2 года спустя
Подмосковье

Старый парк, тропинка под ногами,
Обернулся клён плащом зелёным…
Ты идёшь нетвёрдыми шагами,
Заливаясь хохотом задорным.

Непоседа маленький любимый…
Вырвав из моей руки ладошку,
Мир спешишь узнать неповторимый,
Топаешь ты быстро по дорожке.

Подхватив тебя, подброшу к солнцу.
И впервые, вслед за громким смехом,
Слово «папа» с губ твоих сорвётся,
Повторившись многократным эхом.

И на миг замрёт душа, ликуя…
Грудь мою обдаст волной горячей,
Чем награду заслужил такую?
Я - судьбы любимчик, не иначе!

- Я отпускаю, - предупредила Изабелла, осторожно придерживая маленькие детские пальчики в своих ладонях.
- Ловлю, - ответил Эдвард, опустившись на корточки и вытянув вперёд руки.
Маленький Даниель Мэтью Каллен, почувствовав свободу, засеменил к Эдварду. С момента, когда он научился ходить, прошло чуть меньше месяца, и передвижения по дорожкам старого парка пока были для этого непоседы сродни увлекательному приключению. Преодолев расстояние, разделявшее его с отцом, Даниель попал в кольцо крепких мужских рук и тут же взлетел вверх – Каллен выпрямился и с ликующим криком поднял младшего сына над головой. Мальчик начал заливисто хохотать, глядя на окружающее пространство с высоты.
- Тебе нравится? Да, Дэни? – хмыкнул Эдвард, вслушиваясь в мелодичный детский смех. Его сын проворковал что-то, и среди набора звуков Каллен уловил лишь одно знакомое слово: «Папа».
У Беллы перехватило дыхание от нежности, пока она, стоя в сторонке, наблюдала за своими светившимися от удовольствия мужчинами. Эти двое словно растворились друг в друге. Эдварду, хихикающему вместе с вертевшимся у него на руках ребёнком, было просто невдомёк, как смотрят на него многие представительницы слабого пола, проходящие мимо. Отчасти Белле была понятна такая реакция: высокий красивый мужчина в обнимку с очаровательным малышом поневоле притягивал к себе женские взгляды. Но понимание не могло уберечь её сердце от лёгких уколов ревности. Она потрясла головой, поняв, что, если даст волю эмоциям, очень скоро докатится до того, что начнёт завидовать самой себе. «Это глупо – ревновать его ко всему женскому полу, - пыталась она обуздать раздражение. – Он не раз доказывал, что кроме тебя, ему никто больше не нужен». Но живущая глубоко внутри собственница никак не хотела слушать доводы разума и твердила лишь одно: «Мой! Только мой и больше ничей!»
Изабелла решительно, почти бегом, приблизилась к мужу и, рвано выдохнув, положила руку ему на спину.
- Милая, ты в порядке? – заботливо поинтересовался Каллен, заметив её воинственный настрой. – Ты какая-то… напряжённая. Я сделал что-то не то?
Белла медленно втянула воздух и так же медленно выдохнула, пытаясь прийти в себя и успокоить Эдварда. Тот, по всей видимости, записал вину за перемены в её настроении на свой счёт.
- Всё хорошо, - шепнула она и, встав на цыпочки, ласково коснулась губ мужа своими губами. – Не обращай внимания – просто иногда меня посещают очень глупые мысли.
- Не хочешь поделиться?
- Не-а, - Изабелла покачала головой, хихикнув совсем по-девчоночьи. – И не проси – всё равно не скажу.
- Мама-мама-мама… - зачастил Даниэль. Он потянулся к Белле и положил свои маленькие ладошки ей на щёки.
- Даня, - назвав сына русским вариантом его имени, Белла состроила мальчику забавную рожицу. Он радостно улыбнулся, продемонстрировав крохотные белые зубки.
- Не верится, что с тех пор как Дэни появился на свет, прошёл почти год.
- Да, - Белла задумчиво кивнула, наблюдая, как сын играет с прядью её длинных волос, трепетавших от ветра. – В конце июня мы будем отмечать его первый день рождения. Казалось бы, ещё совсем недавно ты сидел в палате возле меня, а я сжимала твои пальцы, переживая очередную схватку.

