Для Эдварда весь понедельник прошел в познании основ его новой работы в музыкальном салоне Каллена. Он приехал до открытия, и Карлайл все утро рассказывал ему о новых обязанностях и том, где он может найти нужные инструменты. Они обсудили, по каким дням хочет работать Эдвард и в какое время обязан посещать собрания бывших заключенных.

— Важно, чтобы в магазине было чисто и полки были заставлены, — объяснил Карлайл, пока они находились на складе. — Когда закончишь с этим, можешь заняться разбором этого беспорядка. В середине февраля ожидается большой завоз, чтобы восполнить то, что мы продали за праздники, но также мы расширяем наш аудио отдел. У тебя будет несколько недель, чтобы расставить здесь все по плану. — Карлайл указал на нарисованную от руки карту склада, которую держал Эдвард.

Сначала Эдвард взглянул на карту, потом на беспорядок из мелких предметов инвентаря и не распакованных коробок, окружавших его. Было непонятно, зачем этот инвентарь должен стоять в углах.

— Я должен начать с какого-то определенного места?

— Я тебе в этом доверяю, решай сам, — сказал Карлайл. — Ты единственный занимаешься этим заданием. Неважно, с чего начнешь, главное — закончить в срок. Если хочешь работать сверхурочно несколько недель, это даже отлично. Если тебе понадобится помощь или возникнут вопросы, когда меня нет, спрашивай у Джаспера. Он тебе поможет.

— Я ценю всё, что вы для меня делаете, — искренне произнес Эдвард. — Эта работа – именно то, на что я надеялся.

— У тебя еще вся жизнь впереди. Не бойся мечтать о большем.

Эдвард кивнул и посмотрел в сторону. Он уже давно перестал надеяться на исполнение своих мечтаний. Он привык думать лишь на один день вперед.

— Могу я задать вопрос?.. — Карлайл заколебался. Когда Эдвард хмуро на него посмотрел, мужчина жестом показал на его лицо. — Прости, если перехожу границу, но что случилось?

Эдвард снова отвел взгляд.

— Ничего. — Он даже не обдумал свой ответ, тот вырвался автоматически.

— Эдвард, — тихо произнес Карлайл. — Ты не обязан мне ничего рассказывать, если не хочешь, но знай, что я рядом. Ты можешь мне доверять.

Доверять. Кажется, сейчас всё сводится к доверию. Этого Эдвард никогда не давал и не получал легко. Это слово было ему чуждо. Большую часть жизни Эдвард возводил вокруг себя мысленные стены. Белла стала первой за долгое время, которому он открылся. С судорожным вдохом он повернулся и встретился взглядом с Карлайлом.

— Не думаю, что очень сильно нравлюсь отцу Беллы.

— Это он сделал, — без вопросительной интонации произнес Карлайл. Если у него и появились какие-то эмоции, то он их не показал. Карлайл, обладая хорошо развитой интуицией, понял, что в голове Эдварда крутятся какие-то мысли. Он терпеливо ждал, конечно, Эдвард расскажет рано или поздно.

— Он полицейский, — ответил Эдвард. Он поднял руку и прикоснулся к лицу. Оно еще было немного опухшим и немного болело. — Будет расследование. Мне придется сегодня после работы встретиться с офицером и ответить на вопросы. Я не знаю, что делать.

— Как так?

— Он отец Беллы! — вздохнул Эдвард, опустив руки. — Понимаю, я должен сказать, что на самом деле случилось, но не хочу причинить ей боль. Простите. Для вас это не имеет никакого смысла. Я просто… Не хочу вдаваться в подробности. Я бы лучше притворился, что этого не было, и стал бы жить дальше.

— Понимаю, — произнес Карлайл. Он хотел помочь, и, несмотря на то, что Эдвард не желает делиться детали, он сможет помочь. — Ты можешь рассказать мне все, что сочтешь нужным.

Эдвард кивнул, испытывая благодарность к человеку, который захотел выслушать, который не пытался выведать больше информации.

— А чего хочет Белла?

