не заметить, как какая-то молодая женщина вышла то ли из комнаты отдыха, то ли из подсобки и заговорила с барменом. Хорошенько рассмотреть ее мне мешало паршивое освещение и высокая барная стойка, но у нее была бледная кожа, огромные глаза и темные волосы.
Это могла быть.... Белла? Мэри?
Музыка резко изменилась, и бар всколыхнули хлопки и свист. Бармен положил руки на барную стойку и забарабанил по ней.
- Проявите немного уважения, вы, отбросы! Перед вами леди!
Посетители немного поутихли. Я видел, как девушка широко улыбнулась бармену, встряхнув длинными темными волосами, отбрасывая их за тонкое плечо.
- Друзья, Белла Свон!
И она появилась на сцене.
Она была выше, чем я ожидал. У нее были невероятно длинные ноги, затянутые в черные кожаные брюки, которые совсем не скрывали и весьма плотно охватывали ее соблазнительные, изящные бедра. Брюки сидели на ней так низко, что из них выглядывало ее нижнее белье. Ее бедра плавными изгибами переходили в осиную талию и мягкий, плоский живот, демонстрировавший маленькую татуировку чуть правее пупка, которую я не мог четко рассмотреть со своего места. На ней был одет черный кожаный лифчик, из которого выглядывали небольшие груди прекрасной формы. Мой взгляд скользнул по длинной, изящно очерченной шее и прекрасно посаженной голове, а затем снова вернулся к маленьким плечикам и длинным, тонким рукам с такими же длинными пальцами.
О, Боже. Уж этого я точно не ожидал. Я думал, что увижу длинную, худую, неловкую и неуклюжую Мэри Бишоп. Ничего из вышеупомянутого не имело ни малейшего отношения к Белле Свон. Она была прекрасной и чувственной, взрослой и округлившейся, соблазнительной и изящной женщиной.
Она начала двигаться под музыку чувственно и изящно, провокационно, но классно. Она не были стриптизершей — она всего лишь танцевала. Но чувак, пока она танцевала, у меня встало все, что только могло стоять.
Похоже, мое сексуальное желание вернулось ко мне с удвоенной силой. Наверное, пять лет — это максимальный срок, в течение которого мужчина может обходиться без секса.
Я наблюдал за плавными покачиваниями ее бедер, изящными движениями ее ног и скольжением ее рук; она откинула голову и ее волосы упали на спину словно волна жидкого шоколада. Я никогда в жизни не видел ничего красивее.
За тем она повернулась в сторону, скользнув взглядом по залу и остановившись на мне. Ее тело остановилось. Ее плечи опустились, а глаза широко распахнулись. И улыбка засияла на лице ярче, чем летнее солнце на Гавайях. Правда, я никогда не был на Гавайях...
И я снова почувствовал, что я живой. Я улыбнулся так, как не улыбался с тех пор как... Блин, я никогда в жизни так не улыбался. Даже до того, как меня подставили и посадили за решетку, я не был так счастлив.
Она спрыгнула со сцены, так же как и я встал из-за столика, и кинулась мне на шею с такой силой, что я чуть не упал на стол. Слава Богу, эта штука была намертво прикручена к полу. А она все сильнее и сильнее прижималась ко мне, пытаясь стать ближе, чем это по-человечески было возможно — по крайней мере, в одежде — ее руки с невероятной силой стискивали мое туловище.
Впервые за пять лет я рассмеялся.
- Ты пришел! - сказала она, лучезарно улыбнувшись мне; она была так счастлива видеть меня, что я сам чуть было не разрыдался прямо здесь.
- Ты помнишь меня, - произнес я, улыбнувшись ей в ответ, поглаживая ее длинные, выпрямленные волосы. Последний раз, когда я видел ее, они вились. Наверное, она выпрямляет их специальным утюжком.
- Конечно я помню! Я так скучала по тебе, Эдвард!
Она была так счастлива, что ее радость потихоньку начала наполнять меня. Я привык не показывать своих чувств, но сейчас я с любовью прикоснулся губами к ее лбу, преклоняясь ее сверхъестественной красоте, и прижал еще ближе к себе.
Вокруг нас в баре заволновались люди, разочарованные тем, что она прервала представление; люди, счастливых от того, что она была счастлива, потому что — и это было очевидно — ее здесь любили. Найдется ли лучшее место для того, чтобы скрыться и быть в безопасности, чем низ из всех низов в Городе Грехов? Если толпа поддержит тебя, то ты практически бессмертен.
- Идем домой, - радостно сказала она, схватив меня за руку и увлекая за собой.
