Глава З

Когда человек, которого она прежде видела только на фотографиях и один раз в полицейском участке, забрался в ее машину, Беллу сковал смертельный ужас. Она поняла, какую сделала глупость, забыв запереть дверцу. Теперь она не могла даже воспользоваться пистолетом, который лежал у нее под сиденьем.
Джеймс Коллинз расположился в ее автомобиле с комфортом: казалось, для него было вполне привычным делом вот так по-дружески сидеть рядом с Беллой. Прежде чем повернуться к ней, он, как хороший актер, выдержал паузу, показавшуюся Белле бесконечной. Но когда, наконец, он повернулся, его лицо сияло от счастья. В душе у Джеймса невидимый оркестр играл победный марш.
Первая встреча с Беллой отпечаталась у него в памяти навсегда. В жизни она была куда красивее, чем он предполагал. Она была прекраснее всех женщин, каких ему только приходилось видеть. Джеймс Коллинз никогда не думал о том, что он совершенно не знает эту девушку. Он верил в то, что знает ее, и эта вера питала его болезненную страсть.
Он довольно улыбнулся, ощутив себя в присутствии Беллы человеком важным и значительным. Он даже как будто стал выше и теперь, когда Белла в его власти, он — повелитель всего сущего и ему по плечу любое дело.
Белла сидела молча и неподвижно. В полутемном салоне она выглядела хрупкой, беззащитной и маленькой. Он никак не мог подобрать нужное слово, чтобы ее описать. Потом нужное слово пришло — «малютка». Для него она теперь всегда будет малюткой.
Джеймс видел ее по телевизору, наверное, раз сто, если не тысячу. Но одно дело картинка на экране, а другое дело – реальность. То, что он мог протянуть руку и дотронуться до Беллы, заставляло сладко замирать его сердце. Дыхание его стало шумным и прерывистым. Джеймс терпеливо дожидался желанной встречи и теперь не торопился нарушить затянувшееся молчание. Каждый миг сейчас следовало смаковать. Наконец тихим, нежным, по его мнению, проникновенным голосом он произнес слова, ужаснее которых Белла еще не слышала:
— Привет, малютка!
— Я... я... — Белла запнулась, не зная, как ответить на подобное приветствие. Она пыталась собрать остатки самообладания и сохранить хотя бы видимость спокойствия, несмотря на то, что больше всего ей сейчас хотелось широко раскрыть рот и отчаянно, пронзительно закричать. Она понимала, что если ей удастся пережить эту ночь, это будет чудом. В том, что ее изнасилуют, она не сомневалась: насилие представлялось ей неотъемлемой частью новой реальности, в которую она попала. Изнасилование, конечно, ужасная вещь, но Белла, как ни странно, была убеждена, что это она переживет. Она знала женщин, которые побывали в такой ситуации и нашли в себе силы жить дальше. Другое дело — смерть. Смерть — вот что по-настоящему необратимо. Все свое мужество и разум следовало направить на то, чтобы худшее не случилось.
«Помоги мне, Господи, выбраться из этой переделки живой», — мысленно помолилась Белла.
— Джеймс...странно, что вы... Как вы здесь?..
Коллинз рассмеялся:
— Тебе, похоже, и в голову не могло прийти, что я тебя найду.
— Наоборот, я надеялась, что кто-нибудь со временем отыщет. «Но только не ты, Джеймс, только не ты».
— Никак не пойму, почему ты съехала с автострады? — задумчиво произнес он. Голос его звучал тихо, почти нежно. — Я едва тебя не потерял. Ты что, нарочно это сделала? Скажи, ты знала, что я еду следом?
— Н... нет. Не знала... — Белла очень старалась говорить спокойно и ровно, но это было выше ее сил. Она в жизни так не пугалась, и скрыть свой испуг ей не удалось. Но что бы ни собиралась сказать Белла, ей пришлось молчать — внезапно руки Коллинза сомкнулись у нее на горле... Без какого-либо предупреждения. У Джеймс при этом даже не изменилось выражение лица. Все это было так ужасно и неожиданно, что Белла решила: пришел ее последний час. Больше, чем возможность смерти, ее напугали слова Джеймса, произнесенные тихо, почти шепотом, с нежными, как у любовника, но не убийцы, воркующими интонациями:
— Мне бы следовало убить тебя, шлюшонка, — хотя бы за то, что ты пыталась от меня сбежать.
