Глава 1
Идеальное расставание

Мне не удается удержать радостный возглас, когда плотная черная повязка соскальзывает с глаз. Прямо перед нами, подобно горсти рубинов, сапфиров и аметистов, лежит ночной город. Он напоминает одновременно и сказочную грезу, и вид с открытки. Только в реальности этот вид еще более впечатляющий и загадочный. Как умело сделанная аппликация на черном бархатном листе ночи, Чикаго очаровывает, приковывает взгляд. Забыв обо всем, о своих тревогах и переживаниях, я разглядываю сложный узор из светящихся окон и вывесок рекламы. Между темными громадами зданий как цепочки из золота мерцают дороги. Свет от сотен и тысяч фар не ослепляет, когда смотришь на него с такого расстояния, а лишь вызывает восхищение и как будто дарит тепло. Кроме того, сюда не доносится раздражающий звук автомобильных гудков и запахи выхлопов. Возможно, это странно, но пахнет ромашкой и лавандой. Усилиями Джейкоба на крыше одного из небоскребов появился небольшой остров спокойствия и умиротворенности. Наша собственная маленькая территория. Место, где мы можем спрятаться от всего мира, при этом не отделяясь от него и не возводя стен, а продолжая вбирать красоту.

Ощущая крепкие теплые ладони Джейка на своей талии, его твердый подбородок, упирающийся в мое плечо, и покалывающую обнаженную кожу щетину, я думаю о том, что всего пять лет назад, в тот день, когда я приехала в Чикаго, я и мечтать не могла о настолько чудесном вечере. Я была одна, в моей сумочке, спрятанные в потайном кармане, лежали две тысячи долларов. Город напугал меня. После маленького тихого Форкса он набросился на меня подобно стае диких собак. Его краски были слишком яркими, а звуки чересчур громкими. От шума и духоты болела голова. Это вовсе не было похоже на любовь с первого взгляда.

Тем необычнее стоять сейчас на крыше в объятиях любимого мужчины и видеть перед собой мерцание огней любимого города. Вдыхать ставшие привычными запахи и вспоминать, какой пугливой и робкий девушкой я когда-то была.

Повернув меня к себе и припав губами к губам, Джейк делает вечер еще более неповторимым. Когда начинает кружиться голова, и я понимаю, что еще немного - и ноги мои подогнутся от волны сладкой слабости, пробежавшей по телу, мы разрываем объятия. Я позволяю любимому мужчине отвести себя к небольшому столику, установленному чуть дальше от края крыши. Вообще-то я совсем не испытываю голода – того, который способна утолить простая пища, и, несмотря на то, что губы опухли и болят от долгих страстных поцелуев, я хочу еще и еще. Хочу, чтобы мы любили друг друга всю ночь до тех пор, пока первые лучи ласкового солнца не развеют древнюю магию Афродиты, и пока наши тела не лишатся последних сил. Но я понимаю, сколько усилий Джейкоб потратил на то, чтобы организовать ужин: украсить крышу цветами и притащить наверх сотни свечей, найти рецепты, поэтому не хочу его обижать, стремясь исполнять собственные желания.

Подвинув стул, Джейк театральным жестом снимает крышку с ближайшего блюда, а затем проделывает то же с остальными. Для нашего романтичного вечера он приготовил морепродукты со свежими овощами под легким соусом. В центре стола - блюдо с запеченной под ананасами индейкой, а вокруг - красиво сервированные тарелки с закусками: несколькими видами сыра и фруктами. На десерт - покрытые воздушным кремом песочные пирожные. Как завороженная смотрю за тонкой струей золотистого белого вина, пока Джейк наполняет бокал. Глядя мне в глаза, он произносит тост, говоря о том, что благодарен судьбе за нашу встречу, за то, что ему выпало счастье встретиться с самой прекрасной девушкой во всей стране. От его слов мои щеки заливает румянец. Какими бы искренними ни были чувства Джейкоба, до сих пор случаются моменты, когда я ощущаю себя недостойной такого красивого и внимательного мужчины. Я ведь понимаю, что у меня довольно заурядная внешность. Тусклые каштановые волосы, небольшой рост, маленькая грудь и простое лицо, в котором нет ни экзотических, ни обольстительных черт. Я не унаследовала ни спокойной утонченности моей француженки-матери, ни бурного итальянского темперамента отца. У меня нет изящных пальцев Рене, тонких запястий и нежного голоса - разве что моя бледная, плохо переносящая загар кожа: то, что нас роднит, и еще несобранность. Однако то, что у Рене сходит за милую неуклюжесть, для меня превратилось в настоящий кошмар. Я мало знаю людей еще более неловких и чаще попадающих в глупые ситуации, чем я сама. Почему-то практичность в делах, умение вести хозяйство - а ведь после развода Чарли один управлялся с целым домом, даже сам готовил и убирал, пока не сошелся с Эмили Сун – равно как и полицейская сноровка отца мне не передались. Из всего мне достались карие глаза и не самые длинные ноги. Поэтому трудно понять, что нашел Джейкоб в этом непривлекательном наборе генов.

