По пути домой Элис и маленькая Элизабет уснули на носилках, но Белла и Эдвард не спали. Девушка чувствовала себя так, словно наелась орешков бетеля, хотя Эдвард не понял бы, если бы она попыталась описать это.
- Почему? – спросила Белла. – Я не понимаю. Мэри все время говорила, что хочет отослать Джейн в деревню.
Эдвард, как всегда при волнении, потер переносицу.

Гардинер хочет поднять восстание, поднять протестантов против католиков, чтобы вернуть на трон Джейн. Теперь, когда Мэри публично объявила о своей свадьбе, консул и Гардинер поддерживают его, и не хотят признавать, что люди, как католики, так и протестанты, восстают против нее.
- Но почему надо казнить Джейн? – Белла понизила голос, чтобы слуги, несшие носилки, не услышали ее.
- Потому что она символ, - занудно и тихо ответил Эдвард. – Она представляет собой протестантство, но, что более важно, у нее есть поддержка. Она козел отпущения, Белла. Она самая невинная из всех нас, и именно поэтому умрет, как ее отец и остальные.

- Так Филипп на самом деле сказал, что не приедет в Англию, пока Мэри не казнит Джейн?
Эдвард махнул рукой в воздухе.
- Ренард понимает, что Мэри хочет Филиппа, и поэтому манипулирует ей. Это фанатик, и он считает, что Мэри чересчур снисходительна. Если в королевстве на самом деле наступит нестабильность, то он не будет вмешиваться, но деревня – это не нестабильность. По крайней мере, не так, как стала бы смерть Джейн.

- Эдвард, и что нам делать? Джейн так же фанатична в вопросах веры, как и Мэри. Она не будет переходить в католичество ради спасения своей жизни.
- Она шестнадцатилетняя девочка, - произнес Эдвард. – Она не захочет умирать.
- Не уверена, - возразила Белла. – В последний раз, когда я говорила с ней, она сказала, что будет счастлива только на небесах, а не на земле.
- Но мы можем получить немного времени. – Эдвард провел рукой по волосам. – Может быть, Мэри изменит свое мнение.
Белла вздохнула.
- Эдвард, когда это Мэри меняла свое мнение?
- Никогда, - признался герцог. – Но, может быть, это наступит впервые. А теперь расскажи мне, что случилось с Элизабет.

Белла рассказала ему о приказании Мэри следить за Элизабет. Она не помнила, рассказывала ли ему или нет до своего отъезда, но, по его выражению, поняла, что «нет».
- Она не должна была просить тебя об этом, - заявил мужчина, и в его тоне сквозило возмущение.
Белла рассказала ему о своем путешествии, и Эдвард был шокирован как низким рангом служанок, посланных к Элизабет, так и грубым обращением, которому она подвергалась. Когда Белла поведала о покоях, которые предоставили Элизабет во дворце, он внезапно остановил носилки и приказал слугам разворачиваться.
- Эдвард, подожди, - Белла нежно удержала его. – Сегодня ты ничего не можешь сделать. Королева уже легла и разозлится, если ты разбудишь ее ради этого.

- Белла, но это неправильно, - запротестовал он. – Она принцесса королевской крови. Даже с узниками в Тауэре обращаются лучше.
- Я слышал, как Мэри на прошлой неделе говорила Джейн Дормер, что Элизабет выглядит точно как ее отец, Марк Смитон.
Эдвард закатил глаза.
- Она поступает так, потому что злится на Элизабет. Все, у кого есть глаза, видят, что она дочь Генриха VIII. Бесс больше похожа на него, чем Мэри.
- Мы можем поработать над этим утром, - сообщила Белла. – Но сегодня ночью я хочу, чтобы мой муж полностью принадлежал мне.
Эдвард не стал с ней спорить.

