Прослушивание нашей последней сцены оказалось жестоким. Жестокими были не те, кто слушал, а сам процесс. Чудо, что как мы, так и наши учителя остались довольны нашим выступлением за то короткое время, что мы действительно провели на сцене. Все остальное время, почти пять часов, мы болтались по кампусу, ожидая, ожидая и ожидая.

Предполагалось, что каждый появится на сцене два раза за день. Два раза за пять часов, примерно по две минуты каждый. Большую часть времени все тусовались вокруг самой большой комнаты в кампусе, где нас всех собрали. Мы с Розали забились в дальний правый угол помещения, обложившись текстами, ай-подами, ноутбуками, пледами, школьными сумками и прочим барахлом.

И такой должна была быть вся неделя. Я начала бояться, что моя любовь к моему занятию уменьшится, но отмахнулась от этой мысли. Меня мало интересовало все, что не включало в себя Эдварда. Мне нужно было научиться отвлекаться от этого и прийти в норму.

Около пяти вечера мы, наконец, освободились, все вышли наружу и застыли на месте. Шел дождь! Похолодало и потемнело, что странно для Калифорнии, ведь сейчас здесь не дождливый сезон. И, хотя это не было такой уж большой проблемой, на дождь мы не рассчитывали.

Мы быстро поехали домой, всю дорогу возбужденно болтая о приезде Эсми и Карлайла этим вечером.

Мы поднялись к нашей квартире и натолкнулись на стену вони. Серьезно, тут пахло грязными носками, скисшим молоком и… плесенью.

Элис первая заскочила внутрь, тут же заорала, выбежала из гостиной и умчалась на кухню. Мы с Розали застыли на пороге, наблюдая за ее метаниями и не решаясь заходить дальше.

— На полу вода! — Элис сбросила носки и откинула их подальше. — Я словно стою в большой луже.

При дальнейшем изучении ситуации выяснилось, что стоки на террасе забились, поэтому вода просачивалась в гостиную в течение пяти-шести часов, намочила ковер и, без сомнения, стала причиной появления плесени.

Я зажала нос, потому что больше не могла выносить вонь. Мы все сняли обувь, носки и закатали до колен джинсы, а теперь плюхали по гостиной, пытаясь спасти вещи. На полу разлилась огромная лужа, и каждый наш шаг вызывал всплески на ковре, настолько он промок.

Двухместный диванчик не пострадал, его спасло виниловое покрытие. Нам с Роуз пришлось напрячь все силы и почти десять минут выталкивать его в нашу комнату (выяснилось, что спальни остались сухими). Элис стояла на стуле и отказывалась слезть. Ее так ужаснула мысль, что под нашим ковром разрослась плесень, что она залезла на единственное сухое место в пределах десяти шагов – стул. И теперь застыла там, наблюдая за тем, что делали мы с Роуз.

Мы передвинули в комнату Элис круглое кресло и водрузили Берту поверх него, раз уж она была достаточно легкой. Остальные вещи в комнате не пострадали, и мы переместились на кухню, чтобы обсудить дальнейшие действия.

— Мальчики. Это лучший наш выбор, пока мы не свяжемся с владельцем квартиры, — сообщила Роуз, закрыв сотовый после четырех попыток дозвониться до владельца.
— А если Карлайл и Эсми уже приехали? Стоит ли беспокоить их?
— Белла, родители гораздо лучше справятся со всем, чем мальчики, так что будем надеяться, что они уже приехали, и мы сможем побеспокоить и их! — засмеялась она. Я улыбнулась. — Мы должны здесь все убрать, не можем же оставаться в болоте. – Роуз махнула рукой в направлении воняющей гостиной. Я кивнула, соглашаясь.
— Мальчики и родители. Пошли. — Я показала на дверь, и мы направились к ней.
— Подождите! А как же я? — захныкала Элис со стула, озабоченно глядя на нас.
— Слезай и пошли, — не поворачиваясь, бросила Роуз.
— Фу-у! Никогда! Я не пойду больше по этому болоту. У меня уже испортились носки, а теперь я чувствую, как по ногам расползается семнадцать видов грибков. — Элис грустно посмотрела на нас, скорчив рожицу.
— Ну и прекрасно, Элис, оставайся в своем безопасном месте, а мы направим к тебе спасателей, — засмеялась я, оставляя дверь открытой, чтобы дать приток свежему воздуху. Мы пошли к квартире мальчиков.

Мы открыли их дверь и обнаружили, что Эдвард и Джаспер играют в «Хало». Похоже, Эдвард выигрывал, и парни были так поглощены игрой, что даже не заметили нашего прихода.

— Джаспер, я в тридцать шестой раз подряд убиваю тебя. Грустно, братец, — начал фальшиво успокаивать Эдвард, делая последний выстрел и заканчивая игру. Он выглядел очень довольным собой, но он обычно выигрывал, как только получал шанс поиграть. Хотя при этом продолжал злорадствовать.
— Ты сейчас похож на Беллу, когда она один-единственный раз выиграла у меня. Вы, ребята, странные, — озабоченно посмотрел на брата Джаспер.
— Белла побила тебя? Когда? И с каким счетом? — довольно спросил Эдвард, что вызвало и у меня приятные чувства.
— С большим, поверь мне. Думаю, Джаспер даже заплакал, — самодовольно заявила я, делая заметным наше в Роуз присутствие.
Парни подпрыгнули, услышав мой голос, и Роуз засмеялась. Эдвард улыбнулся. Джаспер игриво закатил глаза, и они оба встали нам навстречу.
— Вы что, вино давили? — спросил Джаспер. Они оба глазели на наши голые ноги и закатанные штаны.
— Нет, мы высушивали болото, — ответила я, прислоняясь к косяку. Роуз хихикнула и застонала.
— Что? — переспросил Джаспер, выключая телевизор.

Теперь заговорила Роуз.

