A/N: Всем привет! Хочу у вас попросить здесь прощение у тех, кто ждал главу в понедельник... Я с утра прям перед парой первой упала в обморок на улице, в общем, было мне плохо... Отсидела как-то уроки в институте, а когда вернулась практически сразу легла спать. Ни о каком редактировании главы и речи не шло. Мне было очень стыдно, потому что я знала, что пообещала, но надеюсь, вы понимаете, что это была вынужденная мера.
Ну, а теперь о самой главе...
Хочу, чтоб все посмотрели ещё раз на название. "Psycho", как вы, я уверена, понимаете, означает "псих". Следовательно, отнеситесь к этой главе... терпимо, может...
Короче, приятного чтения! :)

- Ты знаешь, почему Изабелла у нас, - процедил Каллен сквозь зубы. Глаза застелила чернильная пелена. Эмметт полностью развернулся и подошел поближе к брату.

- Да, ладно, Эдди, расслабься! Я тебя раскусил! – Улыбнулся он, хлопая его по плечу.
Рык издался из груди Каллена, он резко схватился за края куртки Эмметта, прижал его к себе, и, пиля его своими устрашающими глазами, сказал:

- Хватит шутить, Эмметт.

Улыбка мигом слетела с лица Эмметта, вид стал серьезным, глаза сузились. Он взялся за руки Эдварда и медленно отцепил их от своей куртки.

- Опа, Эдвард, я так долго думал, как же мне сломить твою невыносимую сдержанность, а мне всего лишь надо было сказать «Белла». – В ответ глаза Каллена превратились в две щелочки. – Но понимаешь, ты мне хоть и дал возможность сейчас тебя встряхнуть от души, да вот только не хочется делать это здесь. Ты не находишь, что это ситуация будет походить на клише? Драка в клубе… Скучно. – Эмметт драматично пожал плечами.

Эдвард вырвал свои руки из рук Эмметта, запихнул левую в карман брюк и, не смотря больше на Эмметта, отправился в конец коридора, где находилась дверь в кабинет. Он вошел внутрь.
Эмметт последовал за ним.

Трудно было Эмметту сообразить, что же он такого сделал особенного, чтобы вызвать у Эдварда такую бурную реакцию.

- Мистер Каллен, я очень рад вас видеть, - весело, с улыбкой прокричал Кинг, размахивая руками и разбрызгивая все содержимое его бутыли на пол и на девчонку, которая держалась за его оголенный торс – рубашка была распахнута - на котором была изображена во всю длину татуировка дьяволицы-суккуба.

Темный кабинет с одной стеклянной стеной, из которой можно было видеть все, что происходит на танцполе, был битком забит парнями – друзьями Ройса - и разношерстными девчонками, а также кучей бутылок из-под водки, виски, а также разбросанными повсюду окурками. В углу стоял стеклянный столик, вокруг которого сидели несколько парней и девушек. На столе было сделано аккуратно четыре белых дорожки, и как один за другим они нагибались к столу, так и дорожки соответственно постепенно исчезали.

Как только Эмметт вошел в помещение, довольная ухмылка испарилась с лица Ройса Кинга. Он отцепил от себя пьяную девицу, поставил бутылку на пол как можно медленнее, потому что координация его явно подводила, затем выпрямился и нервно провел рукой по своим темным, длинной чуть выше плеч волосам.

- Эмметт, - поприветствовал он сухо, но боязно.

- Какой я тебе, сволочь, Эмметт?! – Желчно рыкнул Эмметт. – Может, мне научить тебя, как ты должен со мной обращаться? – Эмметт двинулся вперед на Ройса, который от страха начал пятится назад, упершись о стену. Весь кабинет замолчал. Все внимание было сконцентрировано на них двоих. Не успев сделать и два шага, Эмметт почувствовал, как кто-то оттягивает его за куртку сзади.

- Эмметт не сейчас, - сказал спокойно Каллен.

Эмметт послушал брата, развернулся и встал подле Каллена, но все равно не сводил свой смертельный взгляд с Ройса.