Разумеется, я со своей стороны прилагаю известные усилия, стремясь скрыть недостатки и создать достоинства, которых у меня не так чтобы много. Умело подобранная одежда и макияж, а так же несколько часов йоги в неделю. Здоровая пища и пробежки по утрам. Личный парикмахер и сеансы массажа. Кроме того, желая оставить серую невзрачную Беллу Свон в прошлом, я стала выбирать только яркие вещи, обувь на высокой шпильке, дополняя образ разнообразными украшениями, бижутерией, шарфами, платками, сумочками, перчатками и безумно красивым и таким же безумно дорогим бельем. Возможно, для внешнего вида это было не так важно, но зато придавало уверенности мне самой. Когда на тебе трусики и лифчик от «La Perla» или какое-нибудь восхитительное безобразие от «Victoria’s secret», ты не можешь не чувствовать себя Грейс Келли или Клеопатрой.

И все же Джейкоб был из другого измерения, из высшей касты. С его скульптурным телом, с рельефными мышцами и лицом дамского угодника - свою роль играли черты индейцев, относительно редкие и делающие его заметным в безликой толпе - он мог бы работать моделью. Если бы не маленький рост. Тут мы с ним друг друга идеально дополняли. Хотя было бы ложью сказать, что только этим. Если не брать во внимание различия во внешности, с Джейкобом нас связывало множество общих увлечений и интересов. Не в последнюю очередь любовь к огромным хромированным стальным лошадкам - мы оба сходили с ума по мотоциклам и любили погонять по ночному городу. Вначале Джейк даже не поверил мне, он думал, я придумываю и хочу лишь вызвать его интерес, притворяясь этакой байкершей. Я, если честно, и сама долго не могла поверить в реальность происходящего. Езда на мотоцикле начиналась как попытка придать себе уверенности, но очень быстро переросла в настоящую любовь. Я с удовольствием проводила выходные в гараже, копаясь в железе и перебирая очередной спасенный от утилизации агрегат. Вечером, отложив инструменты и промасленное полотенце, я вскакивала в седло и превращалась в валькирию. Было просто здорово наконец найти единомышленника, того, кто не просто готов мириться с моим неженским увлечением, с моей любовью и закрывать глаза, но искренне разделять ее. Между мной и Джейком было истинное родство душ.
Я смотрю в его темные глаза, в которых пляшут отблески крохотных огоньков от свечей, и понимаю, что готова провести с этим человеком оставшуюся жизнь. Помимо воли, сердце пронзает грустное воспоминание. "С тобой однажды такое было, тогда ты так же была уверена, а чем все обернулось?" Я мысленно трясу головой и прошу темные мысли уйти, сейчас я не хочу вспоминать прошлое. Эдвард, мать его, Каллен не достоин того, чтобы размышления о нем и тех страданиях, что он мне причинил, испортили мое свидание и мое будущее с Джейкобом.



EPOV
- Мистер Каллен? – Круглолицая и розовощекая секретарша склоняется над креслом. – Миссис Браун готова вас принять.