— Думаю, она хочет, чтобы я рассказал все, как есть, — прошептал мужчина. — Но я не могу. Не думаю, что он плохой человек. То есть… я понимаю. Понимаю. На месте отца я бы не захотел такого парня, как я, радом со своей дочерью, и я последний человек, кто может осуждать за потерю контроля над собой. — Эдвард косо взглянул на своего босса. Карлайл был в курсе его приговора, но Эдвард не рассказывал детали, к его облегчению и радости, Карлайл и не спрашивал.

— Кажется, для тебя это тяжелое решение. Вы с Беллой очень близки.

Слово «близки» едва ли могло описать его отношения с Беллой. Прошло семь месяцев в того момента, как они начали писать друг другу. Конечно, было посещение и телефонный звонок, но до прошлой недели они не проводи времени вместе, и даже тогда большая часть времени была проведена в странной фазе знакомства. Эдвард чувствовал себя странно, признаваясь в этом, но и не думал, что правильно было приукрашать их отношения. В итоге он решил сказать простую правду.

— Она знает меня лучше, чем кто-либо.

Карлайл улыбнулся, чувствуя, что за словами Эдварда кроется.

— Что бы ты не решил, убедись, что ты сможешь жить с этим решением. Все остальное встанет на свои места. — Карлайл положил руку на плечо Эдварда. Сначала Эдвард напрягся, но потом расслабился и улыбнулся в ответ.

— Спасибо, — тихо произнес он.



— Могу я помочь?

Эдвард поднял взгляд от ведерка с мыльной водой к человеку, который к нему обращался. Мужчина был высоким и худым. На лице виднелись металлические кольца. Из-под воротника и рукавов виднелись татуировки. У него были черные волосы и длинная челка, скрывающая половину лица. Глаза тоже казались черными. От его взгляда по спине Эдварда пробежала дрожь.

Эдвард оглянулся, чтобы убедиться, что мужчина говорил именно с ним. Эдвард чуть приподнял швабру.

— Я здесь работаю? — Получился больше вопрос, чем утверждение.

— О. — Мужчина снова его оглядел. — Круто.

— Хорошо, — сконфузившись, ответил Эдвард. Он продолжил подталкивать ведро к выходу и вернулся к уборке. Он уже наполовину закончил, когда его прервал другой голос:

— Привет, новичок.

Эдвард повернулся и увидел женщину, прислонившуюся к стойке с аксессуарами и инструментами для гитары. Ее светлые волосы были завязаны в неопрятный пучок, а глаза казались настолько ярко-голубыми, что он подумал, не носит ли она контактные линзы. Она, без сомнений, принадлежала к числу одних из самых красивых людей, которых он видел. Сделав шаг к мужчине, она протянула руку.

— Я Роуз, — представилась она, пожимая его руку.

— Эдвард.

— Приятно познакомиться, Эдвард. Милый фонарь.

Эдвард отвернулся, хотя не понимал почему. Она уже видела его синий глаз: сейчас уже слишком поздно его скрывать.

— Он тебе идет. Придает шарм плохого парня.

— Эмм… спасибо? — Эдвард сделал глубокий вдох и вновь посмотрел на Роуз. Девушка лучезарно улыбалась.

— Какие планы на сегодняшний ланч?

Эдвард нервно провел рукой по волосам.

— У меня нет никаких планов.

— Отлично. Ты можешь пойти со мной. Здесь неподалеку есть неплохой магазинчик, где готовят отличные сэндвичи. Тебе понравится.

— Я не знаю… — В холодильнике его ждал сэндвич с арахисовым маслом и желе, который он сделал этим утром. Ему не нравилась идея тратить деньги на ненужный обед.

Роуз увидела его колебания и правильно определила их причину.

— Я угощаю, — сказала она. — Карлайл сказал, что ты долго не работал. Не волнуйся, новичок. Я предоставлю тебе море возможностей отплатить.



— Так чем ты занимаешься, Роуз? — спросил Эдвард, когда они нашли свободный столик.

— Я учительница игры на фортепьяно, — гордо ответила девушка. — Я преподаю уже более трех лет.

— Да ладно! Это здорово.

— А ты играешь?

— Да, но прошло уже много лет, — печально сказал Эдвард. — Хотя я немного писал.