- Надеюсь, ты понимаешь, зачем мы сюда пришли. - Начал Эдвард. Не дождавшись никакого ответа от Ройса, он продолжил:

- Так вот нам нужна точная информация, кто будет учувствовать со стороны Волтури в бое через три недели?

Ройс заерзал на своем месте, рука от стресса проводила по шеи:

- Вы же понимаете, я не могу этого сказать. Я… я не на вас работаю, - заикался Кинг.

- Ты наш старый должник, а особенно мой. Ты что забыл, что мог сделать с тобой Эмметт, если бы я вовремя не появился? – Язвительно поинтересовался Эдвард. Воспоминания страшной ночи встречи с Эмметом пронеслись в голове Ройса. Лоб нахмурился, и по нему скатывались крупные капли пота. Он посмотрел на свирепого Эмметта, и глаза его стали походить на два больших шарика для бильярда.

- Убирайтесь все отсюда, оставьте нас! - Крикнул дико Ройс всем собравшимся в его кабинете. Помещение мигом опустело.

Но кто-то из барышень со страху точно забыл взять с собой свои трусики и лифчики…
Кинг перевел дыхание, взял бутылку и отпил из горлышка раздражающий горло напиток.

- Чем я могу вам помочь?

- Нам нужны имена. – Повторил свое требование Каллен, все также холодно, без эмоций.

- Я… честно не знаю, кто там должен быть…

- Не смей нам врать, - перебил его Каллен. Эмметт сделал один шаг ближе к Ройсу.

- Ладно, ладно, - поднял руки перед собой Ройс и тяжело грохнулся на диван. – Я слышал, что там будет учувствовать тот же игрок, что и в Амстердаме.

- Феликс? – Спросил, сомневаясь, Эмметт.

- Да, Феликс, - не поднимая глаз, ответил Ройс.

- Нет, Ройс, он не будет учувствовать в этом турнире, - сказал Эдварда. Между строк читался второй смысл… но только не для слабоумного Ройса Кинга.

- Как не будет? Я же вам только что сказал, что будет именно он? – Непонимающе, с глупыми глазами, пытался разобраться Кинг.

- Все очень просто: ты должен сделать так, чтобы он не был участником. – Эдвард насмешливо изогнул бровь, довольствуясь глупостью Кинга. Наверное, Эмметт тогда выбил из него последние мозги…

- Я должен убить его? – неподдельный шок читался на лице Кинга.

Братья переглянулись и засмеялись.

- Конечно, нет. - С улыбкой на лице проговорил Эдвард. – Мы гуманисты. Какое убийство?! – Потом голос стал серьезным. – Мы хотим, чтоб он не участвовал в этом бое. Как это произойдет, нас не интересует. Но убийство мы не планируем. Причем надо сделать так, чтобы с ним что-то произошло как раз перед началом боя, чтоб никто уже ничего не мог исправить. В Амстердаме с нашим игроком хотели сделать то же самое. – У Эмметта в голове сразу возникли воспоминания с благотворительного вечере, где Аро так любезно интересовался продвижением дела Калленов в столицы Голландии. Вот двуличная мразь. - Только Волтури переборщили с дозировкой какого-то препарата, когда его добавляли в воду, и наш игрок просто истек кровью прямо на ринге. Нам этого не нужно. У нас просто есть такое желание показать Волтури, что же они действительно должны были сделать с нашим игроком на их уже примере. Так сказать, укажем им на их ошибки. Понятно? – Эдвард растолковал все так, как будто говорил это маленькому ребенку, а не тридцатилетнему мужчине.

- То есть я должен напоить его чем-то, чтоб он отключился и все? – Тупо переспросил Ройс, удостоверяясь в том, что понял все верное.

Эмметт раздраженно вздохнул, сложил руки на груди и закатил глаза:

- Да, тупица, добавь Феликсу в воду вот это. - Он достал из кармана маленький пузырек, который был наполнен прозрачной водой и кинул его в сторону Ройса. Он еле-еле поймал его, и то благодаря тому только, что сидел на диване. Он осмотрел пузырек и положил его себе в карман брюк. – И смотри не ошибись. Только после третьего раунда. Если в бутылке будет много воды, добавишь все содержимое, если нет, то – половину. Тебе ясно, придурок? – Все с такой же злобой выпалил Эмметт.