Застигнутый врасплох мужчина неловко вскакивает с места, резкими жестами пытаясь согнать с лица сонливое выражение и одновременно пригладить растрепавшиеся волосы. Пятичасовой перелет, потом ужасный скандал с женой – все это не делает прическу идеальной. Он не спал две ночи подряд, тем не менее, засыпать в приемной у психоаналитика кажется не лучшей идеей. По крайней мере, теперь он думает, что выглядит глупо и, может быть, даже жалко. Впрочем, разве он пришел не для того, чтобы незнакомая тетя его пожалела? Образно говоря, «погладила по головке» и уверила, что все будет хорошо.

Решение записаться на прием к мозгоправу далось ему нелегко, но не так тяжело, как нескончаемые нападки и упреки Тани. Ох нет, знай она меру, он бы еще долго терпел. Но ее обвинения стали совершенно невообразимыми, расцвели пышным цветом. Они были как построенные из воздуха замки. Тем не менее, пытаясь разрушить хотя бы один из них, он чувствовал гранитную твердость каждого из камней, заложенных в основание. Что бы он ни говорил и ни делал, он все говорил и делал не так. Не так, как идеальный герой таниных фантазий. Его вина была поистине ужасна – он не смог стать тем принцем из девичьих сказок, каким она хотела бы видеть своего мужа. Он не дарил ей каждый день цветы, а каждое утро не приносил завтрак в постель. И точно так же каждую ночь не превращал в ночь любви. Что и говорить, если им доводилось проводить ночь в одной постели, он просто отрубался как какое-нибудь бесчувственное бревно, забытое лесорубами на лесоповале. После тяжелого дня, наполненного бумагами, встречами и особенно нервными переговорами он мечтал не о фальшиво-пластиковой красоте тела Тани, он мечтал о том, как… ну да, о том, как уснет и не будет видеть снов.
Ее мечта – идеальный муж, а его – идеальный сон часов на двадцать, а лучше сразу на целые сутки.
Вообще-то его тоже многое в ней раздражало. Неумение слушать, зацикленность только на собственных желаниях и, в конце концов, эти ужасные перестановки, что она сделала в его доме. Вызывающие панику авангардные картины, сплошь острые углы и безжалостный стальной блеск.
Каждая комната под влиянием Тани превратилась в произведение искусства, став достойной обложки интерьерного журнала, но такой же неживой. Он же был не против небольшого беспорядка, пусть несколько вещей всегда валяются не на своем месте, пусть будут нелепые шторы и старый ковер с густым ворсом. Немного истории. Истории их семьи в безликих стенах. Но Таня отвергала прошлое – с непонятной яростью она избавлялась от всего, что не было новинкой и последним писком. Все устаревшее или только готовившееся устареть безжалостно отправлялось на свалку. Не удивительно, что у него появилось чувство пустоты в душе и эта огромная незаполненная пропасть между ними. Она не давала ее заполнить. Или он заполнял ее не тем, чем ей хотелось бы, поэтому она так безжалостно сжигала возведенные мосты – вновь и вновь, как какой-нибудь пироман. Им нужно было найти компромисс. За этим он пришел к психоаналитику. И уснул в удобном огромном кресле.

