Глава 17
2 сентября 1520 года – Адельтон-холл

Миссис Хаммонд еще раз проверила пульс Изабеллы. Он был очень слабым. С пепельным лицом она повернулась к леди Рене.
- Ей осталось мало времени.
Они все слышали новости. Цыганка работала над противоядием, чтобы могли выжить обе женщины. Но прошло уже два дня, и каждый час приближал их к смерти. Изабелла была в плохом состоянии, но Розали в еще более худшем.
Фоукс решил, что медлить больше нельзя, и приказал дать Розали противоядие. В последней попытке спасти Изабеллу Эдвард вместе с Элис, Джейкобом и Карлайлом начал обыскивать каждый сантиметр замка в поисках того, что могло их отравить.
Они занимались этим дни напролет. Эдвард не отдыхал ни минуты. Если бы ему удалось найти яд, то София могла бы быстрее сделать противоядие.
Они обшарили весь замок, но безрезультатно. Им помогали даже отец Николас и Алан. Эдвард в отчаянии сидел у кровати Изабеллы. Губы миссис Хаммонд дрожали от страха за жизнь молодой девушки, терявшей ее.
Взгляд Эдварда остановился на книжной полке, небольшой коллекции, которой так гордилась Изабелла. Эдвард никогда не любил книги, ему не нравились скучные нравоучения. Он не находил удовольствия читать про любовь и приключения. Изабелла неоднократно пыталась подсунуть ему томик, начав с историй о Кретьене де Труа и легендах о короле Артуре. Но он не заинтересовался ими, и она прекратила приставать.
Однако одной книгой Эдвард заинтересовался. Он знал, что Изабелла вела дневник, записывая туда свои мысли. Это было единственной книгой, которую ему хотелось бы прочитать. Изабелла не давала ему дневник, мило покраснев и сказав, что там только глупые девичьи мечты. Но никогда не говорила, что он не может их прочитать.
Эдвард хотел хоть на время забыть про свои проблемы – так же, как делала его жена, погружаясь в интересную историю.
Он подошел к полке на стене. Рука в перчатке вытащила небольшую книгу в переплете, и Эдвард взвесил ее в руке. Она была легкой и потрепанной, очень потрепанной. Она проигнорировал любопытный взгляд миссис Хаммонд, открывая дневник, и не мог сдержать улыбку, прочитав слова на первой странице, написанные почерком человека, который только учится писать.
Тому, кто это увидит – это пренадлежит Изабелле Свон. Печално, но эту книгу нелзя брать, четать и пересказывать без ее личьного согласия
Наверное, Изабелла написала это, будучи совсем юной. В этих словах имелись серьезные ошибки, но они придавали тексту очарование. Может быть, она написала их десять лет назад? Или даже пятнадцать? Совсем по-детски, взрослый написал бы иначе. Эдвард заколебался, увидев предупреждение. Может быть, ему не стоит это читать. Однако то, что на странице не было пыли, сказало ему, что Изабелла постоянно перечитывала дневник, может быть, из ностальгии по прошлому. Он хотел больше знать о ней, о ее детстве.
Он проигнорировал предупреждение девочки, которая когда-то написала эти слова, и перелистнул страницу. Большая их часть была заполнена бессвязными мыслями, страхами, желаниями, мечтами и короткими рассказами, которые Изабелла написала сама. Она много упоминала о своем отце и родителях в целом.
Эдвард подошел к той части книги, которую давно не открывали. В воздух поднялось большое количество мелкой пыли, которую он вдохнул. Эдвард чихнул. Чернила на этих страницах были более свежими и темными. Она писала это в то время, когда арестовали ее отца, и Изабелла должна была уехать вместе с матерью в Уэсспорт. Дата не стояла, но Эдвард знал, что до их встречи оставалось еще около года.