Но утром Мэри отказалась говорить о своей сестре. Эдвард дважды пытался завести об этом разговор, и оба раза потерпел неудачу. Королева просто холодно и высокомерно смотрела на него, отказываясь обсуждать эту тему. Гардинер, этот змей, наклонялся и что-то шептал королеве на ухо, не сводя глаз с Эдварда, и взгляд королевы становился еще холодней. После этого Эдвард покинул покои королевы, злой, разочарованный и расстроенный.
Он встретился с Беллой вне их собственных комнат, поцеловал ее и огляделся.
- Где отец Джаспер? - Эдвард хотел вместе с ним посетить Джейн Грей. «После такой-то прекрасной работы по переходу Элизабет в другую веру», - мрачно подумал Эдвард. Но его нигде не было видно. Герцог видел его слуг, женщину с грудой книг для Джейн, еще одну, несущую толстые меховые пледы, чтобы согреть герцогиню, если ей станет холодно на носилках или на барке, и еще одну с корзиной еды для герцогини, если она проголодается во время путешествия (аппетит Беллы увеличивался не по дням, а по часам после того, как она забеременела).
Белла покраснела и замялась.
- Белла?
- Он… ну… Он с Элис.
Эдвард растерянно свел брови.
- Ей потребовалась исповедь?

- Не думаю, - ответила Белла, медленно и колеблясь.
- Белла, так что? – нетерпеливо начал Эдвард. В его жизни было слишком много секретов, и он не хотел, чтобы они существовали между ним и его женой.
Белла понизила голос, чтобы не услышали слуги, с видимым интересом прислушивающихся к ним.
- Они… Эдвард, в этом нет ничего плохого. Важно, чтобы ты понял. Но между ними… притяжение.
- Он священник! – возмутился Эдвард.
- Прежде всего он мужчина, - мягко сказала Белла.
Эдвард покачал головой.
- Белла, ты не понимаешь. Если королева узнает об этом…
- Они не делают ничего плохого! – упрямо настаивала Белла. – Они встречаются. Они разговаривают. И все.
- И как часто?
- Почти каждый день, - призналась Белла. – Приезжает верхом в Хэтфилд, чтобы чаще встречаться.

Пока Эдвард не мог видеть свою жену, Джаспер, свободный как птичка, приезжал в Хэтфилд, чтобы встречаться с одной из служанок Беллы. Эдвард ощутил вспышку обиды, которую немедленно отогнал прочь. У них обоих есть свое положение в жизни, - напомнил он себе.
- Где они?
- В нашей личной комнате.
Он простонал, прижимая кулаки к глазам. У него тоже был секрет, и Белла вполне может услышать его одновременно с Элис и отцом Джаспером.

Белла последовала за Эдвардом внутрь, стискивая руки – нервная привычка, которую она подцепила от королевы. Они обнаружили беседующих Элис и Джаспера, сидящих перед камином, их колени почти касались друг друга, а головы склонились друг к другу. Элис вскочила на ноги, увидев входящих, и сделала низкий поклон.
- Ваши светлости, - прошептала она.
Джаспер встал и поклонился, так же невозмутимо, как и всегда.
- Рад видеть вас снова. Эдвард, правильно? – Он наклонил голову и сузил глаза, словно бы вспоминая. – А да, я вспомнил. Я исповедовал молодого человека, который был слегка похож на вас. Хотя с того момента прошло довольно много времени.

- У меня недостаточно грехов, чтобы исповедоваться в них перед вами, - с улыбкой сказал Эдвард.
- Тогда вы не живете полной жизнью, - ответил Джаспер, повернулся к Белле и простер над ней руку. – Ваша светлость, так же прекрасна, как и всегда.
- Спасибо, отец Джаспер, - ответила Белла.
- У меня есть новости, которые озаботят вас всех, - изрек Эдвард. Все застыли на месте и затаили дыхание. Такое начало редко означало хорошие новости. Они ждали, терпеливо глядя на него.
- Я слышал, что твой отец, Элис, подобрал тебе жениха.
Элис побледнела и вцепилась руками в спинку стула. Джаспер, в свою очередь, почти не отреагировал.

- Кого? – спросил он.
- Барон Тайлер.
Элис села, или, более точно, свалилась на стул. Задушенный всхлип – вот все, что послышалось от нее. Белла присела рядом с ней, беря ее за руку.
- Ты не знала?
Губы Элис стали сине-серого цвета.
- Мой отец ничего не писал мне. – Белла поняла, что Элис не добавила – мой отец никогда не писал мне за все время, пока Элис служила у Беллы, хотя сама Элис исправно писала ему каждую неделю.
- Кто такой барон Тайлер, - спросила Белла. – Не помню, чтобы встречалась с ним.
- Ты и не встречалась.
- И будь благодарна за это, Белла, - сказал Джаспер. – Боже, я скорее лично отдал бы ее замуж за дьявола.