— На террасе забились стоки, вода просочилась в нашу гостиную, и теперь там болото. Спальни сухие, но везде теперь ужасный запах.
— Девочки, вы можете остаться здесь, пока все не высохнет. Нельзя же жить в воде, — предложил Эдвард, улыбнулся нам обеим и проводил нас на кухню.
— А ваши родители? — спросила я. — Они тоже тут останутся? Тогда в квартире станет чересчур людно.

Джаспер пожал плечами и пояснил:
— Не совсем. Эммет и Роуз и так все время проводят в его постели, хотя, наверное, спать — это нечто новое для них, — хитро улыбнулся он. Роуз недовольно пихнула его. Джаспер замолчал, потом посмотрел на нее взглядом, сообщавшим: «Это же правда», — и продолжил:
— А мы с Элис удобно поместимся на моей кровати… и если вы двое что-нибудь придумаете, то все будет в порядке. — Последняя часть вышла неловкой, так как Джаспер вспомнил, что у нас с Эдвардом официально нет отношений, и виновато посмотрел на нас.
— Да все нормально, я могу просто взять фен и остаться в нашей комнате, — показала я на Роуз и скривилась, вспомнив о запахе. Но мне не хотелось никому доставлять неудобств, так что как-нибудь выдержу.
— В этом нет необходимости, — укоризненно посмотрел на меня Эдвард, словно я собиралась ночевать на улице. — Родители займут мою комнату, так как там единственная нормальная кровать, а я планировал лечь на диване. Ты можешь устроиться там, а я лягу на пол, — ободряюще улыбнулся он, но в ответ скривилась я.
— Ты же знаешь, что я не приму твоего предложения, Эдвард, — строго посмотрела я.
— А в конце концов так и будет, Белла, — ухмыльнулся он, скопировав мой тон.
— И смысла нет спорить, потому что других вариантов нет. — Он был доволен собой, и, если бы не был так хорош, я бы смогла еще противостоять ему, но в конце концов он всегда побеждал.
— Поговорим об этом позже, — закончила я, но он не воспринял всерьез мое предложение.
— А где ваши родители? — вдруг вспомнила Роуз. — И Эммет?
— Эммет встречает их в аэропорту, пока мы с вами разговариваем, — с улыбкой ответил Джаспер. — Я как раз собирался зайти к вам и проинструктировать Элис о завтрашнем походе по магазинам с моей мамой, но Эдвард отвлек меня игрой. — Тут меня ударила мысль.
— Элис! Мы же оставили ее на стуле! — Мы с Роуз рассмеялись.
— Что? — озабоченно спросил Джаспер.

Роуз взяла его за руку и вытолкала за дверь, а мы с Эдвардом пошли за ними.

— Элис отказывается слезать на ковер, потому что не выносит мысли о плесени. Ее осенило на половине пути через комнату, так что она залезла на стул и не желает слезать. А мы не желаем поощрять ее глупости, но пообещали прислать спасателей.

Джаспер закатил глаза, слушая все это, но не удивился.

Мы повернули за угол коридора, ведущего к нашей комнате, и стена вони, ставшая еще интенсивнее, остановила нас четверых. Сейчас в коридоре, в добрых восьми футах от двери, он казался невыносимым.

Эдвард прикрыл рукой нос и защищающее обнял меня второй, прижимая к себе.

— Я ни за что не разрешу тебе остаться здесь на ночь, упрямая глупышка. — Он сурово посмотрел на меня, качая головой. Я засмеялась, видя, как он опять вошел в режим защитника без видимой причины.

Мы подошли к двери. Элис сидела на столе, зажав рукой нос и рот. Увидев Джаспера, она немедленно вскочила.

— Джаспер, спаси меня! — она протянула к нему руки, подпрыгивая на месте.

Мы зашли на кухню, где было безопасно, и Джаспер закатал джинсы, чтобы спасти несчастную Элис с ее островка в болоте.

Он подошел к ней, и она прыгнула на его спину. Джаспер отнес ее на кухню, а Элис все время хихикала и целовала его лицо, куда могла дотянуться.

— Спасибо, что спас меня! Ты единственный, кто достаточно сильно любит меня! — Она показала нам с Роуз язык. Мы только фыркнули в ответ.
— В любое время, мэм, — пошутил Джаспер, притворяясь, что снимает с себя невидимую шляпу, чем опять вызвал взрыв смеха.

После этого мы услышали, как кто-то в холле выдал:
— Какой черт помер здесь?

А потом очень приятный женский голос произнес:
— Эммет Каллен, следи за своим языком, когда находишься рядом со своей мамой.

Глаза Эдварда и Джаспера просветлели. Мы побежали за ними в коридор, и обнаружили там Эммета, который вел своих родителей по нашему ужасно воняющему зданию.

Эдвард и Джаспер поприветствовали своих родителей, а затем ждали, когда они представят нас.
Их родители были невероятно красивыми людьми. Эту семью явно бог благословил генами красоты. Я немедленно почувствовала себя неполноценной, потому что не могла сравниваться со всеми стоящими поблизости людьми.

После обмена именами Карлайл предложил, чтобы мы переместились в более удобное место, так что мы быстро перешли холл и вернулись в квартиру мальчиков.

Эммет занес багаж родителей в комнату Эдварда, где они будут ночевать. Мы все разместились в гостиной, и Розали объяснила нашу проблему, чтобы мы могли придумать план справиться с ней. В итоге решили, что надо найти все возможные вентиляторы и включить их в гостиной, чтобы воздух и вонь не застаивались, а потом сделать все возможное до появления хозяев.

— Очевидно, в этом болоте вам надо провести как можно меньше времени, — Карлайл улыбнулся взрослой версией фирменной потрясающей улыбки Калленов, называя нашу пострадавшую квартиру новой кличкой. Он научил нас, как действовать с момента обнаружения плесени. — Возьмите только то, что вам требуется для школы, и ничего больше. С плесенью могут прийти заболевания, распространяющиеся по воздуху, поэтому, пока ковер не поднимут и под ним все не вычистят, никто не должен оставаться там дольше, чем необходимо.