В самом деле, разве она не такая, как все? Обычная шлюха — каких много. Пальцы Джеймса смыкались на нежном горле сильнее, чем глубже эта мысль проникала в его сознание. Он видел Беллу каждый вечер по телевизору, наблюдал за нею, как она улыбалась, когда он ей в угоду расстегивал брюки, чтобы продемонстрировать свой член. Тогда все это ей нравилось. Об этом ему говорила ее улыбка. Женщины шлюхи — все до единой. Они улыбаются, заводят вас, провоцируют, словно приглашая подойти ближе, но стоит поддаться на их уловки, как они от вас сбегают.
А эта — хуже всех! Она дразнила его, возбуждала, заманивала в свои сети, а когда он ей поверил, попыталась от него улизнуть.Что в его положении должен сделать мужчина? Джеймс был готов на все.
Если бы Белла стала сопротивляться, кричать, царапаться, Джеймс не колебался бы и знал, как поступить. Но Белла сидела неподвижно с остановившимися глазами и словно со стороны наблюдала за тем, как он ее убивал. Другие боялись смерти. А она не боялась. Джеймс принял это как знак свыше. Он ошибся. Она не такая, как другие. А раз она нисколько не похожа на остальных женщин, значит, смерти не заслуживает.
Белла не чувствовала боли. Она просто не могла дышать, при этом осознавая, что самым легким исходом для нее было бы позволить этому человеку довести свое дело до конца и тем самым избавиться от терзавшего ее ужаса. Но когда эта мысль подобно змее заползла в ее мозг, она сразу же постаралась от нее избавиться. Не в ее правилах было сдаваться без боя. Она не уступит и будет бороться с ним всеми доступными средствами. У нее нет выбора.
Джеймс все сильнее сжимал горло Беллы, поэтому мозг ее функционировал с трудом, как с трудом проворачиваются в старом механизме ржавые шестеренки. Когда она поняла, что необходимо сопротивляться, и уже была готова дать Джеймсу отпор, вдруг неожиданно оказалась на свободе.
Темнота, навалившаяся на нее, отступила, и ей сразу стало легче, хотя она не сразу осознала, что снова имеет возможность дышать. Едва слышно она произнесла:
— Я... я не пыталась от вас... сбежать... Потом она с силой втянула в себя воздух. Она вдыхала и выдыхала и снова вдыхала — так глубоко, как только могла, пока не заболели легкие.
Джеймс нахмурился, размышляя над ее словами.
— Не пыталась, говоришь?
Белла еще раз вдохнула, уже свободнее. Удивительно, насколько приятен простейший, казалось бы, процесс дыхания, которого при обычных обстоятельствах не замечаешь, воспринимаешь как нечто само собой разумеющееся!
— Говорю же вам, Джеймс, не пыталась, — повторила она хрипло и поднесла руку к шее, словно этот жест мог облегчить саднящую боль. — У меня заболел отец.Я поехала его навестить
Слова лжи рождались и лились свободно, Белла даже удивилась, как это у нее складно получается. Да и голос ее звучал ровно и спокойно, хотя в нем и отдавалась хрипотца. Оставалось только поражаться собственному самообладанию.
— Извини, малютка. Я не хотел причинить тебе зла. Эти резкие перепады в настроении Джеймса — переходы от ярости, вдруг овладевавшей им по неизвестной причине, к нежности, которая возникала у него так же неожиданно, — привели девушку в ступор . Белла просто не знала, как себя вести или что сказать, поскольку самые невинные поступки или слова могли иметь у Джеймса неожиданную реакцию.
Белла очень боялась своего преследователя. В его присутствии ей хотелось закрыть глаза и кричать — да что там кричать, выть от ужаса, молить его о пощаде, безоговорочно, соглашаться выполнять все, даже самые необузданные его желания... Но повела она себя совсем иначе.
— Ничего, я не в обиде, — произнесла она каким-то чужим, но по -прежнему ровным голосом. Говорила она очень тихо и теперь уже не знала, сможет ли когда-нибудь говорить нормально. Впрочем, сейчас было не время беспокоиться по поводу боли в горле.
Нужно было думать. И очень основательно.