Белла отлично помнила тот день в прошлом июне, когда их с Эдвардом третьему ребёнку вздумалось появиться на свет. Она и сегодня чувствовала благодарность своему доктору за предусмотрительность. Опасаясь осложнений из-за участившихся на последнем месяце беременности перепадов давления, та посоветовала Белле госпитализацию за пару недель до родов. Изабелла, внемля совету опытного гинеколога, так и поступила. Клиника, в которую она отправилась, была одной из лучших в Москве. Примерно за полгода до этого здесь появилась на свет дочка Эммета и Евгении. Женька была в восторге от атмосферы, царившей в этом заведении. С тем, что Эм выложил за отличный медицинский сервис кругленькую сумму, Евгения давно смирилась – желая обезопасить её и малыша, Эммет даже слышать не хотел о том, чтобы жена рожала в менее комфортных условиях. По примеру старшего брата, настоял на выборе этого медицинского центра и Эдвард. Белла только развела руками, приняв как факт, что упрямство – отличительная черта мужчин по фамилии Каллен. Расположившись в просторной палате, которая своим убранством больше напоминала номер в современной дорогой гостинице, перезнакомившись от нечего делать с целым взводом заботливого до приторности персонала, она приготовилась провести две недели под наблюдением докторов. Очень скоро Изабелла уже невольно ловила себя на мысли, что начинает привыкать ко всему. Она даже начала получать удовольствие от своего монотонного существования, убивая скуку за просмотром предоставленного ей телевизора и за чтением книг, захваченных из дома. Но на третий день пребывания Беллы в клинике её ребёнок решил, что время, отведённое ему для нахождения в маминой утробе, вышло. Каллен, примчавшийся по звонку, находился рядом с ней на протяжении всего времени, пока шли роды. Он то краснел, то бледнел, сидя рядом с Изабеллой и держа её за руку. Когда их сын наконец-то увидел свет, Эдвард на несколько мгновений замер, глядя на покрытый слизью и кровью комочек, извлечённый из тела жены, а потом, вместе с первым криком новорождённого, потрясение на его лице сменилось широченной улыбкой.
- Господи! – выдавил он. – Чувствую себя так, словно вот-вот лопну от накала собственных эмоций!
- Мальчик, как и предполагалось, - сообщила акушерка, укладывая малыша на грудь Изабеллы. – Хорошенький какой, пухленький, весь в перевязочках.
Белла повернула голову так, чтобы лучше разглядеть сына. Тот лежал на боку, приоткрыв маленький ротик. Его веки приподнялись, и Белла смогла разглядеть глазки сына. Они, как и у многих новорождённых, были серого цвета, но, приглядевшись, на радужке можно было заметить крошечные коричневые вкрапления. Это означало, что в будущем глаза мальчика имели все шансы поменять оттенок и стать карими, как у матери.
- Папа, не хотите перевязать пуповину? – поинтересовалась акушерка.
- Э-э… - замялся Каллен неожиданно.
- Ай-ай-ай, а я слышала, вы когда-то служили в полиции. Бравый коп, гроза бандитского мира чего-то боится? – женщина начала по-доброму подтрунивать над Эдвардом.
Каллен, гордо вскинув подбородок, посмотрел акушерке в глаза.
- Вы ошибаетесь, - с прохладой возразил он и, взяв из рук врача ножницы, рассёк тонкий жгутик.
После этого врач-неонатолог забрала ребёнка, чтобы проверить его жизненные показатели, но очень скоро вернула малыша, вложив тёплый свёрток в ладони Каллена. Осторожно держа сына, Эдвард присел на стул рядом с кроватью Изабеллы и пару минут оставался неподвижным, увлечённо разглядывая красное и сморщенное детское личико. Приподняв крошечную трикотажную шапочку на голове малыша, Эдвард увидел пушок тёмно-рыжего оттенка.
- У него твои волосы, - послышался хрипловатый от усталости голос жены. – Твои черты лица.
Эдвард молча кивнул, продолжая любоваться сыном. Наконец, он тряхнул головой, словно скидывая с себя оцепенение, и перевёл на жену затянутый влажной пеленой взгляд.
- Спасибо, родная, - выдавил Эдвард. – Ты не представляешь, что значит для меня сегодняшний день. Сколько раз, смотря на Сашу, я чувствовал сожаление. Я не видел его первых шагов, не слышал, как он засмеялся впервые. У меня не было возможности сидеть с ним, когда он болел. Когда думаю, сколько моментов его взросления пропустил, на меня накатывает отчаяние. Этот малыш… С ним всё будет по-другому.
- Прости, это моя вина.
- Не извиняйся – всё было, как было. Не будем оглядываться назад, ладно?
- Как скажешь, - сдалась Изабелла и поспешила сменить тему: - Назовём его так, как планировали?
- Конечно, - подтвердил Эдвард и вновь склонился над малышом. – Добро пожаловать в этот мир, Даниель Мэтью Каллен.
- Ты знаешь, что значение имени Мэтью – дар Бога? – устало прошелестела Белла, откинув голову на подушку. – Мне Эсме сказала.
- Тогда оно точно подходит в нашем случае – это действительно подарок свыше.