И тогда он почувствовал странный привкус. В его горле появился зуд, странно знакомый, и на языке возник металлический привкус. Эдвард в шоке поднял голову и посмотрел на миссис Хаммонд. Она странно смотрела на него. Осознание, поразившее Каллена, распространялось по его телу. Он застыл с книгой в руке.
Эдвард бросил ее на тумбочку и кинулся к полке. Он брал книгу за книгой и перелистывал страницы, чувствуя, как все сильнее бьется его сердце, как в ушах стучат барабаны, а в воздух поднимается все та же тонкая пыль, еле заметная в дневном свете. Он снова чихнул и отступил подальше от ядовитого облака.
- Что такое? – встревоженно спросила миссис Хаммонд, понимая, что Эдвард обнаружил что-то важное. Он взял с собой несколько книг и кинулся вон из комнаты.
Человек в маске ворвался в комнату Розали. Окна были закрыты, в камине горело пламя. Врач говорил, что от жары вместе с потом будет выходить яд. И он несколько раз пускал ей кровь, сказав, что это приведет ее в сознание. София морщилась, говоря, что ученый неправ. Она никогда не любила западных врачей. И Эдвард понимал, что медик только ухудшает состояние принцессы.
В Розали едва теплилась жизнь. Ее кожа стала почти прозрачной, и она скорее походила на труп, а не человека. Странный ужас охватил Эдварда, когда он прошел мимо встревожившегося Атара, сжимая в руках книги.
Он несколько раз обошел комнату, пока не нашел то, что искал. Еще одну книгу. Открыв ее, Эдвард обнаружил, что с непрочитанных страниц поднимается та же самая пыль. Он увидел название: «La Chanson de Roland»
Это была книга Изабеллы. Должно быть, она одолжила ее Розали.
Но если источник их отравления был один и тот же, а Изабелла дольше читала свои книги, то почему Розали хуже, чем его жене?
- Книги, - повернулся Эдвард к Атару. – Яд был в книгах.
Лорд подошел к нему и взял один из томов, понюхав страницы.
- Я ничего не чувствую.
- Мы можем ничего не заметить, - ответил Эдвард и тихонько подул на страницу. С нее слетело облачко пыли. – Скорее всего, яд нужно вдыхать. Атар быстро отступил. – Один раз не принесет особого вреда. Я уже немного вдохнул, когда обнаружил его.
- Откуда ты все это знаешь? – Атар боялся услышать ответ.
Эдвард ответил уклончиво.
- За свою жизнь мне приходилось иметь дело с ядами, - мрачно произнес он. – Если это то, о чем я думаю, то София за пару часов сделает противоядие.
- Но как ее королевское высочество оказалась на грани смерти, если она была в контакте с книгами в течение меньшего времени, чем Изабелла? – проговорил Атар мысли Эдварда.
- Не знаю. Но это книги Изабеллы, и именно ее хотели отравить, - прорычал Каллен через стиснутые зубы.
Атар встряхнул его за плечи.
- Немедленно отнеси это Софии! Нельзя терять времени!
София вдохнула пыль и ощутила знакомый привкус.
- Сушеный мухомор, конечно же. Но в смеси с чем-то еще, - пробормотала она. Должно быть, к нему примешали еще что-то, чтобы не вызвать мгновенную смерть при вдыхании мухомора. Еще хуже было бы проглотить его. Должно быть, Изабеллу хотели убить медленной смертью. Однако она, судя по всему, приняла большую дозу, а кто-то небрежно высыпал на страницы книг большие дозы яда. Эдвард почувствовал недомогание уже после первого вдоха. Он вынужден был сесть, чтобы не потерять сознание. София закрыла лицо лоскутом ткани, чтобы предохранить себя.
- Умно, - прорычала цыганка.
- Ты сделаешь противоядие? – Эдвард и не подозревал, что мухомор можно вдохнуть. Теперь все еще сильнее указывало на Викторию.