«Думай, Белла! Ты еще можешь победить в этом поединке и одержать верх над этим непредсказуемым психом!»
— Вот и хорошо, вот и славно, — сказал Джеймс, взял ее за руку и с силой притянул к себе. На этот раз его прикосновения были куда более нежными — если, конечно, не учитывать того, что подлокотник кресла впился ей в ребра и наверняка оставил на теле синяки. — У нас все будет хорошо, —бормотал Джеймс, помогая ей перелезть через подлокотник и усаживая к себе на колени. — Теперь мы вместе и наконец сможем сделать то, о чем оба мечтали.
Вопросов Джеймс не задавал. Ему было все ясно. А для нее оставалось загадкой его поведение. На всякий случай она утвердительно кивнула — чтобы хоть как-то отреагировать на его слова. А отреагировать было просто необходимо, уж в этом-то Белла не сомневалась.
Голос Джеймс звучал нежно, настроен он был дружелюбно, и Белла решила приложить все усилия, чтобы он пребывал в таком состоянии как можно дольше.
Он взял ее руку и приложил к своей груди, где билось его черное сердце. С большим трудом ей удалось подавить острую вспышку отвращения и желание впиться ему в лицо ногтями. Она знала, что это бесполезно и ей с Джеймсом не совладать. Белла перевела дух и решила попробовать одолеть маньяка если не силой, то умом и хитростью.
— Пора нам отсюда выбираться, Джеймс. Ты ведь возьмешь меня с собой, правда? — Белла знала, что у нее нет ни малейшего шанса избавиться от него, пока они находятся в холодной машине посреди белого безмолвия. Прежде всего необходимо вернуться туда, где есть люди. Оказавшись в каком-нибудь городишке, можно строить планы побега.
— Конечно, малютка. Я увезу тебя отсюда. Но сначала сними с себя одежду. Я давно хотел увидеть тебя голой.
Она была готова к тому, что рано или поздно что-то подобное случится, но теперь, когда он потребовал раздеться, сердце сжалось, а под ложечкой появилась холодная сосущая пустота. Хотя она и понимала тщетность попыток, но решила все-таки попробовать отговорить Джеймс от его намерения.
— Здесь так холодно, Джеймс, — жалобно произнесла она.
Он рассмеялся:
— Не беспокойся. Я тебя согрею.
Чтобы прекратить этот бесполезный разговор, он приступил прямо к делу: стянул с нее пальто и отбросил его сторону. Потом протянул руки к ее свитеру.
— Подожди, — попросили она, но Джеймс не стал ее слушать. Подхватив за нижние края оба свитера, которые на ней были, Джеймс потянул их вверх, пытаясь снять разом. Действуя таким образом, он едва не придушил ее. Наконец он понял, что от предметов женского облачения лучше избавляться поэтапно. Когда Белла осталась в одном бюстгальтере, Джеймс сделал передышку. Вот и настал момент, который изменит всю ее жизнь, думала Белла. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной. Она знала, что теперь не помогут ни мольбы, ни уговоры, ни жалобы и изнасилования ей не избежать.
Она забыла о холоде, который окутал ее полуобнаженное тело, о боли в горле, о синяках и царапинах, которые оставил Джеймс у нее на боках й спине. Все ее мысли были теперь сосредоточены на одном — на пистолете. Если бы ей только удалось до него дотянуться! Если бы ей представилась такая возможность...
Кружева бюстгальтера не устояли перед сильными пальцами Джеймса. Разрывая тонкую материю, он испытывал неподдельное удовольствие. Увидев Беллу обнаженной по пояс, он улыбнулся и, глубоко вздохнув, снова сделал еще один небольшой перерыв. От ужаса и отвращения Белла содрогнулась, но Джеймс — хвала Творцу! — по-своему истолковал причину этой дрожи.
— Сейчас я согрею тебя, малютка. Обещаю!
В следующее мгновение он дал волю рукам и начал тискать и щипать ее грудь. При этом он не переставая бормотал :
— Не волнуйся, сейчас я тебя согрею. Не пройдет и минуты, как тебе будет жарко. — Потом, подняв голову и посмотрев на нее, добавил: — Включи свет. Я хочу тебя видеть. Всю.
— Джеймс, я...
Неожиданно он с такой силой ущипнул ее за сосок, что из глаз брызнули слезы, но она сумела сдержать крик негодования и боли. Ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы как можно спокойнее ответить:
— Да, Джеймс, я сейчас.