Из потока воспоминаний Беллу выдернула раздавшаяся неподалёку веселая болтовня. Она обернулась и увидела двигающуюся в их направлении разношёрстную компанию.
- Ну, наконец-то, - пробормотал Эдвард. - Что-то загостились наши дети у дяди с тётей.
Первыми, тараторя без умолку, неслись Аня с Алексом. За ними шёл Саша, ведя за руку светловолосого мальчика лет пяти. Замыкали шествие Евгения и Эммет, который толкал перед собой детский трёхколёсный велосипед, держась за длинный поручень, прикреплённый к спинке сиденья. На велосипеде сидела София, полуторагодовалая дочка Эммета и Евгении.
- Привет! – раздался звонкий Анин голосок, когда она оказалась рядом с родителями.
- И вам привет, - откликнулся Каллен. – Мы успели соскучиться вообще-то.
- Пап, - Аня покачала головой, - нас не было всего один день.
- Привет счастливому семейству! – гаркнул подошедший Эммет так громко, что спугнул расположившуюся неподалёку стайку воробьёв. София, увидев птичий переполох, захлопала в ладоши и издала ликующий вопль.
- Что-то долго вы собирались, - поддел брата Эдвард. – Хотя с такой оравой детей, наверное, пришлось повозиться. Как они себя вели? – поинтересовался он, поведя подбородком в сторону Ани и Саши.
- Вполне сносно, - заверил его Эм. – Всё прошло довольно мирно, если не считать единственной за сутки перепалки Ани и Алекса – никак не могли выбрать, какую игру запустить на приставке. В итоге Ал, как и полается истинному джентльмену, уступил и даже попытался загладить досадное недоразумение с помощью пакетика конфет. Правда, пока они отвлеклись, увлечённо манипулируя джойстиками, Ваня успел опустошить почти всю упаковку сладостей.
- Да, ладно, - Аня махнула рукой. – Не жалко.
- Ага, - Женька досадливо сморщилась. – Только теперь как бы мой ребёнок не покрылся диатезом от такого количества сахара.
- Прости, мам, - Ваня виновато опустил голову, - я больше не буду. Просто… они были такими вкусными.
Эммет хмыкнул и с нежностью потрепал мальчика по волосам.

Иван появился в семье Эммета и Евгении год назад при весьма необычных обстоятельствах. К тому времени спортклуб, которым Эм и Эдвард теперь владели на паях, процветал, и братья Каллен уже подумывали открыть ещё одно подобное заведение. Всё решил случай: Эммету позвонил Андрей, его старый знакомый из Питера, и сообщил, что в городе на Неве есть подходящий вариант. Недолго думая, братья собрались и отбыли в Санкт-Петербург, решив провести разведку боем. Прибыв на место и убедившись, что сдающееся в аренду помещение – это то, что им нужно, мужчины принялись за дело. Они провели в северной столице всего пару недель, успев за это время оформить все необходимые документы, чему немало поспособствовал тот самый Андрей, имевший в чиновничьих кругах немалые связи. Оставив пробивного до неприличия приятеля на правах будущего управляющего следить за ремонтными работами, братья Каллен отбыли в Москву. Сойдя с поезда на Ленинградском вокзале, Эдвард уже был готов отправиться ловить такси, которое, он надеялся, развезёт их с Эмметом по домам - за пару недель оба жутко соскучились по своим семьям. Но Эммет решил сделать остановку в ближайшей кофейне, пояснив, что порция кофе поможет ему не чувствовать себя дерьмово после нескольких часов дороги. Вздохнув, Эдвард последовал за братом, который уже пересекал Комсомольскую площадь, спеша попасть в маячивший неподалёку ресторанный дворик. Но внезапно Эммет замер как вкопанный и уставился на группу вокзальных попрошаек. Они громко ругались между собой, а между ними съёжившись, стоял мальчик лет четырёх и испуганно взирал на орущих во всю глотку взрослых. Забыв о кофейне, Эммет ринулся в ту сторону, где кипела перепалка. Эдвард поспешил за ним.
- Что здесь происходит? – рыкнул Эм, подойдя ближе.
- А тебе какое дело? – накинулся на него высокий детина в засаленной, испещрённой прорехами куртке. – Иди, куда шёл.
- Что это за мальчик? – настаивал Эм, не делая ни малейшей попытки убраться восвояси.
- Он с нами! Ясно тебе, красавчик? – раздался женский визг. Из-за спины громилы выглянула женщина с грязным, обветренным лицом и полоснула по Эммету враждебным взглядом из-под слипшихся от пота и грязи волос.
- Из ваших уст, мадам, «красавчик» звучит как ругательство, - недобро усмехнувшись, заметил Эммет.