- Для этого нет определенного противоядия. Виктория прислала нам какую-то форму древесного угля. Но может быть, она уже не даст нужный эффект. Прошло больше недели, и яд распространился по телу принцессы. – Она повернулась к человеку в маске.
- На Востоке я слышала об некоторых экспериментальных способах лечения. Я применю их к Розали, если противоядие не поможет. Что же касается Изабеллы, - она улыбнулась, - то с ней все будет в порядке. Она вдохнула меньшее количество, я дам ей очищающее легкие средство, и симптомы сойдут на нет.
София замолчала, словно бы что-то поняла.
- Что? – требовательно спросил Эдвард. Ему не понравилось выражение на морщинистом лице.
- Виктория отправила противоядие для вдохнувшего яд человека. Значит, она считает, что Розали вдохнула его. Это может объяснить, почему ей так плохо. – Она сделала паузу. – Если принцесса проглотила яд, то я мало что могу сделать.
- Попробуй, - умоляюще попросил Эдвард, обняв ее за костлявые плечи. София грустно улыбнулась, и ее черные глаза блеснули.
- Ты же знаешь, я все сделаю для тебя, Эдвард, - вздохнула она, положив руку ему на щеку.
Эдвард рванулся к Розали с противоядием от Виктории, потому что оно больше не было нужно Софии. Он должен был заставить принцессу силой выпить его.
Эдвард сидел рядом с Розали. Напротив него устроился Сакстон. Медленно текло время. Наступала ночь.
- Может быть, с ней должен бы быть ты, - тихо проговорил Эммет. В комнате царило странное спокойствие, которое он не хотел нарушать. Они смотрели на Розали, на то, как ее дыхание постепенно выравнивалось. Может быть, им только представлялось это, но ей становилось лучше.
Эдвард посмотрел на измученного лорда. Его взгляд на Розали выдал его.
- Я не могу открыто заботиться о ней. И я не могу освободить для нее место в моем сердце. Боль, оставленная потерей жены и сына, все еще слишком велика, - дрожащим шепотом проговорил Сакстон.
- Время лечит, как говорят, - пробормотал Эдвард.
- Не всегда. – Взгляд Сакстона изменился, как и его настроение. Словно бы в нем всплыли жуткие воспоминания. Он поморщился, его охватил гнев. Эммет старался приглушить его, но ярость все равно вырывалась на свободу. Эдвард понимал его.
- Я тоже боюсь потерять ее, - негромко произнес Эдвард, говоря о Розали.
- Но что она для тебя ? – выплюнул Эммет.
Губы в щели маски сжались в тонкую линию, челюсть напряглась.
- Не то, что она для тебя, Сакстон, - мрачно ответил он. Эммет взял себя в руки.
- Прости, я… -
Эдвард встал, понимая, что больше ничего не может сделать. Розали дали противоядие Виктории. Осталось только ждать. И с Розали был Сакстон. А его тоже ждали.
- Когда Браун похитил Изабеллу, я тоже был в ярости, - понимающе сказал Эдвард и вышел. Сакстон собирался было протестовать, но дверь уже закрылась.
В комнате пахло дымом. В углу тлел ладан. Миссис Хаммонд давно отправила в постель леди Рене, та отказывалась уходить, хотя чуть не падала от усталости.
- Миледи, - раздался грохочущий голос позади нее. Она даже подпрыгнула. Рене не слышала, как вошел Эдвард. Обернувшись, она увидела только его силуэт в тени, слабо освещенный луной.
- Идите отдыхать, - приказал он ей. – Я присмотрю за ней.
- Я не так устала, гене… Эдвард, - запротестовала она. Эдвард тихо подошел к ней.
- Уже за полночь, и вы выглядите усталой.
Но Рене умоляюще посмотрела на него.
- Мне нужно знать, сработало ли лекарство сеньоры Софии. Мне нужно знать, что с моей дочерью все будет в порядке.
Он опустился на колени рядом со стулом Рене.