Она отвернулась будто бы для того, чтобы включить свет, и нагнулась к рулю. Держась одной рукой за руль, другой она лихорадочно шарила под сиденьем в надежде нащупать пистолет. Она уже коснулась пальцем его ствола, когда Джеймс с силой притянул ее к себе и недовольно сказал:
— Что ты там копаешься? Я сам включу.
Белле осталось только сдержать себя, чтобы не расплакаться.
В салоне вспыхнул свет, и она получила возможность впервые рассмотреть своего преследователя.
Прежде всего она обратила внимание на глаза Джеймса, которые, осматривая ее наготу, потемнели и расширились.
— Ты красотка, каких мало, - пробормотал он поворачивая ее к себе, чтобы, как следует рассмотреть.
Вид его глаз парализовал ее, а сердце колотилось с такой силой, что казалось, будто у нее в голове работает небольшая кузница. При всем этом она пыталась думать, как действовать при сложившихся обстоятельствах.
Может, ей следует продемонстрировать стыдливость? Нет, если она попросит его погасить свет, он впадет в ярость. Ведь недаром он так грубо толкнул ее, когда она замешкалась. В таком случае он, может, предпочитает откровенность и смелость? Возможно, ей даже удастся добиться того, чтобы он чуточку расслабился – если сделает вид, что ей нравятся его ухаживания.
— Я рада, что ты включил свет, Джеймс.
Серые глаза Джеймса сощурились, и он посмотрел на нее в упор.
— Это почему же?
— Я хочу, чтобы ты меня видел.
Джеймс криво ухмыльнулся, что свидетельствовало о том, что эти слова ему не понравились. Очень не понравились.
— Не смей говорить как шлюха, - сказал он и ударил ее кулаком в глаз, отчего ее голова запрокинулась. От боли и неожиданности она застонала. Джеймс не обрати на ее стон ни малейшего внимания. — Но ты ведь не шлюха, верно?
— Нет, — простонала девушка, но затем перед глазами у Беллы вспыхнули яркие разноцветные искры, а ее нижнюю губу пронзила острая боль: Джеймс снова ее ударил. Он наносил ей удары снова и снова, а она, стараясь по возможности защитить лицо, думала о том, что совершила серьезную ошибку. Конечно, можно было попробовать другой подход, но прежде всего нужно, чтобы он утихомирился.
«Господи, заставь его остановиться, прошу тебя! Дай мне одну возможность с ним поладить!» Можно было подумать, что Творец услышал ее мольбу – в следующее мгновение избиение прекратилось. Белла решила, что поблагодарит Господа за такое чудо потом. Времени думать о своих синяках и кровоподтеках у нее тоже не было. Сейчас ей нужно было придумать нечто по-настоящему важное: причину, которая заставила бы Джеймса прекратить ее избивать.
— Ты только посмотри, что я натворил. А все из-за тебя! — сказал Коллинз потухшим голосом, рассматривая нанесенные повреждения: рассеченную губу, из которой сочилась кровь, синяк под глазом, припухшую скулу, багровые кровоподтеки на плечах и груди.
Черт бы побрал эту бабу! Говорила она по крайней мере как самая настоящая шлюха. Джеймс ненавидел шлюх. Их вульгарные манеры вызывали у него отвращение, а их вздохи и страстные вопли, которыми они сопровождали совокупление, заставляли его бледнеть от ярости. Он знал, что это всего лишь игра. Он никогда им не верил — ни одному их слову, поскольку их слова тоже были частью этой игры. Иногда Джеймс удавалось сделать так, что шлюхи больше не играли в свои игры. Никогда. Джеймс вздрогнул от отвращения. Он-то думал, что эта женщина отличается от других, а она...
— Прости, Джеймс. Я сказала не то, что думала. — Белла закусила разбитую губу и тяжело вздохнула. — Мне... казалось, тебе будет это приятно. Я думала, тебе хочется, чтобы я произнесла именно эти слова.
Джеймс бросил на нее недоуменный взгляд.
— Ты хочешь сказать, что старалась мне угодить?
Белла кивнула, опасаясь словом или жестом снова вызвать в нем ярость.