Эдвард и Элис задохнулись от такого богохульства, но Белла с симпатией посмотрела на него.
- Эдвард, ты герцог. Найди ей более подходящую партию, быстро, пока ее отец не отдал ее этому отвратительному… существу.
- Я сделаю что смогу, - бросил Эдвард. – Но не могу обещать, что он согласится.
Открылась дверь, и на пороге появился Эммет. Эдвард поднял бровь, не сильно радуясь его приходу, но приветственно кивнул. Он и Эммет не вернулись к теплым, близким отношениям, существовавшим до того, как Эдвард узнал о свадьбе Эммета. И, может быть, так никогда и не вернутся. Но, по крайней мере, они были способны общаться без злобы со стороны Эдварда.
- Брат, есть минутка? – спросил Эммет.
Эдвард вздохнул.
- Еще плохие новости?
Эммет поразмыслил.
- Не уверен.
Эдвард нетерпеливо махнул рукой.
- Давай выкладывай.
- Гардинер говорил с отцом Джейкобом. Не знаю, зачем, но определенно ничего хорошего нас не ждет.

Эдвард простонал.
- Когда ты последний раз ходил на мессу, Эммет?
Эммет подумал.
- Не помню. Со дня свадьбы?
Эдвард простонал еще раз.
- Эммет, ради всех нас, ты должен это делать.
- Я не папист, - буркнул Эммет, переминаясь с ноги на ногу. – Я не могу врать так, как это делаешь ты, Эдвард. Ой, простите, отец Джаспер.
Джаспер усмехнулся.
- Это не проступок, сын мой.
- И Розали все время ходит на мессу, - предложил Эммет. – Это не считается?
Эдвард закрыл глаза. Он показал на Джаспера, а потом на Эммета.
- Вы, идите со мной. Ты, иди на мессу, - он показал на дверь.
- Прямо сейчас?
Эдвард развернулся на каблуках.
- Я сейчас объясню! – прощебетала Белла. Она вспрыгнула на пустой стул, ударила Эммета по затылку и спрыгнула вниз.
- Ой! – воскликнул Эммет.
Белла взяла Эдварда под руку, и они направились к дверям. Им стоило поторопиться, или они пропустят прилив Темзы, и им придется добираться до Тауэра в медленных носилках.
- Ты подумал, что скажешь ей? – спросила Белла Эдварда, когда они зашли на барку.

- Я собираюсь сказать ей правду, - ответил Эдвард. – Ей нужно понять, насколько ужасна ситуация. Мы дадим ей день-два подумать, и к нашему возвращению она станет более готова к разговору.
Они обнаружили Джейн, сидящей за столом и перебирающей внутренности одних из ее часов. Она просияла, увидев Эдварда и Беллу.
- Кузен! – воскликнула она. – Какой приятный сюрприз. – Девушка полностью игнорировала отца Джаспера, который встал перед камином и наблюдал.
- Не так приятно, как ты думаешь, Джейн, - ответил Эдвард, легко целуя ее в губы, после чего Белла сделала то же самое. – Дело касается смерти.
Джейн фыркнула. Потом рассмеялась, а после взорвалась в хохоте и рухнула на стул. По ее щекам потекли слезы. Белла и Эдвард в неверии смотрели на нее.
- Я… я со-жалею, - выдавила она. – Это так… казнь – и касается смерти! – И она опять захохотала.

- Они сказали тебе? – тихо спросил Эдвард, отодвинул в сторону груду бумаг и сел в кресло (сделав это не раздумывая, автоматически подобрав себе мебель, соответствующую его рангу, словно его с рождения запрограммировали на это). Белла присела рядом на низенький стульчик. Она пыталась сохранять спокойствие, но сидеть в такой позе с ее выросшим животом становилось пыткой.
- Да, - ответила Джейн. И, похоже, не возмущалась новостям.
- Ты не должна умирать, Джейн. – Эдвард наклонился вперед и положил руки на колени. – Я поговорю с королевой по поводу твоего отъезда. Ты можешь жить с Беллой и со мной, и наслаждаться нашими книгами. В Каллен-холле большая библиотека, и я могу присылать тебе еще книг…
- Спасибо, кузен. Это очень мило. Но я не могу предать свою веру ради того, чтобы на несколько лет продлить свою жизнь.