- Если будут изменения, я сразу же позову вас. Но если Изабелла, когда она очнется, увидит вас усталой, то почувствует себя виноватой.
Рене обдумала его слова. Эдвард уверенно сказал: «[/i]когда она очнется»[/i]. Он был уверен, что Изабелла спасена. София почти ничего не рассказала Рене о яде или противоядии, которое дала девушке.
Измученная мать медленно кивнула.
- Идите в мою спальню, - предложил Эдвард. – Она по соседству с этой.
- А как же ты?
- Все будет хорошо, - улыбнулся Эдвард. Сердце пожилой дамы смягчилось при виде белых жемчужин зубов. Она позволила взять себя за руку и отвести в соседнюю спальню. Закрыв за ней дверь, Эдвард опустился на стул и взял Изабеллу за руку. Он чувствовал, что это будет долгая ночь.
Она чувствовала себя странно усталой. Голова Изабеллы невыносимо болела. Она хотела простонать, но голос не слушался ее. Губы пересохли.
Она мало что помнила за последние несколько дней. Последнее, что осталось у нее в памяти – это обморок в саду. Но она все время чувствовала чье-то присутствие у ее постели. Изабелла не могла шевельнуться или что-то сказать.
Ее коснулась большая и теплая рука. Девушка узнала это прикосновение. Она медленно открыла глаза, боясь, что яркий солнечный свет может ее ослепить. Но было темно. Ночь постепенно уступала место утру.
В коридоре кто-то прошел. В тишине спальни Изабелла слышала тихое дыхание рядом с собой. Кто-то спал у ее кровати. Она с огромным усилием повернула голову и увидела фигуру в темной одежде. На ее губах появилась тень улыбки, но Изабелла смогла улыбнуться! Она не стала будить Эдварда, глядя, как он спит.
Он уснул, сидя на полу и опираясь верхней частью тела на ее кровать. Его рука сжимала ее ладонь, и он не выпускал ее даже во сне.
Изабелла нежно сжала его руку, и этого хватило, чтобы он проснулся.
Эдвард поднял голову и встревоженно огляделся. Еще сонные глаза нашли Изабеллу. А потом он увидел ее улыбку и широко открытые ясные карие глаза. По щеке в маске скатилась одинокая слеза. Эдвард автоматически стер ее.
Радость от того, что Изабелла очнулась, была неописуемой. Он не испытывал такого со времен Константинополя. Он два раза считал, что потерял ее, и оба раза вернул себе.
То, как он смотрел на нее, зажгло в груди девушки осознание: что бы ни случилось, с какими бы препятствиями они бы ни столкнулись, он любит ее. Действительно любит. Это осознание вызвало у нее чувство необыкновенной защищенности, она знала, что о ней заботятся и любят. В груди росло необъяснимое чувство. Она никогда не могла объяснить, что такое настоящая любовь, потому что до недавнего времени не представляла, что это такое. Но Изабелла знала, что она существует. И во взгляде Эдварда на нее она видела те же самые эмоции.
- Как долго? – спросила она через некоторое время. Ей не хотелось нарушать идеальную тишину между ними. Ее голос был грубым и хриплым, губы потрескались и болели, болело все ее тело. Но, пока на нее так смотрят зеленые глаза, пока ее ладонь сжимает эта рука, ей было все равно.
- Слишком долго, - бархатным голосом прошептал Эдвард. Этот тон так сильно отличался от обычного резкого и грубого голоса генерала. Мягкий, бархатный, но в то же время глубокий и сильный. И когда Эдвард встал, Изабелла нахмурилась. У нее не было сил протестовать.
- Я пообещал твоей матери, что позову ее, как только ты очнешься, - пояснил Эдвард от двери.
Изабелла любила свою мать, но ей хотелось еще немного побыть с Эдвардом, почувствовать его утешение, побыть вместе с ним в полной безмятежности. Он оставил дверь приоткрытой, и, как только вышел в коридор, боль волной нахлынула на девушку. Она простонала, потому что заныли все мышцы сразу. Голова, казалось, готова была расколоться на куски. В какой-то момент ей показалось, что она сейчас потеряет сознание.