Джеймс закрыл глаза и глубоко, удовлетворенно вздохнул.Вот оно как дело повернулось! Говорил же он себе, что она — другая. Он был уверен в этом с самого начала.
Джеймс тихо рассмеялся:
— Вот за это я тебя люблю, Белла. Я всегда тебя любил. И ты ведь знаешь об этом, правда?
Белла с готовностью кивнула.
— Ты тоже меня любишь, правда?
Белла с шумом втянула в себя воздух и снова кивнула. Это было не так уж трудно. Сейчас она готова была сказать и сделать что угодно.
— В таком случае, дорогуша, докажи мне это. Покажи, как сильно ты меня любишь.
Белле очень бы хотелось знать, что он имеет в виду. Если она приступит прямо к делу, это снова грозит ей побоями. Нет, спешить ублажать Коллинза не стоит.
— Я не знаю, как мне тебе это показать, Джеймс. Не знаю, что мне делать.
Джеймс улыбнулся. В его безумной улыбке неожиданно проступила такая неподдельная нежность, что у Беллы по спине побежали мурашки. Потом он заговорил медленно и раздельно, будто объяснял азы какой-нибудь невинной школьнице:
— Сначала поцелуй меня, дорогуша, а потом расстегни мне брюки.
Болезненный спазм сжал желудок. При мысли о том, что ей придется заняться с этим чудовищем оральным сексом, Беллу едва не стошнило.Она даже с Джейкобом никогда этого не делала. Может быть, наброситься на него с кулаками? Но нет, смерть — это не лучший выход, напомнила она себе. Она поступит так, как он требует. Она сделает все, что он захочет, а потом при первой же возможности его пристрелит. Белла прижалась к Джеймсу и принялась покрывать его лицо поцелуями. Хотя нижняя губа у нее чертовски болела, Белла выдержала экзамен.
— Тебе нравится, Джеймс?
— Ты просто прелесть, малютка, — проговорил он, тяжело дыша.
Изо рта у Джеймс воняло, и Беллу снова едва не стошнило. Все, что имело отношение к этому человеку, начиная от его болезненной мании и заканчивая не слишком чистым телом, вызывало у нее омерзение. Но выбора у нее не было: хочешь не хочешь, придется заниматься с ним сексом.
Она целовала его снова и снова, стараясь не разжимать губ. Да он этого и не требовал. Судя по всему, ему и так было хорошо.
Его дыхание становилось все более хриплым и прерывистым, а голова все больше откидывалась на спинку сиденья.
— Брюки, Белла, — пробормотал он. — Расстегни мне брюки!
Теперь ей уже не надо было разыгрывать роль застенчивой девушки. Она боялась этого момента и отдаляла его, как ни одна девственница на свете. Хотя при этом ей не приходило в голову, что он расценит ее колебания как проявление стыдливости.
— Не бойся, малютка. Тебе это понравится. Я так давно об этом мечтал, — прошептал он.
Джеймс заставил ее встать на колени на полу салона. Ей было холодно, чувствовала она себя премерзко, и в спину упиралась ледяная приборная доска. Положение было хуже некуда.
— Я... я не знаю, что делать дальше, — прошептала она. Отчасти это было правдой.
— Дотронься до меня, малютка, потрогай меня.
Белла снова содрогнулась всем телом: ничего, кроме страха и отвращения, она не испытывала. Джеймс хотел, чтобы она ласкала его. Если она откажется, он снова начнет ее колотить. Если же она поступит так, как он хочет, Джеймс может решить, что она слишком смелая и искушенная, а стало быть, ничем не лучше шлюхи. Как говорится, куда ни кинь, везде клин.
Джеймс заметил ее заминку и ехидно прошипел:
– Есть еще один вариант, о котором ты наверняка не подумала. Я могу сначала убить тебя, а потом оттрахать. Ты ведь будешь еще тепленькая.
Во рту у Беллы стало сухо. Она кивнула, но Джеймс, словно сжалившись, оттолкнул ее руку.
— Ладно, я помогу тебе. Ведь это наш первый раз.
Он сам расстегнул ширинку, достал член и потряс ним перед ее лицом. Затем начал правой рукой обхаживать его, отчего тот увеличился в размерах и стал красным, а левой крепко схватил Беллу за волосы, чтобы она не могла пошевелить головой.