- Подожди, - одной рукой я засунул книгу в рюкзак, не желая выпускать ее из другой руки, и перебросил рюкзак через плечо. Я рылся в кармане в поисках десятидолларовой купюры, когда рядом внезапно возникла Мария.
- Не надо, вы же Он! Это будет за счет заведения.
Я приподнял бровь, но Белла уже тащила меня за руку к выходу, так что пришлось следовать за ней. Я не совсем понял, что имела ввиду Мария, когда сказала «он». Если обо мне по моему роду можно было сказать он, то это совсем не значило, что я был тот самый Он. Звучало как-то.... зловеще.
Белла потянула меня за барную стойку в комнату отдыха. Как только за нами закрылась дверь и музыка превратилась в невнятный гул, она бросилась мне на шею снова. Она прижималась ко мне все сильнее и сильнее, ее руки обнимали меня за шею, а мои обхватили ее маленькую спину. Она положила голову мне на грудь. Она была достаточно высокой для женщины, но все же ей приходилось подниматься на самые пальчики, чтобы коснуться моего подбородка макушкой свой головы.
- Я скучала за тобой, - мягко сказала она снова, немного отодвинувшись, чтобы заглянуть в мои глаза.
- Мне жаль, Белла. Спасибо тебе. Ты поддерживала во мне желание жить.
- Я всего лишь вернула долг, - ответила она, лучезарно улыбнувшись.
Я не мог не улыбнуться в ответ. Она теснее прижалась ко мне, вынуждая меня отступать назад, пока моя спина не коснулась стены, на которую я оперся.
- Белла, - выдохнул я.
Я должен был произнести ее имя, снова и снова, и услышать, как я его произношу вслух, потому что я смотрел на нее, живую, находившуюся в безопасности, и прекрасную. Ее глаза смягчились, ее пальцы скользнули по моим коротко стриженным волосам, заставляя мою голову нагнуться, а наши губы — слиться в поцелуе.
О, Господи.
Ее губы были самыми мягкими из всех, которые я когда-либо целовал, и самыми сладкими, которых я когда-либо касался. Я затрепетал от их прикосновения, и снова вздрогнул, когда она немного повернула голову. Я приоткрыл свои губы, чтобы нежно захватить ее нижнюю губу, лаская ее своими губами нежно и медленно. Она судорожно выдохнула в мой рот и я провел языком по ее полной нижней губе. Она нетерпеливо приоткрыла свои губы, и мой язык скользнул вглубь ее рта, лаская ее язык.
Напряжение между нами возрастало. Ее руки сжали меня сильнее и она застонала. Ее нога оказалась между моих ног, а ее живот прижался к тому месту, где мое напряжение возросло с невероятной силой. Я чуть не задохнулся и углубил поцелуй, чувствуя, что начинаю сходить с ума. Мои руки скользнули по ее оголенному телу вниз, коснувшись изгибов ее бедер, подхватывая ее так, чтобы она оказалась выше меня. Я прервал поцелуй, застонав, когда она сама легонько оттолкнула меня.
Пять лет. О, Боже....
- Идем домой, - прошептала она, отодвигаясь от меня, чтобы схватить сумку с одной из полочек.
Она принялась принялась переодеваться, щелкнув ремнем и стаскивая с себя кожаные брюки. А я стоял, прислонившись к стене, и пытался держать себя в руках. Я чувствовал себя гормонально-взбесившимся подростком, который впервые в своей жизни собрался заняться сексом с понравившейся ему девушкой. Но ведь я не мог с ней переспать сегодня — ей всего 19, она почти ребенок... Правда, ее упругая задница, шикарная грудь и пухлые губы были совсем не как у ребенка. И бедро, которое я зажимал между ног, было совсем, черт побери, не детским.
Она одела джинсы, сложив свой кожаный наряд в сумку, а затем села, чтобы одеть носки и кожаные ботинки. После этого она снова посмотрела на меня.
- С тобой все в порядке, Эдвард? - участливо поинтересовалась она, наматывая шарф вокруг своей тонкой шеи и одевая свое длинное черное пальто.
Я кивнул, пытаясь выпрямиться и восстановить свое дыхание. Я откашлялся.
- Да, целиком и полностью!
Она направилась к выходу, перебросив через плечо свою сумку, но я шагнул к ней и протянул руку с молчаливым требованием отдать сумку мне. Эта штука казалась тяжелой.
- Ты не должен таскать ее за меня, - мягко сказала она.
- Но я так хочу.