В это время в комнату ворвалась ее мать.
На лице Рене читалась паника, смешанная с радостью. Она увидела открытые глаза Изабеллы. Эдвард зажег несколько свечей, потому что солнце еще только приближалось к горизонту. Даже такой неяркий свет слепил девушку.
- Белла! – вскрикнула Рене, обнимая дочь. Изабелла сдержала стон от боли. Кажется, ее мать почти потеряла рассудок, если не понимала, что делает ей больно. Под глазами Рене виднелись круги, а лицо побледнело. Изабелла позволила ей некоторое время обнимать ее и потом пошевелилась.
- Мама, - слабо ответила она, не понимая, что еще ей сказать. – Со мной все хорошо. – У нее было странное желание заверить Рене, что она не пострадала.
Рене никогда еще не была так рада. Никогда в жизни ей не было так страшно. Она не отпускала дочь, боясь, что если сделает это, то окончательно потеряет ее. В коридоре начали ходить люди. Слуги готовили замок к новому дню. Известие, что Изабелла Свон пришла в себя, разлетелось как лесной пожар по пустынным и темным коридорам замка. Они только набирали скорость со временем. Вскоре в спальню Изабеллы влетели миссис Хаммонд и Элис. Вбежал Джейкоб, в спешке надевший рубашку задом наперед. Ему было все равно, он видел только Изабеллу и ее открытые глаза. Джейкоб так обрадовался, что прислонился за поддержкой к стене.
Рассвет сверкал обещанием солнечного дня. Через окно проникало музыкальное щебетание птиц. Казалось, здесь и сейчас все было хорошо.
Вместе с поднявшимся солнцем в спальню Изабеллы вошла пожилая женщина с серебряными прожилками в волосах. Ее черные глаза осмотрели комнату и остановились на хрупкой девушке в кровати. София обошла радующуюся мать и влюбленного мужа к постели Изабеллы.
Она взяла тонкую руку девушки и послушала пульс. Миссис Хаммонд начала распределять время дежурств между собой, леди Рене и Элис. Эдвард, хоть и не хотел отходить от постели Изабеллы, пошел помочь Джейкобу с рубашкой.
За это время цыганка проверила, действительно ли состояние Изабеллы улучшилось. С ядами никогда нельзя было сказать наверняка. Это могло быть затишьем перед бурей. Но, ощутив нарастающий пульс, София понимающе улыбнулась.
- Тебе повезло, детка, что я оказалась здесь, - с сильным испанским акцентом проговорила она.
Изабелла с трудом повернула голову к ней.
- Почему заболела только я? Что это за болезнь? – медленно спросила она. В комнате воцарилась тишина.
Только София не отвела глаза, и они выдали правду. Изабелла кивнула.
- Как? – она не обращала внимания на истощение – ей нужно было знать.
- Ядом в виде порошка посыпали страницы твоих книг, - приглушенно сказала София. Эдвард вернулся к жене. В комнате все молчали, слушая разговор женщин.
- Хватит. Моей дочери не стоит знать… - начала Рене.
- У меня есть права, мама, и это я только что едва не умерла, - выпалила Изабелла. Эдвард держал язык за зубами. Он считал, что Изабелле не стоит немедленно выяснять все детали – она только что пришла в сознание. Но и не хотел мешать ей. Изабелла сама принимала решения. Рене нахмурилась, услышав реплику дочери.
- А как Розали? – вдруг забеспокоилась Изабелла. – Она тоже упала в саду. Ее тоже отравили, как и меня?
Наступила гробовая тишина. Напряжение было таким сильным, что его можно было резать ножом для масла. Изабелла начала нервничать. Джейкоб отвернулся к окну, Элис опустила голову. Миссис Хаммонд помрачнела, Рене нахмурилась. Единственных, кого Изабелла не могла прочитать, были Эдвард и София.