Карлайл вел себя как Добрый Папочка Доктор, оглядывая нас всех, и разработал Протокол Избавления от Болота.

— Мы с мальчиками поставим вентиляторы и закроем окна на террасе, так что, если опять пойдет дождь, ситуация не ухудшится. Потом мы принесем что-нибудь поесть и подумаем, как устроиться на ночь.
— Это мы уже решили, — ответил Эдвард отцу и посмотрел в мою сторону с легкой ухмылкой. Я сжала руки и отвела взгляд, и тогда ухмылка превратилась в широкую улыбку.

Мы вместе вернулись в нашу квартиру и вышли на террасу, встав у стены, выходящей на задний двор, пока ребята принялись за дело. Джаспер, Эдвард и Карлайл расставляли внутри вентиляторы и переносили некоторые вещи в сухие зоны. Эммет был с нами на террасе с большой шваброй, разгоняя воду и пытаясь немного подсушить ее.

Я взяла скейт Эдварда, чтобы покататься на небольшом дворе, где не могла причинить особого вреда. Элис тоже захотелось, и я взяла ее за руку и придерживала, так как для нее это был первый раз. Эдвард с гордостью следил за нами.

Роуз твердо придерживалась своего правила не кататься на скейте, она прислонилась к стене террасы и расспрашивала Эсми об их полете и прочей ерунде. Эммет внезапно начал напевать «Chim Chim Cheree», милую песенку из «Мэри Поппинс», пританцовывая вместе со шваброй и разбрызгивая воду.

Эсми и Роуз взвизгнули, когда до них долетели капельки воды во время одного из наиболее сложного па, и одинаковым голосом одновременно заорали:
— Эммет Каллен!

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись, как и все остальные. Эммет пробубнил:
— Прости, мам, прости, Роуз, — и вернулся к молчаливому протиранию.

Потом мы все переместились в квартиру мальчиков, приняли душ, переоделись в сухую одежду, выжившую после пребывания в болоте, и решили пойти куда-нибудь поужинать.

Мы с Эмметом быстро убедили остальных, что «Байя Фреш» — идеальный выбор для обеда, и в решили пойти по лестнице, чтобы не проходить по ужасно воняющему коридору на пути к лифту.
Вечер прошел весело. Мы прошли в кафе, находившееся всего в нескольких кварталах от нас, и Эсми и Карлайл настояли, что оплатят еду. Это очень напоминало настоящий семейный обед. По крайней мере, для меня, как для единственного ребенка в семье.

Эммет заказал для себя три огромных порции и вызвал приступ смеха, когда начал есть огромный помидор как яблоко.

— Эммет, этот помидор — часть украшения стола, вместе с сальсой. Ты в курсе, что на это только смотрят, а не едят? — спросил Джаспер, когда его брат сделал первый укус.
— М-м-м, — улыбнулся Эммет, и томатный сок потек по его подбородку. Все рассмеялись, когда Роуз справа и Эсми слева одновременно начали протирать его лицо салфетками.

Они посмотрели друг на друга. Эсми заметила:
— Давай, Роуз. Так хорошо знать, что я могу передать свои обязанности тому, кто знает что делать.

Тепло разлилось по лицу Роуз. Она улыбнулась в ответ и обернулась к Эммету, который весь перепачкался в помидоре. Можно сказать, что Роуз была очень обрадована одобрением Эсми. Я никогда не видела у нее более счастливого выражения.

Мы с Эдвардом практически разделили свою еду. Мы сели рядом, смотрели, что заказывают остальные, и таскали еду из тарелок друг друга. Наконец, Эдвард сказал: — Подожди, — отвел мою руку и положил мой буррито и свои начос в одну тарелку, поставил ее между нами, протянул мне вилку и улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ и позволила своей внутренней двенадцатилетней девочке насладиться тем, что мы разыгрываем классическую сцену со спагетти из «Леди и Бродяга».

Во время еды все мы, девочки, получили шанс рассказать о нашей жизни, семьях, школе и том, как мы все собрались здесь. Мы описали то, как встретились друг с другом и мальчиками, и много смеялись, вспоминая тщательно разработанную игру в «достань соседа», и вечеринку, и очень смешное начало наших отношений и дружбы.

Эсми и Карлайл обнаружили, что все наши истории хороши, хотя Карлайл был больше впечатлен игрой.

— Кто это предложил? — гордо спросил он, разглядывая лица своих сыновей и по какой-то причине останавливаясь на Джаспере.
— Эдвард, — отозвался Джаспер, поднимая обе руки в защитном жесте.
— Эдвард Энтони? Это ты предложил проникнуть в квартиру этих милых девочек и разгромить ее? — драматическим голосом поинтересовалась Эсми, хотя видно было, что она скорее веселится. Карлайл тоже выглядел удивленным.
— Я еще не встречался с ними и не знал, что они такие милые! Плюс это они начали громить квартиру, — защищался Эдвард, глядя прямо на меня. Я невинно посмотрела в ответ.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь и почему смотришь прямо на меня, — подыграла я.
— Правда? — Эдвард наклонился ближе ко мне. — Если я правильно помню, это ты подвергла меня риску, когда три раза подкралась и открыла нашу стеклянную дверь в час ночи. И, кажется, позже я слышал, что это твоя идея. — Он приблизился ко мне, и я ехидно улыбнулась в ответ. — Я так и не наказал тебя за это.

Момент был слишком чувственным. Я видела, как в глубине его глаз разгорается огонь, и чувствовала, что в моих происходит то же самое. Для меня всегда было риском смотреть на него, пусть даже самое малое время, без исключений. Надо было сказать в ответ что-нибудь остроумное, но шанса мне не дали.

— Надеюсь, остальные понимают, о чем вы говорите, — весело нарушил наш обмен взглядами Карлайл. Повернувшись, я увидела, как молча заходятся смехом Роуз и Элис, а Джаспер и Эммет близки к тому же.