- Да, я понял. Но только что мне за это будет?

Эмметт весь напрягся от бешенства, а Эдвард округлили глаза.

- Ты останешься жив. Этого не достаточно? – Спросил Эдвард, пребывая в легком шоке от несообразительности Кинга.

- Но вы же гуманисты… - Попытался пошутить Ройс.

- Да, но только не к таким собакам, как ты, - ответил за Каллена Эмметт.

- В общем, мы договорились. – Каллен развернулся и вышел из кабинета.

- Ну, Ройсик, мы остались теперь вдвоем.

Ройс не успел даже пискнуть или догадаться до того, что сейчас должно произойти, как Эмметт занес свой кулак и врезал ему по лицу. Хруст. Наверное, выбил ему челюсть. Туша отключилась и распласталась на диване.

Эмметт фыркнул, посмотрел на свой кулак – он был весь в крови и уж точно не Эмметта, а Ройса, вытер его о рубашку бессознательной скотины и быстро вышел из кабинета.

Опершись на стенку, стоял в ожидании Каллен с бесстрастным, непроникновенным лицом. Эмметт вышел из помещения, потирая свой кулак, что абсолютно не удивило Эдварда.

- Надеюсь, ты теперь доволен.

- О да, ещё как, ты даже представить себе не можешь насколько! - Широко улыбаясь, басисто сказал Эмметт. – Он вообще сразу отрубился.

- Ладно, хорошо, мы здесь все решили, теперь надо возвращаться в Чикаго.
Они развернулись и пошли к машине.

Вокруг железного чуда столпилась масса зевак, которые безмолвно восторгались красотой редкой машины. Новая модель Maserati. Она ещё даже не появилась в автосалонах.

Эдвард гордо подошел к своему автомобилю - ему не нравилось такое обширное внимание к своей персоне, но вряд ли он что-то мог сделать - и вместе с уже не настолько хмурым Эмметтом направился в сторону родного Чикаго.

Он уже привык к известности…

Обычно, появляясь на различных светских раутах в обнимку с красивыми, но пустыми моделями с современных обложек журналов, он хотел оторвать острые взгляды папараций от себя и утолить их бесконечную жажду к новым сплетням, обращаю их внимание на его вычурных девушек. Обычно все так и происходило. Все знали его как просто успешного, желанного холостяка - бизнесмена, который никогда не тратил времени попусту, а занимался плодотворным для его карьеры делом.

И все было именно так, до того, как он не встретился с Изабеллой Свон на благотворительном вечере. Впервые, газеты опубликовали такую статью, где его представили чуть ли не кобелем. Его романы никогда не длились «несколько часов», как это было написано в The Times. Их у него попросту не было. Каждая девушка, которая общалась с ним, знала строгие рамки, за которые ни одна из них, не смела переходить, не смела требовать от него большего: никакой любви, никаких эмоций, просто один расчетливый секс. И все это длилось с каждой девушкой не больше месяца. Ему это полностью подходило – никаких чувств - он холодная скала, для него все ясно, четко и точно, никаких вопросов. А если девушкам это не нравилось, то разве его это волновало…

Как могли о нем написать такое в одной из самых уважаемых газет США?.. Хотя, он, безусловно, знал, кто за этим стоял. Догадки были. Было бы ещё смешнее, если то же самое написали в Forbes. Но это, в принципе, уже и не важно. Это дело прошлое. Его, в принципе, и это никак не коробило.

То, что произошло на благотворительном вечере, было ошибкой, он это знал. Мимолетным ведением – стрелой - пролетела у него легкая, головокружительная мысль забыть обо всем: кто он есть, что он собой представляет, и что он должен каждому из семьи. Он поддался искушению, какому-то неясному для него чувству и сразу вернулся на землю, так и не осознав, что вообще могло произойти.

Чувство. У него нет чувств. Нет эмоций. Он со всем справляется со сдержанность и непреклонной жестокостью. Никто не сможет изменить его - излечить, ни его семья, ни он сам, ни окружающие его обстоятельства, ни даже наивная, легковерная Свон.

Тщетно.