Его доктор - неплохо сохранившаяся женщина. Ей лет пятьдесят. Но посещение фитнеса три раза в неделю и хороший макияж дают полное право сказать, что выглядит она на сорок. Простой костюм: коричневая шерстяная юбка до середины икры и скромный пиджак с прямоугольными карманами. Волосы уложены в элегантную прическу, так что ни один волосок не выбивается и не нарушает гармонию. Вся обстановка выдержана в мягких бежевых тонах. Светлая деревянная мебель и строгие шелковые шторы на окнах. Свет в кабинете приглушенный. Мягкий полумрак должен бы успокаивать и настраивать на доверительную беседу, но он чувствует, как душа восстает против настойчивого предложения расслабиться. Ему приходится напомнить себе, что он идет на жертву. Пришел сюда для того, чтобы сохранить то, что там еще осталось и подлежит спасению. Убить себя, пытаясь дать шанс их браку. Он делает это в первую очередь ради Римми. Он не должен быть столь малодушным и отступать. К тому же, если он начнет запираться или будет честным наполовину, то какой в этом толк? Да, он не хочет, чтобы эта ухоженная женщина с дипломом престижного колледжа и милой улыбкой – оплаченной им улыбкой – копалась в его душе. По правде говоря, он немного боится того, что она сможет вытащить. Ибо не совсем уж он слепой и догадывается, что бы это могло быть. В любом случае, в каждом человеке живут жуткие монстры. Его душа в этом смысле ничуть не лучше, чем у других.
Доктор очень вежлива и предельно корректна. Ему стыдно, ведь она читает его как открытую книгу и на каждой странице этой книги написано, что перед ним сейчас враг. Он не может расслабиться. Он чувствует себя зверем, загнанным в ловушку. А еще понимает, что другого выхода просто нет, и поэтому злится. Долго рассматривает простые картины на стенах, едва ли понимая, что на них изобразил художник – какие-то грустные сельские пейзажи. Что это – очередная уловка, он должен что-нибудь почувствовать? Эти картинки и то, как он их воспринимает, раскрывают его мысли?

Отвернувшись, он пытается с той же внимательностью изучать стриженый ворс ковра. Но ковер слишком простой – его молочный цвет такой идеальный и равномерный, каким только может быть цвет ковра, и он, сколько ни старается, не находит ни единого пятнышка, за которое можно было бы зацепиться взглядом. Мысленно вздохнув, ему приходится признать поражение. Он пришел сюда не для того, чтобы смотреть на стены или ковер, он должен открыть душу. Но как это сделать?

Психолог мягко, но настойчиво уверяет его в том, что все нормально. Не нужно стесняться своего прихода. Самое главное - осознавать наличие проблемы и быть готовым ее решить. Не стоит бояться и считать, что с ним что-то не так. Люди так устроены - довольно сложно - и порой им бывает нелегко понять самих себя, тем более трудно понять чувства и желания другого, даже если это близкий человек. Очень легко ошибиться, принимая одно за другое. Может потребоваться время и помощь со стороны для того, чтобы разобраться. Он соглашается, по крайней мере внешне, говорит, что согласен и что именно за помощью он и пришел. Но в его голове мерзкий голосок издевательски шепчет: «Болван, ты зря тратишь время. Неужели эта эффектная блондинка сможет помочь?» Пока голос не стал слишком громким, он пытается его заткнуть. Возможно, ему и противно выворачивать себя наизнанку, но женщина-психоаналитик ему нравится, и он не хочет ей грубить или вести себя неподобающим образом. Мужчина вымученно улыбается. Если кто и будет копаться в его нижнем белье – какая мерзкая картинка – то пусть это будет женщина-доктор с мягкими руками, как у его матери, ямочками на щеках и в туфлях за четыре сотни.

Для человека, привыкшего держать под контролем собственную жизнь и собственные эмоции, и для человека, не так давно утратившего способность справляться с капризами жены и ее истериками, он думает, что держится неплохо. Все, что происходит в последние два года, напоминает ему бурный водный поток, срывающийся с горы. Мутная вода, несущая тонны грязи и огромные острые камни. И сколько бы усилий он ни прикладывал, чтобы выбраться на поверхность, ему постоянно кажется, что за краткой передышкой и небольшим глотком воздуха над поверхностью последует новое погружение в зловонную коричневую жижу.

Психоаналитик настроена дружелюбно, всячески показывает, что он может в любой момент уйти. Это не какая-нибудь принудительная терапия, а доверительный разговор. Высказывая постороннему свои мысли, легче отыскать решение. Многим бывает необходимо взглянуть на ситуацию со стороны, проанализировать или, возможно, признаться в чем-то. В общем, они просто беседуют, и самое главное – ему не нужно во всем винить лишь себя.

- Хочу вас кое о чем предупредить. Это весьма распространенная ошибка. Многие думают, что, придя сюда, должны сразу все понять. Но понимание - долгий путь. И он начинается отнюдь не с того момента, когда что-то пошло не так. Отправная точка может быть гораздо дальше. Мы с вами попытаемся распутать непростой клубок, порой вам захочется все бросить, так будет неприятно. К подобному тоже нужно быть готовым.