Я сразу же сильно покраснела. Мы опять ушли в наш общий мир под взглядами всех сидевших за столом. Вообще это уже становилось нормой, только вот с его родителями я не знала, как реагировать на такое. Эсми, кажется, выглядела веселой и мило улыбалась мне, а потом кинула на Эдварда взгляд, значение которого я не могла разобрать. А Карлайл смеялся, потому что Джаспер рассказывал ему историю о стеклянной двери.

— И не беспокойся, пап, они такие все время. Уходят в свои личные разговоры и забывают обо всех остальных, — пояснил он то, что произошло между мной и Эдвардом, бросая на нас хитрый взгляд.

Эсми решила, что пора собираться домой. Мне захотелось обнять ее за то, что она перевела тему. Мой румянец становился сильнее от каждого взгляда.

Я глянула на Эдварда, но он на меня не смотрел, хотя и выглядел довольным собой.

Мы двинулись было домой, но задержались на улице. «Байя Фреш» расположен на голливудском бульваре прямо напротив торгового центра и кинотеатра «Кодак». В это время здесь все заполнено бурлящими толпами народа, начинающими свою голливудскую ночную жизнь.

Мы остановились в трех домах от кафе, где играл на гитаре парень. Джаспер сразу начал облизываться на нее. Парень не выглядел оборванцем. Скорее, это был студент института музыки, который вышел поиграть на улицу.

Джаспер начал помогать ему настроить гитару для песни, которую тот хотел сыграть, и, в конце концов, отобрал ее и заиграл сам. Парень, которому принадлежал инструмент, стоял рядом, улыбался и пел, на удивление хорошо, песню Джета «Are You Gunna Be My Girl». А потом он достал бубен и протянул его Элис, которая начала рядом с ним пританцовывать.

Вдруг Карлайл взял Эсми под руку и начал танцевать с ней в середине тротуара. Это смотрелось так мило, и я заметила, как сильно они любят друг друга. По тому, как они улыбались и обнимали друг друга, пара походила на новобрачных. Любовь, глубокая и крепкая, витала в воздухе вокруг них. Связь между ними ощущалась в каждом прикосновении, каждом взгляде и каждой улыбке.

Я не могла контролировать рвущуюся на волю улыбку, глядя, как они смеются, танцуют и поют вместе. Элис начала обходить их кругом. Эммет буквально поднял Роуз на руки и закружил ее, вынуждая вскрикнуть и закинуть ему на шею руки.

Я ощутила, как теплая рука обняла мои плечи, и улыбнулась, вдохнув слабую нежность, задевшую мои чувства.

— Тебе они нравятся? — тихо спросил Эдвард мне на ухо, наблюдая вместе со мной за родителями.
— Конечно! Мне они очень нравятся! Они еще лучше, чем мне казалось, глядя на их фото или разговаривая по телефону, — улыбнулась я. Тихий смешок сорвался с его губ.

Мы еще постояли, глядя, как другие танцуют, а потом меня осенило.

— Твое второе имя Энтони? — Эдвард повернулся ко мне.
— Ну да. А я не говорил? — Мы оба растерянно посмотрели друг на друга.
— Вроде бы нет. — Странно. Мы никогда не скрывали друг от друга такие простые вещи. Мы оба пожали плечами, потом Эдвард чуть притянул меня к себе, я все равно это почувствовала.
— Красивое имя, — заметила я и улыбнулась, когда обдумала свои слова.

Он усмехнулся.
— Спасибо?

Тут я засмеялась тоже, потому что как еще реагировать на комплимент твоему имени?

Он опять наклонил ко мне голову, на этот раз еще ближе, и я ощутила его дыхание на своей щеке и ухе.

— Смешно, что мы знаем друг о друге столько личных мелочей, но пропустили что-то такое простое вроде среднего имени, — серьезно проговорил он, но мы оба рассмеялись, осознав это. — Это то, что мне нравится в нас, Белла. Не имеет значения, как много нам кажется, мы знаем друг о друге. Ты каждый день удивляешь меня какой-нибудь мелочью, о которой я раньше не слышал. Не хочу, чтобы это прекращалось.

Это было так мило, что мне хотелось или запрыгнуть на него, или заплакать, или упасть в обморок. Может быть, все вместе.

Секунду я концентрировалась, чтобы оставаться в сознании и загнать назад слезы, и посмотрела на него, просто сказав:
— Мне тоже, Эдвард.

Мы опять потерялись в нашем мире. Элис, наверное, заметила это, потому что быстро приблизилась к нам и утащила на импровизированный танцпол в центре тротуара, потрясая бубном.

Эсми и Роуз теперь танцевали вместе, и Элис подтащила меня к ним. Эдвард ушел к парню — собственнику гитары, который теперь достал сдвоенные барабаны. Эммет уже завладел самым большим, а Эдварду достался второй, прекрасно поддерживающий ритм. Клянусь, что он мог бы заиграть на любом инструменте, оказавшимся перед ним, если бы захотел.

Мы закончили песню, смеясь, играя, танцуя и подпевая вместе, и заметили, что вокруг нас уже собралась небольшая толпа. Мы наклонились и получили в подарок аплодисменты.

Мы все ввосьмером смеялись, направляясь домой. Элис и Эммет продолжали петь, подбадривая остальных. Примерно на половине пути до дома Эммет закружил Элис вокруг себя, без малейшего усилия пронеся ее оставшуюся часть пути.

Добравшись до квартиры, мы вбежали в нашу квартиру, достали пижамы и поскорее удрали от ужасного запаха.

Переодевшись для сна, мы собрались в гостиной и слушали Карлайла, рассказывающего, как он в молодости жил в Италии. Мне всегда хотелось путешествовать и увидеть красоту стран и городов, точно как он рассказывал. Я поймала себя на мысли, что все его истории — как самая занимательная книжка, из которой ни слова не хочется упустить.