- Несколько лет? Джейн, тебе всего шестнадцать! Ты проживешь еще втрое дольше, прежде чем у тебя появится первый седой волос.
- Надо полагать, ты преувеличиваешь.
Эдвард вздохнул.
- У меня только сейчас появились седые волосы. Ты можешь, по крайней мере, поговорить с отцом Джаспером?
Джейн улыбнулась.
- Если тебе станет легче, кузен, то я сделаю все, что ты захочешь. Но пойми, я не предам свою веру ради ее аналога.
- Я хочу спасти тебя, Джейн, как ты не понимаешь? Ты едва начала жить, и так легко отбрасываешь ее.
Джейн встала и положила руку на его плечо.
- Мне тоже нелегко, кузен. Я понимаю, что теряю. Каждый раз, когда я смотрю на тебя и твою жену, я понимаю, что теряю.

Эдвард дернулся. Даже если королева согласится сохранить Джейн жизнь, шансы на ее счастливое, радостное замужество были равны нулю. Королева никогда не позволит еще раз выйти Джейн замуж после того, как казнила Гилфорда. Она не будет рисковать, допуская рождение ребенка, который будет претендовать на трон.
Этого было достаточно, чтобы на секунду отвлечь Эдварда от его задачи. Ради чего он спасает Джейн? Ради жизни в доме под арестом, в окружении только книг и бесчисленных часов, сухо отсчитывающих утекающие секунды? Может быть, это и устроило бы Джейн, которая считала чтение самой большой радостью для себя, но сердце Эдварда сжалось при мысли об этом.
С отчаянием герцог сказал:
- Джейн, даже королева Мэри отреклась ради спасения ее жизни.
Джейн наклонила голову.
- И я должна уважать ее за это, Эдвард?

Он не нашелся что ответить. В тишине заговорил Джаспер.
- Леди Джейн, наши веры не так и отличаются. Мы оба молимся одному и тому же Иисусу, спасителю наших душ. Все остальное – это мелочи.
Джейн покачала головой.
- Эти «мелочи» - греховное идолопоклонство.
Эдвард внезапно засмеялся.
- Помнишь то лето в Ньюхолле, Джейн? Ты вошла в холл за леди Вартон и спросила ее, почему она сделала реверанс, когда проходила сквозь двери часовни.
Глаза Джейн блеснули.
- Да, помню. Я спросила, не принцесса ли Мэри внутри, и она ответила: «Нет, я кланяюсь тому, кто создал меня…»
- Она имела в виду Бога, - пояснил Джаспер растерявшейся Белле.
- Паписты верят, что Бог физически присутствует в их хлебе, - презрительно сказала Джейн. – И я спросила ее, как хлеб может быть Богом, создавшим нас, если его сделал булочник?
Эдвард не удержался от улыбки при этом воспоминании.
- Как ругалась Мэри, слышавшая это!
- На предыдущее Рождество она подарила мне гранатовое ожерелье. А на следующее – пару перчаток, - с улыбкой сообщила Джейн.
Эдвард взял руку Джейн в свою.

- Пожалуйста, Джейн. Подумай над тем, что скажет тебе отец Джаспер. Пообещай мне.
Джейн кивнула.
- Обещаю, что подумаю. – Но Эдвард видел отказ в ее глазах, вздохнул и бросил взгляд на Беллу.
- Вы останетесь на обед?
- С удовольствием, - ответил Эдвард.
Обед был сервирован в небольшой комнате по соседству. Стол покрывала дорогая турецкая скатерть, и трое слуг Джейн обращались с ней так, будто бы та оставалась королевой. Единственный слуга-мужчина накрыл стол и принес еду. Пища была, возможно, более простая, чем подобало Джейн, но хорошо приготовленная и вкусная. Белла съела весь лук-порей и пастернак, ее любимые блюда сейчас.
- Но ты не ешь мяса, - запротестовала Джейн, увидев содержание тарелки Беллы. – Тебе нужно есть мясо для ребенка. Ты ведь хочешь родить здорового мальчика, правда?
Эдвард пожал плечами.

- Она предпочитает овощи, - сказал он. – А не выполнять желания беременной женщины – опасно.
Джейн тихо рассмеялась.
- Ты, возможно, достаточно взрослый, чтобы помнить историю о Джейн, третьей жене короля Генриха, которая хотела толстых перепелов, пока носила принца.
Эдвард кивнул.
- Он послал за ними во Францию, и королева Джейн продолжала утверждать, что они недостаточно толстые. Я каждый день благодарю Бога за то, что Белла просит только овощи.
- Их будет сложно доставать, когда наступят холода, - предупредила Джейн.
Эдвард не думал об этом. Сейчас они готовили овощи, растущие на огородах, но, когда наступит зима, их будет сложно доставать. Хотя он может послать за ними на континент. И ему в голову пришла идея – он может привезти Portingales. Насколько он знал, Белла никогда еще не ела их, и, может быть, это ей понравится.