— Правда? Мне бы хотелось услышать, что у тебя вышло.

— Не знаю. Я немного потерял форму.

— Отличная причина, чтобы снова начать играть, — произнесла Роуз. Эдвард пожал плечами. — Просто воспользуйся одной из студий звукозаписи. Уверена, Карлайл не будет возражать.

— Возможно. — Эдвард откусил большой кусок от своего сэндвича. — Черт, так вкусно.

Роуз захихикала, наблюдая за мужчиной.

— На вкус будет лучше, если его еще жевать.

Щеки Эдварда покраснели. Он доел до конца свой сэндвич.

— Спасибо за приглашение на ланч, — произнес мужчина. — После встречи с тем парнем я заволновался, что все будут такими…

— Отчужденными? — закончила Роуз. — Это просто Джаспер.

— Это Джаспер?

— Да. Он довольно странный, но очень милый, если узнать его получше, и он действительно хорошо знает свое дело. Он как ходячая энциклопедия, когда дело касается истории гитары.

— Он тоже припадает?

— Господи, нет! Ты можешь себе такое представить? — засмеялась Роуз. — Он напугает какого-нибудь бедного ребенка до смерти. — Она вытащила телефон, чтобы посмотреть время. — Кстати, о бедных детях: у меня занятие полвторого с учеником, который почти глухой. Пора выдвигаться.

Они закончили свой ланч и направились обратно в магазин. По пути Роуз взяла под руку Эдварда, застав его врасплох. Девушка дернула за длинный рукав его рубашки.

— Да ты замерз! — воскликнула она. — Разве у тебя нет крутки?

— Я еще ее не приобрел.

— Еще? Ты здесь новенький?

— Для меня все это ново, — уклончиво ответил мужчина.

Роуз быстро стала растирать его руки своими ладонями, создавая тепло от трения.

— Сегодня было весело. Нам стоит куда-нибудь сходить после работы.

Эдвард слегка споткнулся, но потом быстро выровнялся. Медленно он высвободил свои руки из ладоней Роуз.

— Не уверен, что это хорошая идея.

— Почему нет? У тебя есть подруга? — с энтузиазмом спросила она.

— Нет. — Снова Эдвард пытался найти слова, чтобы описать свои отношения с Беллой. — Но кое-кто есть.

— Оу, понятно. — Она пожала плечами. — Для меня это плохо. Но не отказывайся пока. Это просто ужин. Подумай об этом. А если с той девушкой ничего не получится…

Эдвард кивнул. Роуз снова взяла его под руку. Ее вторжение в его личное пространство причиняло неудобство, но он должен признать, что очень здорово чувствовать себя желанным.



Эдвард был эмоционально и мысленно истощен, когда вернулся домой тем вечером. Дверь была заперта, и он оттолкнул чувство, будто врывается, пользуясь ключом.

Белла сидела на диване, скрестив ноги и прижав телефон к уху. Она повернулась к нему с широко раскрытыми глазами, когда он открыл дверь, ее щеки мгновенно приобрели пунцовый оттенок. Эдвард смотрел, как она наблюдает за ним, и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, будто потерявшись в мыслях. В конце концов она покачала головой, вырываясь из транса.

— Что?.. Да, я еще с тобой, — произнесла Белла. — Нет, я просто, эм-м, я… — запинаясь, произнесла девушка. Эдвард одарил ее любопытным взглядом. Белла вздохнула и произнесла: — Да, он только что пришел домой… Не думаю…

Белла закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Потом молча передала телефон Эдварду. Он медленно пересек комнату.

— Кто это? — одними губами произнес он.

— Моя мама.

Эдвард побледнел. Он уже произвел не лучшее впечатление на одного родителя и не был уверен, готов ли познакомиться со вторым. Молча он взял телефон из протянутой руки Беллы и приложил к уху.

— Алло?

— Эдвард?

— Да.

— Это мама Беллы. Ты же хорошо обращаешь с моей малышкой?

Эдвард с вопросом во взгляде посмотрел на Беллу. Она приложила руки к щекам, чтобы скрыть возрастающее смущение.

— Да, мэм.