Каждый человек рождается для кого-то дела. Каждый, кто ходит по земле, имеет свои обязанности в жизни.*

Не будучи рожденным, для того, чтобы его голова была колыбелью высоких чувств, он был расчетливым мерзавцем. У него были другие цели, которые он обязан воплотить в жизнь, пока будет топтать сухую землю.

Свон и никто иной не сможет его спасти из его спертой темницы. Он в ней заперт навсегда.
Через месяц, когда он решит все дела с Волтури и её благоверным папашей, он отпустит её…

А, может, и не отпустит.

Возможно, придется решить все по-иному. Ведь он не может теперь просто взять и выпустить её из их мафиозного мира, она знает слишком много – завязана в этом не меньше его самого. Возможно, он и погорячился с последним, но уж не меньше, чем Розали, например, это точно.

Поддавшись уговором Элис, он разрешил кроткому, но хитрому эльфу сделать жизнь Изабеллы как можно сносней за все это время её пребывания здесь, но он - что никогда не было ему свойственно - не подумал, что же он будет делать после того, как все решится в его пользу.

Лучше бы он запер её в какой-нибудь клетке с крысами для её же блага. Она ничего бы не узнала. Но все уже сделано, менять что-то поздно.

Машина на скорости 160 км/ч неслась в сторону Чикаго по пустынному шоссе. Кромешная тьма дороги изредка освещалась фарами встречных машин. Все автомобили ехали медленно, будто ползая по гладкой, асфальтированной дороге, а скорость авто Эдварда вторила интенсивности пролетающих, стремглав, мыслей в голове у братьев. У каждого голова была забита собственными проблемами, но никто не хотел делиться друг с другом.

Эмметт знал, что ещё не все потеряно. Его брат не безнадежен. Все ещё можно исправить. Надежда умирает последней. Но все же всем известно, что надежда – это и отсроченное разочарование.** Эмметт никогда не понимал, почему Эдвард так изменился. Они всей семьёй пять лет назад окунулись в эту жуткую проблему, но только на него она подействовала так. Карлайл ушел, Эдвард стал главой семьи – хоть Эмметт и был старше, но все согласились, что мозгов у Эдварда будет больше – и все сразу встало с ног на голову. Но Эмметт не отчаивался. Забрезжил хилый свет в кромешном мраке Эдварда Каллена, что-то вторглось в его изолированные неприступным рвом с кровожадными крокодилами владения. Эмметт уже чувствовал как это «что-то» оставляет свой еле заметный след на его семье, как теплое дыхание на промерзлом окне…

Зная, что он скорое сломает себе голову, чем решит ребус под названием «Что же является спасением семьи Калленов?», Эммметт бросил безуспешные попытки по раскрытию тайны. В конце концов, он никогда не считался в семье мозговым центром. Он не был глупым, нет, он не любил забивать себе голову тем, что и так могут решить без него. Все важные вопросы семьи всегда проводились в его обязательном присутствии, бесспорно, его мнение имело особое значение, но он обычно всегда соглашался с Эдвардом, потому что его брат – какой бы черствой сволочью он ни был – очень умный человек, с уникальным талантом убеждать и получать то, что ему хочется.

Гордыня считается пороком, семье же это его качество характера приносит только блага.

Их тяжкие раздумья были прерваны пронзительным звонком телефона Эмметта.

Достав слайдер из широких брюк, Эмметт приложил его к уху:

- Я вас слушаю.

- Эмметт, Эмметт, - начал быстро жужжать взволнованный голосок, - у нас такая беда. Я не знаю, что мне делать. Джаспер только что позвонил Доктору Дженксу. Я так нервничаю. Ужас! Она просто в омерзительном состоянии. Эмметт, что мне делать? Я не понимаю, почему это происходит…

- Элис, помолчи. Я ничего не могу понять! - Перебил её сердито Эмметт. Голос у неё был такой напуганной, казалось, что она чуть не плачет. У Эмметта на коленях непроизвольно сжалась в кулак свободная рука. Эдвард напряженно стал поглядывать в сторону брата.