- Ей хуже, чем тебе, - ответила цыганка. – Я дала ей противоядие, но вред может быть уже неотвратимым.
- Ее тоже отравили?
- Да, - отвела взгляд София, опустив плечи. Изабелла похолодела. Никто не произносил ни слова, и она понимала серьезность ситуации.
Ей захотелось остаться одной, спрятать все свои эмоции и чувства. Эдвард заметил ее пустой взгляд и подошел к жене.
- Это не твоя вина, - прошептал он. Изабелла не ответила. Она молча лежала на кровати, тихая и усталая. Эдвард молча сел рядом с ней и укрыл одеялом до подбородка. Он не уходил, пока она вновь не погрузилась в сон. Ей не хотелось пока задавать вопросов. Все прояснится, когда она проснется.

3 сентября – Нью-Лондон

Виктория давно не плакала. Ее слезы высохли. Раньше она никогда так не боялась. Из Кадерры не доходило никаких вестей, ни плохих, ни хороших. Розали мертва? Она убила собственную сестру? От одной этой мысли ей становилось плохо. Она подняла голову, пораженная собственным отражением в зеркале.
Ее окутывала густая тьма. Тяжелые занавеси на окнах блокировали весь проникающий в комнату свет. На полу лежал тонкий слой пыли, и всякий раз, как королева выдыхала, она облачком взлетала в воздух. Свечи мерцали, атмосфера давила, а голова раскалывалась на куски. Но Виктория не выходила из комнаты, боясь, что окружающие увидят разбитую королеву.
Она легла на кровать, одетая только в тонкую сорочку, и подняла взгляд к резному деревянному навесу над ней. Гобелены на каменных стенах рассказывали о другом мире, в котором уже не было никаких проблем. Может быть, она могла бы сбежать туда. Ее рука сжимала нож, по щеке бежала слеза. Виктория боялась сама себя. Что она сделает, если ее настигнет известие о смерти Розали? Она будет такой слабой, что пустит нож в ход? Найдет ли она мир в смерти? Она не попадет в рай, не воссоединится с сестрой и матерью.
В памяти возникло смутно знакомое лицо, почти размытый образ. Но Виктория помнила добрые глаза, нежный изгиб губ, шелковистую кожу на щеке, прижимающуюся к ней. Частичка ее матери все еще жила в ее памяти. Виктория от стыда закрыла лицо рукой. Простит ли ее мать совершенные дочерью злодеяния? Королева понимала, кто она такая, что она сделала. Но у нее не было возможности избежать этой судьбы. Она оказалась в выстроенной ей самой ловушке, и у нее не было выбора, кроме как закончить то, что начато много лет назад. Виктория полагала, что со временем чувство вины исчезнет. Но за последние несколько месяцев реальность начала надвигаться на нее. Ящик Пандоры был уже открыт, и в него не спрячешь ее слабости.
Виктория резко села, отбрасывая нож в сторону. Она испытывала отвращение к себе.
Как она могла быть такой слабой? Она королева, у нее есть целая страна. Виктория долго смотрела на свое отражение. Молодость пропадала, в морщинах у глаз и на лбу проявлялся возраст. Ее юность ушла навсегда. Заговор уничтожил ее. Осталось только презрение. Она не находила счастья в своей силе, но жаждала большего. Ее терзала неутолимая жажда. Сейчас Виктория поняла, что никогда не будет счастлива.
Но, возможно, сможет обрести спокойствие, зная, что Розали жива. И в глубине своего черного сердца она радовалась, что причинила вред Изабелле Свон, а, значит, и Эдварду Каллену. Если его не могла иметь Виктория, то он не достанется никому. Единственное, что что еще могла цепляться Виктория – за страх и ненависть.

5 сентября – Адельтон-холл

Выздоровление шло медленно и утомительно. Но Изабелла поправлялась. Остатки яда уходили из ее организма, и за последние три дня она вернула часть себя прежней.