- Ага-ага, - тётка злобно прищурилась. – Вот и сделай вид, что обиделся и вали отсюда. Не лезь, куда не просят. Мы его нашли. Ясно? Стало быть, он наш.
- Нашли?
- Ага, - тётка довольно кивнула. – Шатался тут с самого утра, ревел. Никто за мальцом не пришёл, значит, ничейный он. С нами и останется.
- Иди сюда, - тихо позвал Эммет мальчика и тот, робко глянув на Эма, сделал шаг вперёд.
- Ну, уж нет, - дорогу мальчику перегородил верзила, который минуту назад предлагал Эммету Каллену идти своей дорогой. – Тоже поживиться хочешь? Не выйдет! Тут и без тебя желающих навалом. С кем-нибудь из наших будет милостыню просить. А чего? – нагло ухмыльнулся он. – Таким маленьким знаешь, как хорошо подают? Привыкнет, не беда – все привыкают, кто на самое дно попал. Поплачет, а потом втянется.
- Мы забираем ребёнка! – заявил Эдвард, вмешавшись.
- А вы попробуйте! - рявкнул парень и замахнулся, чтобы ударить Эммета. Но Эм опередил его, оказавшись быстрее: его кулак с силой впечатался в солнечное сплетение бомжа, и тот упал на асфальт, жадно хватая воздух и хрипя.
- Кто ещё хочет поздороваться с моим кулаком? – с ледяной ненавистью процедил Эм. Желающие, как не странно, нашлись: вперёд выступили несколько попрошаек и начали надвигаться на братьев Каллен.
- Вас всего двое, - прошипел один из них. – Щ-щас шеи свернём и готово. Думаешь, за вас кто-нибудь заступится?
- Не думаю, - парировал Эм. – Что-то я не вижу, чтобы за это время к нам подошёл хоть один из патрульных. Так что… сами справимся. – Эти ребята, - Эм поднял вверх сцепленные в кулаки ладони, - стоят как минимум пятерых.
- А тех, кто останется, я на себя беру, - процедил Эдвард. – Хотите вы этого или нет, но мальчика мы заберём!
- Отдайте им пацана, - проскрипел вдруг чей-то голос.
И как же Эммет с Эдвардом ошибались, ожидая в ответ на эту фразу новой вспышки возмущённого ропота. Вместо этого толпа привокзальных обитателей притихла, а потом почтительно расступилась, оглядываясь. Перед Калленами предстал человек, сидевший на кургузой, выцветшей от времени подстилке. Лицо, испещрённое сеткой глубоких морщин, редкие, выбеленые сединой волосы – всё это свидетельствовало о его преклонных годах. Но взгляд был цепким и колючим. По тому, как надменно старик оглядывал своих товарищей, и как те в свою очередь отводили взгляд, можно было предположить, что он, несмотря на свой далеко не юношеский возраст, был здесь главным.
- Забирайте, - прошамкал дед и осклабился, обнажив белёсые без единого зуба дёсны. - Плачет и плачет – достал уже. Да и не будет толку с этого заморыша – вон худющий какой. Заболеет еще с непривычки. А чего хуже – помрёт, не выдержав креста нашего тяжкого. Зачем нам неприятности?
Не дожидаясь, пока старик передумает, Эммет подлетел к заплаканному, дрожащему от испуга ребёнку и, подхватив его на руки, развернулся спиной к сборищу бомжей, собираясь покинуть это место.
- Эй, Рембо новоявленный, - вдруг окликнул его пожилой предводитель вольных бродяг.
Так и не решив для себя, стоит ли расценивать своё новое прозвище, как оскорбление или как комплимент, Эм всё же обернулся назад, вопросительно уставившись на старика.
- А ты молодец – хорошо Николашку приложил, - одобрительно хохотнул дед. - Борзый он слишком. Я давно собирался его место поставить. Вот только силы свои последние стариковские жаль было на этого щенка тратить.
Эммет пробежался глазами по упомянутому предводителем бомжей Коле. Успев подняться с земли, тот стоял, кривя посеревшее от злости лицо и сверля своего противника горящими от ненависти глазками-буравчиками. Эммет недоверчиво хмыкнул – у него просто не укладывалось в голове, каким образом дряхлый и, скорее всего, немощный дед собирался наставить молодого двухметрового громилу на путь истинный, применив в качестве воспитательной меры жалкие остатки своих физических сил. Но углубляться в размышления Эммет не собирался – сейчас его интересовало совсем не это. Маленький мальчик в его руках – вот что было для Эммета приоритетом. Поэтому он просто глянул с высоты своего роста на сидящего по-турецки пожилого попрошайку и произнёс ровным спокойным тоном:
- Рад, что моя помощь пришлась кстати.