- О’кей, доктор, я готов. Права, вряд ли я буду готов к этому больше.
- Что ж, замечательно. Излишняя самоуверенность - не лучший признак, хорошо, что вы трезво оцениваете свои силы. Итак, мистер Каллен, не могли бы вы для начала просто рассказать о себе.
- Рассказать? Что именно?

- Что сочтете нужным. Чем вы занимаетесь, какие у вас взгляды, есть ли у вас какие-нибудь увлечения и пристрастия? Возможно, расскажете, о чем думали сегодня утром или что вам приснилось? Какие блюда предпочитаете на завтрак?

Доктор Браун доверительно улыбается. Растерянный и немного сбитый с толку такой постановкой вопроса Эдвард Каллен пытается понять, как поджаренные, с хрустящей корочкой, тосты со сливочным маслом и стакан свежего черничного сока могут помочь ему спасти разваливающийся брак.



Улыбнувшись, я хвалю кулинарные таланты любимого. Злорадно добавляя про себя: «Эдвард никогда не умел готовить. У него вообще были на редкость кривые руки». Ложь, конечно, потому что руки Каллена были... ох нет, я не собираюсь думать о его руках. По крайней мере, сейчас.
- Ты воплотил в жизнь все мои мечты, - говорю Джейку, отложив вилку, накрываю его руку своей ладонью. Как и всегда, кожа Джейкоба пышет жаром, и мне кажется, что я прикоснулась к открытому пламени. Тело пронзает сладостная боль, а от предвкушения кружится голова. Перед мысленным взором проносятся просто фантастические видения.

- Я боялся, что тебе не понравится.
- Нет, Джейк, мне, правда, все очень понравилось. Ты перенес меня в лучшую, невероятную реальность. Хотя для меня и не имеет значения, где находиться, гораздо важнее, что ты рядом со мной.
Я крепче сжимаю пальцы и смотрю Джейкобу в глаза.
- Знаешь, о чем я думаю?

Вопрос не требует ответа, потому что мы явно думаем об одном и том же. Судя по блеску в глазах и тяжелому темному взгляду Джейк, как и я, думает: «Ну вот и десерт, а не пора ли нам спуститься вниз?» Я согласно киваю, отвечая на оба вопроса: и на тот, который прозвучал, и тот, который только подразумевался. Голос в голове, захлебываясь от восторга, кричит: «Пора спуститься вниз и подняться на небеса».

Несмотря на пожирающее пламя страсти, Джейкоб нежен и нетороплив. Он медленно, словно и не было между нами других ночей, словно это первая наша близость, исследует губами и руками каждый миллиметр моего тела. И к тому моменту, когда он оказывается во мне, я едва сдерживаюсь от того, чтобы не умереть, моя душа или что-то внутри меня так и рвется прочь. Хриплое, учащенное дыхание разрывает плотную тишину. Горячий шепот Джейка обжигает ухо:
- Белла, - его губы впиваются в нежную кожу на шее, порождая новую вспышку сладостной боли. В этот момент мне кажется, что прошлое было полно ошибок, что вот она, моя половинка, мое единственное верное будущее - Джейкоб. Но, черт возьми, когда же он сделает мне предложение?

Едва проснувшись, я шарю рукой по кровати. Но под пальцами лишь прохладные смятые простыни. В первую секунду я испытываю удивление, потом обиду и боль. Наконец накатывает испуг. Неужели мне все приснилось, и прекрасная ночь между нами была лишь результатом работы воображения? Пожалуй, это самое жестокое разочарование в моей жизни. Не считая подонка Эдварда и нашего с ним расставания.