- Когда родится ребенок? – спросила Джейн.
- Он зачат в сентябре, так что, три месяца назад – и, думаю, можно сказать, что он родится в июне или начале июля, - ответила Белла.
- Надеюсь, что увижу его, - тихо произнесла Джейн.
- Увидишь, - жестким и решительным голосом заявил Эдвард.
Эллен, няня Джейн, залилась слезами и выбежала из комнаты, скрывая лицо фартуком.
- Она надеялась, что будет няней моим детям, - без выражения заметила Джейн. – Эдвард, пожалуйста, позаботься о ней, если…
Джейн не закончила предложение. Этого и не требовалось.
- Конечно, - твердо сказал Эдвард. – И моей маленькой Элизабет, и новому ребенку требуется хорошая, заботливая няня.

- Спасибо, - прошептала Джейн, сморгнула слезы и вновь приняла спокойный вид. Ее собственная судьба не заботила ее, но участь няни вызывала желание заплакать.
Эдвард потерял аппетит. Он молча смотрел в свою тарелку. Белла взяла его за руку. «Надейся», - одними губами проговорила она.

Мэри дала им неделю и потом объявила, что ситуация безнадежна. Джейн не переходила в другую веру, и Ренард с Гардинером давили на королеву, требуя вынести приговор.
Эдвард умолял. Он стоял на коленях, он просил, но Мэри не колебалась. Джейн стояла между ней и ее свадьбой, которую она так отчаянно хотела, и, похоже, убедила себя в том, что восстание подняли протестанты, кружившиеся вокруг Джейн.
- С этим надо покончить, - сказала она Эдварду сквозь слезы, струившиеся из ее глаз. – У меня нет выбора. Ты не можешь нейтрализовать ее угрозу, уговорив перейти в другую веру. Джейн сама подписала свой смертный приговор еще до того, как бумага попала ко мне в руки. – Мэри взяла перо и написала: «Королева Мэри». Плечи Эдварда опустились. Все кончено. Он больше ничего не мог сделать.

Герцог пришел домой этим вечером потерянный, скорбящий о своей юной кузине. Белла молча ждала его в кровати. Ни один из них не спал этой ночью.
Они уехали домой в предрассветные часы, наскоро одевшись в траур, словно бы это событие уже произошло. Отец Джаспер ждал их перед носилками. Даже птицы молчали этим утром – заметила Белла. Утро застыло в глубокой, жуткой тишине, когда они садились на носилки. Там лежали горячие кирпичи, завернутые во фланель, чтобы стало тепло, и Эдвард заботливо укутал Беллу пледом, боясь, что она замерзнет. Девушка, которая могла купаться в проруби и не мерзнуть при этом, позволила ему. Это было что-то, что он мог исправить, и ей казалось, что ему это сейчас нужно.

Они добрались до Тауэра днем, и, как только вошли в ворота, немедленно заметили плотников, сооружающих помост. Рядом с ним лежали кучи сена. Помост покроют ими, чтобы впитать кровь, но доски уже и так помнили, сколько жизней было потеряно на них. Здесь умерли Анна Болейн и Кэтрин Ховард. Белла передернулась, когда проходила мимо него, и взглянула в окно Джейн. Девушка стояла там, наблюдая за строительством. Она улыбнулась и помахала Белле.
Джейн была одета в простую черную рубашку, будучи скромной протестанткой до последнего. Она поцеловала и Беллу, и Эдварда, и села за стол, чтобы закончить свои распоряжения, которые писала в молитвеннике.
- Белла, я отдам тебе это… там. И прошу тебя, проследи, чтобы она досталась моему отцу.
- Обязательно, - пообещала Белла.