София не отлучалась от нее. По правде говоря, все люди в замке так или иначе были рядом с ней: Гловендейл, Атар, Джейкоб, Карлайл,Сакстон, даже Раджак гуляли с ней по саду, пока Эдвард был с Розали. Служанки с улыбкой приносили ей еду. Старая злоба на дочь предателя исчезла. Теперь они восхищались храбростью девушки, ее решительностью и переживали за нее. Ее уважали и хорошо о ней отзывались. Ее выздоровление считалось чудом, и люди считали, что так и должно быть. Она должна быть вместе с Эдвардом. Как можно разлучить такую любящую пару?
Изабелла несколько дней настаивала на том, что должна увидеть Розали. Ей хотелось самой увидеть, что принцесса пошла на поправку. София настаивала, что Розали нужен отдых. Но Изабелла настояла на своем. Она чувствовала себя виноватой в отравлении принцессы. Девушка хотела убедиться, что они обе выздоравливают.
Она зашла в душную комнату с зажженным камином, несмотря на жару на улице. Пот потек по спине девушки.
Розали сидела, опираясь на груду подушек, и миссис Хаммонд поила ее водой. Улыбка расплылась по лицу Розали при виде входящей Изабеллы. Миссис Хаммонд быстро вышла за дверь, оставляя девушек вдвоем. Изабелла почувствовала себя уязвимой и виноватой перед принцессой.
На ней было красивое платье, сшитое опытной портнихой из синего шелка. Каштановые волосы уложены в замысловатую прическу, украшенную жемчугом, мерцающим в ярком пламени. Розали восхитилась стоявшей перед ней женщиной. На бледной коже выделялись яркие губы. Маска на лице скрывала все эмоции. Изабелла не хотела показывать их принцессе.
- Открой шторы, - попросила Розали.
Изабелла присела и молча подошла к окнам. Золотые глаза следили за девушкой, отодвигавшей тяжелые занавеси. Свет ослепил их обеих.
- Окна, открой окна, - взмолилась Розали. Изабелла медленно и послушно выполнила и это. Запах садов и леса ворвался в комнату. Розали с облегчением выдохнула.
Изабелла села в кресло, где раньше восседала миссис Хаммонд.
- Врач говорит, что мне нужно беречь себя от холодного горного воздуха. Он считает, что в нем есть вредящие мне миазмы. Но мне нужен свежий воздух, - заявила принцесса, откинувшись на подушки. Она не позволяла Изабелле увидеть ее слабость.
- Я могу уйти, ваше королевское высочество…
- Нет, останься, - попросила Розали. – Ты же не просто так зашла ко мне, - с трудом улыбнулась она. Изабелла прежде не осознавала, насколько красива Розали. Многие сравнивали ее красоту с резкой красотой сестры. Но Виктория пленяла опасным и огненным очарованием, а в Розали была чистота и мягкость. Однажды Изабелла видела портрет ее покойной матери. Розали была очень похожа на королеву Марианну.
- Я хотела убедиться, что вы поправляетесь, ваше королевское высочество, - начала Изабелла. Но она не могла продолжать поддерживать вежливость. Молодая женщина знала, что Розали доверяет ей. С ней можно и нужно быть честной. – Если бы я не одолжила вам свою книгу… - Голос Изабеллы прервался, она опустила голову и сжала руками складки юбки. Но успокаивающая рука погладила девушку по щеке.
- Это не твоя вина, Изабелла. Мы обе не виноваты, - улыбнулась принцесса. Изабелла подумала, что Розали специально успокаивает ее. За блестящими глазами виднелась боль. – Понимаешь, ты напоминаешь мне сестру, - не задумываясь над сказанным, проговорила Розали.