Мы уже решили в классической манере посмотреть кино, и мальчики предложили выбрать фильм Эсми. Она выбрала «В тылу врага», который ни она, ни я еще не смотрели, но были уверены, что нам понравится. Мы могли посмотреть хоть «Кино улицы Сезам», я была уверена, в такой компании мне понравилось бы что угодно.

После того, как мы выбрали кино, Эдвард пришел к выводу, что нам требуются снеки. Эммет предложил шоколадные кексы, и Эсми ушла на кухню вместе с Эдвардом, чтобы помочь ему. В конце концов, это она когда-то научила его их готовить. А пока мы ждали, Элис включила музыку и предложила потанцевать, чего мы не делали все вместе уже некоторое время.

Когда началась «Dancing Queen» группы АВВА, никто не смог удержаться от смеха. Эммет начал петь каждое слово громким фальцетом. Он пытался изобразить королеву танцев, хотя и пытался несколько раз качнуться в танцевальных движениях. Инициативу перехватили его отец и Джаспер, и явно превосходили в этом Эммета. Это зрелище я никогда не забуду.

Я постоянно обращала внимание на Эдварда и Эсми, пока мы танцевали. Так мило, что Эдвард близок со своей семьей, а видеть его со своей мамой — неотразимое зрелище. Я внутренне засмеялась, осознав, насколько это «девочковое» — видеть хорошие отношения мальчика и его мамы и умиляться им. Они смешивали и взбивали вместе, и часто Эдвард брал маму за руку и вращал ее вокруг себя, подпевая.

В конце концов, они поставили кексы в духовку, и мы все стали ждать их приготовления, восстанавливая силы и дыхание после песен и танцев. Сегодня вечером мы определенно были танцевально-музыкальной группой.

Я заметила, что Эсми наклонилась к Эдварду и что-то тихо сказала ему. Он чуть кивнул, затем провел ее в их спальню и закрыл дверь.

Конечно, мой мир не изменился, как в прошлый раз, когда я видела, как Эдвард закрылся в спальне с женщиной, но все же это выглядело странно, ведь всего две минуты назад они танцевали и готовили на кухне.

И не выходили до тех пор, пока звонок не оповестил, что кексы готовы. Эммет немедленно вскочил с пола, где сидел с Розали, и помчался к духовке с громким криком: «Кексы!» — что было больше похоже на «Победа!».

Дверь спальни Эдварда открылась, и Эсми показалась на пороге. Она улыбнулась мне, прошла мимо меня, и это значило больше чем просто милый жест. Не могу сказать, что еще это означало… она слишком быстро миновала меня.

— Эммет Каллен, отойди от кексов! — Она подбежала к сыну и отбросила его руки от духовки. — Ты не получишь угощение, пока его не разделят на всех.

Мы тихо рассмеялись, потому что она хорошо знала сына. Эммет обиженно фыркнул, но остался на кухне и следил, как мать достает кексы из духовки и ставит их на стол.

В этот момент из комнаты вышел Эдвард. Что-то было не так. Его глаза.

Это «не так» не касалось эмоций. Я бы вскрикнула, будь это так. Изумруды, всегда сверкающие, сейчас словно затуманились. И еще легкий румянец…

Она плакал! Я была точно уверена, что единственная заметила это, потому что уже хорошо его изучила, и отличия были слишком заметны. Ну, я и, конечно, Эсми, даже если бы она не находилась с ним в комнате, когда все происходило.

Он посмотрел на меня и улыбнулся. Надо признать, что мое беспокойство по поводу его слез слегка уменьшилось при виде его кривоватой улыбки, которую он всегда адресовал мне. Она всегда успокаивала. Я очень боялась, что опять потеряю его, даже намека на это. Но, увидев мою любимую улыбку, за которой скрывалась грусть, я поняла, что он не уйдет, как в прошлый раз.

Я положила ладонь на его руку, наклонила голову и одними губами спросила:
— Все в порядке?

Он кивнул, наклонился ко мне и прошептал:
— Позже расскажу.

Он повел рукой так, чтобы взять мою ладонь, сжал ее, а потом присоединился к матери, помогая ей удерживать Эммета на безопасном расстоянии от кексов.

— Я просто хочу попробовать, чтобы убедиться, что они подойдут для всех! — умолял мать Эммет с глупой улыбкой.

Роуз нахмурилась. Карлайл расхохотался, я улыбнулась, а Эсми и Эдвард удивили меня одинаковыми выражениями лица. Потрясающе, как эта семья может казаться совершенно разными людьми, но в какой-то момент вы видите двоих из них вместе, и сходство просто поражает.

— Да, конечно. Один кекс, Эммет? — фыркнул Эдвард.
— За кого ты нас принимаешь? — со смехом спросила и Эсми. — Эммет, ты подождешь, как и все остальные. — Она сверкнула торжествующей улыбкой и указала ему на гостиную.
Эммет, наконец, разочарованно вздохнул, ушел к Розали и плюхнулся на пол рядом с ней.

Все разделили кексы, и Эсми начала ругать сыновей, когда заглянула в холодильник за молоком и ничего там не нашла. Плохие привычки, нездоровое питание и все такое.

— А они всегда берут его у нас, — пояснила Роуз, повернувшись к Эсми. — Что сильно мешает нашим привычкам к здоровому питанию, потому что нам молока не остается!

Мы все засмеялись, и Эсми опять принялась ругать мальчиков, теперь за заимствование нашего молока. Эдвард смеялся и шутил вместе со всеми, и его глаза, наконец, прояснились, так что я почувствовала себя лучше, однако продолжала следить за ним.

Когда все получили свои снеки для фильма (Эммет ухватил себе два кекса, но подождал, пока их раздадут остальным) Эсми присоединилась к Карлайлу на спальном мешке. Парни сидели на полу, а мы с Эдвардом устроились на диване.