- Они привезли сюда тело Гилфорда, - сказала Джейн, быстро царапая пером. – Его казнили на рассвете на горе Тайбурн. Прошлой ночью он просил еще раз встретиться со мной, и они дали ему разрешение, но я подумала, что лучше отказать. Он слишком эмоционален, если верить тому, что я слышала.
Джейн закончила писать и воткнула перо в чернильницу. Она посыпала песком чернила и бережно стряхнула его с бумаги, закрыла книгу и погладила переплет. После посмотрела на Беллу и Эдварда, и ее взгляд был полон сочувствия.
- Пожалуйста, кузен, не грусти. Момент боли – и я счастлива навсегда. Я знаю, мы встретимся на небесах. Бог простит тебе твои прегрешения, Эдвард. В твоем сердце сохранилась истинная вера.
- Джейн, еще есть время, - сказал Джаспер. – Мы еще можем спасти тебя. Одно слово королеве…
Она нежно улыбнулась.

- Спасибо, Джаспер. Ты был так добр ко мне всю последнюю неделю, и моя вера только укрепилась с вашей помощью. Вы не видите, что я уже спасена? Я буду избавлена от земной жизни и вознесусь на небеса. Мой дом в раю – это особняк с множеством комнат, в которых моя вера не будет поколеблена.
- Пожалуйста, позволь мне с Беллой поселиться в пристройке к этому особняку, когда наступит наше время, - пошутил Эдвард, хотя его голос был хриплым, а в глазах стояли слезы.
Джейн улыбнулась и взяла его руку.
- Я люблю вас обоих за все, что вы сделали для меня. Белла, я хочу, чтобы ты забрала мои часы, а Эдвард, добавь мои книги в свою библиотеку. Мне нравится думать, что твои дети когда-нибудь откроют их для себя.
Эдвард согласился, хотя знал, что многие из книг сожгут после смерти Джейн из-за «еретических» идей, содержащихся в них. Например, библию Джейн, ее «Книгу часов», напечатанную до того, как Мэри повернула часы вспять и вернула время ее отца. Эдвард даже не был уверен, сможет ли Белла сдержать обещание и передать книгу отцу Джейн.

Джейн через их плечи взглянула в окно. Возле законченного помоста собралась толпа, и на него уже взобрался палач, расстилая ткань. Черный бархат, в полном соответствии с рангом Джейн, хотя ее семья была лишена титулов. По правилам, ее должны были казнить на Тайбурне, как и Гилфорда, но Мэри оказала ей небольшую любезность, казнив в Тауэре при меньшем количестве народа. Эдвард подумал, что это, возможно, связано с речью в защиту протестантства, которую может произнести Джейн, но понимал, что ее слова и так будут без усилий разнесены по стране.
- Есть время рождаться и время умирать, и день нашей смерти лучше, чем день рождения. – Джейн подняла молитвенник и посмотрела на констебля Тауэра, сэра Джона Бриджеса, пересекающего площадь и направляющегося к ее камере. – Вы оба были для меня истинными друзьями, и я молю Бога, чтобы он благословил вас.
Вошел Бриджес, и на его лице было написано то, что до Джейн видели множество других заключенных.

- Вы готовы, леди? – мягко спросил он.
- Да, - улыбнулась Джейн. – Благодарю вас за вашу доброту, сэр Джон.
Эдвард взял Джейн под руку, и Белла пошла с другой ее стороны. Мистресс Эллен и другие женщины, прислуживающие Джейн, последовали за ними, всхлипывая в носовые платки.
Джейн читала молитвенник, пока они шли, но не переворачивала страниц, и Эдвард подумал, что она просто запомнила слова, так что могла не смотреть на книгу при чтении. Палач стоял в центре помоста возле колоды. На нем были надеты кожаные штаны и кожаный фартук поверх черной рубашки. Черный капюшон с двумя прорезями для глаз закрывал его лицо. У ног лежал топор. Он протянул руку, когда Джейн подошла к краю помоста, чтобы помочь ей подняться. Эдвард поднял Беллу наверх и залез следом за ней, после чего подал руку отцу Джасперу, потому что ему было неудобно забираться из-за длинной рясы. И помог залезть няне Эллен и другим служанкам, прислуживающих Джейн в Тауэре. Народ приветствовал то, как герцог Каллен, самое высокопоставленное лицо государства, помогает низкорожденным служанкам, но женщины не осознали оказанной им чести. Их громкие рыдания повисали в тихом и дрожащем воздухе.