Разозлившись на воспоминания о пережитой много лет назад трагедии и своем первом парне, я сажусь в кровати, поджимаю ноги и, словно во мне разом иссякли силы, смотрю на стену. Покрытая светлой зеленой краской, она явно не похожа на стены в моей квартире. Внутри вновь вспыхивает огонек надежды. Как бы там ни было, но прошедшая ночь мне не привиделась. Однако, чем сильнее расцветает надежда, тем сильнее крепнет обида. Джейкоб что, бросил меня? Эта мысль ужасна, она абсурдна, и я никогда всерьез не рассматривала подобный исход. То есть, после определенной черты, которую мы преодолели в наших отношениях, я была уверена в нас и взаимности наших чувств. Я встречалась с Джейкобом четыре года, и в наше время, когда за пару секунд можно перевести миллион долларов с одного счета на другой, а за пару часов сменить несколько часовых поясов и полушарие, четыре года сродни сотням лет. Да у меня и чувство такое, что мы знакомы целый век.

Паника накрывает меня с головой. Теперь я напоминаю не старую женщину, которую оставили последние силы, а маленькую девочку в страшном незнакомом лесу. Мне хочется крикнуть, позвать Джейкоба. Но от страха легкие словно спались, превратившись в пустые мешки. И тут моих ноздрей достигает аромат свежих цитрусовых и запах выпечки. Дверь в спальню бесшумно открывается, на пороге возникает Джейкоб. В его руках огромный поднос, уставленный различными чашками, мисками, плошками. В центре высится ваза с букетом из диких орхидей и фрезий. Два высоких стакана наполнены апельсиновым соком.

Одновременно наваливается облегчение и стыд от собственной глупости. Я не понимаю, откуда вообще взялись в моей голове эти мысли, ведь было же ясно, что Джейк задумал вчерашний ужин не просто так. Он сделал его идеальным и хотел таким же идеальным сделать мое пробуждение. Мое последнее пробуждение в статусе свободной девушки. Правда, я ничуть не огорчусь, когда мою свободу ограничит кольцо на пальце.

Джейкоб замечает странное выражение на моем лице, и оно его изрядно озадачивает. Поставив поднос на кровать, он смущенно смотрит на меня, пытаясь догадаться, что произошло. Я прекрасно его понимаю - утром он оставил совершенно счастливую, мирно спящую девушку, а когда вернулся через час, нашел зареванное чудовище с всклокоченными волосами и текущими из глаз слезами.
- Белла, тебя что-то расстроило? - Джейк осторожно берет меня за руку. Тепло и тяжесть его пальцев, прикосновение его гладкой кожи дарят мне потерянное спокойствие. Я пытаюсь выдавить из себя улыбку.

- Прости, меня, я испугалась, думала, что ты меня бросил. Какая я дура! – Из горла вырывается полузадушенный хриплый смех. Свободной рукой я пытаюсь вытереть слезы.
Почему я всегда все порчу? Вместо того, чтобы вести себя как нормальная девушка, чуть не устроила истерику, да еще без видимого повода. Неужели неудачный прошлый опыт всегда будет заставлять меня оглядываться назад и ждать повторения беды? Неужели я никогда не буду свободна от той раны, что причинил мне Эдвард Каллен?

- Белла, я именно об этом хотел поговорить. Мы давно встречаемся и хорошо знаем друг друга. Достаточно, чтобы понять, каким бы хотели видеть собственное будущее.
Все именно так. Я точно знаю, что хочу состариться рядом с Джейком, и что только его вижу своим мужем. Этого дня я ждала. Ждала того мига, когда наконец-то он сделает мне предложение. Но теперь по собственной глупости этот важный для любой девушки момент будет испорчен моим покрасневшим лицом и текущими рекой соплями. Чтобы дать себе время и успокоиться, я, сделав вид, что не поняла намека, указываю на круассаны, вазочки с вареньем и блюдо с нарезанными на дольки персиками и манго.

- Я страшно голодна, а ты, кажется, неплохо освоился на кухне.
Джейк смущенно молчит, пока я, взяв свежую выпечку, откусываю кусочек. После достаточно бурной ночи и тревожного пробуждения я и в самом деле голодна и помимо воли неромантично набрасываюсь на еду, подобно оголодавшему жителю дикого племени.

