Soundtrack Love Hurts by Nazareth

У меня отвисла челюсть. Что за ерунду он несёт?
- Ты, должно быть, шутишь?
Эдвард снова без единой эмоции на лице покачал головой.
- Нет, я абсолютно серьёзно. Я не вижу другого способа сделать всё правильно, кроме как жениться на тебе.
Он рехнулся.
- Это ты так мне делаешь предложение? - усмехнулась я.
- Не думаю, что слово «предложение» подходит к данной ситуации.
Оттолкнувшись плечом от дверного косяка, Эдвард медленно подошёл к столу. Разделённые им, мы буравили друг друга глазами.
- Делая предложение, - как я это понимаю, - человек испрашивает согласия на что-то и ждёт ответа. Я же сейчас не спрашиваю.
По мере того как он говорил, очень спокойно, во мне начинала закипать злость. Да как он смеет?!
- С чего ты взял, что я соглашусь? - выпалила я.
- Ты меня не поняла, Белла. - Эдвард выдвинул стул и опустился на него, забросив ногу на ногу и скрестив руки на коленях. Было чувство, что он на деловых переговорах или на каком-нибудь чёртовом собрании чёртовых акционеров. - Я не спрашиваю твоего согласия. Я просто ставлю тебя перед фактом.
Он смотрел на меня, почти не моргая.
- Это в высшей степени оскорбительно.
- А не оскорбительно скрывать от меня мою собственную дочь?
Он резко вскочил со стула и вплотную подошёл ко мне. Его глаза метали молнии, я бы могла испугаться, если бы не была так раздражена его поведением.
- Я не видел, как она росла в тебе. Почему я этого не видел – думаю, для себя я это объяснить могу. Ну а потом, Белла? То, что было потом? Почему я не видел, как она сделала первый шаг? Почему не знаю, каким было её первое слово, не знаю, что она любит, под какую сказку засыпает. Я ещё даже не слышал её голоса. Ты по каким-то только тебе известным причинам лишила меня всего этого – вот что действительно оскорбительно! И больше я не могу позволить себе упустить что-либо ещё.
Я не смогла выдержать его взгляд и опустила глаза.
- Какие бы ни были у тебя причины сделать это, я пока не готов их выслушивать. Пока я знаю лишь одно: я хочу стать настоящим отцом для своей дочери.
Вот так, без признания в любви, без каких-либо других слов, что позволят мне поверить в то, что он что-то чувствует ко мне. Это не намного лучше, чем просто взять и отобрать у меня Эбби. Я была уязвлена. И за это была жутко на себя рассержена.
- Ты говорил, что это касается не только нас, - я попыталась рассуждать разумно. - Хорошо, ты собираешься удочерить Эбби – это твоё право. А что насчёт Макса? Конечно, он тебе никто, тебе плевать на чувства чужого ребёнка…
Эдвард не дал мне договорить, крепко схватив за плечи и встряхнув. Кажется, я окончательно его разозлила.
- Я не давал тебе повода думать обо мне плохо. Он твой сын, а ты моя жена, так что он мне не чужой!
- Я тебе не жена! - выкрикнула я.
- Ты станешь ей.
- Нет!!! Ни за что!
- Нет?
Эдвард подозрительно прищурился, а затем его взгляд опустился на мой упрямо сжатый рот. И не успела я понять, что он задумал, как Эдвард притянул меня к себе и впился в него губами.
От его напора я на секунду опешила, но, придя в себя, начала вырываться. Эдвард крепко держал меня. Мои кулаки застучали по его груди, думаю, это было довольно-таки ощутимо, потому что он тут же с силой вжал меня в себя, не давая возможности двигаться. Я дёргалась в его стальных объятиях, но он не обращал на это никакого внимания, продолжая меня целовать. Хотя вряд ли кто назвал бы это поцелуем.