Эдвард провел Беллу на край помоста с остальными. Джейн осталась одна перед колодой. Она дрожала, возможно, от холода, возможно, от страха, но ее выражение лица оставалось ясным и спокойным, словно бы она находилась в церкви. Палач встал перед ней на колени.
- Вы простите меня? – спросил он.
- Да, сэр, с большой готовностью, - ответила Джейн. – Прошу вас, убейте меня быстро. Она махнула Эллен, которая шагнула вперед и протянула несколько монет – традиционную плату за быструю смерть.
Джейн повернулась к толпе, и в тишине прозвучал ее тихий, нежный голос.
- Добрые люди, я умру по закону, который приговорил меня к смерти. Измена против ее величества королевы незаконна, и меня подозревают в попытке захвата трона. Но я никогда не претендовала на него и не заслуживала его, и мои руки невинны. Перед лицом Бога и вами, добрые христиане, я молю, чтобы вы запомнили – я умираю, как подлинная христианка, и жду ее с нетерпением, чтобы спастись милосердием Бога и сыном его, Иисусом Христом, пролившим кровь ради нас. И сознаюсь, когда я слышала имя Бога, то пренебрегала им, любя себя и весь мир, и, таким образом, заслуживаю наказания за грехи свои. И благодарю Бога за то, что он дал мне возможность осознать это. И сейчас, добрые люди, пока я жива, прошу вас – молитесь за меня.

Последние слова подчеркивали протестантскую веру Джейн, которая отрицала существование чистилища и молитвы за мертвых. Джейн повернулась к сэру Бриджесу и спросила:
- Могу я прочитать псалом?
Он кивнул, и Эдвард заметил, что его глаза увлажнились.
Джейн открыла книгу, но не читала, потому что произнесла пятьдесят пятый псалом по-английски.
- Смилостивись надо мной, о Боже, прояви Твою доброту и прости мне множество моих прегрешений…
Ее голос стих на последних словах, и впервые за это время она стала выглядеть той, кем являлась – испуганной, потерянной и беспомощной девочкой. Джаспер шагнул вперед и повторил псалом на латыни, и каким-то образом это придало Джейн сил, в которых она нуждалась.
- Спасибо, отец Джаспер, - пробормотала она. – Надеюсь, мы еще встретимся на небесах.
Она повернулась и протянула несколько вещиц, которые держала в руках, друзьям на помосте, вложила книгу в руки Беллы и прошептала:
- Пока мы не встретимся опять.

Потом повернулась к Эллен, няне, которая была с ней всю ее жизнь и теперь увидит, как она заканчивается. Джейн отдала Эллен свой носовой платок, который сейчас был ей очень нужен, а перчатки протянула миссис Джейкоб, женщине, прислуживающей ей.
Джейн вернулась в центр помоста и начала снимать платье, чтобы отдать его палачу в качестве традиционной платы за казнь. Шнуровка одежды была завязана неплотно, чтобы ее было легче снять, но дрожащие руки Джейн с трудом справлялись с ней. Палач шагнул вперед, чтобы помочь ей, но Джейн отказалась от его помощи. Легкая, отсутствующая улыбка показалась на ее губах, словно бы она чувствовала, что вместе с платьем прощается с миром. Последнее, что она сняла – это черный бархатный чепец, прикрывающий черные пряди. Волосы были забраны наверх, открывая тонкую нежную шею. Джейн стояла, дрожа, в снежно-белой рубашке и нижней юбке, составляющих странный контраст с хмурым серым утром.

Белла шагнула вперед с повязкой, которую забрала у сэра Джона. Это должна была сделать Эллен, но няня не могла шевельнуться и только рыдала навзрыд. Белла улыбнулась Джейн, и та закрыла глаза, прежде чем Белла осторожно прикрыла их повязкой и завязала ее на затылке. Белла как-то успокоилась при мысли, что последнее, что увидела Джейн – это ласковая улыбка одного из ее друзей. Она отступила назад, к Эдварду, который обнял ее за талию.
Джейн услышала скрип кожи, когда палач встал на свое место, и застыла.
- Вы… вы не начнете, пока я не лягу? – дрожащим голосом спросила она.
- Нет, леди, - пообещал палач.
И Джейн, похоже, забыла, где именно она стоит. Она встала на колени прямо на своем месте, вместо того, чтобы шагнуть вперед и встать на колени перед колодой. И слепо протянула вперед руки, ища колоду.
- Где она? Что мне делать? Где она? – Ее голос, бывший таким сильным и уверенным, сейчас срывался и дрожал.
Эдвард рванулся вперед.
- Я помогу тебе, Джейн, - прошептал он. Она резко выдохнула, что прозвучало как рыдание.