Что-то не так…

- О ком ты говоришь? Что случилось? И зачем вы позвонили Дженксу? – Услышав фамилию семейного доктора, Эдвард насупился, руки сжимали и разжимали руль, тело все напряглось, а глаза стали похожи на темно-зеленый малахит.

- Ты что разве меня не услышал? Я же говорю, она просто жутко себя чувствует! – Крикнула ему обиженно Элис и хлюпнула носом.

- Да о ком же ты говоришь? – Взревел яростно Эмметт. – Случилось что-то с Рози? Она уже приехала к вам?

- Да, с твоей Розали все нормально! – Мило успокаивала друга Элис. – Розали сидит сейчас здесь со мной и тоже очень беспокоиться. – Нависла секундная тишина, которая была для собеседников вечностью, хотя действительно длилась всего пару секунд. Элис боялась произнести имя. Эмметт не хотел его слышать.

- Я… говорю, - заикалась Элис, судорожно глотая воздух, - о Белле…

Эмметт прижал свободную руку к лицу и стал его меланхолично потирать. Опершись локтем о колено, ладонь на лбу, глаза опустошенно смотрел на лакированные мысы туфель, Эмметт на одном дыхании проговорил:

- Что с ней?

Эдвард, не отводя глаз от брата и от дороги одновременно, если такое вообще возможно представить, усердно следил за разговором. Догадки медленно нанизывались на ниточку, создавая картину возможного события. В глубине души, осознавая, о ком идет речь, но отказываясь в это верить, он – верный атеист – молил Бога, чтобы он сам впервые в жизни оказался не прав.

- Я считаю, что вам надо быстрее ехать обратно домой, - тихо промурлыкала Элис.

- Хорошо, мы скоро будем.

Эмметт закрыл телефон.

Не смотря в глаза брату, он сказал единственное слово:

- Белла.

Эдвард снова оказался прав, и как же претила ему эта мысль…

Руки сжались на руле во стократ, костяшке стали белее снега в нетронутом зимнем лесу, он с силой вдавил педаль газа в пол, машину резко крутануло на обгоне некой колымаги, и так со скоростью 200 км/ч в драматическом безмолвии они ехали до своего поместья.

Эмметт в первый раз не имел ничего против бешеной езды своего брата.

~*~

Мне снился мой пятый День Рождения. Отец был занят на работе, и мы с мамой решили отправиться в цирк к моим любимым слонам и забавным овчаркам с постоянно висящими вокруг шеи розовыми языками.

Мы сидели на самом первом ряду ближе всего к арене. Мама смеялась так часто, что мне становилось все смешнее и радостнее на душе совершенно не из-за бегающих вокруг зрителей клоунов, а из-за её лучезарной улыбки и жизнерадостного смеха. Давно я не видела её такой счастливой, папа так часто разочаровывал её последнее время

На носу у неё был красный шарик, который без остановки мигал, и мне захотелось, чтоб именно она была сейчас на круглой арене вместо толстых клоунов. Она бы могла стать самым лучшим клоуном в мире, и никто бы не посмел бы сказать при виде её, что он боится клоунов. Она бы была самой очаровательной и милой клоунессой – Клоуном Нуком*** в юбке.

У меня в руке была задорно блестящая сахарная вата. Мне вдруг резко захотелось выбежать на улице – поближе к солнцу, воздуху – продолжению радости. Я оторвала кусочек липкой, сахарной паутинки и бросила его в Рене. Кусочек запутался у неё в каштановых локонах, она охнула и посмотрела на меня острым, материнским взором.

Я уже было захотела извиниться, как она засмеялась ещё больше своим умиротворяющим звонким голосом, а потом потянулась к моей сахарной вате, оторвала такой же кусочек и бросила мне его в волосы.

Детский серебряный смех излился из моей груди, я подхватила свою голубенькую юбчонку и помчалась в сторону выхода. Мама бежала вслед за мной.

Как только я выбежала на зеленую лужайку, лучи солнца начали мгновенно греть мою цвета мела кожу, а сзади меня обхватили за пояс изящные, теплые руки моей матери. Она закружила меня, я ещё сильнее стала смеяться, пищать и визжать от удовольствия, и мамины возгласы вторили моим ощущениям.