Его губы терзали меня. Он с силой разжал мне зубы языком и ворвался в мой рот. Я протестующее замычала, но он ещё сильнее сжал меня, так, что стало нечем дышать. Он целовал меня, покусывая нижнюю губу, пытаясь сделать так, чтобы мой язык ответил на его ласки, кружа вокруг него в неистовом танце. На какое-то мгновение его хватка ослабла, и, извернувшись, мне удалось высвободить одну руку. Подняв её, я ухватила его за волосы и с силой дёрнула. Мне хотелось сделать ему больно, но вместо крика боли я услышала лишь страстный стон. Вибрация от него прострелила через всё моё тело. Я ослабила хватку, и нервно сжатые пальцы утонули в его шелковистых прядях. Желание сделать больно тут же исчезло.
Это и вправду была какая-то магия, потому что через секунду моя вторая рука оказалась в его волосах. Я прижала голову Эдварда к себе и, закрыв глаза, ответила на поцелуй. Его руки пришли в движение, скользя по моей спине. Одной из них он нежно придерживал меня за талию, другой медленно, вдоль позвоночника добравшись до основания шеи, повернул мою голову, открывая себе ещё больший доступ. Теперь мы целовались неистово, наслаждаясь, овладевая, заполняя друг друга собой.
Внезапно на улице что-то взорвалось, и часы, висевшие на кухне, начали отбивать уходящие секунды - наступал Новый Год. Мы продолжали целоваться, не обращая внимания на мерцающие в окнах фейерверки: они были ничем по сравнению с тем, что в этот момент разрывалось у меня в груди. Я была уверена - Эдвард чувствует то же самое, и моё сердце пело от счастья.

С последним ударом часов я почувствовала, как Эдвард отстранился, и открыла глаза. Наши лица были в нескольких дюймах друг от друга. Я видела, как трепетали его ноздри, как он пытался справиться с собой. Мы оба тяжело дышали и, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Я пыталась понять, что же я вижу в них. В одно мгновение, когда Эдвард медленно опустил голову и выпустил меня из рук, пылающие изумруды скрылись от меня за длинными ресницами.
Не отрываясь, я наблюдала за ним. Будто в замедленной съёмке, он отошёл от меня, направился к стулу, на котором недавно сидел, и взялся за спинку - его пальцы сжали тонкую деревянную перекладину.
Он простоял так, не поднимая головы, несколько минут. Я видела, что его челюсти были крепко сжаты, под ними ходили желваки: так же он выглядел, когда освободил меня от Райли. Я вспомнила тот момент и теперь могла чётко определить его состояние: Эдвард был чертовски зол.

Когда он начал говорить, его голос звучал очень глухо.
- Я предлагаю нам с тобой остыть и спокойно всё обсудить.
Теперь он смотрел прямо на меня. Я видела, что в нём борются эмоции. Но лишь по одной ему известной причине он сдерживал их, не желая выпускать наружу.
Пусть лучше злится, пусть кричит, пусть, чёрт побери, начнёт рушить всё вокруг, только бы не видеть это жуткое равнодушие, убивающее во мне всякую надежду на счастливый исход.
- Я дам тебе полгода. Полгода на то, чтобы дети привыкли к этой мысли, и вы безболезненно смогли переехать в Сиэтл.
- Переехать в Сиэтл? Зачем?
- Ты не слышала, что я сказал до этого? - В его голосе зазвучали стальные нотки.
Мне понадобилось усилие, чтобы не закричать на него. Он уже всё для себя решил, всё сложил и вывел общий знаменатель. Он не даёт мне никаких шансов вмешаться в это решение.
- Эдвард, так нельзя! - сделала я попытку образумить его. - Это не выход. Если ты хочешь быть рядом с дочерью, то давай подумаем вместе, как…
- Я не хочу думать, Белла. - Он схватился за стул, спинку которого сжимал, и с силой ударил его об пол. От неожиданности я подпрыгнула. - Мне надоело думать. Я делал это три года: думал, взвешивал, сомневался. Это было неправильно. Сейчас же я не сомневаюсь, я - действую.