Не сказав больше ни слова, братья удалились прочь, унося с собой заплаканного малыша.
- Всё-таки нужно было обратиться в ближайшее отделение полиции, - растерянно заметил Эдвард, когда они втроём уже ехали в Подмосковье на такси. – Вдруг его кто-нибудь ищет.
- Может, ты и прав, но, Эдвард, - Эммет тяжело вздохнул, – ты же слышал, что сказали эти люди – мальчик бродил там весь день, и никто не пришёл за ним. Никто не обращал на него внимания.
- Всё равно, Эм. Мы нашли маленького ребёнка. В таких случаях принято обращаться в органы правопорядка.
Замечание Эммет пропустил мимо ушей. Вместо этого он переключил своё внимание на мальчика. Тот уже успел немного прийти в себя и больше не трясся и не плакал. Устало привалившись к боку Эммета, он хранил молчание и только время от времени шмыгал носом.
- Эй, - наклонившись к ребёнку, тихо позвал Эм, - как тебя зовут?
- Ваня, - еле слышно пробормотал тот, подняв на мужчину бледное личико и обратив на своего спасителя взгляд больших голубых глаз. А потом снова хлюпнул носом.
- Как ты оказался на вокзале, Ваня? - задал вопрос Эдвард, извлекая из кармана пальто пачку носовых платков и вкладывая её в худенькую и не слишком чистую детскую ладошку. – И где твоя мама?
- Она ушла, - ответил он, уставившись на свои колени. – Сказала, что я должен оставаться там, что очень быстро вернётся и заберёт меня. И не вернулась… - Ваня начал тяжело и часто дышать, что означало приближение новой порции слёз.
- А мама не сказала, куда отправилась? – задал Эммет следующий вопрос.
- Она снова заболела, - послышалось в ответ. – Сказала, что найдёт лекарство и вернётся. Она вообще часто болеет. Когда ей было плохо, мама уходила в ванную, делала укольчик и выздоравливала. Правда, ненадолго…
- Откуда ты знаешь про укольчик? – осторожно поинтересовался Эдвард, начиная что-то подозревать.
- Видел, - пожал плечами Иван. – Однажды мама забыла запереть дверь в ванную.
Воспользовавшись тем, что Ваня отвлёкся, вытирая лицо салфеткой, братья обменялись понимающими взглядами поверх его головы.
- Наркотики? – одними губами произнёс Эдвард, на что Эммет только грустно кивнул.
- Слушай, парень. Мы постараемся найти твою маму. А пока… не хочешь погостить немного у меня?
- Правда? - Ваня изумлённо воззрился на Эммета. – И ты разрешишь мне остаться в твоём доме, пока мама не нашлась? И не отдашь меня тем страшным чумазым дядькам?
- Конечно, можешь оставаться в моём доме, сколько пожелаешь, - заверил его Эммет. Он тяжело вздохнул, а глаза его при этом повлажнели. - И уж точно ты не вернёшься к тем людям на вокзале.
- Как думаешь, что Евгения скажет? – растерянно пробормотал Эдвард.
- А что бы сказала Белла, будь ты на моём месте? – ответил Эммет вопросом на вопрос.
- О-о, - губы Эдварда невольно растянулись в тёплой улыбке. – Она бы схватила парня в охапку и начала бы хлопотать над ним, словно наседка. У неё огромное сердце, ты же знаешь.
- Знаю, - кивнул Эм. – А ещё знаю то, что хоть наши жёны слишком разные по характеру, но есть кое-что, что их объединяет – обе никогда не пройдут мимо чужого горя. Да, Женя бывает резкой, импульсивной и при желании легко может надрать кому-то задницу. Но это всего лишь оболочка. Уверен, моя жена примет Ивана с распростёртыми объятиями.

Когда Эммет зашёл в дом, слегка подтолкнув вперёд оробевшего мальчика, Женька только растерянно охнула при виде жмущегося к мужчине заплаканного Ивана. Пару минут она пребывала в ступоре, разглядывая худую детскую фигурку, облачённую в драные, мешком висевшие на тонких ногах джинсы и слишком маленькую куртку, рукава которой не доходили мальчишке даже до запястий и заканчивались уже на середине предплечий.
- Женя, я… - смущённо пробубнил Эммет. – В общем, у нас гость, как видишь.
- Вижу, - спокойно ответила она, а потом, подойдя к ребёнку, помогла ему снять верхнюю одежду.
- Я сейчас всё… - начал Эм.
- Потом, - остановила мужа Евгения и повела Ваню в сторону ванной. – Мы обязательно поговорим, но только после того, как я приведу этого молодого человека в божеский вид. И не мнись на пороге с виноватым лицом, Каллен – ты удивил меня, не спорю, но злиться на тебя я точно не собираюсь.