Мы грохнулись на землю и полностью погрузились в нежную зеленую траву. Небо было светлым и безоблачным. Только солнце озаряло голубое, божественное чудо.

Приподнявшись на локоть, я увидела, что глаза у моей матери закрыты, рот слегка приоткрыт, а волосы… Это было просто волшебно. Они переливались светло-коричневыми и золотыми оттенками. Такое чувство, что я попала в сказку, моя мать была королевой всего прекрасного.

Волосы казались живыми, можно даже было представить, что они дышали, так мягко они переливались. Мне даже страшно было их потрогать, настолько они напоминали мне дорогое шелковое кимоно по текстуре, которое висело под стеклом в нашем доме, которое отец купил в Японии, пока был в одной из своих постоянных командировок.

Я любовалась картиной, которая предстала передо мной, но волосы вдруг становились все ярче и ярче. Они уже начали обжигать мне глаза. Я больно зажмурилась, потирая глаза своими крошечными кулачками, а когда открыла, то волосы были уже ярко-желтыми…

- Элис, я тебя умоляю, закрой окно! Солнце! Просто невыносимо! – Простонала я хрипловатым голосом, открывая глаза.

Рядом со мной сидела Элис и почитывала книгу. Книга с глухим стуком упала на пол. Подскочив от неожиданности услышать мой голос, она мигом бросилась к окну и затянула его плотными алыми шторами. Комнату покрыл кромешный мрак.

- Ты хорошо себя чувствуешь, Белла? – Поинтересовалась Элис, приближаясь ко мне ближе. Упершись ногами о кровать, она ещё несколько секунд подождала ответ, а когда поняла, что она его все равно не получит, решила лечь рядом со мной. Её большой палец уже на моем лбу. Она медленно проводила им в успокаивающем жесте, словно разглаживала морщины у девяностолетней старушки.

Оторвав свою руку от моего лба, она в панике прижала её к своему рту. Губы задвигались, она что-то говорила. Но вот что…

Интересно, из-за стресса моя кожа может стать такой же вялой и обвисшей, как у моей покойной бабули?..

- Белла, ты меня слышишь? – Элис приподнялась на локоть, и её пронзительный взгляд впился в мои глаза, как будто ища там ответы на свои эльфийские загадки.

Помню, что даже в свои семьдесят лет у бабули Мари была просто идеальная кожа, практически ни одной морщинки, если вспомнить, сколько ей было тогда лет. И получается, если Элис так напряженно сейчас гладит меня по щекам и по лбу, то я так быстро старею?.. А, может, у меня даже появилась седина! О Боже, мне же всего лишь двадцать четыре года!

Видимо, выражение моего лица очень изменилось в тот момент, когда я вспоминала свою вечно молодую бабушку, потому что глаза Элис переходили от непонимания к удивлению, от удивления к беспокойству, а от беспокойства…

Круто слетев с кровати, я направилась в ванную комнату. Там должно быть зеркало. Сон, наверняка говорил о том, что я должна поседеть! Почему волосы мамы стали ярко-золотыми… Точно, этот сон имел знак.

Я добежала до ванной, а Элис мчалась по моим горячим следам, видно озадаченная странным поведением её подруги. А что её так удивляет?! Если бы ей приснился сон, что её темная копна волос станет цвета стали, то я думаю, она отреагировала также. Что может произойти с одним из самых известных модельеров страны, если он узнает, что теперь коронная фишка его коллекций не стиль его изысканных платьев и других побрякушек, а уникальная седина двадцатитрехлетнего дизайнера?.. Я думаю, что она покончила бы жизнь самоубийством. Лично я, не люблю такие кардинальные меры, но знать, что теперь у тебя на голове, все равно надо.

Зеркало.

Вся голова поседела, стала похожа на серебристый пепел.

- Элис, а ведь мне идет, правда? – Сложно было назвать то, что я сейчас сказала вопросом. Скорее всего, это был мягкий приказ, между строк которого легко можно было прочесть ответ: да, Белла, тебе идет седина.

- О чем ты? – Спросила озадаченная Элис. Брови нахмурились, глаза заблестели, руки неровно теребили края рубашки.