- Иди вперед, ко мне, - направлял Эдвард, и Джейн повиновалась, ползя на коленях вперед, запинаясь на ткани, пока Эдвард не положил ее руки на колоду. Она еще раз выдохнула, когда коснулась ее, наполовину облегченно, наполовину всхлипнув, а, возможно, и рассмеявшись. Эдвард вернулся на свое место и взял руку Беллы, сжимая ее крепче, чем осознавал, но Белла не протестовала.
Маленькие белые ручки Джейн легли на колоду, и потом она наклонилась над ней, положив подбородок в углубление.
- Боже, в твои руки я отдаю свою душу… Боже, в твои руки я отдаю свою душу…
Она словно бы с усилием убрала руки и приподняла их, давая сигнал палачу, что готова. Ее слова не прекращались.

- Боже, в твои руки я отдаю свою душу… Боже, в твои руки я отдаю свою душу…
Топор опустился. Руки Джейн бессильно опустились на помост.
Белла отвернулась, пряча лицо на груди Эдварда. Он обнимал ее, успокаивающе гладя по спине, и не сводил взгляда с крохотного тела его кузины. Оно скатилось набок, и из раны вытекала кровь, жутким дождем стекая между досками на вымощенный камнем двор.
Палач поднял за волосы голову Джейн.
- Так будут поступать со всеми врагами королевы. Предатели лишатся головы. – Он повторил приговор, но в его словах отсутствовала уверенность.
- Боже, спаси королеву Мэри, - произнес сэр Бриджес, но толпа молчала. - Боже, спаси королеву Мэри, - повторил он громче, и толпа пророкотала это следом за ним.
- Пожалуйста, можем мы уйти? – прошептала Белла. – Пожалуйста?
- Да, можем уходить, - ответил Эдвард и спустился с помоста, избегая лужи крови. Толпа раздвинулась перед ним. Они нашли Элис на берегу возле барки, не сводящей взгляда с реки. Она была неспособна смотреть на казнь. Элис не так хорошо знала Джейн, но ее нежное сердце не способно было вынести вид ее смерти.

- Помни, что ты увидела сегодня, - сказал Эдвард Белле. – Хорошо запомни это. Однажды, когда Мэри спросит тебя об этом, я хочу, чтобы ты рассказала ей каждый миг. Я хочу, чтобы ты так описала ей все, чтобы оно впечаталось ей в память. И я надеюсь, что она будет помнить об этом всю оставшуюся жизнь.



Автор: Lissa-Bryan
Перевод: amberit
Бета: LanaLuna11

Наш ФОРУМ, где вы можете сделать свои положительные или отрицательные отзывы по поводу новой главы, над которой мы все дружно работали. Спасибо :)

Исторические заметки:
- Марк Смитон – один из мужчин, вступивший в связь с матерью Элизабет, Анной Болейн. Будучи единственным незнатным человеком из предполагаемых любовников Анны, Марк мучился от этого. Он был так же и единственным, кто признался в связи, но его признание могло быть и ложным, потому что никто не позаботился проверить его истинность. Он «признался», что спал с королевой, называя определенные места и даты, в которые она могла быть где-то еще, а одна из дат пришлась на время сразу после родов Анны. Похоже, из-за его «договоренности» по поводу признания, Марку отрубили голову вместо того, чтобы традиционно четвертовать.

- Замечание Джаспера на тему «мелочей» основано на словах Элизабет, которые она произнесла, входя на трон. «Есть только один Христос, Иисус, и одна вера. Все остальное – обсуждение мелочей».

- Portingales – это сладкие апельсины. Горькие апельсины, импортируемые из Севильи, по большей части использовались для конфет. Portingales импортировались с Цейлона португальскими торговцами, отсюда и название.

- Перевод псалма, который читает Джейн, взят из библии Тиндайла.

- Я перевела речь Джейн на современный английский. Оригинальная версия есть по адресу britannia(dot)com/history/ladyjane/address(dot)html

- Когда Джейн не смогла найти колоду, ее собственные слуги и друзья застыли, не зная, что делать. В исторических записях сказано, что один человек из толпы вспрыгнул на помост и помог ей. Она сама завязывала себе повязку, потому что никто из ее слуг не смог помочь. Наверное, это было очень сложно – оставаться спокойной перед ступором ее друзей. В этой истории я дала бедной девочке друзей, Эдварда и Беллу, чтобы помочь ей.