Она легко кивнула и отдала ее мне. Я повесил сумку через плечо и обнял ее за плечи, прижимая ее ближе, чтобы прежде чем откроется дверь, в последний раз поцеловать ее долгим поцелуем.
- Ты далеко живешь? - шепнул я ей на ухо, когда мы пробирались через бар к двери.
Я оглянулся вокруг и заметил несколько темных, ревнивых взглядов, с удивлением отметил, сколько человек предупреждающе на меня смотрели; а некоторые взгляды были счастливыми. Они были рады за нее — счастливы оттого, что она была счастлива. И она была счастлива оттого, что с ней был я, и, мать его, именно это было самым удивительным!
Мы подошли уже почти к самому концу бара, как вдруг чья-то рука с силой сжала мою руку. Я резко остановился, убийственно посмотрев на того сукина сына, который посмел тронуть меня. Это был тот самый темноволосый здоровяк, сидевший с блондинкой. Мария воспользовалась случаем перекинуться несколькими словами с Беллой и всунула ей конверт — наверное, ее долю чаевых за этот вечер.
- Будь осторожен, приятель, - предупредил меня здоровяк, прищурившись. - Если обидишь ее, я сверну тебе шею.
- Я понял, приятель.
Я сплюнул, выдернул свою руку и наклонился к нему.
- Если еще раз тронешь меня, я вколочу тебе нос в череп.
Он смотрел на меня один долгий миг, а затем его рот растянулся в широкой ухмылке.
- Отличный парень! Я его одобряю, Беллз, - блаженно улыбнулся он.
Блядь. Вернее, огромное тебе спасибо, приятель.
Белла рассмеялась. Что ж, если она счастлива, то и я не мог злиться. Я позволил взять себя за руку и увлечь из бара. Она поймала такси прямо возле двери и забралась внутрь. Я последовал за ней, примостив ее сумку у себя на коленях и посмотрел на нее. Она назвала водителю адрес, а затем с улыбкой обернулась ко мне. Она жила недалеко, совсем рядом со стенами Малого Города. Весьма безопасное место. Мне это нравилось.
- Когда тебя выпустили? - тихо спросила она, поглаживая пальцем тыльную сторону моей ладони.
- Сегодня утром, - ответил я, обняв ее за плечи и притянув ближе к себе.
Мне нужно было прикасаться к ней. Я долгие пять лет ждал того момента, когда наконец смогу заключить ее в свои объятия. И я думал, что найду ребенка, девочку, которая будет мне младшей сестрой... А нашел женщину. Я всего лишь мужчина, и я ничего не мог поделать с тем, что захотел ее так же, как и любой мужчина на моем месте захотел бы такую чувственную женщину.
Дорога к ее дому заняла минут десять. Она даже расплатиться успела раньше меня.
- Заплатишь в следующий раз, - улыбнулась она.
Мне не хотелось спорить с ней, так что я просто кивнул и вышел из машины. Я обошел такси с другой стороны и открыл дверь для нее. Как только такси отъехало, она просунула свою руку под мою и принялась подниматься по ступенькам.
Ее квартира находилась на третьем этаже рядом с лестницей. Здание было таким же старым и грязным, как и все остальные здания в этом городе, но ее квартира была чистой, опрятной и аккуратной. Я медленно озирался вокруг, изучая обстановку. У стены стоял книжный шкаф, старый диван, еще более старое кресло... Все было удобным, старым, и чувствовалось, что всем этим частенько пользуются. Мне это нравилось.
Я положил ее сумку в кресло и осторожно опустил свой рюкзак на пол — все его содержимое было мне чрезвычайно дорого. Она сняла пальто и шарф и бросила их в кресло поверх сумки.
- Ты голоден? - ласково спросила она, когда я снял куртку.
- Тебе совсем не обязательно готовить для меня.
- А по-моему, тебе очень хочется наконец-то поесть нормальной еды, - усмехнулась она.
Я фыркнул.
- Я бы не отказался. Ты не против?
Она покачала головой и снова взяла меня за руку.
- Пойдем, посиди со мной, пока я буду готовить. Я хочу постоянно видеть тебя.
Я кивнул и улыбнулся ей. Рядом с ней было так легко улыбаться. И мне это нравилось.
Так что я сидел на ее маленькой кухне за ее маленьким столом и смотрел, как справляется с домашней готовкой для меня. Пока работала духовка, я обнял ее за талию и принудительно усадил к себе на колени, крепко прижав к себе. А она откинула голову мне на плечо, довольно вздохнув.

-----
Буду очень благодарна тому, кто честно расскажет здесь или на форуме о своих впечатлениях от этой главки