— Ну, чего ты ждешь? — вопрос прозвучал резко и раздраженно. — Ты ведь хочешь его потрогать?
Белла молча кивнула. Помня о наказании, которое ожидало ее в случае отказа, она медленно потянулась дрожащей рукой к его промежности. Но…опоздала. Слишком долго она колебалась. Сперма мощной струей брызнула ей на шею. Ещё две белых струи вылетели в район груди. Хватая ртом воздух, чтобы отогнать рвотный позыв, она попыталась отодвинуться. Джеймс на несколько секунд закрыл глаза, пока его тело судорожно вздрагивало. Он отпустил ее волосы, и она резко отпрянула и больно ударилась спиной о приборную доску.Когда он посмотрел на нее, выглядел он по-настоящему грозно. Прежде всего он выругался и, продолжая ругаться, угрожал ей самыми страшными карами, пока она не затряслась от страха. Как успокоить этого разгневанного монстра?
— Сука! Хочешь, чтобы мужчина молил тебя о том, что он должен получать по праву? - крикнул Джеймс и вцепился ей в волосы. — Ты такая же, как все остальные.
Белла вдруг подумала, что теперь изнасилование ей не грозит. Мужское достоинство Джеймса висело, как тряпка. Но затем ей пришло в голову, что в своем бессилии он может обвинить ее. И не ошиблась.
— Шлюха! Ты сделала это специально! Слишком долго тянула!
Черт, если бы не этот проклятый подлокотник, разделявший сиденья! Тогда бы она сумела достать свой пистолет.
— Я не виновата, — закричала она, чувствуя, как пальцы Джеймс все сильнее впиваются в ее тело. — Я не знала, что делать! Правда.
Джеймс рассмеялся.
— Не знала, говоришь? Лгунья! Каждая женщина знает, что надо делать!
Она говорила, что хочет его, но она солгала. Шлюхи только и делают, что лгут. Джеймса передернуло от злости. Она отлично знала, как ублажить мужчину — все шлюхи об этом знают, — просто притворилась неумехой. Но ничего, он ей отомстит за то, что лишила его удовольствия.
В глазах Джеймс появился безумный блеск, а его рот скривился в зловещей усмешке.
— Шлюха! — снова крикнул он и ударил Беллу с такой силой, что ее голова резко качнулась в сторону, а в шейном позвонке что-то хрустнуло.
Он снова нанес удар, и его кулак пришелся в висок, она ударилась о приборную доску и из ее разбитого лба потекла кровь. Джеймс отпустил ее: она все равно находилась в полуобморочном состоянии. Но в следующее мгновение Джеймс снова принялся ее избивать, и каждый новый удар был сильнее и беспощаднее предыдущего. Потом он протянул к ней руки. Перекинув ее тело через подлокотник кресла, он продолжал одной рукой наносить ей удары, а другой стянул ее джинсы. Подхватив ее ноги за колени, резко развел и несколько секунд разглядывал заветное местечко.
Оказывается, на счет изнасилования Белла ошиблась. Джеймс навалился на нее и придавил своим весом. Его член снова был твердым. Она в этот момент ничего, кроме боли, не чувствовала. Ее сознание равнодушно отметило этот факт, и все.
– Ты влажная? – поинтересовался он, протягивая руку и трогая Беллу, подобно механику, проверяющему уровень масла в двигателе. – Вот дерьмо! – Джеймс отодвинулся, поплевал себе на ладонь и растер слюну по своему члену. Потом поплевал снова и, зловеще скалясь, ввел пальцы в Беллу. – Вот так-то лучше, – пробормотал он. – Вот теперь ты готова, и я тоже.
Ногти на пальцах Джеймса больно ранили нежную плоть. Поначалу она пыталась сдерживаться, но потом от боли и ужаса начала кричать. Ее крики и стоны все больше возбуждали маньяка. Он пришел в такое неистовство, что стал впиваться зубами ей в грудь, разражаясь после каждого укуса безумным смехом.
Белла окончательно поняла, что эту ночь ей не пережить. Обидно! Она так старалась выдержать, сделала для этого все возможное... Даже если ей сейчас удастся достать пистолет, он выхватит у нее оружие, и из него же ее и пристрелит. Ну и пусть, сказала она себе. Какая разница? По крайней мере тогда закончится весь этот ужас.