Она, что издевается?

- Как тебе мои волосы, по-моему, очень оригинально. – Я склонила голову набок и посмотрела пытливо на неё. Она застыла. Теперь я увидела в глазах Элис то, что не увидела в комнате. Ужас.

- Твои волосы выглядят хорошо, Белла. Их немного расчесать, привести тебя в порядок. Я могу этим заняться…

- Да нет же, - перебила яростно её я. – Я говорю тебе о цвете! Знаешь, всегда, когда я видела седую краску в магазинах, я удивлялась: действительно ли есть люди, которые красят свои волосы в серый цвет, например, в двадцать – тридцать лет. Мне казалось, что это будет просто омерзительно выглядеть. А теперь я понимаю, что оказывается, это может идти. Да, это делает меня красивой… - Промямлила я и направила свой взор снова на свое отражение.

Седая девушка с растрескавшимися губами, темными кругами под серыми глазами. Одним словосочетанием можно было описать её – тусклая бледность.

Почему у меня серые глаза?.. Забавно, меня не удивляет, что у меня седые волосы, но вот глаза… Ведь они никогда не могут поменять темно-коричневую, шоколадную радужку на… серую. Мои глаза и так всегда казались мне невзрачными, а теперь их и вообще было не видно.

Зеркало неожиданно треснуло.

Тихий стон вырвался из моих бледных, дрожащих губ. Как зеркало могло само разбиться, ведь я же ничего не сделала…

Я посмотрела на свои руки. Они были все в мелких порезах. Как это возможно?! Я же ничего не делала!

Я же никому ничего не делала! За что? Что не так, почему просто нельзя про меня забыть, как будто меня и не было вовсе.

Повернувшись к дверному проему, где должна была находиться Элис, я заметила его.

- Каллен?.. – Удивленный вздох сорвался с моих онемевших губ.

Он даже бровью не повел: стоял и смотрел на меня. Словно любуясь своей работой. Он знал, что он сделал это со мной. Он довел меня до такого состояния. И он гордился собой. Да, он гордился – глаза горели этим низким чувством гордыни. Самодовольная кривоватая улыбка появилась на его лице. Надменность, высокомерие, заносчивость. Все в этот момент истекало от него одновременно. Меня бросило в дрожь от этого. Я не видела более страшного человека в своей жизни. Как кто-то, имеющий такую неземную, божественную красоту, может так прогнить до самого корня, лишившись самого человечного - сердца? Почему все, что он творит с окружающими его людьми, сходит ему с рук. Никто не видит за его обворожительной улыбкой его истинное «я» – глаза всех покрываются серой пеленой в его присутствие; все боятся его до того, что кровь леденеет в жилах – их волосы покрываются серебряными нитями от страха; все принимают его отношение к себе – они до посинения – до разбитых в кровь рук - будут убеждать всех, что то, что с ними происходит им подходит, полностью их красит и делает их счастливее.

Я не хочу этого. Не буду мириться. Принимать все, что на меня свалиться за последующие дни. Не буду мирно сидеть и принимать все, что со мной случается. Я буду бороться!

Мы все ещё смотрели друг на друга, а потом по не понятным причинам ухмылка исчезла с его лица, и её заменил недовольный оскал, мышцы все напряглись и он, как будто почувствовав силу, излучающуюся от меня, словно понимаю, что именно я могу его исцелить, угрожающей походкой направился ко мне. Он не хотел расставаться с тем, что нажил не посильным трудом. Он просто не знал другой жизни, а мы всегда боимся неизвестности.

Приблизившись ко мне вплотную, он поднял свою руку, словно собираясь схватить меня за волосы, но как только его тыльная сторона ладони проехалась по моей щеке, я воскликнула:

- Нет, Каллен, нет. Я тебе не позволю. – Я взяла все оставшиеся свои силы в кулак, выбросила его вперед и ударила его в грудь, чтоб оттолкнуть. Толчок был удачным. Видение исчезло полностью – лампочка в помещении потухла, и наступил мрак и тишина.
____________________________________________________________________________________

Нажимаем на Глава 10.2. Сумасшествие. Часть вторая. Psycho.