- Как будто я этого не знал, - довольно пробормотал Эммет себе под нос, когда Женя с Иваном скрылись в ванной.
Искупав мальчика и надев на него старую пижаму Алекса, Женька поспешила его накормить. Пока Ваня ел, Женя сидела с противоположной стороны стола и потихоньку глотала кипучие слёзы, глядя, с какой жадностью малыш поглощает ужин.
- Когда ты ел в последний раз? – не совладав с собой, просипела она.
- Вчера утром, - ответил Ваня с набитым ртом. – Вроде…
- Ясно, - горько хмыкнула она и больше не задавала вопросов, позволив ему и дальше с энтузиазмом уничтожать свою порцию.
После ужина Евгения отвела уставшего, разомлевшего от водных процедур и сытости малыша в гостевую спальню, где к этому времени уже успела подготовить для него постель. Ваня едва успел забраться под одеяло, как тут же его веки сомкнулись, и он, измученный тяготами прошедшего дня, провалился в глубокий сон.
Вернувшись на кухню, Женя обнаружила там Эммета, с аппетитом поглощавшего второю порцию еды.
- Я говорил тебе, милая, что ты божественно готовишь? – спросил он.
- Ага, Каллен. Только ты мне зубы не заговаривай. Расскажи лучше, где ты нашёл это голубоглазое чудо.
Смиренно вздохнув, Эммет начал своё повествование. Говорил и говорил… А Женька то зло хмурила брови, слушая о противостоянии с толпой попрошаек, то, узнав об образе жизни матери Ивана, поражённо качала головой и утирала слёзы.
- Нужно было поставить в известность полицию, - заметила она, услышав все подробности происшедшего.
- Эдвард сказал то же самое, - Эммет покаянно кивнул. – Но, понимаешь, милая… В тот момент я не думал об этом. Он выглядел таким напуганным, несчастным, растерянным. И всё чего мне хотелось тогда – это вытащить Ваню из лап этих… граждан и увезти его туда, где его обогреют, накормят, где будет уютно и тепло. И лучшего места, чем наш дом, я просто не знаю. Осуждаешь меня?
- Нет, - немного подумав, ответила Евгения. – Ты иногда ведёшь себя по-детски. Действуешь на эмоциях вопреки логике. И как я могу осуждать тебя за желание дать обделённому судьбой мальчишке толику домашнего уюта? В конце концов, твое решение было продиктовано стремлением защитить и обогреть. В этом весь ты: огромный, устрашающего вида здоровяк с доброй душой и повадками папы – медведя. Именно такого я тебя и люблю, - Женя с нежностью погладила мужа по щеке.
- Как мы должны поступить теперь? – прошептал Эммет, склонив голову к ладони жены и накрывая её пальцы своей ладонью. – Признаю, я немного растерян.
- Что-нибудь придумаем, - успокаивающе проворковала она. – Обещаю.
Едва дождавшись утра, Женька начала действовать. Первым делом она расспросила Ивана о его матери. Всё, что он смог назвать – её имя и название улицы в Москве, где жил до этого времени. На вопрос об отце Ваня только равнодушно пожал плечами и сказал, что своего папы он вообще ни разу не видел и ничего о нём не знает. Понимая, что данных слишком мало, она всё же позвонила Никите и уговорила его разузнать хоть что-нибудь по своим каналам о некой Наталье Никифоровой, обитательницы одного из спальных районов столицы. Поворчав о том, что дела так не делаются, и вместо того, чтобы прятаться в доме у Эммета и Жени, мальчик должен находиться под опекой социальных служб, Никита всё же согласился помочь и пообещал сообщить, как только накопает информацию. Он перезвонил уже на следующий день с неутешительной новостью: недалеко от Комсомольской площади, на парковой скамейке было найдено тело молодой женщины со следами передозировки наркотиков. При ней был паспорт на имя Натальи Никифоровой, двадцати трёх лет отроду. В графе «Дети» значилось: Никифоров Иван Сергеевич. И судя по указанной здесь же дате появления на свет, Ване только недавно исполнилось четыре года. Подняв в базе данных сведения о гражданке Никифоровой, Дубов выяснил, что та была выпускницей детдома. И это означало только одно: после смерти матери у Вани не осталось никого из родственников, которые могли бы взять на себя заботу о мальчике. Ивану, как и когда-то его маме, грозил детский дом. Той же ночью ни Женя, ни Эммет так не смогли уснуть. Они долго лежали, глядя друг другу в глаза. И каждый из этих двоих думал об одном и том же – о будущем мальчика и о том, что судьба маленького найдёныша сейчас зависела именно от них.