Я приподняла плед, которым укрывалась, чтобы Эдвард, как обычно, мог залезть под него. Сев рядом со мной, он скрестил ноги и поставил на колени свои кексы, приступая к лакомству. Когда началось кино, он посмотрел на меня и опять улыбнулся моей особой улыбкой, сделавшей меня счастливой.

Однако он сидел более напряженно, чем обычно. И опять же, в этом не было ничего очевидного. Просто я хорошо знала, каким естественным он был. Ни его глаза, ни улыбка, ни речь не выдавали ничего странного, но что-то плохое произошло. А если не плохое, то отличающееся от обыденности. Я не боялась, просто любопытничала. Я вернула внимание к фильму и решила не дергаться, раз он сказал, что расскажет позже. Возможно, вечером, когда мы будем наедине.

Вскоре все пошло так, как и должно было идти.

— Тебе нравится? — тихо спросил меня Эдвард, наклоняясь и показывая на кекс в моих руках.
— Такой же вкусный, как и в прошлый раз, — улыбнулась я.
— Хм. Я всегда думал, что они вкуснее, когда мне помогает мама, — пожал он плечами и улыбнулся с закрытым ртом, потому что сунул туда большой кусок кекса и стал похож на хомячка с раздутыми щеками. Я засмеялась, не в силах сопротивляться, и быстро хлопнула по ним ладонями. Глаза Эдварда расширились, и он схватил меня за запястья, но слишком поздно.

Его рот раскрылся, и из него вылетели куски кекса, упав на меня. Я со смехом быстро дернулась назад, осознавая, что моя шутка плохо окончилась.

Он не отпускал мои запястья, смеясь вместе со мной.

— Ты плохо подумала, да? — через смех спросил Эдвард.

Я покачала головой и немного надулась в знак своей ошибки.

Он засмеялся еще сильнее и начал вытирать мне щеки салфеткой, убирая крошки кекса.

— А что, ты думала, произойдет? — все еще смеясь и вытирая меня, он посмотрел осуждающим и жалеюшим взглядом.
— Не знаю. Но ты выглядел таким смешным, — засмеялась я при воспоминании о его надутых щеках.

Он усмехнулся:
— Ты считаешь, я выглядел смешным? Это не я оказался с крошками кекса на лице.
— Благодаря тебе! — говоря это, я смахнула ладонью оставшуюся на лице крошку ему в физиономию, вызывая приступ смеха. — Теперь мы одинаковые!

Я со смехом отстранилась. Эдвард, с прилипшими крошками кекса, сердито смотрел на меня. Пока он сидел, застыв как камень, самая большая крошка отвалилась и упала ему на руки, сложенные на коленях. Все происходящее веселило само по себе, и я чуть не потеряла сознание от хохота, когда он решил действовать.

Эдвард взял недоеденную половину кекса и кинулся ко мне в попытке размазать его по моему лицу. Я успела отклониться. Мы оба хохотали в голос, а я еще визжала, требуя от него остановиться.

Но он все-таки смог растереть кекс по моему лицу, и только тогда удовлетворился и перестал на меня нападать. Мы сели, восстанавливая дыхание после смеха и вытирая лица салфетками.

Только когда смех Эдварда затих, я осознала, как тихо вокруг. В этот момент я смотрела на ладони, которые очищала, прекратила работать салфеткой и огляделась. Телевизор был поставлен на паузу, и шесть человек в комнате пялились на нас.

Элис и Джаспер прижимали ко рту руки и переводили взгляды то на нас с Эдвардом, то на Карлайла с Эсми.

Роуз с гордой улыбкой смотрела на меня. А вот Эммет не сводил глаз с упавших кусочков от кекса Роуз, по одному отправляя их себе в рот. Его пустая тарелка стояла у него на коленях.
Потом я заметила Карлайла и Эсми.

Карлайл выглядел так, словно старался не рассмеяться и был в двух секундах от того, чтобы прикрыть рот, как Элис и Джаспер. Эсми выглядела как мать. Это лучший способ ее описать. Она улыбалась и изумленно качала головой, но в глазах читалась озабоченность. Не осуждающая, а материнская. Типа «почему два моих ребенка плохо себя ведут».

Я быстро оценила обстановку и поняла, что Эдвард за мной все еще продолжает вытираться, не поднимая глаз. Я пихнула его локтем, и, когда он повернулся ко мне, кивком показала ему на остальных, крепко сжимая губы, чтобы сдержать улыбку.

Он так же быстро, как и я, оглядел комнату, а потом на его лице расплылась кривоватая улыбка, сияющая как бриллиант даже в окружении шоколадных крошек.

— Что? — просто спросил он, словно в их пристальном внимании к нам не было никакой причины.
Когда он нарушил тишину, Элис громко фыркнула, тщетно стараясь сдержать смех и прикрывая рот рукой.

Джаспер повернулся к родителям и объяснил:
— Я же говорил! Они все время так ведут себя. Просто уходят в свои личные разговоры или игры, пока мы все, остальные, в это время занимаемся чем-то другим!

Он покачал головой. Мы просто пожали плечами, не зная, что ответить. Это была правда, и, возможно, это никогда не прекратится. По крайней мере, мы не ставили себе такую цель.

Комната наполнилась смехом. Мы с Эдвардом повернулись друг к другу и заржали еще громче чем раньше, потому что только сейчас по-настоящему разглядели свои испачканные шоколадом лица.

Эдвард взял еще одну салфетку, пока я продолжала смеяться, и начал протирать мою щеку.
Вдруг Эсми резко встала.

— Подождите!

Она растворилась в комнате Эдварда и появилась из нее с камерой в руках.

— Мы сделаем фото, раз уж мои полностью выросшие дети ведут себя как малыши.

Она улыбнулась, а я обернула руки вокруг шеи Эдварда, соединяя наши измазанные шоколадом лица вместе. Он смотрел на меня своими изумрудами, притягательными и соблазняющими, а наши лица все больше и больше сближались. В ту секунду, когда наши щеки соприкоснулись, мое дыхание застряло в горле. Он протянул руку и положил ладонь на противоположную сторону моего лица, удерживая щеки вместе. Мы оба широко улыбались, как пятилетние дети.