Меня напугала его реакция, но сдаваться я не собиралась.
- Но здесь вся наша жизнь! - Чёрт, неужели, он не понимает, что творит? - Жизнь Макса и Эбби.
- Поэтому и нужны эти полгода, чтобы ты их подготовила, - сказал он уже более спокойно. - Было бы хорошо, если бы вы в ближайшее время приехали в Сиэтл. Думаю, моя мать рада будет видеть вас у себя. Там мы сможем с ними официально познакомиться.
Эдвард отодвинул стул и снова уселся на него, приняв прежнюю «переговорную» позу.
Я была в каком-то эмоциональном ступоре.
Ах, вот как! Он решил-таки проявить благородство и не обрушивать на детей новость о том, что у них появился новый папа. Как мило! Но зачем жениться?
- Но зачем жениться? - озвучила я свой последний вопрос. - И почему завтра? Ты хочешь побыстрей начать процесс удочерения? Ты можешь сделать это и через полгода. К чему такая спешка?
- Это не обсуждается. Я уже обо всём договорился, завтра наш брак зарегистрируют в мэрии Порт-Анджелеса.
Так это будет гражданская церемония?
- Завтра первое января, у тебя ничего не выйдет. - Я скрестила руки на груди и, сделав шаг назад, опёрлась спиной о кухонную столешницу.
- Мне кажется, ты уже должна была понять, что, когда нужно, я могу быть чертовски убедительным.
- Вот как? - теперь мой голос был полон сарказма.
- О да! - и он подхватил мой тон. - Тебе пора привыкать к этому.
- А как же твоя невеста? - Мне было абсолютно не интересно, что чувствует Таня, но мозг отказывался выдавать хоть что-то умное. - Она в курсе того, что ты делаешь?
Ехидство так и сквозило в моём голосе.
Он криво усмехнулся, оценивающе глядя на меня. Откинувшись на спинку стула, поменял позу, вытянув свои скрещённые ноги и заполнив собой почти всё пространство моей маленькой кухни.
- Если ты говоришь о Тане, то я разорвал помолвку. Она ничего не знает о причинах. Как, впрочем, и все остальные.
Бедная девушка! Пожалев про себя Таню, я тут же о ней забыла, увидев, как внимательно Эдвард следит за моей реакцией на его слова.
- Вот как? - снова выдавила я из себя.
- Именно так. И уверяю тебя, Белла, - внезапно он заговорил более серьёзно, заставив меня напрячься. - Никто ничего не будет знать. Так будет вплоть до того момента, пока вы не переедете в Сиэтл. И если таково будет твоё желание, то и дольше. Пока ты сама не захочешь назваться моим именем.
- Но я не понимаю, как…
Я снова была сбита с толку. Как я могу не захотеть взять его имя, если мы поженимся? Да, это будет неофициальная церемония; на мне не будет белого платья, и, надеюсь, мы обойдёмся без обычных клятв верности. Но, если всё пойдёт так, как он задумал, если я соглашусь и на брак, и на переезд, мы не сможем просто так жить вместе и не думать о том, что люди начнут задавать вопросы. Кого-нибудь обязательно заинтересует информация о том, что за женщина с двумя детьми живёт в доме Эдварда Каллена.
Я непонимающе смотрела на него, и опять, в который раз за этот вечер, моё сердце болезненно сжалось, когда его слова начали до меня доходить: он сказал, что мы должны переехать в Сиэтл, но не сказал, что мы должны переехать в Сиэтл к нему!
Таков был его план: жениться на мне, удочерить Эбби и перевести нас поближе к себе.
И всё.
Он не предлагает мне себя, он забирает меня.
Я отвернулась от Эдварда, боясь, что он увидит мою панику. Мне пришлось ухватиться за край столешницы, потому что тело начало мелко трястись от той правды, что сейчас на меня обрушивалась.