- Белла, это решение далось мне не просто. Я все взвесил, и я не могу дальше тянуть.
И почему мужчины такие глупые? Однако Джейк, по-видимому, твердо решил сделать мне предложение именно сейчас и ни секундой позже. Мои красные щеки и опухшие глаза его не смущают. Парни вообще меньше значения придают внешнему виду, им все равно, каким запомнится тот или иной день, и они явно не будут расставлять вазы и всякие безделушки только для того, чтобы картинка приобрела завершенный вид. Но Джейкоб и так постарался. Я не могу сказать, что не готова. Это будет просто неприлично.

Но катастрофы преследуют меня сегодняшним утром. Когда я с помощью сока пытаюсь протолкнуть застрявший в пересохшем горле кусок круассана, то последний попадает в дыхательный канал, вызывая приступ кашля и заставляя мое лицо налиться еще большей краснотой. Джейкоб терпеливо ждет, когда я успокоюсь. В его взгляде проступает почти физическое страдание. Он снова берет меня за руку. Я и сама готова зарыдать от того, как все получается. Но, возможно, потом мы хотя бы сможем над этим посмеяться.

- Белла, я хотел сказать, что мы должны расстаться.
- Я согласна, - заготовленный ответ срывается с языка быстрее, чем я успеваю проанализировать сказанное Джейкобом. Но даже, когда смысл его слов доходит до меня, я не могу сказать ничего больше. Меня как будто в один момент из райского сада перебросили в чужое чистилище.
- Белла, я знаю, что ты со мной согласишься, и что также это понимаешь. Мы не подходим друг для друга и для совместной жизни.

- Джейк, я тебя люблю. - В этот момент моя любовь словно маяк посреди внезапно разбушевавшихся темных холодных волн. Его свет - моя последняя зацепка, последнее, что удерживает мой хрупкий мозг на краю паники.
- Я тоже тебя любил, но разве ты не чувствовала, как наша любовь постепенно исчезает? Уже давно нет тех переживаний, что владели нашими сердцами в первые месяцы, и нет больше притяжения.
- Моя любовь не стала меньше.

Джейкоб смущенно молчит. Он все еще держит меня за руку, но сейчас я не ощущаю тепла, мои пальцы сковал страшный холод. Мое бешено бьющееся сердце постепенно замирает и покрывается коркой льда. В приступе внезапного отвращения я вырываю руку.
- Зачем тогда было все это? Вечер и прекрасная ночь?

От воспоминаний на глаза наворачиваются слезы. Такой контраст, как между черным и белым, жизнью и смертью. Вчера все было похоже на сказку, а сегодня - на кошмар.

- Я не хотел, чтобы ты помнила только плохое, и подумал, что наша последняя ночь сможет смягчить расставание. Пусть твои последние воспоминания обо мне будут светлыми. Мне не хотелось бы всяких там скандалов и разных некрасивых сцен. Ну ты понимаешь, о чем идет речь. Женщины, как правило, очень эмоционально реагируют на подобные перемены в жизни.

Я пораженно молчу. Для него наш разрыв - всего лишь перемена в жизни? Как сменить имидж или купить новый мотоцикл? То, о чем говорит Джейкоб, кажется мне чудовищным. Словно желая меня добить, он смущенно добавляет:
- Я прочитал статью о расставаниях в женском журнале.

Неужели такое советуют в женских журналах? Там, должно быть, работают садисты или просто придурки. Или и то, и другое, то есть там работают мужчины.
- Еще я спросил совета у своих приятелей.
О нет, чаша моего унижения никогда не будет испита до дна, похоже, некоторые сосуды бывают-таки бездонными.

Мысль о том, что Джейк обсуждал меня с другими парнями, и что они, сидя в каком-нибудь модном баре, выпивая коктейли и беззлобно посмеиваясь, полусерьезно, наполовину в шутку, придумывали и придумывали каждый шаг этого представления, мне невыносима. Мое сердце разбито, и я чувствую себя жалкой. Побитой собакой. И я не хочу больше видеть Джейкоба. Собрав остатки мужества, я прошу его уйти. Он, как мне кажется, с радостью соглашается. Схватив с подноса булочку и несколько долек ароматных фруктов, Джейк уходит. Какая жалость, что расставание и боль для меня теперь приобретут запах персиков и манго.

Автор: Bad_Day_48; бета: amberit