— А теперь вытирайтесь, пока не испачкали диван! — наигранно сурово потребовала Эсми, грозя нам пальцем. Она повернулась и сфотографировала остальных, с их различными реакциями на наше детское поведение.
— Это еще ничего, мам, ты бы видела, как они однажды устроили драку тортами! — пробурчал с кухни Эммет, который доедал там кексы, покончив с лакомством Розали.
— И знать не хочу. — Карлайл поднял вверх руки.

Эдвард встал, принес еще салфеток, и, после того, как мы, наконец, полностью очистились и пообещали, что больше не будем отвлекать, кино продолжилось.

Мы держали свое слово, потому что Эдвард остался верным своей традиции засыпать на середине фильма.

Он отстранился от меня, когда заснул, но забросил свои ноги на мои, так как моя фланелевая пижама согревала их.

Когда кино закончилось, все сказали друг другу «спокойной ночи» и разошлись по комнатам. Эсми и Карлайл убедились, что я справлюсь сама, нежно обняли меня на ночь, что было очень мило, и ушли в свою комнату.

Я около пяти минут смотрела на спящего Эдварда. Он выглядел таким милым, с закрытыми глазами и непослушными волосами, торчащими во всех направлениях. Я не смогла сдержаться, потянулась, пропустила пальцы в его волосы и тихо произнесла его имя. Потом повторила громче, пытаясь привести его в чувство.

— Эдвард… Эдвард? — Я улыбнулась, увидев, как он поднял руки и потер глаза, оставаясь все в той же позе, но тихо ворча, возможно, осознав, что слышит свое имя и чувствует мои руки в его волосах.
— Эдвард Энтони, — повторила я чуть громче и жестче, широко улыбаясь. На этот раз он проворчал более внятно.
— Ты можешь на секунду проснуться? — ласково спросила я, понимая, что теперь он четко слышит меня, потому что его голова повернулась ко мне.
— Зачем? — тихо, почти хныча спросил он, поворачивая голову опять к дивану.

Он был милым и сложным одновременно. Ну и прекрасно. Я подумала, что он может остаться на диване, а я лягу на полу. Это хорошая мысль, и почему она не пришла мне в голову раньше? Если он продолжает спать, то будет делать это на диване, и я выиграла!

— Неважно, Эдвард, спи дальше. Увидимся утром, — негромко сказала я, пытаясь не тревожить его и оставить в том же состоянии. Но, когда я вытащила руку из его волос, Эдвард удивил меня, резко подняв руку и схватив меня за запястье.

Я выдохнула, удивившись быстрому движению моего сонного лучшего друга. На его лице расплылась прекрасная самодовольная улыбка, но глаза оставались закрытыми.

— И куда это ты собралась, Белла?
— Оставляю тебя спать. Раз уж ты не хочешь просыпаться, — пояснила я, теперь понимая, что он больше проснулся, чем мне казалось.
— Ты же не собиралась спать на полу? — Эдвард открыл глаза и повернулся ко мне, глядя на меня так, словно я совершала преступление.
— И что? Ты определенно не хотел двигаться, — уколола я в ответ.
— Конечно собирался, не будь глупой. Я просто пытался как можно дольше дать тебе поиграть с моими волосами. Они опять стали мягкими, правда? — гордо заявил он и кивнул, поощряя меня согласиться с ним.
— Они как всегда шелковые и гладкие, — монотонно ответила я, сурово глядя на него. Он был таким милым, когда говорил об изменившейся мягкости своих волос. Для меня они всегда идеальны.

Это достаточно удовлетворило его, и Эдвард быстро отпустил мое запястье, встал и взял спальный мешок родителей. Он разложил его рядом с диваном, на том самом месте, где он спал, когда наша гостиная стала крепостью.

Он посмотрел на меня, все еще сидящую прямо со строгим выражением лица.

— Ложись спать, Изабелла, — скомандовал он, показывая на мою часть дивана.

Мы с минуту смотрели друг на друга, пока я не поняла, что так устала, что не могу больше сопротивляться. Вздохнув, я легла, показывая, что он выиграл, что, без сомнения, Эдвард и так знал.

— Спасибо, — самодовольно заявил он шутливым тоном.
— Всегда пожалуйста, — отозвалась я ужасно хриплым голосом, что только развеселило его.

Он начал хихикать, что, в свою очередь, вызвало приступ смеха и у меня.

— Мы правда как дети, — вздохнул он, запуская руку в волосы. Я даже заревновала к ней.
— Ну да. Надеюсь, твои родители не обвинят меня в том, что я вернула тебя в детство, — засмеялась я, однако в мыслях возникла озабоченность.
— Ни за что. Они любят тебя, Белла. Они уже любят в тебе все. Они видят, что мы по-настоящему счастливы. — Этот ответ вызвал у меня улыбку, но также и напомнил, что этим вечером Эдвард не радовался.
— Эдвард, а что было вечером? Ты сказал, что расскажешь мне.
Он вздохнул.
— Ничего страшного. Я не хотел, чтобы ты волновалась, но хочу, чтобы ты знала.

Слишком поздно. Я уже волновалась. Серьезность его бархатного голоса вызывала тревогу.
Пауза затянулась, в моем горле успел образоваться комок, прежде чем он продолжил.

— Мама отвела меня в спальню, чтобы поговорить наедине. Она передала письмо от Тани.

Легкие превратились в валун, и я перестала дышать. Единственное, что удерживало меня от паники при произнесении этого имени, это тот факт, что я видела эмоции в его глазах и его улыбку после прочтения письма, и они предназначались мне одной. Он оставался моим Эдвардом, несмотря на то, что Таня вновь вернулась в его жизнь.

— Белла, все хорошо. Дыши. — Его голос звучал так, словно он сдерживал смех. Я осознала, что сделала длинный вдох и не выдохнула.