Эдвард больше меня не любит. Нас тянет друг к другу, как два магнита. Это притяжение соединило нас; оно же сейчас разводит нас в разные стороны. Эдвард поэтому и злился на себя после поцелуя, что не смог совладать с собой. Это не любовь – это желание и всё то, о чём он говорил тогда, неделю назад в своём признании. Оно никуда не делось, оно есть, и нам придётся с этим жить, всё время держа себя в руках, контролировать свои чувства. Он не может оторваться от меня, я не могу оторваться от него, но вместе быть мы не можем - у нас не получается. Одного желания мало, чтобы построить отношения. Вопрос в вере друг в друга и доверии – а этому нам придётся ещё долго учиться. И неизвестно - получится ли это у нас…
Он действительно взвесил все за и против. И действительно - это самый лучший выход из сложившейся ситуации: чтобы он узнал Эбби, чтобы она узнала его и чтобы наша маленькая семья оставалась вместе. То, что он хочет удочерить её так, неофициально, для себя – это совершенно необязательное для него проявление уважения к чувствам близких мне людей. То, что он хочет удочерить её, не объявляя об этом всему миру, - это совершенно необязательное для него проявление уважения к чувствам близких мне людей. То уважение, на которое он мог бы рассчитывать и от меня своим признанием в любви три года назад. Я уничтожила его любовь, не поверив в неё. А ведь все эти годы я помнила его слова о том, что он хотел ребёнка. И хотел его от меня. И теперь он знает, что ребёнок есть. И есть я, которая скрывала его…
Я не могла рассчитывать на то, что он предложит мне что-нибудь лучше, чем презрение или безразличие. Вместо этого он дарит мне возможность прожить жизнь рядом с ним, подарив дочери отца, который никогда прилюдно не назовёт её своей - во всяком случае, до того момента, пока я не разрешу ему сделать это. И это вовсе не высокомерие - дать мне право решать, когда это произойдёт, это ещё одна его уступка. Ещё одно проявление его великодушия, на которое я не вправе рассчитывать.
Да, меня покоробило то, как он сделал предложение. Но теперь я признательна ему за то, что он его вообще сделал. И как бы унизительно происходящее ни было для меня - даже если это грозит мне потерей самоуважения, - я его приму. Потому что для меня нет больше ни единой возможности оставаться вдали от него.
Звук отодвигающего стула вырвал меня из моих мыслей.
- Я заеду за тобой в девять.
Я повернулась к Эдварду. Он уже стоял на ногах, собираясь уходить. На улице всё так же слышались разрывы снарядов фейерверков и слышались крики гуляющих.
- Ты уходишь?
- Да.
Видимо, ему стало некомфортно под моим взглядом, и он явно не ожидал услышать нотки тревоги в моём голосе, потому что снова, как и прежде в секунды смятения, запустил правую руку в свои волосы, приводя их в ещё больший беспорядок.
- Я снял номер в гостинице в Порт-Анджелесе, так что… - он начал застёгивать свою куртку.
- Тебе придётся через несколько часов снова возвращаться сюда.
Оторвавшись от своего занятия, он взглянул на меня, и я прочитала в его глазах молчаливую решимостью сделать именно так.
- Останься.
Эдвард не ожидал этого: его брови удивлённо взлетели вверх, но он быстро взял себя в руки и покачал головой.
- Нет, Белла, я не могу. Да и, - он усмехнулся, - что подумают твои друзья, когда узнают, что возле твоего дома всю ночь простоял незнакомый автомобиль?
Такая горечь сквозила в его словах, невыносимая горечь, что я не справилась, и отвела взгляд.
- Будь готова к девяти.
- Не надо, Эдвард, - я всё так же не смотрела на него. - Я приеду.
- Хорошо, - услышала я его тихий голос. - Жду тебя у здания мэрии в одиннадцать.
Он резко развернулся и вышел из кухни, в который раз оставляя меня одну.
___________________________________________________________________________________

Отредактировано 08.11.2012