— О, пожалуйста, не называй меня мэм. Я слишком молода, чтобы быть мэм. — Интонация ее голоса была очень похожа на ту, что была у Беллы, и Эдвард не смог спрятать улыбку.

— Понял, больше никаких мэм. Миссис…

— Ты можешь звать меня Рене. Или мамой.

Эдвард подавился, а затем закашлял, чтобы скрыть свое удивление. Белла посмотрела на него, размышляя, что такого могла сказать мама, чтобы смутить мужчину.

Рене постаралась скрыть свой смех.

— Ты живешь в квартире моей дочери, где только одна спальня, спишь на ее диване. Я верю, что ты хорошо себя ведешь.

— Я стараюсь.

— Белла сказала мне, что ты был в тюрьме.

Именно этот момент всегда тревожил Эдварда, когда нужно признаться в своем позорном прошлом. Его желудок сжался, а во рту пересохло. Часть его жалела, что Белла рассказала своей маме о нем, но он понимал, что нет причин скрывать правду. Он прочистил горло.

— Это правда.

— Как долго?

Эдвард закрыл глаза.

Вдох.

Выдох.

— Одиннадцать лет.

— Одиннадцать лет, — медленно повторила Рене. — Моя дочь — очень особенная девочка, сам понимаешь.

— Да, конечно, — едва слышно произнес Эдвард.

— Я хочу для нее лучшего.

— Я тоже.

— Для нее только самого лучшего, ни меньше. Никогда.

Сердце Эдварда чуть не остановилось. Еще одно одобрение, которого он не получит.

— Я этого и не хочу.

— Хорошо. Потому что если я узнаю, что ты не делаешь всего, что в твоих силах, чтобы сделать мою малышку счастливой, я прилечу к вам и надеру твою задницу. Ты меня понял?

Это предложение Рене практически повторило то, что однажды сказал Чарли, но только отношение за этими словами скрывалось совершенно другое.

— Вы что? — в неверии спросил Эдвард.

— Ты слышал меня, молодой человек, — произнес Рене. — А теперь отдай телефон обратно Белле. Мы не разговаривали с Рождества, и, кажется, ей нужно многое мне рассказать.

Эдвард передал телефон Белле, задумавшись, что еще она могла рассказать своей маме о нем.



— Как дела шли сегодня? — спросила Белла, наконец, распрощавшись с Рене. Она положила телефон на край стола и повернулась к Эдварду, сидевшему рядом с ними на диване.

— Очень хорошо.

— Карлайл кажется хорошим боссом?

Эдвард кивнул.

— Он хороший. И очень заботится о моем расписании.

— Это хорошо. Есть интересные коллеги?

— Если честно, да. — Эдвард задумался о людях, с которыми познакомился, одни запомнились больше, чем другие. — Там бы один довольно странный парень. Я пытался заговорить с ним пару раз, но он не очень-то любит разговаривать. Как и я.

— Не говори так о себе. — Белла шлепнула его по руке. — Нет ничего плохого в твоих навыках социального общения.

Эдвард закатил глаза, но улыбка, затаившаяся в уголках его рта, рушила всю раздраженную гримасу.

— Он был странным парнем, и кажется, я буду довольно близко с ним работать. — Он подумал о том, чтобы упомянуть Розали, но решил не делать этого, потому что не хотел, чтобы Белла узнала, что кто-то с ним флиртовал. Ему не хотелось, чтобы Белла подумала, что он заинтересован в ком-то другом, и, что еще хуже, не хотелось, чтобы она подбадривала его на ответные шаги.

— Ты встречался с офицером Чейзом после работы? — опасливо спросила Белла.

— Да.

— И? Что ты ему сказал?

— Сказал то же самое, что сказал Эсми. Что Чарли привез меня в участок и весь день держал там без оснований.

Несколько минут Белла молчала.

— Думаешь, он поверил тебе? — наконец, спросила она.

— Нет, но что-то подсказывает мне, что он не будет углубляться в подробности.

— Ты не обязан делать это для меня. Ты должен был рассказать правду.

Эдвард наклонился ближе к Белле и понизил голос:

— Я сделал это для себя. — Свои следующие слова он выбирал осторожно. — Но я сделаю что угодно для тебя.