- Я не могу отправить его в приют, - Женька вдруг подскочила и села в кровати, вперив в мужа наполненный отчаянием взгляд. – Скажи, что он останется с нами, Эммет.
- Ты ведь уже знаешь мой ответ, - прошептал он, притянув жену обратно к своему боку. – Так и будет – Ваню мы не отдадим.
Как только органы опеки узнали о затеянном супругами Каллен процессе усыновления, они поспешили навестить их. Цель своего визита они объяснили так: пока нет законных на то оснований, Женя с Эмметом не имеют право удерживать ребёнка в своём доме. Являясь юристом по образованию, Женя отчётливо осознавала их правоту и только молча ревела, когда одна из сотрудниц опеки безуспешно пыталась уговорить мальчика на переезд. Но он, по всей видимости, не собирался идти на уступки – вцепившись в дверной косяк побелевшими от напряжения пальчиками, Ваня истошно орал. Он, как мог, сопротивлялся тянувшей его к выходу незнакомой женщине и умоляюще смотрел на притихших Женю и Эммета. В конце концов, Эм, видя, что мальчик уже начал задыхаться от пронизывающих его хрупкое тело рыданий, не выдержал.
- Всё, хватит! – рявкнул Эммет. – Ребёнок никуда не поедет!
- Но… - выдохнула покрасневшая от возмущения дама. – Мы не можем уйти без него. Это незаконно!
- Если у мальчика прямо сейчас произойдёт нервный срыв, или он потеряет сознание, обессилев от плача, отвечать будете именно вы,- парировал Эммет.
Чиновница замерла, а потом… просто опустила руки и поникла, внезапно растеряв весь боевой настрой. Она окинула маленького упрямца жалостливым взглядом и обессиленно выдохнула.
- Что же… пусть остаётся. Под вашу ответственность. Но вы просто представить себе не можете, насколько иногда затягивается оформление документов. Хотя… - женщина невесело усмехнулась и обратилась к Жене: - Я слышала, что вы, Евгения – преуспевающий адвокат. О вашей напористой натуре и умении пробиваться сквозь чиновничьи заслоны в нашем городе ходят легенды. Желаю вам удачи.
- Спасибо, - сухо поблагодарила её Евгения. – Будьте уверены, сделаю всё от меня зависящее. А может, и больше, - с едкой ухмылочкой добавила она.
- Yes, это моя девочка! - довольно крякнул Эммет, и, совершенно не стесняясь наблюдавшей за ними гостьи, чмокнул жену в губы.

Женя не солгала, давая обещание выложиться на сто процентов. Переходя из одной инстанции в другую, порой без стука, а иногда – ногой открывая очередную заветную дверь, она настаивала, требовала и, в конце концов, добивалась очередной бумаги, необходимой для усыновления Ивана. Она без стеснения пользовалась всеми своими адвокатскими связями и буквально рыла носом землю, собирая нужные документы. А когда к ней присоединялся Эммет, и они вдвоём вваливались в кабинет какого-нибудь чиновника, тот от греха подальше предпочитал отделаться малой кровью и ставил подпись в нужной графе, мечтая, чтобы эта энергичная парочка как можно быстрее исчезла с его горизонта. И результат этой сумасшедшей гонки был налицо: очень скоро в семье Эммета и Евгении появился ещё один сын – четырёхлетний Иван Каллен. К облегчению обоих родителей, Алекс отнёсся к появлению младшего брата вполне благодушно. А маленькая София поначалу просто с любопытством таращилась на Ваню, но с течением времени сильно привязалась к добродушному застенчивому мальчугану.
Иван, как и многие его ровесники, был сладкоежкой, но в своей прежней жизни возможность полакомиться конфетами выпадала ему нечасто – в доме Натальи зачастую не было самых необходимых продуктов, не говоря уже о сладостях. В первое время Женька, меняя постельное бельё, часто находила под матрасом приёмного сына горки из конфет. Ваня таскал их из кухонного шкафа и прятал - сказывалась старая привычка делать запасы «на чёрный день». По мере того как Иван привыкал к размеренному, наполненному спокойствием существованию и постепенно осознавал, что явление это – никак не временное, но постоянное, количество сладостей постепенно уменьшалось. А однажды Женька, приподняв матрас, не обнаружила там ни одного сладкого сюрприза. То же самое касалось и игрушек. Иван обожал машинки, и Эммет на радостях накупил их для него несметное количество. Но, несмотря на это, Алекс порой обнаруживал пару-тройку своих старых игрушек в комнате брата. Однажды, позвав Ваню в свою спальню, Алекс выволок на середину ковра большой контейнер с игрушечными грузовиками и легковушками.
- Забирай, - предложил он, подтолкнув пластиковый ящик к Ивану. – Они твои.