Изабелла замерла от нанесенного оскорбления. Но Розали улыбнулась еще раз и пояснила:
- Ты напоминаешь мне Викторию много лет назад, когда она еще не стала такой, какая есть сейчас. – Бледная рука сжала ладонь девушки. Розали наклонилась вперед. – Это комплимент, а не оскорбление. – Выражение ее глаз сказало Изабелле, что принцесса погрузилась в воспоминания.
- Простите, но я не соглашусь с вами, ваше королевское высочество. Я не хочу, чтобы меня сравнивали с Викторией, - с дрожью в голосе прошептала Изабелла.
- Виктория всегда была сильной. Она пережила больше, чем я могу понять. Она всегда была яростной, но сестра всегда защищала меня. Я никогда не прощу ее за то, что она сделала. Но пойми, она пережила больше, чем мы с тобой можем себе представить. – Розали не понимала, откуда внезапно взялось желание рассказать о Виктории женщине, с которой она знакома всего несколько месяцев.
Минуты превращались в часы. Принцесса рассказывала о своем детстве. Она говорила о счастливых воспоминаниях детства, о Ребекке Триенн, ужасной женщине, которая превратила Викторию в жуткое создание. Она говорила о покойном муже Виктории Эдгаре Мейне и том, что он делал с женой. Подобная судьба могла бы постичь и Розали, но сестра отправила ее в монастырь подальше от Уэсспорта.
- Ты должна понимать, что Викторию захватила жажда власти. Но я хочу, чтобы ты попыталась увидеть в ней женщину, которой она когда-то была – добрую, любящую, сильную, как и ты. Но моя сестра ступила на неправильный путь. Я вижу в тебе сходство с ней, Изабелла. Не отклоняйся со своей дороги. Сравнение тебя и Виктории – не оскорбление. Это честь. Ты когда-нибудь тоже станешь великой женщиной.
- Почему вы так говорите? – испуганно спросила Изабелла.
- Потому что на краю смерти человек многое видит в ином свете. – Розали посмотрела на их соединенные руки. – Однажды я сказала, что никогда не смогу простить ее. Но даже после того, что она сделала со мной и тобой, я все же обрела свою совесть. – Она посмотрела на девушку. – Надеюсь, когда-нибудь ты тоже простишь ее.
Изабелла нахмурилась.
- Она пыталась убить меня. Я не настолько благочестива, как вы, ваше королевское высочество…
- Я надеюсь, что однажды ты простишь ее за все ее грехи.
Изабелла не понимала, что это должно означать. Но знала, что Розали каким-то образом стало известно то, что еще не знает девушка.
- Когда мы свергнем Викторию, и вы займете трон, возможно, я найду в себе силы и… - она поколебалась, - и начну исцеляться, - прошептала Изабелла.
Грустная улыбка не сходила с губ Розали. Казалось, она хотела сказать что-то еще, но колебалась, не решаясь говорить дальше. Изабелла уже собиралась спросить принцессу, но Розали сама нашла в себе силы.
- Мне придется поговорить с ним, - серьезно сказала она. Усталость проявилась в ее чертах. Изабелла внезапно похолодела, и в ее душе раздался громкий крик. Она точно знала, что Розали хочет от Эдварда. И ничего не могла сделать, чтобы остановить ее.
- Однажды вы уже спрашивали его, - отдаленным и хриплым голосом сказала она, скрывая за ним свой страх, и отошла к открытому окну.
Розали грустно посмотрела на нее.
- Я должна спросить его, ты понимаешь, я обязана, - посетовала она, не отводя взгляда. – Принцесса не просит, она требует. – Чувство долга в Розали взяло верх над слабостью. – Но его сестра… будет просить.
Изабелла стояла спиной к принцессе, не в силах повернуться и посмотреть ей в глаза. Она не готова была опять переживать все это. Но странная сила заставила ее обернуться и заговорить.
- Пообещайте мне, что все это на короткое время, - попросила она. Изабелла не могла ждать ответа. Она повернулась и выбежала за дверь.

Предыдущая глава