Он сел и прислонился ко мне.

— Белла, честно, все хорошо. Я пообещал, что не буду больше причинять тебе боль, и не солгал. И решил рассказать тебе все только по этой причине, хотя внутренне считал, что тебе странно будет это слышать. Но мне нужно, чтобы ты дышала, пока я рассказываю. — Слабый музыкальный смешок вырвался из его горла, и он убрал локон волос с моего лица.

Его короткое прикосновение сотворило чудо, и я смогла выдохнуть, а потом опять задышала. Он убедился, что я успокоилась, и продолжил:
— Таня написала мне письмо с извинениями, когда узнала, что родители собираются навестить нас. Он попросила мою мать передать мне его. Мама согласилась, потому что знала Таню, видела, как мы росли, и я понимаю, почему она так добра к ней даже после всего, что произошло. Плюс все должны иметь шанс извиниться. Я был рад получить такую возможность. — Он вернул мне улыбку. Я поняла, что он честно выполняет свою часть соглашений наших отношений, и поэтому могла спокойно дышать, слушая его.

Я слабо улыбнулась в ответ, но хотела знать больше.

— Я открыл его и попросил маму подождать, пока я его прочитаю, понимая, что это будет тяжело. — Он отвел взгляд и опять провел рукой по волосам.
— Она чрезмерно извинялась и была честна, хотя мне и не показалось, что она стала прежней. Я не думаю, что она сможет полностью стать такой, как раньше. В любом случае, мне было тяжело читать письмо, потому что Таня очень сокрушалась о том, какой одинокой себя почувствовала, когда я уехал, и когда она услышала… о тебе. — Он поколебался, прежде чем произнести «о тебе». Я поняла, что он опять почувствовал себя виноватым. Он решил пойти немного в другом направлении. — Ну, Таня фактически изливала свое сердце, предчувствуя все то, что произойдет между нами еще до того, как оно произойдет. Это было тяжело читать, потому что она детально описала боль, возникшую у нее после нашего разрыва. Это задело меня, Белла. Я заплакал.

Теперь он смотрел на меня, потерявшись в своих мыслях. Я понимала, что сейчас он говорит не с Беллой, к которой испытывает нежные чувства, а с Беллой — лучшей подругой. Для него сейчас это было не одно и то же, и в этот момент я полностью поняла, почему он попросил себе время.

В этот момент я слушала его как лучшая подруга Белла, и никто больше. Он сразу дал понять, что некоторое время эти части будут разделены, поскольку ему это было необходимо. Если бы наши отношения уже перешли на следующий уровень, нам обоим было бы значительно хуже сегодня вечером. Ему требовалось время, чтобы избавиться от прежних чувств.

И я вполне могла сейчас быть Беллой-лучшей подругой, зная, что другая Белла, к которой он испытывает чувства, все еще существует и важна для него. Я отодвинула ее в сторону, зная, что буду лучшей подругой столько, сколько ему потребуется. В любом случае, наша дружба — это самая прекрасная часть любой стороны наших отношений.

— Я видела, что ты плакал. — Я взяла его за руку, просто так, как лучшая подруга.

На очень короткое время к его глазам опять подступили слезы. Но, когда наши руки соединились, он посмотрел на них и улыбнулся.

— Конечно, ты видела, — тихо сказал он, глядя на наши руки.

Он вновь посмотрел на меня, и я видела эмоции в его глазах, обращенные ко мне, его Белле. Той, кто ждала его.

Ну, это не заняло столько времени, как я думала!

Я улыбнулась в ответ и спросила:
— С тобой все хорошо?

Мой Эдвард вернулся ко мне и просиял одной из своих классических улыбок.

— Да, сейчас все нормально. Это просто захватило меня врасплох. Оказалось очень легко вернуться в наш маленький мир здесь, в Голливуде… ты почти забываешь о той стороне жизни. К счастью, у меня есть ты, чтобы удержать меня в реальности. — Я улыбнулась его комплименту, радуясь, что лучшая подруга Белла так быстро отпущена.

Я кивнула, понимая. Это была истинная правда. Мы все вшестером пропадали в наших собственных мирах. Роуз, Элис и я часто говорили об этом. Однако что тебе нужно, кроме семьи? Ничего. К этому выводу мы все и пришли.

— Дай мне знать, если тебе что-нибудь потребуется, — искренне предложила я.

Эдвард слегка изменился. Его рука стала сжимать мою чуть сильнее, и, хотя в комнате было темно, я была уверена, что его глаза стали темнее обычного.

Эдвард наклонился ко мне ближе и произнес голосом ниже, чем обычно:
— Обещаю, что ты узнаешь об этом первой.

Еще один ком застрял в горле, и я просто смотрела на него. Он тихо хихикнул, все еще низким тоном, что никак мне не помогло.

Эдвард отсел от меня.

— Дыши, Белла, помнишь?

Я закатила глаза и почувствовала, что покраснела. По крайней мере, он не видел этого в темноте.

— А теперь мы можем поспать, болтун. Завтра мне на занятия, — раздраженно посмотрела я на него. Эдвард засмеялся.
— Прости, что не даю тебе спать. — Сарказм пропитывал его голос, но Эдвард улыбнулся и лег. Он поднес наши все еще соединенные руки к своим волосам. Моя рука фактически свисала с дивана вниз прямо к ним.

Я посмотрела на него. Он надулся так, что даже Элис рядом не стояла. Его глаза были большими и умоляющими.

— Пожалуйста? — самым восхитительно ласковым бархатным голосом попросил он.
— Как будто тебе нужно просить об этом, — фыркнула я, начиная знакомые движения пальцами.
Он удовлетворенно вздохнул, повернулся лицом к дивану и закрыл глаза.

— Спокойной ночи, моя Белла.
— Спокойной ночи, Эдвард Энтони.



Перевод amberit
Редактура Crazy_ChipmunK