- Правда?! – Ваня с недоверием покосился на Алекса.
- Ага, - кивнул тот. – И ещё… Знаешь, если тебе захочется одолжить что-то из моих вещей, ты просто попроси.
- Честно-честно? – брови Ивана выгнулись от изумления. – И даже во-он ту штучку с кнопочками? – он вытянул шею, глядя на портативную игровую консоль, лежащую на письменном столе.
- Это называется PSP, - начал терпеливо объяснять Алекс. – Там много игр, как в большой приставке. И, да, я покажу тебе, как ей пользоваться.
С этого момента вещи Алекса перестали загадочным образом обнаруживаться в Ваниной спальне. А сам Иван теперь частенько ходил за Алексом хвостом, взирая на старшего брата с преданностью и обожанием.

О родной матери Ваня вспоминал нечасто. Женя с Эмметом так и не нашли в себе сил сказать мальчику, что Натальи уже нет в живых, но с удивлением отмечали, что он, даже не зная о случившемся, всегда говорил о матери в прошедшем времени. Без сомнения, он скучал по ней. Не мог не скучать по единственному человеку, который, пусть и плохо, но заботился о нём, и, наверное, даже по-своему любил. Но вместе с тем складывалось впечатление, что мальчик, хотя и неосознанно, сделал свой выбор и даже не помышлял о возвращении в прежнюю жизнь. Здесь были рады каждому его достижению. Здесь не было обшарпанного, заваленного грязной посудой стола на кухне, за которым он, живя с Натальей, проводил в одиночестве часы, ожидая, пока мать придёт в себя в ванной или вернётся с охоты за очередной дозой. Здесь было тихо, тепло и уютно. И Женя, и Эммет навсегда запомнили тот день, когда Иван впервые назвал их папой и мамой. Опустившись перед сыном на колени, Евгения обнаружила, что не может и слова вымолвить от сковавшего лёгкие спазма. Она просто прижала Ваню к себе и долго укачивала его в своих руках, глядя по спине. А Эммет вдруг сорвался с места и унёсся в их с Женей комнату. Она нашла его лежащим ничком на супружеской кровати. Взрослый мужчина плакал, словно ребёнок, накрыв голову подушкой, чтобы заглушить звуки собственных рыданий.
- Эммет, не надо, - Женька присела рядом и с нежностью провела по коротко остриженным волосам мужа. – Только не говори, что расстроен.
Эм отбросил подушку в сторону и сел, устремив на Евгению покрасневшие глаза.
- Расстроен?! – с недоумением воскликнул он. - Скорее, растроган. Конечно, мы ждали и верили, что когда-нибудь это произойдёт. Но всё равно его «папа» застало меня врасплох. Это было… потрясающе! Прости, что расклеился - просто не смог совладать с эмоциями, - Эм смущённо потупился.
- Не извиняйся, - Женя покачала головой и, заключив лицо мужа в ладони, принялась подушечками больших пальцев стирать слёзы с его щёк. – Это не преступление – плакать от счастья, потому что наш мальчик назвал тебя папой.
- Наш мальчик, - вслед за ней повторил Эм. – Наш…
- Конечно, он наш. А чей же ещё? – Женька говорила таким тоном, словно перед ней был несмышлёный ребёнок, а не её собственный, давно повзрослевший муж. – Ты защитил его, показал, что жизнь может состоять не только из лишений и страха перед будущим. Ты любишь его, и он это чувствует и тоже тебя любит. Ты – его папа, Эммет.
- Мы, Женя. Ты и я. Мы вместе смогли изменить его мир. У нас получилось! – ликовал Эммет. – Всё было не зря, понимаешь? Я мог бы и не пойти за тем дурацким кофе, мог не наткнуться на тех бомжей. И не хочу даже думать, что тогда случилось бы с Ваней, на каком замызганном пятачке он бы сейчас сидел, прося подаяния. Сама судьба отправила меня в эту кофейню!
Одновременно с его радостными воплями на столике у кровати ожила детская рация – дневной сон Софии подошёл к концу.
- Она, наверное, голодная, - встрепенулась Женя. – Я сейчас пойду к дочери, а ты отправляйся к мальчикам – они были немного удивлены твоим внезапным исчезновением. Дай им знать, что с тобой всё в порядке, многодетный папаша.
- Многодетный, - задумчиво протянул Эммет прежде чем выйти из комнаты. – Мне нравится это слово. Много детей… Может, нам стоит подумать о том, чтобы их стало ещё на одного больше?
- А не пора ли остановиться, Каллен? - хихикнула Женька.
- Не-а, - нагло заявил он и поспешил скрыться за дверью, ловко увернувшись от летевшей в его сторону подушки.