Джеймс переключил все свое внимание на свои пальцы, которыми он трахал Беллу. Он знал, что времени у них предостаточно, он сможет насладится всеми ее дырочками, отымеет ее всеми способами, на которые только способна его фантазия. Он был слишком занят, чтобы заметить, как его жертва шарит ладонью под сиденьем, пытаясь нащупать рукоять оружия. А потом в салоне раздался страшный грохот — за мгновение до того, как Джеймс обрушился на нее всем телом. Ничего громче этого звука ему в жизни не приходилось слышать.
Только через несколько секунд Белла наконец осознала, что поднять с пола пистолет и выстрелить ей все-таки удалось. Странно, ей ни раз приходилось стрелять из пистолета в тире, но никогда еще звук выстрела не казался ей таким оглушительным.
Теперь Белла чувствовала на себе свинцовую тяжесть, по-видимому, уже мертвого тела. Его горячая кровь заливала ей грудь и текла не переставая. Единственное, о чем она мечтала в эту минуту, — это выбраться из салона и оказаться как можно дальше и от этого места, и от этой машины с окровавленным трупом.
Белла боялась смотреть на Джеймс и уж тем более до него дотрагиваться, но, чтобы выбраться из машины, ей было необходимо от него освободиться. Основательно вымазавшись в крови, она спихнула с себя тело Джеймса и, распахнув дверцу машины, полной грудью вдохнула холодный чистый воздух. Сделав несколько шагов, она запуталась в джинсах, которые Джеймс так и не смог полностью стащить, и они болтались на одной ноге. Соскользнув с ледяной горки, на которой стоял ее автомобиль, она упала в снег и, всхлипывая от наслаждения, принялась оттирать кожу мягким чистим снегом. Она хотела избавиться от всего, что было связано с ее преследователем: от его липких прикосновений, от его запаха, от того ужаса, который ей пришлось пережить по его милости. У нее началась истерика, и из глаз потоком хлынули слезы, но Белла не отдавала себе в этом отчета. Задыхаясь от рыданий и холодного воздуха, она пригоршнями брала из сугроба снег и без конца терла им себе между ног, терла лицо, руки, грудь. Никогда еще она не чувствовала себя такой грязной, и чтобы очиститься, отмыться от этой грязи, не хватило бы всего лежавшего вокруг снега.
Постепенно сковывавший ее страх стал отступать. Сердце уже билось ровнее и тише, восстановилась и способность разумно мыслить. Как только это произошло, она ощутила страшный, пронизывающий холод, пробиравший ее до костей. Натянув джинсы, она с ужасом посмотрела на свою машину.
Ей не хотелось возвращаться в машину за своим пальто и обувью, но пришлось. Пальто лежало там, куда его швырнул Джеймс, — на полу. Там же были и меховые тапочки. Ей до того не терпелось выбраться наружу, что одевалась она уже на улице.
За все это время она ни разу не вспоминала о синяках, кровоподтеках и прочих травмах и ушибах. Она их просто не чувствовала. Все ее мысли были сосредоточены на одном — как бы побыстрее унести ноги из этого проклятого места. Испачканная кровью меховая подстежка пальто согрела ее дрожащее тело. Пятясь, Белла стала отходить от машины, озираясь в поисках автомобиля, на котором приехал маньяк,
Она увидела его седан и бросилась к нему по глубокому снегу, падая, поднимаясь и снова падая. Пока она добралась до машины, то с ног до головы вывалялась в снегу, но это мало ее заботило. Теперь она наконец освободилась от Коллинза и того ужаса, который он вселил в нее.
Усевшись за руль, Белла поднесла руку к замку зажигания и вскрикнула от отчаяния: ключей в замке не оказалось. Джеймс забрал их с собой. Нужно было снова возвращаться к машине. Господь свидетель, до чего ей этого не хотелось. Она заранее содрогалась при мысли, что ей придется снова увидеть маньяка, а главное — прикасаться к нему, обшаривать его карманы.
Впрочем, ей удалось взять себя в руки, и к машине она подошла уже куда более собранная и спокойная. Забравшись в салон, она тщательно обыскала его одежду, пока не обнаружила ключи.
Благодаря хорошей работе снегоочистителей, дорога была в довольно приличном состоянии, потому Белла без проблем смогла развернуть машину и выехать на автостраду.

Предыдущая глава